случившегося события?
   Ей пришла в голову мысль связаться с доктором Ивелом, но  между  ними
лежала пропасть величиной в шесть лет, и ей  не  хотелось  перебрасывать
через эту пропасть мостик. Когда-то она практически во  всем  полагалась
на доктора Ивела. Он всегда поддерживал, оберегал ее.  Но  за  последние
годы Марли  привыкла  заботиться  о  себе  сама.  Она  чувствовала  себя
независимой, и ей это чертовски нравилось.  На  фоне  строжайшей  опеки,
которой она была окружена  в  первые  двадцать  два  года  своей  жизни,
самостоятельность и одиночество последних шести лет  выглядели  особенно
привлекательно.
   Она решила, что со своими воспоминаниями вполне разберется сама.

Глава 2

   В дверь позвонили. Детектив Дейн Холлистер открыл один  глаз,  скосил
его на циферблат часов, приглушенно чертыхнулся и снова закрыл. Суббота!
Семь утра! Первый выходной день в этом месяце! А какой-то  идиот  уперся
лбом в кнопку его дверного звонка! Кто бы это  ни  был,  может,  он  сам
уйдет?..
   В дверь опять позвонили и вдобавок пару раз постучали. Дейн  ругнулся
снова, откинул скомканное одеяло и  голый  слез  с  кровати"  Он  поднял
брошенные вчера вечером на пол мятые брюки, рывком натянул их на себя  и
застегнул "молнию", не трогая на  поясе  пуговицу.  Чисто  по  привычке,
которая въелась в него настолько, что он уже  не  думал  об  этом,  Дейн
захватил с тумбочки "беретгу" калибра 9 мм.  Без  оружия  он  никому  не
открывал дверь. И  даже  к  почтовому  ящику  ходил  с  пистолетом.  Его
последняя подружка, которая задержалась у него  ненадолго,  так  как  не
смогла привыкнуть к скользящему служебному графику полицейского, ядовито
замечала, что до него не встречала ни одного мужика, который бы  даже  в
душ ходил вооруженным.
   Да, с юмором у нее было  плоховато,  поэтому  Дейн  воздерживался  от
острот насчет того "мужского вооружения", которое он брал с собой в душ.
Он не жалел о том, что им  пришлось  расстаться.  Вот  только  трахаться
теперь не с кем.
   Отодвинув занавеску, он глянул в  окно  на  свое  маленькое  крыльцо,
матюгнулся в третий раз и, щелкнув замком, открыл дверь. На пороге стоял
его друг и  напарник  Алехандро  Трэммел.  Бросив  изучающий  взгляд  на
помятые  хлопчатобумажные   слаксы   Дейна,   Трэммел   приподнял   свои
впечатляющие черные брови и проговорил:
   - Ничего себе пижамка.
   - А тебе известно, твою мать,  сколько  сейчас  времени?!  -  рявкнул
Дейн.
   Трэммел сверился со своими изящными наручными часами "Piaget".
   - Семь ноль две. А что? - С этими словами он вошел  в  дом.  Дейн  от
души хлопнул дверью.
   Трэммел остановился и, словно спохватившись, спросил:
   - Ты что, не один?
   Дейн провел рукой  по  волосам,  потом  потер  щеки,  шурша  отросшей
щетиной по мозолистым ладоням.
   - Один как перст.
   Он зевнул и окинул своего напарника  внимательным  взглядом.  Трэммел
выглядел как всегда ухоженно, и лишь темные мешки  под  глазами  портили
картину.
   Дейн снова зевнул и спросил, показывая на них:
   - Что, поздно лег или рано встал?
   - И того и другого понемножку. Поганая  ночь,  заснуть  не  мог.  Вот
решил заглянуть к тебе на кофеек и завтрак.
   - Это очень великодушно с твоей стороны, - буркнул Дейн, впрочем  уже
ковыляя к кухне.
   Он по себе знал, что такое  поганая  ночь,  поэтому  понимал  желание
Трэммела пообщаться. Кстати, напарник никогда не отказывал в этом самому
Дейну.
   - Я поставлю кофе, но дальше ты там сам разбирайся, а я пойду в душ и
бриться.
   - Нет уж, - возразил Трэммел. - Я хочу, чтобы кофе можно  было  пить,
поэтому поставлю его сам.
   Дейн не стал спорить. Он и сам был  не  особенно  высокого  мнения  о
вкусовых качествах своего кофе, но для него на первом месте был не вкус,
а бодрящий со сна кофеин. Так что ему было в принципе все равно.
   Оставив  Трэммела  хозяйничать  на  кухне,  он,  сонно  волоча  ноги,
вернулся в спальню, стянул с себя брюки,  швырнул  их  туда  же,  откуда
поднял, то есть на пол, и направился в ванную. Встал под душ, оперевшись
одной рукой о кафельную стенку, и включил воду. Спустя десять  минут  он
поверил  в  возможность  того,  что  окончательно  проснется.  Это  было
желательно сделать до бритья, но, порезавшись, он понял, что не успел. В
очередной раз крепко выругавшись, Дейн замазал кровь новой порцией пены.
У него была разработана целая теория, согласно которой одного небольшого
пореза во время утреннего бритья было вполне достаточно для того,  чтобы
весь день после этого полетел коту под хвост. К сожалению,  редко  когда
ему удавалось избежать  неосторожного  движения.  Что-что,  а  аккуратно
бриться он так и не научился.  Как-то  Трэммел  лениво  посоветовал  ему
перейти на электробритву, но Дейну это не понравилось:  не  хватало  ему
еще и этой зависимости! И он  продолжал  лить  кровь  на  алтарь  своего
упрямства.
   По крайней мере, с одеванием проблем не было. Дейн  просто  натягивал
на себя первое, что попадалось под руку. Порой забывал о  галстуке,  но,
зная за собой эту слабость, всегда на всякий случай  держал  запасной  в
машине. Галстук - неприятная штука, потому  что  постоянно  задевает  за
рубашку и пиджак, лезет в брюки, но тут-уж ничего не поделаешь.  Галстук
есть галстук. И дело  не  в  моде,  а  в  стиле.  Шефу  хотелось,  чтобы
детективы носили галстуки, вот Дейн и надевал его каждый  день.  Правда,
порой его узел приводил того же Трэммела в неописуемый ужас, но  Трэммел
- известный щеголь, его даже за глаза называли "рамой для сушки белья".
   Если бы какой-нибудь  другой  полицейский  стал  одеваться  так,  как
Трэммел, или ездить  на  такой  машине,  какая  была  у  Трэммела,  весь
департамент внутренних дел слетелся бы на него, как мухи на дерьмо.  Да,
по отношению к департаменту внутренних дел больше всего подходит  именно
такое сравнение. Но самого Трэммела терпели, потому  что  его  богатство
никак  не  было  связано  со  служебным   положением.   Он   унаследовал
кругленькую  сумму  от  своей   мамаши-кубинки   и   бумаги   нескольких
преуспевающих контор от  отца,  бизнесмена  из  Новой  Англии,  которого
поразила любовь, когда он наслаждался  отпуском  в  Майами,  и  который,
женившись, остался жить во Флориде. Дом Трэммела -  только  спокойно!  -
стоил, наверно, не меньше миллиона. И Алехандро  не  желал  менять  свой
образ жизни только потому, что стал работать  полицейским.  Дейн  считал
своего напарника загадочным малым и не мог понять, почему Трэммел  живет
на широкую ногу: просто из любви к роскоши или  нарочно,  чтобы  утереть
нос разным козлам из департамента? Дейн подозревал, что вернее второе. И
ему это было по душе.
   А вообще-то они  с  Трэммелом  были  полной  противоположностью  друг
другу. Трэммел сух, как бельевая веревка, и холоден, как кошка. В  любых
жизненных ситуациях он сохранял присущую ему элегантность, одежда сидела
на нем, как на манекене, и  обувь,  и  галстук  -  все  было  в  большом
порядке. Любил - представляете, на самом деле любил! - оперу и балет.  У
Дейна все по-другому. Даже если  бы  лучший  портной  сшил  ему  дорогой
костюм, подогнав выкройку к его атлетической мускулистой фигуре, то и  в
этом случае Дейн умудрился бы сохранить непрезентабельный вид. Он  любил
спортивную одежду и музыку в стиле "кантри". Если бы они были не людьми,
а машинами, то Трэммел непременно походил  бы  на  "ягуар",  а  Дейн  на
обычный пикапчик. Но зато с приводом на все четыре колеса.
   "С другой стороны, - думал Дейн, возвращаясь из  ванной  в  кухню,  -
равновесие в какой-то  мере  природа  восстановила  в  наших  лицах".  У
Трэммела было гладкое, красивое  лицо,  но  на  фотографиях  оно  всегда
выглядело зловещим. Дейн же полагал, что такой физиономией, как у  него,
только маленьких детей пугать, и вместе с тем он был фотогеничен.
   - Все дело в том, с какого угла ведется съемка, -  объяснял,  бывало,
этот казус Трэммел.  Он  просто  помешался  на  фотоделе,  у  него  дома
хранилось множество снимков. Никогда не расставался со своим  аппаратом.
А поскольку Дейн работал его напарником и больше других  вертелся  перед
объективом, не было ничего удивительного в том, что Трэммел часто снимал
его. Застывшие в кадре резкие выступы высоких скул,  глубоко  посаженные
глаза  и  расщепленный  подбородок  в   своей   совокупности   создавали
задумчивый и интригующий образ. Даже сломанный нос Дейна на  фотографиях
всегда выглядел "уместно". На самом  же  деле  у  него  было  угрюмое  и
помятое лицо полицейского с наблюдательными глазами. С глазами старика.
   Дейн налил себе чашку кофе и сел за стол. Трэммел продолжал  возиться
с завтраком. Дейн не знал еще, что это будет, но пахло аппетитно.
   - Что у нас сегодня? - спросил он.
   - Вафли из непросеянной муки со свежей клубникой.
   Дейн фыркнул:
   - У меня в доме отродясь не было непросеянной муки.
   - Я знаю, поэтому пришлось захватить ее с собой.
   Нет, пахло действительно вкусно.  Дейн  ничего  не  имел  против.  Он
вообще умел быть приятным малым, когда знал, что еду за него  приготовит
другой. На службе им приходилось питаться разным мусором,  из  того  что
попроще и не отнимает много времени. Так что он не возражал против того,
чтобы компенсировать  это  какой-нибудь  низкокалорийной  и  питательной
штукой всякий раз, когда не нужно никуда бежать. Чего уж  там,  он  даже
полюбил брюссельскую капусту. Маленькие кочанчики  напоминали  по  вкусу
незрелый арахис,  только-только  из  земли  и  наполовину  дикий,  когда
скорлупа еще не отвердела. В детстве ему частенько доводилось  пробовать
незрелые земляные орехи. У зрелых один недостаток - перед  употреблением
их нужно было еще лущить.
   - Так что тебе помешало заснуть? - спросил он  Трэммела.  -  Какая-то
конкретная причина?
   - Да нет. Просто выдалась одна  из  тех  ночей,  когда  стоит  только
чуть-чуть вздремнуть, как тут же начинает чудиться какой-то бред.
   Сны - вообще странная штука. Все полицейские время от  времени  видят
сны, они тоже люди. Но у Дейна и Трэммела был особый  случай.  Несколько
лет назад они вляпались в такую историю, что  потом  какое-то  время  им
каждую божью ночь виделись кошмары. Ведь большинству полицейских за  все
годы их службы ни разу не приходится стрелять из табельного  оружия.  Но
Дейку и Трэммелу не повезло.
   Разбираясь в одной перестрелке, они решили найти  кого-нибудь  из  ее
участников, чтобы как следует допросить.  На  одного  подозреваемого  их
вьшела его подружка, у которой в то время как раз был на  парня  большой
зуб.  Подозреваемый  преспокойненько  проворачивал  очередную   успешную
сделку с наркотой,  как  вдруг  появились  Дейн  и  Трэммел  собственной
персоной. Вот именно так обычно бандиты и  "сгорают".  Как  правило,  их
поимка  -  это  отнюдь  не  результат  титанической  умственной   работы
детектива: просто на ребят кто-то "настучал".
   Тот  случай  оказался  не  из  легких.  Вместо  того   чтобы   начать
выпрыгивать во все  окна  подряд  и  уползать  по  крысиным  норам  куда
подальше, бандиты стали отстреливаться. Дейн и Трэммел рухнули на пол  и
нырнули в соседнюю комнату. И в течение пяти минут,  которые  показались
им целой вечностью, они сидели там как в мышеловке. Дейн послал по рации
отчаянный  призыв:  "Сотрудники  полиции  под  огнем!"  На  этот  призыв
откликнулись все без исключения коллеги, которые  оказались  поблизости,
но к тому времени, как появилось подкрепление, Дейн и Трэммел уже успели
завалить четверых: двух бандитов ранили,  а  еще  одного  и  девчонку  -
наповал. Дейну тоже досталось. Одна  из  пуль,  ударившись  обо  что-то,
расщепилась, и кусочек от нее срикошетил прямо Дейну в спину,  едва-едва
не задев позвоночник. Свинцовый огрызок  сломал  ему  ребро  и  проделал
дырку в правом легком. У Дейна с той минуты перед глазами поплыли круги,
но одна картинка впечаталась в память четко: Трэммел стоит перед ним  на
коленях, матерится на чем свет стоит и пытается остановить кровотечение:
В результате: трое суток в отделении интенсивной  терапии  и  двенадцать
дней в палате для выздоравливающих. К работе Дейн  смог  вернуться  лишь
через девять недель.
   Да,  после  того  случая  ночные  кошмары  еще  долго  доставляли  им
неприятности.
   Едва только Трэммел положил в тарелку вафли,  как  зазвонил  телефон.
Дейн потянулся к трубке, и в ту же секунду у Трэммела на поясе  пискнуло
сигнальное устройство.
   - Проклятье! - проговорили они оба, глядя друг на друга.
   - Сегодня суббота, вашу мать! -  рявкнул  Дейн  в  трубку.  -  У  нас
выходной!
   После этого он замолчал и стал слушать то, что ему  говорили,  мрачно
наблюдая за Трэммелом, который торопливо глотал свой  кофе.  Потом  Дейн
вздохнул и сказал:
   - О'кей. Трэммел у меня. Выезжаем.
   -  Кому  сказать  спасибо  за  то,  что  нас  лишили   выходного?   -
поинтересовался Трэммел, когда они вышли из дома.
   - Страуд и Кигэн  уже  работают  на  другом  выезде.  Уэрли  позвонил
сегодня и предупредил, что заболел. А у Фредди нарыв  на  десне.  Она  у
стоматолога. - Всякое бывает, нет смысла беситься. - Я сяду за руль.
   - Куда двинем?
   Они сели в машину, и Дейн назвал Трэммелу адрес, который тот записал.
   - Позвонил один человек и сообщил, что его жене плохо.  Туда  выслали
карету "скорой помощи", но первым по адресу все-таки добрался патрульный
полицейский. Увидев, в чем там дело, он послал врачей  куда  подальше  и
стал вызывать отдел по расследованию убийств.
   Спустя примерно десять минут они уже подъехали к месту  происшествия.
Ошибиться было невозможно. Всю улицу перегородили патрульные машины. Тут
же стояла реанимация на колесах. Дом был оцеплен полицейскими. Зеваки из
ближайших домов собирались тут же стайками и группками. Кое-кто был  еще
в пижаме. Дейн автоматически принялся изучать собравшихся. Была  надежда
на то, что взгляд  его  на  чем-нибудь  "споткнется",  кто-то  из  людей
привлечет к себе его особое внимание. Например, тем, что будет проявлять
излишнее  любопытство.  Поразительно,  но  убийца  действительно   часто
крутится на том месте, где только что совершил преступление.
   Дейн втиснулся в свой синий пиджак, взял запасной галстук  с  заднего
сиденья и небрежно повязал его, не затягивая. Только сейчас  он  обратил
внимание на безупречный узел Трэммела. Напарник привел себя в порядок по
дороге сюда. Дейн отвернулся было, но тут  же  вновь  бросил  взгляд  на
Трэммела. "Черт возьми, ущипните  меня  кто-нибудь!  Этот  щеголь  надел
двубортный итальянский  костюм  в  выходной  день!"  В  шелковый  пиджак
Трэммел облачился уже в машине.
   Порой Дейн начинал беспокоиться,  все  ли  у  Трэммела  в  порядке  с
головой.
   Они показали свои значки полицейскому, который стоял  на  крыльце,  и
тот пропустил их в дом.
   - Твою-то матушку! - потрясение выдохнул вполголоса Дейн,  когда  как
следует осмотрелся.
   - И твою тоже, - тем же  тоном  повторил  Трэммел,  который,  похоже,
отказывался верить своим глазам.
   Выезжать на убийства им было  не  в  новинку.  В  жизни  полицейского
когда-нибудь наступает такой момент, когда  преступления  с  применением
насилия  он  начинает  воспринимать   как   нечто   вполне   рядовое   и
обыкновенное. Он уже теряет счет своим выездам  на  места  происшествия,
где приходилось  расследовать  поножовщину  или  перестрелку.  Если  еще
полчаса назад кто-нибудь поинтересовался бы мнением Дейна на этот  счет,
он ответил бы, что они с Трэммелом так долго работают  детективами,  что
удивить их, пожалуй, уже в принципе невозможно.
   Но на этот раз!..
   Кровь была везде, куда ни кинь взгляд. Брызги ее подсыхали на стенах,
на полу, даже на потолке.  Кровавый  след  начинался  в  кухне,  тянулся
оттуда в гостиную, из гостиной  в  небольшой  коридорчик  и  где-то  там
терялся. Что же за бойня здесь происходила,  оставив  такие  страшные  и
обильные следы?
   Дейн повернулся к стоящему в дверях полицейскому:
   - Судмедэксперты уже объявлялись?
   - Нет пока.
   - Мать их! - Он снова ругнулся.
   Дейн знал, что чем  позже  на  место  происшествия  приезжает  группа
судмедэкспертов  или  криминалистов,  тем  меньше  остается  ниточек   к
разгадке разыгравшейся  трагедии.  Конечно,  какие-то  следы  затираются
неизбежно, если только место происшествия и пострадавшие  не  обнаружены
самими  ребятами  из  лаборатории   судебной   криминалистики,   которые
мгновенно оцепят все вокруг. Но на этот раз эксперты шлялись  неизвестно
где, а в дом натолкалась целая туча полицейских, которые шныряли  вокруг
и уничтожали один перспективный след за другим.
   - В дом не пускайте никого, кроме людей Ивена, - строго наказал Дейн.
   Ивен Шаффер был руководителем  лаборатории  судебной  криминалистики.
Дейн знал, что тот просто взбесится, когда приедет  и  увидит,  как  тут
натоптали.
   - Лейтенант Боннес тоже сюда выехал.
   - Лейтенанта Боннеса впустите, - скривившись, проговорил Дейн.
   Дом был самый обычный, для представителей среднего класса. В гостиной
стоял диван, стул к нему, непременный элемент стандартной  обстановки  -
кофейный столик, а также  подставки  для  ламп  из  натурального  шпона.
Центральное место в комнате - прямо перед телевизором - занимало большое
коричневое кресло. Сейчас в нем сидел мужчина с  растерянным  лицом,  на
вид около пятидесяти или чуть больше. Вероятно, муж  потерпевшей.  Время
от времени он давал односложные ответы на вопросы, которые  ему  задавал
один из полицейских.
   Потерпевшая находилась в спальне. Дейн и Трэммел протолкались  сквозь
толпу полицейских в эту небольшую  комнату.  Там  уже  делал  свое  дело
фотограф. Против обыкновения его лицо отнюдь не излучало  беспечность  и
олимпийское спокойствие.
   В  узкое  пространство  между  тумбочкой  и  стеной   была   втиснута
обнаженная женщина. Труп был  изуродован  огромным  количеством  ножевых
ударов.  Женщину  просто  искромсали!  Видимо,  она  пыталась   спастись
бегством,  а  когда  ее  загнали  в  угол  в  спальне,  стала   отчаянно
сопротивляться, пыталась отбить удары. Об этом говорили глубокие раны на
ее руках. В результате преступник почти обезглавил свою жертву, изувечил
ей груди невероятным количеством ножевых ранений и вдобавок  отрезал  на
руках все пальцы.  Заметив  это,  Дейн  стал  осматриваться  вокруг,  но
пальцев не обнаружил. Кровать была аккуратно заправлена,  но  забрызгана
кровью.
   - Орудие убийства нашли? -  спросил  Дейн.  Патрульный  утвердительно
кивнул:
   - Оно лежало рядом с трупом. Это нож из кухонного набора  "Ginsu".  У
нее была полная коллекция.  Вид  у  них  такой,  что  смотришь  и  сразу
начинаешь верить в то, что  не  зря  их  так  расхваливают  в  рекламных
роликах. Я, наверно, куплю жене этот набор.
   Другой полицейский, стоявший поблизости, фыркнул:
   - На твоем месте я не стал бы этого делать, Скэнлон.
   Дейн  никак  не  отреагировал  на  черный  юмор,   популярный   среди
полицейских, он знал, что подобные шуточки помогают переносить им все те
ужасы, с которыми приходилось сталкиваться ежедневно.
   - Что с пальцами? - спросил он.
   - Не нашли.
   Трэммел вздохнул:
   - По-моему, нам лучше пойти потолковать с мужем.
   Большинство убийств -  за  исключением  случайных  роковых  встреч  с
настоящими бандитами и уголовниками - совершались в основном  теми,  кто
близко знал жертву: друг, сосед, сослуживец  или  родственник.  Это  был
непреложный факт. Когда  потерпевшей  оказывается  женщина,  стандартный
круг подозреваемых сужается еще  больше,  потому  что  в  таких  случаях
убийцей становится, как правило, либо муж, либо любовник. Часто  убийцей
оказывается именно тот, кто "обнаружил" труп и позвонил в полицию.
   Они вернулись в гостиную, и Дейн  подал  знак  полицейскому,  который
беседовал с мужем пострадавшей. Полицейский подошел.
   - Ну как? Он что-нибудь говорит? - спросил Дейн. Тот покачал головой.
   - Он почти не отвечает на м