м остальным.
   Пепе в основном молчал и теперь, что-то сказав Бену на  своем  языке,
соскользнул со стула и покинул бар.
   - Что сказал Пепе? - спросила Джиллиан. Бен откинулся на стуле:
   - Что ж, Пепе работал со мной несколько раз. Смысл его  слов  в  том,
что он благодарит, но предпочитает работать  на  реке.  А  если  я  хочу
помогать тебе в розысках пустых мертвых городов, то он останется здесь.
   Все рассмеялись, и разговор перешел  к  воспоминаниям.  Вскоре  Жоржи
заторопился по делам, а Бен и Джиллиан отправились на пристань.
   - У меня для тебя сюрприз, - сказал Бен по дороге.
   Она насторожилась:
   - Ты же знаешь, что я не люблю сюрпризы.
   - Разве до сих пор я тебя разочаровывал?
   Она засмеялась, и Бен крепко ее поцеловал. Потом он обнял ее за плечи
и спросил:
   - Ты когда-нибудь делала "это" в гамаке?
   Но она не попалась на эту приманку и простодушно переспросила:
   - Что ты имеешь в виду?
   Он объяснил подробно.
   - Ты и так знаешь, что я отвечу.
   У него был довольный вид.
   - Сегодня попробуешь.
   - Неужели? - Так как сегодня утром они погрузили гамаки в лодку,  она
резко остановилась и скрестила руки  на  груди.  -  Сегодня  я  в  лодке
ночевать не буду.
   - Разумеется, нет. Мы будем ночевать дома.
   Дома - это на квартире  у  Бена.  Жизнь  в  гостинице  была  чересчур
дорогой, к тому же Бен был недоволен, что им почти не  удавалось  побыть
вдвоем.  Его  жилище,  конечно,  никогда  не  украсит  страниц  светских
журналов, но там было все необходимое.
   - Разъясни-ка мне все как следует, - продолжала  она.  -  Что  именно
будет дома?
   - Гамак. Я велел, чтобы мне его привезли домой.
   - Ах вот оно что... - Воображение ее разгоралось. Один взгляд на лицо
Бена сказал ей, что его воображение тоже не  бездействует.  -  Но  зачем
возиться с гамаком, когда у нас есть чудесная большая кровать?
   Он схватил ее в охапку и поцеловал снова.  На  этот  раз  без  всякой
спешки.
   - Мы начнем в гамаке, - объявил он. - А там посмотрим...
   Закинув  голову,  она  радостно  засмеялась:  с   Беном   вся   жизнь
превращалась в прекрасное приключение.


   Линда ХОВАРД
   РУЧЕЙ ЛЮБВИ



Анонс

   Спокойная и размеренная жизнь бедной Ди в один  день  была  разрушена
богатым красавцем Лукасом Кохраном.  Он  бросил  к  ее  ногам  все,  чем
обладал: деньги,  власть,  светскую  жизнь,  любовь  -  в  обмен  на  ее
расположение.  Перед  вами  роман  о  бурных  страстях  и   необузданных
чувствах, дикой природе и красивых людях.

Глава 1

   Лукас Кохран возвратился в Проспер почти месяц назад  и  до  сих  пор
продолжал изумляться, насколько его название, означавшее "процветающий",
подходило этому маленькому,  опрятному,  жизнерадостному  городку.  Ведь
Лукас помнил времена, когда на месте Проспера была  пустынная  земля,  а
белые люди жили только в усадьбе Дабл Си. Но золотая лихорадка 1858 года
погнала тысячи жаждущих быстрого обогащения людей  в  горы  Колорадо.  В
окрестностях теперешнего Проспера золота  не  обнаружили,  но  некоторым
приглянулась земля, люди остались здесь, создав небольшие  ранчо.  Новым
поселенцам  требовались  самые  разнообразные  товары.  Поэтому   первым
строением будущего города стал магазин, служивший и жильем  и  баром.  C
него и началось крошечное селение, которое впоследствии  превратилось  в
Проспер, штат Колорадо.
   Лукас повидал  множество  быстро  выросших  городов  и  не  только  в
Колорадо. Все они выглядели  более  впечатляюще,  чем  Проспер,  и  люди
делали в таких местах большие деньги. Все они  походили  друг  на  друга
своей безумной,  лихорадочной  жизнью.  Грязные  улицы  заполняли  толпы
старателей и тех, кто пытался заставить их расстаться со своим  золотом:
владельцев салунов, шулеров,  проституток  и  мошенников.  И  Лукас  был
доволен тем обстоятельством, что Проспер не осчастливлен - или проклят -
ни золотом, ни серебром. Оставаясь самим собой, этот городок по-прежнему
существовал, в то время как большинство городов старателей  вымирали  и,
разрушенные непогодой, превращались в скелеты.
   Проспер же был действительно процветающим  городком,  хорошим  местом
для того, чтобы создать здесь  семью,  о  чем  свидетельствовали  триста
двадцать   восемь   человек,   населявшие   его.   Вся   деловая   жизнь
сосредоточилась   на   длинной   центральной   улице,   вокруг   которой
расположились девять других, застроенных небольшими домами.  Но  были  и
такие дома, как, например, дом банкира  Вилсона  Милликена,  которые  не
показались бы  неуместными  и  в  Денвере,  и  даже  в  крупных  городах
восточных штатов.
   В Проспере имелся только один салун и не было публичных  домов,  хотя
все мужчины знали, что две девушки из салуна всегда готовы оказать любые
дополнительные услуги за определенную плату.  В  северной  части  города
находились церковь и начальная школа. В Проспере также  были  банк,  две
гостиницы, три ресторана  (два  из  которых  находились  в  гостиницах),
универсальный магазин, две платные  конюшни,  магазин  тканей,  сапожная
мастерская, кузница и даже магазин головных уборов для дам.
   Своим   возникновением   город   был   обязан   семейству   Кохранов,
захватившему обширную местность  Дабл  Си  в  сражениях  с  команчами  и
арапахо и оплатившему эту победу собственной кровью.  Лукас  был  первым
Кохраном, родившимся здесь, а теперь стал последним:  во  время  войн  с
индейцами он похоронил двух братьев и мать, а его отец умер месяц назад.
Постепенно Дабл Си заселили и другие фермеры, но Кохраны были первыми  и
купили ценой собственных  жизней  для  всех  обитателей  этой  местности
безопасность, которой теперь наслаждался и Проспер. Все старожилы знали,
что город начал свое существование не с длинной центральной улицы,  а  с
нескольких могил на семейном кладбище Кохранов.
   Каблуки сапог Лукаса глухо стучали  по  мостовой.  Он  направлялся  к
универсальному магазину. Дул холодный ветер, пахнувший  снегом.  Низкие,
серые тучи клубились над вершинами гор, указывая на то, что весна  опять
задерживается. Лукас обогнал женщину, кутавшуюся в шаль, и дотронулся до
своей шляпы.
   - Похоже, что еще будет идти снег, миссис Паджет, - произнес он.
   - Похоже на то, мистер Кохран. - Беатрис Паджет дружелюбно улыбнулась
ему.
   Войдя в магазин,  Лукас  кивнул  его  владельцу  мистеру  Винчесу.  В
течение последних десяти лет, пока Лукас отсутствовал, дела  в  магазине
шли настолько хорошо, что его хозяин Осия Винчес смог нанять  служащего,
который выполнял большую часть работы.
   - Осия, - произнес Лукас вместо приветствия.
   - Как дела, Лукас? Начинает немного холодать, не правда ли?
   - Да, к утру пойдет снег. Может, он кому и  нужен,  но  лично  я  жду
весну
   - Кто из нас не ждет? Пришли что-нибудь купить?
   - Только ружейное масло.
   - Вниз, налево и до конца.
   - Спасибо.
   Лукас пошел в направлении, указанном Осией, и чуть  не  наткнулся  на
фермершу, рассматривавшую сбрую. Он рассеянно  пробормотал  извинения  и
продолжил свой путь,  даже  не  оглянувшись.  Фермерство  стало  трудным
занятием для женщин, и оно старило  их  раньше  срока.  Кроме  того,  он
заметил знакомую  светловолосую  голову  над  мешками  с  мукой,  и  его
охватило радостное волнение. Оливия Милликен принадлежала  к  тому  типу
женщин, который всегда нравился ему. Именно на такой девушке Лукас хотел
бы жениться: хорошо воспитанная, с приятным характером, красивая, она бы
составила счастье его жизни. У него  были  большие  планы,  связанные  с
усадьбой Дабл Си, и непоколебимое честолюбие для того, чтобы  претворить
их в жизнь.
   Рядом с Оливией Лукас увидел двух молодых женщин, поэтому не  подошел
к ней, а только прикоснулся к краю шляпы, когда их взгляды  встретились.
К чести Оливии, она не захихикала в ответ на его  приветствие,  как  две
другие женщины, а только серьезно кивнула, давая понять, что узнала его.
При этом на ее лице выступил легкий румянец, от которого она  стала  еще
привлекательнее.
   Лукас расплатился за ружейное масло и  вышел.  Дверь  еще  не  успела
захлопнуться за ним, как послышались приглушенные смешки и  повизгивание
приятельниц Оливии.
   - Он дважды танцевал с тобой!
   - О чем он говорил?
   - Я так волновалась, когда он пригласил меня, что чуть не умерла!
   - Он хорошо танцует? Клянусь, у меня бы все перевернулось  внутри  от
одной мысли, что он обнимет меня за талию. И хорошо, что он не пригласил
меня,  иначе  я  выставила  бы  себя  на  посмешище.  Однако  я   должна
признаться, что страшно ревновала тогда, Оливия.
   Ди Сван поглядывала на трех молодых женщин, две  из  которых  болтали
без умолку, не давая Оливии возможности ответить. Смущенная  Оливия  все
же сохраняла самообладание. Да  и  две  другие  шушукались  в  сторонке,
пытаясь говорить тихо, но их возбуждение привлекло к себе  внимание  Ди.
Не  надо  было  подслушивать,   чтобы   понять   содержание   разговора,
касающегося, как обычно, какого-то  мужчины,  в  данном  случае,  Лукаса
Кохрана. Ди продолжала  выбирать  новую  уздечку.  Жесткие  полосы  кожи
скользили между ее пальцами
   - Он вел себя как настоящий джентльмен, -  произнесла  Оливия  ровным
голосом. Дочь банкира очень редко теряла самообладание.
   Лукавство искрилось в глазах Ди, наблюдавшей за безупречными манерами
мисс Милликен, когда их взгляды встретились. Оливия  поняла  веселье  Ди
так же ясно, как если бы та громко  рассмеялась,  и  она  также  поняла,
почему Ди не только не присоединилась  к  ним,  но  и  предпочла,  чтобы
Оливия ничем не отметила  ее  присутствия,  кроме  вежливого  кивка.  Ди
всегда ревностно оберегала свое уединение, и Оливия, уважая подругу,  не
пыталась втянуть ее в разговор, который наверняка был ей  неинтересен  и
неприятен.
   Даже  в  таком  маленьком  городке,  как  Проспер,  имелись  светские
условности и предрассудки. По сложившимся традициям, Ди  Сван  не  могла
быть приглашена в те дома, где бывала Оливия  Милликен.  Независимая  Ди
презирала эти условности. Она объяснила своей школьной подруге,  что  не
стремится  быть  исключением  из  этих  скучных  и  смешных  правил.  Ее
стремление к уединению было столь сильным, что лишь они с Оливией знали,
насколько  в  действительности  дружны.  Ди  никогда  не  посещала   дом
Милликенов. Только Оливия приезжала, всегда в одиночестве,  к  небольшой
хижине Ди. Такая договоренность устраивала обеих.  В  обществе  Ди  Сван
дочь банкира Милликена могла быть сама собой,  лишь  со  своей  подругой
была она откровенна и чувствовала себя свободной от  недоброжелательных,
завистливых взглядов  и  сплетен.  А  сейчас  Оливия  решила  непременно
приехать к Ди и  рассказать  обо  всем,  что  произошло  со  времени  их
последней  встречи,  которая  состоялась  более   месяца   назад   из-за
затянувшейся зимы.
   Выбрав уздечку, Ди отнесла свои покупки к прилавку, где  Осия  Винчес
старательно занес их на страницу гроссбуха, на верху  которой  значилось
ее имя. Затем он  вычел  результат  из  суммы  кредита,  оставшегося  от
прошлого года. Глядя на перевернутые  цифры,  она  заметила,  что  денег
осталось мало, но их должно было хватить до летнего урожая.
   Мистер Винчес повернул к ней гроссбух, чтобы она могла проверить  его
подсчеты. Пока Ди водила пальцем по колонкам, он  наблюдал  за  молодыми
женщинами, все еще стоявшими в дальней части  магазина.  Взрывы  глупого
смеха заставили его фыркнуть.
   - Этот смех напоминает  мне  кудахтанье,  доносящееся  из  курятника,
когда в него забирается лиса, - пробормотал он.
   Ди  кивнула,  подтверждая  правильность  его  подсчетов,  и,   вернув
гроссбух на прежнее место, собрала свои покупки.
   - Спасибо, мистер Винчес.
   - Хорошо, что вы скромнее некоторых. - Осия рассеянно покачал головой
- Можно подумать, что они никогда раньше не видели мужчину.
   Ди оглянулась на трех приятельниц и,  снова  повернувшись  к  мистеру
Винчесу, пожала плечами. Что из того, что Лукас Кохран вернулся в  город
после десятилетнего отсутствия. Это ничего не значило для нее.  Конечно,
она узнала Лукаса Кохрана, когда он столкнулся  с  ней  в  магазине,  но
узнать кого-то и знать его - это разные вещи. Он покинул Проспер  вскоре
после  того,  как  ее   родня   поселилась   здесь.   Тогда   она   была
четырнадцатилетней школьницей, он же - на восемь лет старше  -  взрослым
человеком. Ди помнила его лицо, но она не знала  этого  человека  и  его
жизни. У Ди было правило интересоваться  только  своими  делами,  и  она
ожидала от других того же.
   Эллери, отец Лукаса, умер  несколько  недель  назад.  Смерть  старого
Кохрана не казалась ей чем-то  странным:  обычное  явление,  и  он,  как
рассказывали, умер мирно.  Ди  знала:  теперь  хозяином  усадьбы  станет
Лукас. Но, не имея никаких дел с Эллери, она и не ожидала, что они могут
возникнуть с его сыном.
   Выйдя из магазина на ледяной ветер, Ди плотнее  закуталась  в  старую
куртку отца, надвинула на уши, защищая лицо от ветра, его большую  шляпу
и поспешно зашагала к повозке. Забравшись на козлы, она уже не думала  о
Лукасе Кохране.
   В конце дня пошел снег. Ди обожала бесшумное кружение белых  хлопьев,
это было ее любимое зрелище. Поэтому девушка не слишком расстроилась  по
поводу того, что приход весны опять задерживается. Выросшая на  природе,
погруженная в ее неумолимый ритм, Ди любила смену времен года, каждое из
которых обладало своими волшебством и прелестью. Сидя у  очага  в  своей
хижине, она думала о том, что животным тепло и удобно в сарае, работа по
дому закончена, в ее  жилище  уютно  и  безопасно.  Яркое  пламя  весело
трепетало, согревая девушку. Ей больше не нужно что-то делать,  а  можно
просто сидеть с чашечкой кофе, протянув ноги к огню, и  читать  одну  из
бесценных для нее книг, которые она приобрела этой зимой.  Ведь  зима  -
время отдыха. В течение остальных трех сезонов Ди была  слишком  занята,
чтобы найти время или силы для чтения.  Но  вскоре  книга  упала  ей  на
колени. Склонив голову к высокой спинке  кресла-качалки,  девушка  стала
размышлять о весенних посадках.
   В прошлом  году  был  такой  хороший  урожай  маиса,  что,  возможно,
следовало бы в этот раз посадить его на большей площади. Маис никогда не
пропадает: то, что  не  раскупается  в  городе,  всегда  можно  скормить
лошади. Но увеличение посадок маиса означало сокращение  посадок  других
овощей, и Ди никак не  могла  решить,  разумно  ли  это.  Она  всегда  с
точностью  до  квадратного  ярда  рассчитывала,  сколько  земли   сможет
обработать, и обработать самостоятельно. Молодая хозяйка фермы не хотела
увеличивать площадь посадок за счет ухудшения качества  выращиваемых  ею
овощей. Ди также не  хотела  нанимать  помощника,  поскольку  величайшим
удовольствием, которое она получала от  своего  хозяйства,  была  полная
независимость.
   Вначале,  оставшись  совсем  одна  на  пороге  восемнадцатилетия,  Ди
испугалась. Когда ей было только шестнадцать, всего через два года после
того, как ее семья поселилась в узкой, плодородной долине неподалеку  от
Проспера, Ди потеряла  мать,  учительницу.  Умерев  совсем  молодой,  та
оставила  своей  дочери  в  наследство  книги  и  веру  в   преимущество
добросовестного труда. Не прошло и двух лет  после  смерти  матери,  как
умер отец  Ди,  Джордж  Сван.  Тишина  и  пустота  преследовали  молодую
девушку, ее тревожили  одиночество  и  незащищенность.  Ди  сама  вырыла
могилу отцу и похоронила его, не желая, чтобы кто-нибудь  узнал  о  том,
что она осталась совершенно одна на ферме. Одинокая женщина  уязвима.  В
Проспере, куда она приезжала за покупками,  Ди  пресекала  расспросы  об
отце, говоря, что он не может покинуть ранчо. При  этом  она  не  лгала,
хотя и не говорила всей правды.
   Джордж умер в начале зимы, так и не приходя в  сознание  после  того,
как мул ударил его в  голову.  Во  время  долгих,  холодных  месяцев  Ди
горевала и обдумывала свое положение. Теперь она владела этой  маленькой
плодородной  долиной,  которая  была  слишком  мала  для   того,   чтобы
заниматься  скотоводчеством,  и   слишком   велика,   чтобы   Ди   могла
самостоятельно обрабатывать ее. Долину орошал кристально  чистый  горный
поток, называемый Ручей Ангелов. Ди не смогла бы вспомнить  тот  момент,
когда она решила, какой должна быть ее будущая жизнь. Она просто  делала
то, что требовалось каждый следующий день.
   Первой и главной была необходимость научиться защищать себя и  ферму.
День за днем с  угрюмой  решительностью  она  раскладывала  перед  собой
оружие отца: кольт, старую винтовку  и  сияющий  двуствольный  дробовик,
приобретенный год назад. Револьвер заржавел, поскольку Джордж не вынимал
его из кобуры, висевшей на гвозде с тех пор, как они поселились у  Ручья
Ангелов. Никто не назвал бы отца Ди хорошим стрелком,  и  свою  дочь  он
стрелять не учил. Однако, почистив и смазав оружие, юная Ди каждый  день
час  за  часом  училась  заряжать  его,  пока  не   стала   делать   это
автоматически,  не  задумываясь.  Затем  она  начала  практиковаться   в
стрельбе по мишеням. Кольт  казался  Ди  наиболее  простым  оружием,  но
вскоре она поняла, почему Джордж недолюбливал его и  оставил  ржаветь  в
кобуре.  На  револьвер  нельзя  положиться:  стрельба   из   него   была
недостаточно точна. Девушка долго экспериментировала, пока  не  выяснила
расстояние, с которого она  могла  попасть  в  мишень,  прикрепленную  к
стволу большого дерева. Стрельба из винтовки удавалась ей гораздо лучше.
Но, как и отец, Ди предпочитала  дробовик.  Стреляя  из  него  по  любой
мишени, она не промахивалась. Дробовик был самым надежным ее оружием.
   Ди не стала терять время на то, чтобы добиваться большой  ловкости  в
обращении с револьвером. Репутация опытного стрелка ей  была  не  нужна.
После долгих ежедневных тренировок она  решила,  что  способна  защитить
себя любым оружием, имеющимся в ее распоряжении и оказавшимся под рукой.
И  этого  ей  было  достаточно.  Конечно,  Ди  приходилось   не   только
тренироваться в стрельбе. Умение защитить себя очень важно для  одинокой
женщины, но еще важнее для Ди Сван была земля, на  которой  она  жила  и
единственной хозяйкой которой теперь являлась.
   Девушка привыкла работать на  земле.  Они  с  матерью  всегда  сажали
огород и каждое лето заготавливали овощи на зиму. Ди нравилась работа  в
огороде, и то, что она могла видеть плоды  своего  труда.  После  смерти
родителей она часто задумывалась о бренности человеческой  жизни.  Чтобы
справиться с безысходным отчаянием, ей необходимо было  что-то  прочное,
незыблемое. А природа вокруг продолжала жить в  своем  вечном  ритме,  и
времена года проходили одно за другим,  и  Ручей  Ангелов,  не  умолкая,
журчал, орошая долину. Земля  щедро  награждала  за  самую  элементарную
заботу.  Печаль  отступала,  когда  девушка  видела  молодые  побеги.  А
физический труд позволял забывать  тревоги.  Земля  придавала  жизни  Ди
смысл, кормила и восхищала ее.
   Весной в городе узнали, что Джордж Сван умер, и Ди пришлось выдержать
натиск любопытства. Люди, с которыми она была едва  знакома,  спрашивали
ее о дальнейших планах, о том, есть ли у нее родственники, готовые взять
девушку к себе. Ди родилась в Виргинии, там жили ее кузены,  с  которыми
она не поддерживала никаких отношений. Всеобщее  любопытство  смущало  и
раздражало ее. Назойливость  горожан  была  для  Ди  почти  невыносимой.
Погруженная в свое горе, со свойственной ей замкнутостью,  девушка  едва
отвечала надоедливым любопытным. Когда  Ди  давала  им  понять,  что  не
собирается покидать ферму, возмущению не было конца. Ведь она была всего
лишь молодой девушкой, еще не достигшей и девятнадцати лет, и,  с  точки
зрения горожан, ей не следовало жить самостоятельно. Порядочная  женщина
так бы не поступила. Когда слух о сиротстве Ди Сван разнесся по  округе,
некоторые молодые ковбои с  окрестных  ранчо  и  прочи