не  оставалось  времени  на  грустные
раздумья. Конечно, своим хорошим настроением она была обязана в основном
тому, что майор больше не приходил к ней в  спальню.  Но  и  шитье  тоже
оказывало благотворное воздействие.
   - Мы с тобой греемся на солнышке, как две старые кошки, - рассмеялась
Эмма. Она сделала несколько стежков и зевнула.
   - Здесь так хорошо, - отозвалась Виктория.
   Она начинала все больше ценить природу и климат здешних  мест.  Стоял
июнь. В полдень солнце припекало довольно сильно, но воздух  был  сух  и
свеж, и жара почти не ощущалась. Ночи были прохладными,  и  под  одеялом
было вполне уютно. Дома, на юге, все было по-другому. Сильная  влажность
делала воздух удушающим.
   - Да, очень. - Эмма переложила юбку в своей корзинке. - По-моему, это
уже бесполезно чинить. Но вот скатерть еще можно привести в порядок.
   Эмма  снова  зевнула.   В   ее   голосе   слышались   спокойствие   и
удовлетворение.
   - А сиеста - штука довольно заразительная.
   - Ты права, - согласилась Виктория. - Но у нас ведь тоже было  что-то
подобное. Помнишь, если вечером намечались танцы, то  мы  днем  ложились
отдыхать.
   - Как давно это было. Целых пять лет прошло.
   - Да, целых пять лет.
   Больше  они  не  стали  вспоминать  о  прошлом.  Слишком  разительные
перемены произошли за эти годы, и отнюдь не к  лучшему.  Сколько  жизней
унесла война, сколько семей разрушила...
   Эмма встала, и Виктория последовала за ней. Она подумала,  что  Селия
давно пропала у них из виду и, пожалуй, пора ее поискать.
   - Пойду поищу Селию, - сказала она сестре.
   - Да, пойди, а то этот Гарнет вечно крутится возле нее, - согласилась
Эмма.
   Викторию настораживало поведение Тарнета. Все время он  торчит  возле
дома, подкарауливая Селию, как будто у него других дел не было.  И  хотя
до сих пор он не  делал  ничего,  к  чему  можно  было  придраться,  она
беспокоилась за Селию. Если  она  опять  увидит  его  рядом  с  сестрой,
пожалуй, надо будет сказать майору. Правда, Виктория была почти уверена,
что ее супруг ничего не предпримет  и  не  захочет  ссориться  со  своим
управляющим.
   - Хочешь, я пойду с тобой? - спросила Эмма.
   Она все время старалась быть рядом с сестрой  и  помогать  ей  в  чем
только возможно. А Виктория теперь часто нуждалась в поддержке. Но  Эмма
была  слишком  чувствительна,  и  Виктория  опасалась,  что  конфликт  с
Гарнетом сильно подействует на нее.
   - Спасибо, Эмма, я схожу  одна.  -  Виктория  беспечно  улыбнулась  и
покачала головой. - Она, наверное, как  всегда,  в  конюшнях.  Я  просто
попрошу ее прийти помочь нам с шитьем.
   - Господи, если бы она только могла понять!.. - воскликнула Эмма.
   - Тогда это была бы уже не Селия.
   Виктория не стала проходить через дом, а открыла калитку и  вышла  со
двора. Все служебные постройки располагались полукругом вокруг дома,  со
стороны  его  правого  крыла.  Здесь  были  погреба,  сараи,   складские
помещения, огромный амбар и конюшни. Справа от дома тянулись загоны  для
скота. До конюшни надо было пройти ярдов  сто  под  палящим  солнцем,  и
Виктория пожалела, что вышла с непокрытой головой.
   В конюшнях было  прохладно  и  сумрачно.  Пахло  лошадьми,  смазанной
упряжью и соломой. После яркого света Виктория почти ничего не видела  и
остановилась в дверях, чтобы  глаза  привыкли  к  темноте.  Наконец  она
смогла различать  предметы  и  сразу  заметила  Селию  в  дальнем  конце
конюшни. Девушка залезла на высокую ограду стойла и  протягивала  что-то
стоявшей там лошади.
   Виктория пригляделась и узнала Рубио, лучшего жеребца майора, которым
он страшно гордился. Жеребец недавно убил мексиканца, который был к нему
приставлен, но майора это не смутило.  Он  с  удовольствием  рассказывал
всем и каждому, какой он сильный и злой. Потому  Виктория  не  на  шутку
испугалась, увидев сестру подле его стойла. Она сделала шаг  вперед,  но
побоялась  позвать  Селию.  Неизвестно,  как  этот  норовистый   жеребец
отреагирует на звук ее голоса.
   В дверном проеме в противоположной части  конюшни  показался  мужской
силуэт. Виктория узнала Гарнета и ускорила шаг.
   Почуяв Гарнета,  жеребец  забеспокоился  и,  отойдя  в  дальний  угол
стойла, начал бить копытом о землю.
   Селия повернулась к вошедшему.
   - Вы напугали его, - сказала она укоризненно, - он  уже  совсем  было
взял сахар у меня из рук.
   Гарнет не заметил Викторию, хотя она была рядом, и подошел к девушке.
Он положил ей руку на колено и провел ладонью вверх, к бедру.
   - Дайте-ка я помогу  вам  слезть.  Селия  засмеялась,  и  ее  голосок
зазвенел серебряным колокольчиком.
   - Я и сама отлично слезу!
   Виктория, с трудом сдерживаясь, подошла к сестре.
   - Конечно, ты можешь сама, - сказала она ровным голосом, -  пойдем-ка
скорей домой. Нам нужна твоя помощь, очень много шитья накопилось.
   Как всегда послушная, Селия спрыгнула на покрытый соломой пол.
   - А я и забыла, -  ответила  она  извиняющимся  тоном.  -  Знаешь,  я
разговаривала с Рубио. Правда, - он красивый?
   Да,  Рубио  был  очень  красив,  дик  и  опасен.  Это  был   огромный
мускулистый  жеребец  темно-рыжей  масти.  Виктория  согласилась  бы   с
сестрой, если бы не глаза Рубио. Они были такие злобные, что становилось
страшно. Это был жеребец-убийца, но Селия этого не замечала. Она  видела
только красоту.
   - Он очень красивый, - согласилась Виктория, - а сейчас беги домой  и
помой руки. Пора приниматься за дела.
   - Уже бегу, - сказала Селия и устремилась к дому,  тихонечко  напевая
на ходу.
   Виктория обернулась к Гарнету и встретила его враждебный взгляд.
   - Мистер Гарнет, - сказала она,  стараясь  сохранять  спокойствие,  -
выслушайте внимательно то, что  я  вам  скажу.  Второй  раз  я  не  буду
повторять. Оставьте в покое мою сестру. Не смейте к ней прикасаться.
   Гарнет ухмыльнулся и шагнул навстречу Виктории.
   - А если нет? Что вы со мной сделаете?
   -  Я  скажу  мистеру   Мак-Лейну,   что   вы   пренебрегаете   своими
обязанностями и не даете прохода Селии.
   Гарнет расхохотался, мрачно глядя на Викторию.
   - Ну, вы меня прямо испугали, хозяйка. Да  он  вам  ответит,  что  не
следует совать нос не в свои дела. Я управляю имением, и майор  во  всем
на меня полагается. Ему без меня никак не обойтись.
   - Зато я без тебя обойдусь прекрасно, - раздался голос  Ропера  из-за
спины Гарнета. ешь, мне очень понравилась эта мысль.
   Гарнет обернулся, и лицо его исказилось от ненависти. Раньше  он  был
только зол, а теперь пришел в ярость.
   - Не твое это дело.
   - Захочу, так будет мое, - продолжал Ропер, стоя  в  дверном  проеме.
Свет падал сзади, и невозможно было разглядеть выражение его лица, но по
тону, с которым  он  говорил,  Виктория  поняла,  что  отступать  он  не
намерен.
   - Оставь девчонку в покое.
   - Чтобы она досталась тебе, да?
   - Нет, мне она не нужна, но и ты ее не получишь.
   Гарнет сделал движение правой  рукой,  но  не  успел  даже  коснуться
револьвера, как Ропер  уже  нацелил  на  него  свой.  Виктория  даже  не
заметила, чтобы он пошевельнулся.
   Гарнет замер. Холодный пот выступил у него на лбу.
   - Клянись, - спокойно сказал Ропер, - что оставишь девчонку в покое.
   Не в правилах Гарнета было отступать, но выбора у него не было, если,
конечно, он хотел остаться живым. Затаив дыхание,  Виктория  проследила,
как ОН повернулся  и  скрылся  в  дверном  проеме.  Она  заставила  себя
посмотреть на Ропера, входившего в конюшню.
   - Спасибо вам, - сказала Виктория.
   - Вы нажили себе врага.
   - Вы также, - насмешливо сказала она.
   - Мы с Гарнетом давние враги, - Ропер внимательно посмотрел на нее, -
рано или поздно один из нас убьет другого.
   - Так вы просто припугнули его?
   - Не все ли равно, важно то, что он  теперь,  оставит  в  покое  вашу
слабоумную сестру.
   - Селия вовсе не слабоумная! - Виктория сжала  кулаки.  -  Она  умная
девушка, просто не такая, как все. И не смейте называть ее слабоумной.
   Виктория покраснела от возмущения.
   - Не похожа на других, говорите? Чем же  это?  -  насмешливо  спросил
Ропер.
   В самом деле, как это объяснить? Селия была почти взрослой  девушкой,
но сохранила детскую  непосредственность  и  жизнерадостность.  Как  это
назвать? Простотой? Глупостью? Она была слишком чувствительна и  никогда
бы не смогла свыкнуться с темными сторонами жизни. Сознание Селии просто
не воспринимало все то, что было ей враждебно.
   - Она... Она не видит ни уродства, ни  зла,  -  сказала  Виктория,  с
трудом подбирая слова. - Ей кажется, что все вокруг такие  же  добрые  и
чистые, как она сама.
   - Ах вот как. Ну, так это еще хуже, чем слабоумие. Значит, она просто
дура, из-за нее у вас могут быть большие неприятности.
   Ропер снял седло с ограждения и приблизился к Виктории. Она же решила
не отступать и, гордо вскинув  голову,  смотрела  на  него.  Их  взгляды
встретились, и по спине Виктории  пробежал  холодок.  Его  темно-зеленые
глаза блестели  из-под  низко  надвинутой  шляпы.  Виктория  стояла  как
завороженная и  смотрела  на  него  не  отрываясь.  Странное  незнакомое
возбуждение охватило молодую женщину. Сердце  ее  отчаянно  билось.  Она
привыкла считать, что от мужчины, достойного ее внимания, может исходить
только запах одеколона и мыла для бритья. А сейчас запах  мужского  пота
заставил ее потерять самообладание настолько, что она с трудом держалась
на ногах и чувствовала дикую слабость.
   Виктория понимала, что нельзя  допускать  ни  подобной  близости,  ни
подобных ощущений, и все-таки не могла сделать ни шагу назад.
   - Отправляйтесь домой, - жестко сказал  Ропер,  -  вам  нечего  здесь
делать.
   Виктория не поняла, о каком  доме  он  говорил:  о  том,  откуда  она
приехала, или о том, где была сейчас, но подозревала, что речь шла о  ее
родном доме и что он будет рад, если она уедет.
   - Еще раз благодарю, - ответила она расправив плечи и,  гордо  подняв
голову, направилась к выходу. Она старалась сохранить  достоинство,  но,
кто знает, может быть, он догадался о тех  ощущениях,  которые  охватили
ее? Конечно, Виктория боялась его и была на  него  зла,  и  все-таки  он
разбудил в ней нечто такое, о чем она даже не подозревала.
   Виктория вышла из конюшни и зажмурилась от яркого  солнечного  света.
Когда она подняла глаза, перед ней стояла молодая  женщина  с  роскошной
фигурой и блестящими, рассыпавшимися по плечам Черными волосами.  У  нее
были огромные темные с поволокой глаза и красные чувственные губы. Белая
блуза с глубоким вырезом открывала ее полные плечи.  Женщина  не  носила
нижних юбок, и ее крутые бедра ''четко очерчивались при каждом дуновении
ветерка.
   Она  смело  встретила  взгляд  молодой   хозяйки   ранчо   -   гладко
причесанной, с туго стянутым на  затылке  пучком,  в  блузке  с  высоким
воротником и длинными рукавами, в скромной голубой юбке.
   Эту женщину Виктория заметила еще по приезде и  приняла  ее  за  дочь
Кармиты. У Виктории была прекрасная память на  имена,  и  она  мгновенно
вспомнила, что Кармита назвала ее  Анжелиной  Гарсиа.  Это  звучное  имя
очень подходило ей. Женщина напоминала распустившуюся ароматную розу.
   Поскольку Анжелина не работала в доме, Виктория решила, что она  жена
одного из работников на ранчо, но никак не  могла  понять,  где  же  она
живет с мужем.
   - Привет, я Виктория  Уэй...  Мак-Лейн,  -  сказала  она,  подойдя  к
молодой женщине с приветливой улыбкой.
   Виктория  не  могла  привыкнуть  к  своему  новому  имени.   Красотка
пристально взглянула ей в глаза и, откинув назад свои роскошные  волосы,
ответила:
   - А я Анжелина.
   - Я видела вас в день приезда. Мне очень жаль,  что  до  сих  пор  не
поговорила с вами. Скажите, пожалуйста, кто  из  здешних  мужчин  -  ваш
муж?
   - Да никто! - Анжелина откровенно расхохоталась. - И  чего  ради  мне
идти замуж? - В ее голосе слышались удовлетворение и насмешка.
   Не замужем... Это показалось Виктории совершенно непонятным.  Значит,
она жила с мужчиной без церковного благословения? Виктория покраснела от
смущения. Бедная девочка, ей приходится терпеть такие  унижения,  а  тут
еще хозяйка со  своими  вопросами.  Но  Анжелина  вовсе  не  производила
впечатление  смущенной  женщины,  которая  несет  бремя  вины.  Виктория
поняла, что  ей  следует  немедленно  вернуться  в  дом.  Там  она  хоть
ограждена от встреч  с  подобными  людьми.  Настоящая  леди  никогда  не
позволит себе  опуститься  до  беседы  с  женщиной,  обесчестившей  себя
сожительством с мужчиной без брака. Она также ни в коем случае не должна
беседовать и с работниками своего мужа один на один  в  темной  конюшне.
Или она больше не леди? Что бы там  ни  было,  но  Виктория  не  ушла  и
попыталась продолжить разговор.
   - У вас кто-то есть? -  наивно  спросила  она.  Конечно,  вопрос  был
бестактен, но ничего лучшего Виктории в голову не пришло.
   В ответ Анжелина опять расхохоталась:
   - Да у меня их полным-полно, ясно? Все мужчины ранчо - мои. И ваш муж
- тоже. - Она с вызовом посмотрела на молодую хозяйку:
   - Ваш муж пришел ко мне на вторую ночь  после  свадьбы.  Мы  тут  все
решили, что это, очень смешно.
   Побледнев, Виктория отвернулась и резко  зашагала  к  дому.  Но  было
поздно  -  победа  осталась  за  Анжелиной.  Униженная  и  оскорбленная,
Виктория шла не разбирая дороги, пока не налетела на какого-то  мужчину,
шедшего ей навстречу. Сильные руки ухватили  ее  за  плечи,  и  Виктория
оказалась прижатой к его груди.
   Это  был  Ропер.  Он  вел  лошадь  через  двор.  Она  была  настолько
расстроена, что даже не подумала о том, что он легко мог избежать  этого
столкновения. Ведь он-то ее видел, и ему стоило  сделать  только  шаг  в
сторону. Виктория отступила назад и почти беззвучно  принесла  ему  свои
извинения. Ропер посмотрел на  потрясенную  бледную  женщину,  потом  на
Анжелину, стоявшую прислонившись к стенке. По ее торжествующему виду  он
сразу догадался, что произошло между ними.
   - Не обращайте внимания на Анжелину, - сказал он Виктории, поддавшись
непреодолимому желанию успокоить ее, -  она  просто  злобная  ведьма,  и
ничего больше.
   Ему захотелось обнять ее за плечи и прижать к себе. А какой волшебный
аромат исходил от ее тела, аромат свежести и чистоты...  Огонь  разлился
по жилам Ропера, и желание вновь охватило его.
   От его слов Виктория побледнела еще больше, но гордо подняла голову и
отошла в сторону.
   - Благодарю вас, мистер Ропер, - ответила она спокойно, - со мной все
в порядке.
   Он посмотрел ей вслед и направился к Анжелине. Она зазывно улыбнулась
и   двинулась   ему   навстречу.   Однако   совершенно   напрасно    она
демонстрировала свои прелести. Ропер оставался к ним равнодушным. С  тех
пор, как он появился на ранчо, она не раз пыталась затащить его к себе в
постель, но безуспешно. Никогда еще ни один мужчина не сопротивлялся  ей
так долго. Анжелина никак  не  могла  понять  причину  такого  странного
поведения, ведь она славилась своей красотой и была единственной стоящей
женщиной на ранчо.
   В конце концов она решила, что он ревнует ее  к  остальным  мужчинам,
которые уже пользовались ее услугами. Это ее рассердило. Ропер стал  для
нее еще желаннее. Рано или поздно он капитулирует, и это  будет  славная
победа. Анжелина поправила платье так, чтобы ее грудь предстала во всей;
красе, но Ропер даже не взглянул на предлагаемые ему сокровища.
   - Что ты ей сказала? - жестко спросил он,  глядя  ей  прямо  в  глаза
пронзительным, холодным взглядом.
   - Этой смешной леди? - Анжелина пожала плечами и скорчила гримасу:
   - Да ничего особенного. Терпеть не могу баб. Я люблю  мужчин,  ты  же
знаешь, - и она озарила его еще одной улыбкой.
   - Что ты ей сказала? - повторил он тем же ледяным тоном.
   Анжелина почувствовала, что холодеет от страха.
   - -Я сказала ей, что майор приходил  ко  мне  на  вторую  ночь  после
свадьбы. Это правда! Ты и сам это знаешь. Думаешь, она расскажет ему?  -
спросила Анжелина, придвигаясь к Роперу.
   - Очень может быть, - ответил он, желая припугнуть ее.
   Несмотря на страх, Анжелина решила  воспользоваться  тем,  что  Ропер
задержался рядом с ней, и уже прижималась грудью к его руке.
   Однако это не произвело на Ропера никакого впечатления. Он вскочил  в
седло и пришпорил лошадь.
   Ропер был недоволен  собой.  Он  всегда  считал  себя  жестким,  даже
жестоким человеком. Ему было всего тринадцать, когда на его глазах убили
отца и изнасиловали мать. В четырнадцать он сам впервые убил человека  -
какого-то бродягу, который хотел отнять у них с  братом  скудные  запасы
еды. Двадцать лет подряд братья готовились к мщению. Они копили  деньги,
цент  за  центом,  и  тщательно  планировали  операцию.   Для   них   не
существовало ничего, кроме одной цели: уничтожить  Мак-Лейна  и  вернуть
себе землю Сарратов.
   Ропер никогда не совал нос в чужие дела и не допускал, чтобы  к  нему
кто-то лез в душу. А  сегодня  он  дважды  в  течение  нескольких  минут
изменил своим правилам, и все из-за одной и той же женщины. Да не все ли
ему равно, обесчестит ли кто-нибудь эту маленькую простушку или нет?  Он
никогда бы не  вмешался,  если  бы  Виктория  не  вступила  в  борьбу  с
Гарнетом. Она не испугалась его, а он, Ропер, был единственным человеком
на ранчо, который мог помочь ей. Все это так, но теперь в  любой  момент
можно ждать выстрела в спину. И все из-за женщины
   У  него  сравнительно  рано  появились  женщины,  но  все  они   были
случайными ничего для него  не  значили.  Он  престо  удовлетворял  свои
сексуальные потребности, и только. Ропер любил женщин, но никогда не был
влюблен. Ему нравилась их нежность и хрупкость, сладковатый запах  тела,
их  ласковые  руки,  с  готовностью  обвивавшиеся  вокруг  его  шеи.  Он
доставлял  им  удовольствие,  и  они  с  восторгом  отдавались  ему.  Он
испытывал настоящее наслаждение в постели только  тогда,  когда  женщина
полностью разделяла его с ним.
   У него было много женщин, но ни одну он не желал, так  страстно,  как
Викторию. Это было не просто сильное физическое влечение, может,  потому
что она настоящая леди и совершенно не похожа на других  женщин.  Однако
он не должен забывать, что она жена его врага, и, когда месть свершится,
руки Ропера будут не просто обагрены кровью, а кровью ее мужа.
   Все это так. Но она нужна ему, и никакие доводы  не  имели  значения.
Ропера восхищала ее гордость и выдержка. Как достойно она  повела  себя,
узнав о неверности мужа! Как храбро бросилась на защиту младшей  сестры!
Здесь она была одинока  и  беззащитна.  Несчастный  брак  стал  для  нее
ловушкой. Ропер сожалел, что она не  прислушалась  к  его  словам  и  не
захотела вернуться домой в Огасту. Может быть, он сумел  бы  ее  забыть,
если бы не встречал каждый день. И все-таки нельзя допустить, чтобы  она
разрушила его планы...
   Виктория сразу прошла в свою комнату и опустилась на кушетку. Никогда
еще она не чувствовала себя такой униженной и не была так разгневана.  И
вовсе не из-за того, что супруг ходил к другой женщине. Это ее ничуть не
волновало. Напротив, она даже была благодарна этой  несчастной,  которая
соглашалась делить постель с майором и давала  ей  возможность  спокойно
спать по ночам. Ей был невыносим и оскорбителен  тот  факт,  что  о  его
предательстве было известно всем. И еще то, что он пошел к  этой  шлюхе,
когда и суток не прошло с момента их венчания. Конечно,  можно  было  не
верить Анжелине. Но по глазам Ропера, обычно совершенно бесстрастным,  в
которых она сегодня заметила сочувствие и жалость, Виктория поняла,  что
все сказанное было правдой.
   Несомненно, что и прислуга была в курсе. Неудивительно,  что  Кармита
была  так  предупредительна  и  смотрела  на   хозяйку   с   откровенным
сочувствием.
   И все-таки она Виктория Мадлен Мэри Уэйверли. Она с  детства  впитала
традиции старинного благородного рода, но, повзросл