н замер,  любуясь  ее  наготой,  затем
погасил свет и овладел ею в теплой, обволакивающей темноте.

***

   Дни и ночи сменяли  друг  друга,  а  они  продолжали  свое  необычное
путешествие. Целый день шли без остановок, часто даже ели на ходу.  Днем
Бен почти не прикасался к ней, и она это понимала. Зато по утрам так  не
хотелось покидать палатку и снова отправляться в путь!
   Иногда она чувствовала себя совершенно измученной после долгих ночных
часов  любви.  Все  дразнящие,  нахальные  намеки  Бена,   которые   так
раздражали  и  задевали  ее  раньше  на  протяжении  всех  недель  пути,
оказались правдой. Он был неутомим, к тому же для него  не  существовало
никаких запретов. Бен то полностью подчинял ее себе, не давая  подняться
и только посмеиваясь над ее усилиями вырваться, то, лежа на спине, сажал
ее на себя верхом, предоставляя полную свободу действий.
   Как любовник он был  неотразим.  Его  огорчало,  что  она  так  долго
держала его на расстоянии, но теперь, оглядываясь назад,  сама  Джиллиан
удивлялась своему упорству. Она объясняла себе это только  тем,  что  не
знала, чего лишалась. Каждый раз, когда она смотрела на него,  высокого,
сильного, уверенного в себе, то ощущала такой прилив  любви  и  желания,
что готова была сорвать  с  себя  одежду.  Однако  оба  сдерживали  свои
чувства,  зная,  что  у  них  еще  будет  много  времени,  когда  минует
опасность.
   Джиллиан понимала, как важно добраться до Манауса, потому что  только
там она могла заявить о совершенных  Дутрой  убийствах.  Она  не  знала,
обвинят ли Кейтса в соучастии, хоть он и  стрелял  в  Бена,  и,  вообще,
обратят лн  бразильские  власти  внимание  на  взаимные  обвинения  двух
американцев. А вот что касается Дутры,  это  было  другое  дело:  власти
давно пытались его на чем-то поймать. По всей  вероятности,  и  Кейтс  и
Дутра скрылись, но она все равно заявит об их преступлениях.
   При мысли о Рике сердце ее  сжималось.  Ей  хотелось  похоронить  его
дома,  но  Бен  уже  сказал  ей  однажды,  что  сельва  быстро  об  этом
позаботится. Не исключено, что Кейтс и Дутра бросили куда-нибудь  трупы,
например в овраг, чтобы уничтожить улики.
   Все, что было в ее силах, - это заявить о случившемся.
   Джиллиан даже не думала о том, что будет  делать  дальше.  Она  нашла
Каменный Город, но не сумела захватить с собой никаких доказательств его
существования. Она оставила там все свои записи и фотографии, у  нее  не
сохранилось даже какого-нибудь керамического черепка.
   Это было крахом всех надежд, ведь у нее больше не  будет  возможности
вернуться в Каменный Город. Другие археологи точно так же не поверят  ее
рассказам, как не верили раньше. Денег для снаряжения новой экспедиции у
нее не было, именно поэтому  она  в  свое  время  связалась  с  Риком  и
Кейтсом. Ей хотелось спросить Бена, поможет ли он ей вернуться туда,  но
эту мысль она  сразу  же  отогнала.  Он  был  небогат,  просто  искатель
приключений, лоцман и проводник. Больших денег у него быть не  могло,  а
если бы они и были, он не стал бы их тратить на экспедицию. Не может  же
она надеяться, что он отдаст все свои сбережения ей только  потому,  что
они вместе спали. Нет, она потерпела неудачу и должна с этим смириться.
   Рано или поздно она сядет в самолет и отправится домой. Возможно, Бен
поцелует ее на прощание и шлепнет напоследок, а может, и  нет.  Что  она
может значить для такого мужчины,  как  Бен,  у  которого  было  столько
женщин? Пока она рядом, он пылает страстью, но,  когда  они  вернутся  в
Манаус, все переменится. И упрекать его в этом она не могла, потому  что
поняла его животную природу с: того момента, как впервые увидела. Ну как
могла она требовать, чтобы он изменился?
   Она будет наслаждаться им, пока они вместе, ведь только раз  в  жизни
встречается женщине такой мужчина,  как  Бен...  Он  может  нарушить  ее
размеренную жизнь, и хотя она не считала ее  особенно  спокойной,  но  с
момента встречи с Беном ощущала себя на  вершине  действующего  вулкана.
Интересно, безумно волнующе, но сколько же это может длиться?
   Вернувшись домой, она  должна  будет  решать,  как  ей  жить  дальше.
Очевидно, что в Фонде Фроста продвижения  у  нее  не  будет.  Она  и  не
собиралась прощать их высокомерного отношения. Но и  археологию  она  не
бросит: это ее жизнь. Так что, возможно, ей удастся  получить  работу  в
университете, хотя  преподавание  ее  не  привлекало.  Она  предпочитала
активную деятельность. Однако это дело будущего, а пока в ее жизни  были
Бен, сельва и еще не миновавшая опасность.
   На пятый день, услышав гром, Бен остановился и задрал голову:
   - Кажется, на этот раз мы попадем под  знатный  дождь.  Давай  найдем
полянку и примем душ. Только сначала  поставим  палатку  и  сложим  туда
одежду, чтобы она не намокла.
   Джиллиан сморщила носик:
   - Одежду тоже не мешает освежить.
   Каждый раз, когда надо было одеваться,  ее  передергивало:  все  было
ужасно грязное. Хорошо еще,  что  несколько  раз  ей  удалось  постирать
белье.
   - Завтра или послезавтра утром мы должны добраться до  лодок,  там  и
постираешь. Представь себе: ты лежишь голая на  палубе,  а  наша  одежда
сушится на солнце.
   -  Наша?  Стало  быть,  твою  одежду   тоже   я   буду   стирать?   -
поинтересовалась она.
   Он посмотрел на нее, затем вздохнул:
   - Полагаю, что нет.
   Вскоре они  нашли  что-то  вроде  полянки,  где  растительность  была
придавлена упавшим деревом.
   Бен  поставил  палатку  и  расчистил  небольшой  участок  от   мелких
кустиков. Между тем гром становился  все  слышней  и  верхушки  деревьев
закачались от порывов прохладного ветра. Обитатели верхних  этажей  леса
защебетали, заверещали и кинулись в укрытия пережидать потоп.
   Джиллиан и Бен разделись, сложили вещи в палатку и вышли на  середину
полянки как раз в тот момент, когда начался дождь... Капли были  крупные
и такие тяжелые, что даже коже было  больно.  Затем  разразилась  гроза:
небеса разверзлись и на землю обрушилась стена воды.
   Они стояли как под водопадом.
   Джиллиан запрокинула голову и зажмурила глаза. Это был самый бодрящий
на свете душ, яростный, жесткий. Под его  холодными  неистовыми  струями
соски ее напряглись. Наблюдая,  как  Бен  купается  в  водопаде,  словно
первобытный человек, она ощутила восторг. Изумительное  чувство  свободы
переполняло ее: вот она, нагая, стоит под дождем, и вся живительная сила
воды изливается  на  нее  с  небес.  Ветер  хлестал  верхушки  деревьев,
сверкали молнии, гремел гром. То, что они делали, было  небезопасно,  не
зря все живое здесь прячется во время дождя. Но как это было  прекрасно,
хотелось  кричать  от  радости!  Каждой  клеточкой  тела   она   ощущала
неповторимую прелесть этого омовения.
   Ее восторг еще усилился, когда рядом оказался Бен, обхватил ее своими
мощными руками так крепко, что она едва  могла  дышать,  и,  подняв  над
землей, страстно поцеловал. Закрыв глаза, она обняла его.
   Крепко взяв за бедра, он поднял ее еще выше. Она инстинктивно  обвила
его ногами и сомкнула их у него на поясе, чтобы лучше держаться. Он взял
в рот ее сосок и, обводя его горячим  языком,  втянул  глубже.  Джиллиан
вскрикнула, кровь ее бурлила от  восторга.  Затем  его  могучая  горячая
плоть коснулась ее нежной плоти, и Джиллиан застонала. Глаза  ее  широко
открылись, взгляд встретился с его взглядом. Дождь стекал по  их  лицам,
по их телам. Черные ресницы Бена слиплись  от  воды  стрелами,  а  глаза
стали еще ярче, как синева океанской волны.
   - Смотри, - хрипло проговорил он.
   Трепеща от почти болезненного желания, она смотрела, как он входил  в
нее. Это ощущение она часто испытывала в последние дни. Его жар  обжигал
ее. Дюйм за дюймом она оседала вниз. Она чувствовала его в себе. Зрелище
того, как плоть его исчезает в ней, осязание этого проникновения  быстро
довели ее до  пика  наслаждения.  Бен  не  отпускал  ее,  пока  тело  ее
содрогалось в экстазе.
   - Еще, - прошептал он. - Я хочу снова почувствовать это.
   Сжав в ладонях  ее  ягодицы,  он  стал  качать  Джиллиан  вверх-вниз.
Чувственное  ощущение  было  почти  невыносимым,  он  скрежетал  зубами,
запрокидывая голову. Каждый раз, когда ее  тело  шло  вниз,  сжимая  его
напрягшуюся плоть, он содрогался от наслаждения.
   Джиллиан приникла к  нему.  Она  начала  постанывать  от  нарастающей
сладостной муки.
   - Пожалуйста, - молила она еле слышным за шумом дождя голосом.  -  Ну
пожалуйста.
   - Погоди, лапушка, - задыхался он. - Это слишком хорошо.
   Ее  тело  буквально  раскалилось,  хотя  прохладный  дождь  продолжал
омывать их. Она боролась с Беном, стремясь вновь  достичь  ускользающего
пика, но не смогла одолеть  железной  силы  его  мускулистого  тела.  Он
рассмеялся, и смех его звучал яростным торжеством.
   Солнце пробилось сквозь тучи и засияло, сплетаясь со  струями  дождя,
купая мужчину и женщину в своих сверкающих лучах. Они  словно  оказались
внутри бриллианта. Бен почувствовал, как подступает оргазм, и выругался.
А потом несколькими быстрыми толчками проник в нее,  и  она  вскрикнула.
Дрожь ее лона сладостно захватила его, и он,  издав  первобытный  вопль,
запрокинул голову и, содрогаясь, излился в нее.
   Бена трясло. Ему  потребовалось  собрать  все  силы,  чтобы  ноги  не
подогнулись под ним. Джиллиан обмякла в его руках. Голова  ее  лежала  у
него на плече, ноги все еще были сомкнуты на его талии.
   Солнечный свет был слепяще ярким. Гроза ушла,  и  дождь  прекратился.
Словно аплодисменты, в тишине падали капли воды с листьев.  После  дождя
облака пара поднимались  к  кронам  деревьев.  Бен  продолжал  прижимать
Джиллиан к себе.
   - Я не могу двинуться, - пробормотал он наконец в ее мокрые волосы. -
Если я сделаю хоть шаг, то упаду.
   Она едва подавила смешок.
   - Если мне удастся устоять, сможешь расцепить свои ноги?
   - Может быть.
   - Если не сможешь, нам, вероятно, придется пойти по второму кругу.
   Наверное, он был способен и на это, но Джиллиан такой подвиг  был  не
под силу. Она не могла вспомнить, когда раньше  чувствовала  себя  такой
сытой  и  довольной.  Все,  чего  ей  сейчас  хотелось,  это  свернуться
где-нибудь в клубочек и поспать...
   Бен бережно поставил Джиллиан на  землю,  но  не  отпускал,  пока  не
убедился, что ноги держат ее. На мгновение ее качнуло к нему, затем  они
прошли несколько футов до палатки, все еще не разжимая  сплетенных  рук.
Он не хотел отпускать ее ни на минуту, все еще ошеломленный их страстью,
такой неистовой и яркой. У них  не  было  полотенца,  но  воздух  быстро
нагревался, и когда пришло время одеваться, их  кожа  была  лишь  слегка
влажной.
   Она едва не вскрикнула, когда стоящий рядом Бен вдруг тихо сказал:
   - Только не пугайся.
   Руки ее застыли на пуговицах рубашки, и она в страхе  оглянулась.  На
расстоянии примерно десяти  футов,  едва  заметные  в  зелени  деревьев,
стояли несколько индейцев и наблюдали за ней  и  Беном.  Вся  их  одежда
состояла из набедренных  повязок.  Прямые  черные  волосы  были  коротко
подстрижены. В руках у каждого были лук и стрелы.
   - Это яномами, - продолжал Бен тем же тихим голосом.
   - Как они относятся к белым?
   - Зависит от того, были ли у них с белыми столкновения. Обычно они не
очень агрессивны.
   - Что будем делать?
   - Посмотрим, чего они хотят. - Он намеренно держал руку  подальше  от
пистолета.
   Перед ними был отряд охотников. Шестифутовые  стрелы  в  их  колчанах
были пропитаны ядом, вероятно типа цианида, а с этим  шутки  плохи.  Бен
заговорил с индейцами на их языке. Самый старый  из  яномами,  почтенный
человек с седеющими волосами, ответил ему.
   После нескольких минут разговора Джиллиан заметила, что суровые  лица
индейцев расплылись в  улыбках.  Седоволосый  мужчина  что-то  произнес,
несколько раз хлопнув в ладоши, и все рассмеялись.
   Бен тоже посмеивался.
   - Что смешного? - поинтересовалась она.
   - Так, ничего.
   Этот уклончивый ответ пробудил ее любопытство.
   - Но все-таки?
   - Они удивляются, что мы делали "хлоп-хлоп" под дождем, а не в  нашей
смешной "моулоке". Так они называют дом.
   Джиллиан почувствовала, как у нее вспыхнуло лицо, когда  поняла,  что
их любовную сцену наблюдали несколько зрителей. И в то же время она чуть
не расхохоталась.
   - Значит, "хлоп-хлоп"... - тихо сказала она. В глазах Бена  искрилось
веселье.
   - Да. - Он легко хлопнул в  ладоши,  с  точностью  воспроизводя  звук
мокрых тел, шлепающих друг о друга в четком ритме.
   Она зажала руками рот, но все равно не смогла сдержать смеха. Яномами
тоже начали смеяться, искренне разделяя ее веселье.
   Бен самодовольно добавил:
   - Как я мог понять, на них произвело большое впечатление и мое... как
бы это лучше сказать... "достоинство", и техника исполнения.
   - Прекрати, - сказала она, все еще продолжая смеяться.
   Яномами пригласили Джиллиан и Бена в гости, и  Бен  решил,  что  куда
опаснее оскорбить их отказом, чем принять приглашение, хотя понимал, что
любая задержка в пути давала Кейтсу и  Дутре  шанс  добраться  до  лодок
раньше их.
   Индейцы привели их к своей моулоке, общей хижине, в которой жили  все
люди их племени.  Это  было  громадное  круглое  здание  с  тростниковой
крышей. Как объяснил Бен, поселение было довольно маленькое, всего около
пятидесяти человек. Вообще, такие племена редко насчитывают больше  двух
сотен.
   Все жители поселка высыпали приветствовать гостей. Дети  смущались  и
хихикали, женщины тут же ловко  окружили  Джиллиан,  а  Бен  в  обществе
мужчин направился р другую сторону.
   - Что я должна делать? - окликнула его Джиллиан,  заинтересованная  и
слегка напуганная происходящим.
   - Улыбайся и выгляди красивой, - ответил он.
   Следуя этому совету, Джиллиан улыбнулась женщинам.
   Они были разного возраста, от беззубых морщинистых старух  до  гибких
юных девочек, с только начинающей наливаться грудью. Все женщины  ходили
голыми до пояса. Мужчины носили набедренные  повязки,  завязанные  узлом
сзади на талии, а на женщинах были пояса из множества веревочек, которые
закрывали живот и пах и оставляли голыми ягодицы.
   Конечно, Джиллиан не знала ни слова на их языке, но  двое  из  женщин
немного говорили по-португальски, и как-то они поняли друг друга. Вскоре
Джиллиан уже сидела на земле с ребенком на руках, в то время как женщины
готовили еду. Подошел Бен в сопровождении мужчин. Все были в  прекрасном
настроении. Он подмигнул ей, но на время еды остался в мужской компании.
   Ребенок, сидя у нее на руках, ел рыбу, маниоку и свежие  фрукты.  Про
маниоку она кое-что знала. Эти клубни, специально приготовленные, шли  в
пищу, но, кроме этого, из них добывали яд, которым пропитывались стрелы.
Маниоку надо было уметь приготовить, иначе первая проба  могла  стать  и
последней. Но так как вокруг никто не падал замертво, она  принялась  за
еду.
   Вскоре подошел Беи и присел рядом на корточки:
   - Ты очень неплохо выглядишь с ребенком на руках.
   Она улыбнулась:
   - Хорошо, что ты так  считаешь,  ведь  противозачаточные  таблетки  я
оставила в Каменном Городе.
   К ее удивлению, Бена это совершенно не ошеломило.
   - А ты бы возражала против моего ребенка?
   Она с нежностью посмотрела на младенца у себя на руках,  а  потом  на
Бена.
   - Об этом поговорим, когда это случится, - наконец сказала она.
   Он коротко кивнул и переменил тему разювора:
   - Придется провести здесь  ночь.  Конечно,  эта  задержка  совершенно
некстати, но сейчас они настроены дружественно и не в  наших  интересах,
чтобы их отношение к нам изменилось. Во всяком случае, пока мы  с  ними,
мы в безопасности.
   - А что, если Кейтс и Дутра доберутся до лодок раньше нас?
   - Вождь сказал, что он с мужчинами завтра проводит  нас  к  реке.  Мы
даже ближе к ней, чем я предполагал. Они думают, что смогут найти место,
где мы оставили лодки. Наверное, следили за нами, когда мы  причаливали.
Я рассказал, что случилось и что за нами гонятся и  хотят  убить.  Датта
Даса, вождь, обещал нас защитить, пока мы  у  них.  Дальше  -  это  наша
забота.
   - Понятно, - кивнула она.
   - Оставаясь здесь, мы рискуем, но что делать? Кстати, пока мы  здесь,
есть возможность вымыться с мылом, которое они делают сами, и  выстирать
одежду.
   -  А  что  наденем,  пока  наша  одежда  будет  сохнуть?  -   вежливо
поинтересовалась она.
   - То, что носят яномами, - ухмыльнулся Бен.

Глава 19

   Если он думал, что Джиллиан  смутится,  то  напрасно.  Она  не  стала
возражать, ведь в силу своей  профессии  знала  и  понимала  культуру  и
обычаи разных народов. Вместе с женщинами она отправилась к  пруду,  где
они мылись, второй раз за день скинула одежду и  бросилась  в  воду.  Не
прошло и пяти минут, как прибежал ребенок и принес одежду Бена. Джиллиан
отдала должное находчивости Бена: конечно, она  не  может  не  выстирать
одежду, ведь в понимании женщин, среди которых она находилась, это  была
ее святая обязанность.
   Но прежде чем заняться стиркой, она с ног до головы намылилась  мылом
с удивительно легким и свежим запахом, которое ей дали женщины.
   Так замечательно было снова почувствовать себя чистой! Она  постирала
одежду, а потом одна из женщин дала ей что-то вроде  ополаскивателя  для
волос с тонким цветочным запахом. После него деревянный гребень, который
тоже ей дали женщины, буквально заскользил по волосам.
   Она надела пояс в виде  узкой  веревочной  полоски  вокруг  талии,  с
которого впереди свисало несколько плетеных  шнурков.  Но  так  как  все
женщины носили то же самое, она, как ни странно, не  почувствовала  себя
голой и не засмущалась. Наоборот,  она  испытала  некоторое  злорадство,
предвкушая реакцию Бена  на  ее  наряд.  Пусть  помучается  за  то,  что
заставил выстирать его одежду.
   Мужчины-яномами не обратят на ее наготу особого внимания,  разве  что
сначала, из-за ее непривычной бледной кожи, а  вот  реакция  Бена  будет
совсем другой.
   Направляясь  обратно  в  моулоку,  она  подумала,  что,  пожалуй,  ей
нравится ощущать на себе только веревочный поясок. Не так  чувствовались
жара и влажность, ведь все тело было открыто.  Раньше  она  не  замечала
легкого ветерка, а теперь ощущала его дуновение.  Соски  ее  напряглись,
отзываясь на его ласку.
   Такой и увидел ее Бен, когда  группа  женщин  вышла  на  поляну,  где
стояла моулока. Ему показалось, что невидимый кулак врезался в живот,  и
он чуть не согнулся вдвое. Одновременно он ощутил два яростных  желания:
одно - набросить на нее одеяло и скрыть от  мужских  глаз,  а  второе  -
броситься на нее самому.
   Он,  не  переставая,  смотрел  на  Джиллиан.  Ее  бледная  кожа  была
кремовой,  золотистого  оттенка,  и   светилась   среди   коричневокожих
индианок,  как  камея.  Гладкие,   сильные   мускулы   подчеркивали   ее
изумительную фигуру, Она была стройной, но не худой. Фигура ее  не  была
такой плоской, как у тех манекенщиц, которых Бен  называл  "костлявыми".
Нет, Джиллиан была тонкой, но в то же время тело ее  было  упругим.  При
виде  ее  круглых  и  крепких  грудей  у  него  просто  слюнки  потекли,
покачивающиеся бедра притягивали его взгляд. Он пристально  всматривался
в плетеные шнурки ее пояса.
   Бена просто взбесила та естественность, с которой она держалась.  Как
может она так спокойно прогуливаться голой перед столькими  мужчинами  и
даже не смотреть в его сторону, словно его не было здесь вовсе?  Никогда
по отношению к женщинам он не испытывал чувства собственника, и  поэтому
эта примитивная реакция удивила его самого. Джиллиан была его, и  только
его. Никакой другой мужчина не имел права видеть ее обнаженной.
   Наконец она посмотрела на него и улыбнулась той  ангельской  улыбкой,
которая означала, что Джиллиан что-то замыслила. Мгновенно он догадался,
что это из-за  стирки.  Она,  наверное,  изорвала  его  одежду  или  еще
что-нибудь с ней сделала. Но это не беда, ведь ему