нтракту на кого-то еще. Повторяю: если бы он выполнял наше задание, я знал бы об этом. Кстати, это он или она? - небрежным тоном поинтересовался Франклин Вини.
     - Он или она? - недоуменно повторил сенатор.
     - Мужчина или женщина?
     - А... Мужчина. Вы действительно не в курсе того, что его убили?
     - Нет, наше ведомство тщательно отслеживает работу агентов, и информация всегда поступает оперативно. Уверяю вас, сенатор, в данном случае этот человек работал не на нас!
     - Мне также сообщили, что его сын является вашим сотрудником.
     "Час от часу нелегче, - раздраженно подумал Вини. - Слишком хорошо осведомлен этот сенатор!"
     - Возможно, - произнес Франклин. - Вполне возможно.
     Стивен Лейк раскрыл лежавшую перед ним папку, взглянул на бумаги и тихо сказал:
     - Этого агента звали Рик Медина. Вам что-нибудь говорит это имя?
     Франклин попытался изобразить на лице изумление:
     - Рик Медина? Вы уверены?
     Сенатор недобро усмехнулся. Он не любил, когда его переспрашивали о том, что было понятно и так.
     - Мои источники информации весьма надежны, Франклин! Я не раз говорил вам об этом. Именно Рик Медина.
     - Я был знаком с Риком Мединой долгие годы, - мрачно изрек Франклин Вини. - Он был одним из наших лучших агентов, работавших по контракту. Жаль, что он погиб!
     - Надеюсь, вы знакомы и с его сыном? - спросил Лейк, не отрывая пытливого взгляда от Франклина Вини.
     - У Рика Медины не было семьи, - не моргнув глазом, соврал Вини. - Он был одинок.
     - Говорите, у него нет сына? - нахмурился сенатор.
     - Нет.
     - Ладно, возможно, источник выдал мне непроверенную информацию, - примирительным тоном произнес Лейк и приподнялся в кресле, давая понять, что беседа закончена.
     "Хорошо, что я не отказался от того, что знаю Рика Медину, - напряженно думал Франклин Вини. - Все равно Лейку стало бы об этом известно. Или уже известно. Он поверил, что Рика убили, когда тот выполнял не наше задание... Или притворился, что поверил?"
     Осведомленность сенатора Лейка настораживала и даже пугала Франклина Вини. Утечка информации... Это резко меняет дело. Он поднялся с кресла, сделал несколько шагов по направлению к двери и остановился.
     - Если надо, я выясню все подробности и сообщу вам, сенатор, - вежливым тоном произнес он. Лейк неопределенно махнул рукой.
     - Да, в сущности, в этом нет необходимости, - небрежно бросил он. - Просто я, узнав об этом случае, немного забеспокоился. Вы же знаете, какая непростая ситуация складывается в настоящее время. Для меня главное - чтобы в стране была стабильность! В этом мой личный и общественный долг!
     "Какая потрясающая бдительность! - мысленно огрызнулся Франклин Вини. - Настоящий государственный муж!"
     - Да, сэр, разумеется, - изобразив почтительную улыбку, отозвался Вини. - Стабильность - это главное, я совершенно с вами согласен.
     Он подошел к двери, вежливо кивнул сенатору, попрощался и вышел. Мысли - одна тревожнее другой - теснились у него в голове, и эта путаница настоятельно требовала неспешного, подробного анализа сложившейся ситуации. Больше всего Франклина Вини волновал вопрос сенатора о сыне Рика Медины. А если Лейк вызвал его к себе вовсе не затем, чтобы сообщить о смерти агента? Убийство Рика Медины было поводом к чему-то другому... Нет, он бы уловил, догадался. Видимо, дело заключается все-таки в сыне Рика. В любом случае, проблема принимает неожиданный поворот и надо быть готовым ко всему.
     Франклин всегда придерживался точки зрения, что в любом деле необходимо тщательно выявить непредвиденные на первый взгляд моменты, за которыми могут последовать крупные неприятности, и сегодняшняя беседа с Лейком лишний раз подтверждала его правоту.
     Сенатор Лейк с задумчивым видом сидел в кресле и смотрел на дверь, за которой только что скрылся Франклин Вини. Затем он перевел взгляд на бумаги, лежавшие на его столе, и зловеще усмехнулся. Разговор с сотрудником ЦРУ ему не понравился. Более того, после беседы у Лейка появилось чувство досады и раздражения. Перебирая в уме все фразы, сказанные Франклином Вини, Лейк вдруг ощутил нарастающую с каждой минутой тревогу. Итак, существуют два наиболее вероятных варианта, и оба они ему очень не нравятся. Первый: Хейс получил непроверенную информацию, в которую он, Лейк, поверил. Второй: Франклин Вини нагло лгал, глядя ему в глаза, преследуя какие-то свои цели.
     Сенатор Лейк тяжело вздохнул, медленно обвел взглядом кабинет, а потом вдруг схватил телефонную трубку и торопливо набрал номер. Он звонил по частной линии себе домой. На противоположном конце провода мгновенно сняли трубку, и сенатор Лейк, услышав хорошо знакомый старческий надтреснутый голос, немного успокоился.
     - Раймонд, ты не мог бы ближайшим рейсом прилететь ко мне в Вашингтон? - попросил Стивен. - Мне понадобится твоя помощь.

Глава 11

     Карен поставила на пол тяжелую дорожную сумку, вошла в гостиную и сразу же посмотрела на телефонный аппарат. Красная кнопка призывно мигала. Кто именно оставил для нее послание, было ясно, но она не стала включать автоответчик. В глубине души она мечтала снова услышать знакомый обволакивающий мягкий баритон, но разум подсказывал, что надо успокоиться, побыть в одиночестве, разобраться в своих чувствах и привести в порядок сумбурные мысли.
     Карен вернулась в холл, перенесла сумку в комнату и стала доставать из нее вещи. Некоторые, абсолютно чистые - она ими не воспользовалась в поездке, - повесила в шкаф, остальные разложила на две стопки: одни - для стиральной машины, другие - для сухой чистки.
     Полив комнатные цветы и протерев пыль, Карен снова взглянула на мигающую красную кнопку, и в этот момент раздался телефонный звонок. Сердце Карен подпрыгнуло и заколотилось. Может, не брать трубку? А вдруг это кто-нибудь с работы? Так и оказалось.
     - Карен? - услышала она знакомый женский голос. - Привет, это Джуди! Рада, что застала тебя дома.
     - Привет! - радостно воскликнула Карен. - Я только что приехала.
     Джуди Кемлиф была старшей медицинской сестрой в хирургическом отделении, где работала Карен.
     - Как там у нас дела? Могу сегодня вечером заступить на дежурство, если я, конечно, нужна.
     - Очень нужна! - подтвердила Джуди. - Сейчас в отделении не хватает людей.
     - Кто-нибудь заболел?
     - Да. У Эшли - грипп, а Марлетта лечит дома больное горло. Так что, если ты не очень устала после... всего, выходи на работу, Карен.
     - Обязательно выйду! - воскликнула Карен. Джуди немного замялась.
     - Мне, конечно, не хотелось бы вызывать тебя прямо сегодня, дорогая, но в отделении действительно не хватает людей, так что не обижайся!
     - Какие могут быть обиды, Джуди! Я все понимаю!
     Положение с персоналом в больнице было действительно непростое, особенно после сокращения штата, произошедшего недавно. Пять лет назад в хирургическом отделении работало двенадцать медсестер, по четыре в смену. Теперь же их количество сократилось до восьми, и Джуди с трудом удавалось составлять приемлемое для всех расписание дежурств, учитывая, что каждая медсестра имела право отдыхать два дня в неделю. По отделению упорно ходили слухи, что скоро дежурства будут длиться не по двенадцать, а по двадцать четыре часа, и медсестер это, конечно, не радовало, а Джуди прибавляло работы.
     - Когда состоялись похороны? - участливым голосом спросила Джуди.
     - Вчера, и я только сегодня утром прилетела домой.
     - Вот оно что... А я не поняла, думала, что похороны будут здесь. Посмотрела список некрологов и не нашла фамилии твоего отца.
     - Я похоронила его в Луизиане, Джуди. Здесь, на кладбище, где похоронена Джанет, места нет, поэтому пришлось все организовывать в Новом Орлеане, на одном из пригородных кладбищ. Впоследствии я планирую перенести прах матери в могилу отца, - торопливо рассказывала Карен. - Один полицейский помог мне с похоронами, договорился о месте... - На секунду Карен запнулась.
     Зачем она обо всем этом рассказывает Джуди? Да, между ними существовали добрые приятельские отношения, Карен уважала старшую медсестру, но своей подругой не считала. У Карен была только одна настоящая, очень близкая подруга - Пайпа, с которой она могла не стесняясь обсуждать любые, самые сокровенные тайны и серьезные проблемы. Почему, когда она упомянула детектива, ее сердце застучало сильнее, а в горле пересохло? Неужели она все еще находится под его влиянием, под впечатлением сегодняшней ночи?
     - Да... Так вот, мне помогли с похоронами, и сегодня утром я вернулась домой.
     - Понятно, - протянула Джуди. - Знаешь... Карен, мне неудобно спрашивать тебя об этом прямо сейчас... У тебя есть какие-нибудь документы? Свидетельство о смерти или некролог в местной газете? Чтобы подтвердить начальству, что твое отсутствие было вызвано уважительными причинами?
     - Да, у меня есть свидетельство о смерти отца, - ответила Карен. - Детектив помог мне получить его сразу. Я принесу свидетельство сегодня же.
     Марк Частин действительно помог ей быстро и без проблем получить свидетельство о смерти отца. Карен в суматохе подготовки к похоронам и не вспомнила бы об этом. Господи, как она благодарна Марку за его предусмотрительность! Если бы не он, она улетела бы домой без документов, и в больнице ей были бы вынуждены отметить три дня как прогулы.
     - Значит, я могу рассчитывать на тебя? - уточнила Джуди.
     - Да, я обязательно выйду в вечернюю смену, - отозвалась Карен.
     - Ладно, дорогая, не буду больше тебя задерживать, тебе ведь надо отдохнуть и прийти в себя после полета. До вечера!
     - До вечера!
     Карен положила трубку, посмотрела на телефонный аппарат, на котором снова настойчиво замигала красная кнопка, вздохнула и направилась в кухню. Она вскипятила чайник, сделала несколько сандвичей, вернулась в комнату и включила телевизор. Показывали, как хозяевам самим красить стены, создавая рисунки. Карен усмехнулась, приглушила звук и закрыла глаза. Мгновенно перед ее внутренним взором возникло лицо Марка Частина, а в ушах зазвучал его негромкий проникновенный голос.
     Итак, она сбежала! Сегодня утром она, как последняя трусиха, сбежала из дома Марка, улучив момент, когда он направился в ванную комнату принять душ. Схватила свои вещи, оделась и бросилась в отель. По дороге Карен боялась оглянуться, ей почему-то казалось, что Марк, обнаружив, что она ушла, побежит за ней, настигнет, схватит за руку. Господи, как глупо!
     Примчавшись в отель, Карен принялась судорожно собирать дорожную сумку, запихивать в нее вещи и прислушиваться, не раздастся ли стук в дверь. Уму непостижимо! Она, конечно, понимала, что Марк не придет за ней, но все равно продолжала настороженно слушать, не раздадутся ли его шаги около ее двери. Потом она позвонила портье, попросила, чтобы счет принесли прямо в номер, заплатила за проживание, схватила сумку и сбежала вниз по запасной лестнице. Она боялась воспользоваться лифтом, ей казалось, что она может столкнуться с Марком в холле и тогда... А что, собственно, тогда?
     Выйдя из отеля через запасной выход, Карен поймала такси, доехала до аэропорта и в зале отлета снова начала нервно оглядываться по сторонам. Марк Частин не знал, каким рейсом она должна улететь, но Карен догадывалась, что полицейскому это выяснить совсем несложно. Еще вечером Марк говорил о том, что рано утром пойдет на работу, но ведь он мог отправиться и в аэропорт, за ней. Когда подошло время регистрации, Карен прошла все формальности и уже собиралась миновать стойку с надписью "Вылет", как вдруг услышала объявление:
     - Мисс Карен Витлоу! Вас просят подойти к одному из внутренних телефонов. С вами хотят поговорить.
     Сердце Карен екнуло, и она почти бегом, расталкивая пассажиров, миновала ворота, ведущие на летное поле. Только когда гулко заревели мощные моторы самолета и стюардесса попросила пассажиров пристегнуть ремни и приготовиться к взлету, Карен с облегчением вздохнула и откинулась на спинку кресла. В самолете она уж точно с Марком не столкнется. Она летит в Огайо, а он остался в Луизиане. Ей удалось от него сбежать.
     Почему она так поступила? И сейчас, когда Карен уже находилась дома, она не могла ответить на этот вопрос. Какая неведомая сила заставила ее, как преступницу, потихоньку выскочить из дома Марка? Не попрощавшись, даже не поблагодарив его за все хорошее, что он сделал для нее в течение трех дней. Ведь с этим мужчиной она провела ночь - долгую, прекрасную ночь, полную любви, невероятной страсти и неистовой чувственности. Вот именно поэтому Карен и сбежала от Марка, устыдившись ночного взрыва эмоций, не в силах взглянуть ему в глаза. Почему ей было так стыдно? Перед ним? Или перед самой собой?
     Чувство, которое испытывала Карен, нельзя было назвать стыдом. Скорее - сильное смущение, искреннее изумление своим поведением, душевное смятение. Карен никогда не относила себя к категории жеманных ханжей, она знала реальную жизнь, а работа в больнице сделала ее немного суховатой и замкнутой. Взрослая, спокойная, уравновешенная женщина, "не способная на любовные подвиги и безумства", как, смеясь, утверждала ее лучшая подруга Пайпа. Правда, та же Пайпа иногда говорила, что душа Карен еще не раскрылась, сильные эмоции, заложенные в ней, как и в каждой женщине, пока дремлют, ждут своего часа. Неужели Пайпа была права и такое время наступило?
     Карен выключила телевизор, поудобнее устроилась на диване и закрыла глаза. Вчерашняя ночь, проведенная в постели с Марком, теперь казалась ей безрассудством, почти безумием. Почему она на это пошла? Она - такая выдержанная, строгая, в одно мгновение превратилась в легкомысленную, беззаботную девчонку, которую без труда увлек молодой, но весьма опытный мужчина. Карен испытывала даже некоторую долю унижения от того, что соблазнить ее оказалось так просто. Марк поманил ее пальцем, и она пошла за ним, ни минуты не сомневаясь, не раздумывая, не сопротивляясь.
     Трудно признаться, но и теперь при одной только мысли о Марке Частине руки Карен начинали дрожать, сердце стучать чаще, тело напрягалось, все еще помня о недавних бурных ласках. Почему? Что в нем было такого привлекательного, необычного? При одном только воспоминании о нем Карен охватывало сильное волнение. Он оказался опытным мужчиной, искусным любовником, его руки - сильные и нежные одновременно - ласкали Карен, доставляя ей удовольствие, а порой и огромное наслаждение. Их губы сливались в долгом страстном поцелуе, и у Карен сладко замирало сердце от предчувствия физической близости. Она стремилась к Марку всей душой и телом, отвечала на его ласки, жаждала их, забыв о стыдливости, а главное, о том, что она знакома с ним всего три дня.
     Сколько раз в эту долгую ночь они занимались любовью? Карен не могла вспомнить точно, но ей казалось - все время, не разжимая объятий ни на минуту. Неужели все это происходило с ней? Не в каком-то фантастическом сне, а на самом деле, в доме Марка, в его постели!
     Карен вдруг подумала о своих приятельницах-медсестрах в больнице, которые любили похвалиться бурно проведенными ночами и сексуальными возможностями своих любовников. Интересно, кто-нибудь из них занимался любовью столько раз за ночь, сколько она с Марком сегодня? Она почему-то была уверена, что нет. Конечно, Карен и в голову не приходило начать делиться интимными подробностями со своими приятельницами, но зато теперь, когда они снова начнут хвастаться, она будет слушать их рассказы немного снисходительно.
     Вспоминая сегодняшнюю ночь и пытаясь разобраться в своих чувствах, Карен поймала себя на мысли, что постепенно начинает оценивать поведение Марка Частина как хорошо продуманный план. Вряд ли Марк, поддавшись внезапному порыву, пригласил ее в гости, стал угощать вином, потом предложил потанцевать... Нет, с самого начала, с первой минуты их знакомства, как ни обидно и неприятно об этом думать, следует признать, что Марк Частин поставил перед собой цель соблазнить Карен Витлоу. И все три дня он постоянно искушал ее, обдуманно и целенаправленно вел в свою постель.
     В первый день их знакомства Марк Частин показался Карен надменным, строгим, и в его манерах сквозило откровенное раздражение. Она даже подумала тогда, что у детектива с первой же минуты возникла к ней неприязнь. А что произошло чуть позднее? Он принес ей стакан холодного лимонада, подошел почти вплотную, их руки соприкоснулись... Перед тем как идти на опознание, Марк положил ей руку на талию, и этот жест не показался Карен предосудительным или оскорбительным. От Марка исходили такая уверенность и сила, а она в тот момент так нуждалась в поддержке... На кладбище он обнимал ее, укрывал полами пиджака, тесно прижимался, шептал на ухо ласковые слова, но все это выглядело так, будто Марк просто сочувствует ее горю, хочет морально поддержать...
     А когда они шли по аллее и Карен, зацепившись ногой за куст, порвала колготки? Он как ни в чем не бывало, не смутившись ни на минуту, предложил ей снять их, пообещав отвернуться! И она легко сделала это, словно он был ее старым знакомым, которого можно не стесняться.
     Почему она принимала все как должное, не отстранялась, не пыталась выскользнуть из его крепких рук, даже не намекнула ему, что ей не по душе его настойчивость? Потому что ей все это нравилось! Он открыто соблазнял ее, а она все принимала за чистую монету. Просто Карен не хотелось прислушиваться к голосу рассудка. Гораздо приятнее было бездумно плыть по течению, принимать ухаживания Марка, убеждая себя в том, что его действия продиктованы исключительно соображениями заботы о ближнем, участием в судьбе молодой женщины, волей печальных обстоятельств оказавшейся в чужом городе наедине с непростыми проблемами. Что ж, ей удалось убедить себя в этом!
     Сколько раз она мысленно и вслух благодарила Марка Частина за помощь и поддержку! Интересно, как он воспринимал ее слова? Как лишнее подтверждение тому, что все идет по плану и в последний решающий момент она не ускользнет от него, "не сорвется с крючка"? А может быть, посмеивался над ней и любовался собой? Вот какой он опытный, искусный, ловкий, ни одна женщина перед ним не устоит. И ведь не устояла!
     Наверняка Марк заранее решил пригласить ее к себе домой, а сделал вид, что только из-за дождя они не смогут погулять по Французскому кварталу и пообедать в ресторане. А она? С удовольствием приняла приглашение, убедив себя в том, что ничего сомнительного в этом нет. Не захотела провести последний вечер в тоскливом одиночестве в номере отеля. Марку было грех не воспользоваться такой благоприятной ситуацией, что, собственно, он и сделал. Усадил отдыхать на балконе, угощал пирожными, сандвичами и сладким терпким красным вином. Кстати, она выпила всего два бокала, не чувствовала себя пьяной, так, немного приятно кружилась голова. Марк Частин не предлагал ей выпить больше, не настаивал... Почему? Потому что по опыту знал, как любят женщины обвинять мужчин в том, что те их нарочно подпоили и уложили в постель. А так - обвинять некого, она сама решилась на этот шаг, пребывая в здравом уме и трезвой памяти.
     Что было потом? Марк предложил ей потанцевать, они обнялись и, покачиваясь, стали медленно двигаться в такт красивой лиричной музыке. На улице бушевала гроза, завывал ветер, хлестал дождь, а Карен было тепло и уютно в объятиях Марка. Пожалуй, танец на балконе был самым романтичным и волнующим воспоминанием вчерашнего дня... Собственно, волнующим было и все последовавшее за танцем, но только этот единственный эпизод вчерашнего вечера не вызывал у Карен стыда или смущения. Как хорошо ей было рядом с Марком! Они тесно прижимались друг к другу, она чувствовала закипающее в нем страстное желание, его сильные руки обвили ее талию, а потом скользнули ниже, стали настойчивыми, дерзкими... И все-таки надо признать, что Марк Частин не сделал ни единого неверного жеста, ни одного настораживающего или грубого движения. Он медленно, постепенно, шаг за шагом приближался к намеченной цели, подводил к ней Карен, шептал на ухо ласковые слова, успокаива