свободных пространствах. Но,  может  быть,  поселенец  у  Ручья  Ангелов
согласится продать свое владение. Хотя, общаясь с  этими  людьми,  Лукас
заметил, что все они упрямы как ослы.  Но  этот  может  оказаться  более
сговорчивым. По крайней мере, стоило посетить владельца Ручья Ангелов
   Взглянув на солнце, Лукас определил, что у  него  достаточно  времени
для того, чтобы съездить туда и вернуться до темноты.
   Конечно, он не  был  уверен,  что  ему  удастся  уговорить  поселенца
продать  землю.  Если  бы  Эллери  послушался  его,  Ручей  Ангелов  уже
принадлежал бы Кохранам. Они могли объявить его своей собственностью  до
того, как начали  прибывать  первые  поселенцы.  Однако  воспоминания  о
спорах с отцом были пустой тратой времени и выводили его из равновесия.
   Когда он спустился по широкому откосу, маленькая  ферма,  открывшаяся
его взгляду, изумила Лукаса. Он увидел только двух коров,  но  они  были
тучными и здоровыми. Одинокая лошадь в  загоне  выглядела  лоснящейся  и
ухоженной, хотя и не была  чистокровной.  Куры  что-то  с  удовольствием
клевали на земле, почти не обратив внимания на незваного  гостя.  Кохран
подъехал, слез с  лошади  и  привязал  поводья  к  столбу,  с  интересом
осматривая все вокруг. Небольшая, грубо сколоченная хижина была  тем  не
менее крепкой и аккуратной. Сарай, заборы выглядели также хорошо. Позади
дома находился участок, отведенный под большой огород, причем земля была
уже разрыхлена в ожидании весенних посадок. Лукас не увидел ничего,  что
бы находилось не на своем месте или было бы неухоженным, и его  надежда,
что поселенец согласится продать свое владение,  совершенно  развеялась.
Если бы  это  хозяйство  было  запущено,  он  имел  бы  шанс,  но  ферма
процветала, и  у  владельца  явно  не  было  необходимости  отправляться
куда-либо еще.
   Дверь хижины распахнулась, и на пороге появилась  молодая  женщина  с
дробовиком в руках. Ее лицо было спокойным, но сосредоточенным, и  Лукас
отметил, что она держит палец на спусковом крючке.
   - Какое у вас ко мне дело, мистер?
   Оружие  заставило  его  насторожиться,  тем  более  потому,  что  оно
находилось в руках у женщины.  Если  бы  она  испугалась,  то  могла  бы
случайно убить или его, или его лошадь. Стараясь придать  своему  голосу
мягкие, успокаивающие интонации, Лукас произнес:
   - Я не причиню вам никакого вреда, мам. Вы можете опустить ружье.
   Дробовик остался  в  прежнем  положении.  Сдвоенные  стволы  казались
огромными.
   - Я сама  решу,  как  мне  поступать,  -  спокойно  ответила  молодая
женщина. - Слишком  многим  ковбоям  кажется  забавным  вытаптывать  мой
огород.
   - Вы еще не посадили огород, - заметил он.
   - Но у меня есть домашний скот, который может разбежаться, поэтому  я
не уберу ружье до тех пор, пока вы не ответите на мой вопрос.
   Он видел, какие зеленые были у нее глаза. Даже  в  тени  крыльца,  на
котором она стояла, они светились, как у кошки. В ее взгляде не было  ни
страха,   ни   неуверенности,   ни   враждебности,    только    какая-то
целеустремленность. К  его  раздражению  добавилось  легкое  восхищение.
Лукас подумал, что хозяину фермы повезло, потому что ему досталась такая
отважная жена. Он старался не  делать  резких  движений,  поскольку  был
уверен: эта женщина может выстрелить. В любой момент Лукас приблизился к
ней и снял шляпу.
   - Я Лукас Кохран из Дабл Си. Я приехал сюда,  чтобы  познакомиться  с
вашим мужем, миссис Сван, и поговорить с ним о небольшом деле
   Она холодно и спокойно посмотрела на него
   - Джордж Сван был моим отцом, а не мужем. Он умер шесть лет назад.
   Он почувствовал себя припертым к стене.
   - Тогда, может быть, я смогу поговорить с вашим мужем. Или брэтом.  С
кем-нибудь, кто владеет этим
   - У меня нет ни мужа, ни брата. Меня зовут Ди Сван. Это моя земля.
   Эта женщина вызывала у  Лукаса  не  просто  любопытство,  а  огромный
интерес. Он опять осмотрел аккуратный участок, гадая, кто  помогает  ей.
Может быть, здесь жила еще  одна  женщина,  но  даже  это  не  проясняло
ситуацию. Женщины не могут  управлять  фермой  самостоятельно.  Если  их
мужчины умирают, они отправляются жить к каким-нибудь родственникам.  Он
прислушался, но не услышал никаких голосов или других звуков из хижины.
   - Вы здесь одна?
   Она улыбнулась, но выражение ее лица было таким же холодным, как и ее
глаза. Она бросала ему вызов.
   - Нет. У меня есть этот дробовик
   - Вы можете опустить его, -  резко  произнес  он,  явно  демонстрируя
раздражение. - Я приехал сюда, чтобы познакомиться, а не  доставить  вам
неприятности.
   Она внимательно посмотрела на него, и Лукас почувствовал, что не  его
слова убедили ее, а скорее ее собственная оценка гостя.
   Ди Сван опустила ствол дробовика и кивнула.
   - Время обедать, - сказала она - Я обедаю рано. Можете присоединиться
ко мне, если хотите.
   Он не был голоден, но сразу ухватился за эту возможность побеседовать
с ней и последовал за Ди в хижину.
   Незатейливое жилище состояло из двух комнат и чердака,  но  там  было
так же чисто, как и  снаружи.  Кухня  располагалась  слева,  а  комната,
которую он принял за ее спальню, -  справа.  Удобное  кресло  у  камина.
Рядом располагался столик  с  масляной  лампой,  и  Лукас  с  изумлением
заметил  на  нем  раскрытую  книгу.  Оглядевшись,  он   увидел   грубые,
самодельные полки, заставленные книгами. Это удивило его и  вызвало  еще
большее любопытство.
   Молодая женщина направилась к  топившейся  дровами  плите  и  разлила
дымившийся суп в две большие миски. Лукас снял шляпу и сел за  массивный
стол как раз в тот момент, когда она ставила перед ним миску. Тарелка  с
лепешками и кофейник уже находились на столе. Суп был густым от овощей и
нежных кусочков мяса. Лукас про себя удивленно  отметил,  что  налег  на
этот суп, как будто не ел целый день.
   Ди Сван расположилась напротив. Она ела  так  же  непринужденно,  как
если бы находилась одна. Лукас наблюдал за  ней,  изучая  ее  лицо.  Эта
женщина явно заинтриговала его. Она не  заигрывала  с  ним,  как  обычно
поступали в таких случаях другие женщины, и, похоже,  даже  не  обращала
внимания на то, что перед ней находился мужчина. Она была прямолинейна в
своих речах  и  поступках.  Но  ее  спокойствие  показалось  ему  только
прикрытием тому пылу, который таился в глубине ее чудесных зеленых глаз.
   Чем внимательнее Лукас изучал странную хозяйку маленькой  фермы,  тем
больше она нравилась ему. Простая одежда и скромная прическа - ее черные
волосы были зачесаны назад и скручены в  тугой  узел  на  затылке  -  не
скрывали ее необычной привлекательности. У Ди Сван были широкие скулы  и
большой,  мягко  очерченный  рот,  но  Лукас  не   находил   эти   черты
вульгарными. Когда он наблюдал, как она ест,  изящно  зачерпывая  суп  и
ничем не показывая, что  помнит  о  его  присутствии,  жар  сексуального
возбуждения охватывал его.
   - У вас нет других родственников? -  резко  спросил  он,  намереваясь
заставить Ди обратить на него внимание.
   Она пожала плечами и отложила ложку.
   - У меня есть двоюродные братья, но никто на них не живет поблизости.
   - Они бы могли взять вас к себе?
   Зеленые глаза долго,  изучающе  смотрели  на  него,  прежде  чем  она
соблаговолила ответить.
   - Полагаю, что могли бы,  если  бы  я  попросила.  Но  я  предпочитаю
оставаться здесь.
   - Почему? Вам, должно быть, здесь одиноко, а кроме того, опасно.
   - У меня есть оружие, - напомнила она ему. - И  я  не  чувствую  себя
одинокой. Мне здесь нравится.
   - Наверно, у вас много  друзей  среди  мужчин.  Молодая,  симпатичная
одинокая женщина всегда привлекает внимание.
   Она рассмеялась. Это  было  не  девичье  хихиканье,  а  громкий  смех
женщины, знающей, как получать удовольствие от жизни.
   - Нет, поскольку они усвоили, что  я  умею  попадать  в  то,  во  что
целюсь. После того как  я  подстрелила  некоторых,  остальные  предпочли
оставить меня в покое.
   - Почему вы поступили так? Вы бы могли уже выйти замуж.
   Ди  опять  рассмеялась,  и  ее  смех  вызвал  у  него   новую   волну
возбуждения. Какие бы ни были тому причины, его  радовало,  что  она  не
замужем, поскольку он взял себе  за  правило  не  связываться  с  чужими
женами.
   - Мне делали предложения, мистер Кохран.  Кажется,  три  раза.  Я  не
замужем, потому что не хочу этого. Я вообще не собираюсь выходить замуж.
   По своему опыту Лукас знал, что все женщины  хотят  выйти  замуж.  Он
прихлебывал кофе и рассматривал ее поверх края чашки.
   - Если бы вы вышли замуж, у вас был бы мужчина,  который  работал  бы
здесь.
   - Я сама могу прекрасно справляться с работой.  А  если  бы  я  вышла
замуж, эта земля перестала бы быть моей. Она  бы  принадлежала  мужу.  Я
предпочитаю быть предоставленной самой себе.
   Они сидели вдвоем в ее аккуратной  хижине  и  ели  приготовленную  ею
пищу. Без всяких усилий их беседа приняла намного более личный характер,
чем  можно  было  бы  ожидать  при  первой  встрече.  Ощущение  близости
окутывало Лукаса, и ему захотелось подойти к ней и  усадить  к  себе  на
колени. Однако эта фантазия скоро развеялась, поскольку спокойный взгляд
ее зеленых глаз не приглашал ни к чему другому, кроме беседы. Это  злило
его, потому что он привык к значительно  большему  вниманию  со  стороны
женщин. Даже Оливию, с ее безукоризненными манерами и уравновешенностью,
волновали встречи с ним.
   Наверное, Ди Сван, которой кокетство не было  свойственно,  вовсе  не
ожидала, что ее безразличие вызовет у Лукаса обратную  реакцию.  Она  не
заигрывала с ним, но женщина, пользующаяся дробовиком, чтобы  отваживать
ухажеров, была, безусловно, интересна. Его устраивало, что Ди не  хотела
выходить замуж, поскольку она не  относилась  к  тому  типу  женщин,  из
которых он выбрал бы себе жену. Однако, думал он, Ди могла стать хорошей
партнершей в постели. И если ей не нужен мужчина, чтобы работать  на  ее
земле, то уж любовник молодой женщине необходим.
   Лукас Кохран умел находить выход из самых затруднительных ситуаций, и
он был достаточно умен, чтобы не выдавать  своих  мыслей  и  чувств.  Он
понимал, что если  сейчас  раскроет  свои  намерения,  то  окажется  под
прицелом дробовика раньше, чем успеет моргнуть. Необходимо время,  чтобы
Ди  Сван  привыкла  к  нему,  доверяла  бы  ему,  а  потом  они   станут
действительно  близкими  друзьями.  Поэтому,   когда   он   вернулся   к
первоначальной цели своего визита, его лицо было непроницаемым.
   - До сих пор вы имели дело  с  кучкой  подвыпивших  ковбоев,  умеющих
только горланить. Но может прийти человек, который без всех этих  криков
и стрельбы настигнет вас раньше, чем вы успеете взяться за  оружие.  Или
целая банда захочет свести с вами счеты.  Вы  не  сможете  охранять  обе
двери и все окна. Вам опасно оставаться здесь, - настойчиво произнес  он
- С деньгами, которые вы получите за эту  землю,  можно  обосноваться  в
городе и заняться любым делом, и вы будете в безопасности. Подумайте  об
этом. Я готов назначить более чем высокую цену.
   - У меня нет необходимости думать об этом, - ответила она - Я не хочу
продавать землю. Это мой дом, мне  нравится  здесь.  Мой  огород  кормит
меня, я продаю овощи в городе и прекрасно живу. Если  бы  я  хотела,  то
давно продала бы это место мистеру Беллами.
   - Беллами предлагал вам продать эту землю? - нахмурился Лукас.
   - Несколько раз.
   - Вам следовало принять его предложение. Вы - одинокая женщина.
   Ему не нравилось, что Беллами мог завладеть  Ручьем  Ангелов,  но  он
серьезно относился к  нависшей  над  ней  опасности.  Красивая  женщина,
жившая, подобно ей, в одиночестве, просто напрашивалась на  неприятности
со стороны  любого  проходившего  мимо  негодяя.  Но  Ди  только  пожала
плечами, отметая его предупреждения.
   - Зачем? Я буду также одинока, куда бы ни отправилась, поэтому я могу
оставаться и здесь.
   - В городе неподалеку от вас находились бы  люди,  которые  в  случае
необходимости помогут вам. Вы будете в безопасности, вместо  того  чтобы
надрываться, работая здесь.
   - И чем бы я занималась в городе? - требовательно спросила она, встав
и опустив свою миску в  большой  таз  для  мытья  посуды.  -  Как  бы  я
зарабатывала на жизнь? Городу не нужен ни еще один  магазин  одежды,  ни
еще один магазин головных уборов, ни еще один универсальный  магазин,  а
денег от продажи земли не хватит на всю жизнь.  Я  ничем  не  смогу  там
заняться, разве  только  сниму  одну  из  комнат  над  салуном,  но  мне
почему-то кажется, что я не преуспею в этом деле.
   Лукаса потрясла мысль, что она могла бы заниматься проституцией. Нет,
он тоже не мог  представить  себе  этого.  Она  была  слишком  гордой  и
независимой. Мужчине не нужен вызов, когда он отправляется  в  публичный
дом. Он просто хочет бездумно расслабиться. Лукас  представил,  как  она
раздевается, как ее глаза пылают зеленым огнем в темноте комнаты, и  его
сердце бешено заколотилось. Для того чтобы объездить эту кобылицу, нужен
сильный мужчина, который  будет  любить  ее  страстно  и  пылко.  Только
сильный мужчина мог справиться с ней и удовлетворить ее.
   Лукас Кохран был настоящим мужчиной, и он любил принимать вызов.  Его
неясные мечты превратились в твердое намерение. Он собирался показать Ди
Сван, что она нуждается в мужчине, любовнике и защитнике. Но он ничем не
выдал это свое намерение  и  больше  не  уговаривал  ее  продать  землю.
Вежливо поблагодарив за угощение, он предложил Ди свою помощь, если  она
когда-либо понадобится ей, прикоснулся к шляпе и отбыл как джентльмен.
   Однако он ни в малейшей  степени  не  чувствовал  себя  джентльменом,
когда ехал  назад  к  горной  тропе.  Он  все  еще  ощущал  лихорадочное
возбуждение, его чувства были обострены, а в его мыслях и намерениях  не
было ничего джентльменского. В них он был просто самцом, почуявшим самку
и захотевшим ее. Правда, самка еще  не  поняла,  что  ее  преследуют,  и
поэтому даже не стремилась бежать.
   Ди стояла у двери и смотрела, как он уезжал.  Странно  взволнованная,
она расстегнула верхние пуговицы блузки, чтобы прохладный ветерок овевал
ее разгоряченную шею. Значит, это и был Лукас Кохран. После  мимолетного
взгляда, брошенного на Лукаса в универсальном магазине, этот его визит и
разговор с глазу на глаз произвели на нее очень сильное впечатление. Она
не представляла себе раньше ни того, как он высок, ни того, какое у него
мускулистое тело, ни того, какая  железная  воля  сияла  в  его  голубых
глазах. Она поняла: Лукас Кохран привык добиваться всего, чего хотел.  И
этому непреклонному человеку совсем не понравилось то, что она  отвергла
его предложение продать ему землю. Ди была готова спорить  на  все  свои
деньги, что он еще вернется.

Глава 3

   Оливия Милликен являлась примером идеальной дочери и настоящей  леди.
И такая безупречность легко давалась ей. Иногда она чувствовала вину  за
то, что вела столь приятную, привилегированную жизнь в то  время,  когда
множество  людей   вокруг   были   вынуждены   буквально   бороться   за
существование. Отец Оливии много потрудился,  чтобы  сделать  свой  банк
преуспевающим. И его дети могли пользоваться достатком и комфортом. Дочь
банкира  старалась,  по  возможности,  заниматься  благотворительностью.
Жадность и черствость были чужды ей. Оливия стремилась честно  следовать
самым благородным правилам.
   Все, чего она хотела,  -  это  полюбить  хорошего  человека,  который
ответил бы на ее любовь, выйти за него замуж  и  иметь  от  него  детей.
Большинство подруг Оливии уже нашли спутника жизни. И в  ее  желании  не
было   ничего   необыкновенного,   однако   оно   почему-то   никак   не
осуществлялось.
   Оливии Милликен исполнилось двадцать пять лет, почти уже старая дева,
но благодаря деньгам своего отца она все  еще  была  завидной  невестой.
Бедная   двадцатипятилетняя   женщина   должна   стать   старой   девой.
Состоятельная женщина и в двадцать пять  по-прежнему  "хорошая  партия".
Однако, несмотря на то, что  в  городе  было  много  интересных  молодых
мужчин, никто из них  не  нравился  ей.  И  никто  из  них,  похоже,  не
собирался пылко влюбляться в  нее.  А  теперь  почти  все  ее  ровесники
женились на  ком-то  еще.  За  исключением  Лукаса  Кохрана...  Это  имя
внезапно промелькнуло в ее сознании, когда она вместе с матерью работала
над тонкой вышивкой. От неожиданности она даже слегка вздрогнула. Не то,
чтобы  он  не  нравился  ей.  Он   был   красивым   мужчиной,   богатым,
образованным,  хорошо  воспитанным.  Кохран,  безусловно,  был   хорошей
партией, и она нравилась ему. И это не  было  ее  фантазией;  Он  всегда
выделял ее среди прочих молодых женщин с тех пор, как вернулся в  город.
И его внимание к ней, было отмечено многими. На вечерах, устраиваемых, в
разных домах, Лукас Кохран всегда приглашал ее танцевать: и обращался  к
ней с неподдельным уважением. Женское чутье подсказывало ей,  что  после
того, как они достаточно хорошо узнают друг друга, он попросит ее  руки.
И она была уверена, что примет его предложение, поскольку ей исполнилось
двадцать пять в это, похоже, ее последний шанс  выйти  замуж  и  завести
семью. Но Лукас Кохран не любил ее.  Несмотря  на  все  знаки  внимания,
оказываемые ей хозяином Дабл Си, несмотря на властное выражение,  всегда
возникавшее в его голубых глазах, Оливия знала, что не вызывает  у  него
тех страстных чувств, о которых она всегда мечтала.
   Подобно  ее  отцу,  банкиру  Милликену,  Лукас  Кохран  был   волевой
личностью,  своенравным  человеком,  который  никогда  бы  не   позволил
кому-либо встать на его пути. И Оливия подозревала,  что,  как  и  с  ее
отцом у нее с  Лукасом  могут  возникнуть  серьезные  проблемы.  Да,  он
защищал бы ее как свою жену, подарил бы ей  детей,  но  она  никогда  не
смогла бы значить для него больше, чем любая другая женщина, которую  он
мог выбрать на эту роль. Она  могла  ожидать  внимания,  но  не  заботы,
рассчитывать   на   физическое   влечение,   но   не   на   любовь,   на
покровительство, но не  на  преданность.  Но  если  она  откажет  Лукасу
Кохрану, то, похоже, так и умрет, никогда не выйдя замуж, а  ее  женское
сердце жаждало семейного счастья.
   - Я передумала и решила  не  навещать  Пейшенс,  -  произнесла  Онора
Милликен своим мягким голосом.
   Оливия изумленно посмотрела на нее. Ее мать  давно  решила  навестить
летом свою сестру, жившую  в  Сан-Франциско,  и  Оливия  не  могла  себе
представить, что заставило ее передумать. Говоря по правде, она  так  же
стремилась отправиться в это путешествие,  как  и  ее  мать.  Они  редко
виделись с тетей Пейшенс. Прошло почти пят лет со времени их  последнего
визита. А кроме желания увидеть свою любимую родственницу, у Оливии было
намерение снова посетить великолепные магазины Сан-Франциско.
   - Но мы запланировали эту поездку больше года назад!
   - Знаю, дорогая, но я считаю, что нам не  следует  покидать  город  в
течение нескольких ближайших месяцев. - Онора  нежно  улыбнулась  дочери
той самой улыбкой, которую унаследовала у нее Оливия.
   Оливия была смущена и разочарована.
   - Но почему?
   - При таком внимании к  тебе  со  стороны  мистера  Кохрана  было  бы
неразумно  отсутствовать  долго,  чтобы  позволить  какой-нибудь  другой
девушке привлечь его к себе.
   Оливия склонилась над  вышиванием,  скрывая  лицо,  на  котором,  она
знала, отразилось выражение паники. Неужели она вопреки всему надеялась,
что на этот раз встретит кого-нибудь необыкновенного в Сан-Франциско?
   - Ты говоришь так, как если бы он  принял  окончательное  решение,  -
возразила она матери.
   - Конечно, он принял его. Это ясно из того, как он смотрит на тебя, -
спокойно заметила Онора.
   - Он не любит меня, - сказала Оливия, подняв встревоженные  глаза  на
мать.
   Но Онора ни в малейшей степени не выглядела обеспокоенной.
   - Мистер Кохран не