атаил дыхание от такого зрелища. Только слабый отблеск света оставался на небе, когда Рейф отвел Энни на их ложе, на одеяло.

***
     - Эй, в лагере! Мы друзья, и выпили бы по чашечке кофе, если он у вас имеется. Наш кончился два дня назад. Ничего, если мы подъедем?
     Они только что покончили с завтраком. Рейф вскочил на ноги, схватив ружье раньше, чем отзвучало первое слово. Сделал Энни знак оставаться на месте. Голос донесся из сосновой рощицы, расположенной примерно в ста пятидесяти ярдах от них, достаточно далеко, поэтому их лошади, пасущиеся слева в ложбине, которую не видно было из рощи, не предупредили его о приближении всадников. Рейф увидел двоих на лошадях в тени под соснами. Взглянул на костер. Только тонкая струйка дыма поднималась вверх: у кого-то из них было чертовски хорошее зрение, раз они ее заметили, или они искали специально. Он подозревал второе.
     - У нас самих кофе кончился, - крикнул Рейф в ответ.
     Если тебя не приглашают в лагерь, то любой, у которого нет других причин, поедет дальше.
     - С удовольствием поделимся с вами едой, если у вас мало запасов, - донеслось в ответ. - Без кофе, конечно, но мы просто будем рады компании.
     Рейф бросил взгляд на своих коней, но отказался от мысли о побеге. Положение у них сейчас довольно благоприятное: есть пища и вода и они прикрыты с трех сторон. А местность, хоть и гористая, слишком открыта, лишена густого леса, который позволил бы им ускользнуть.
     Проезжайте-ка лучше дальше, - ответил Рейф, зная, что они не послушаются.
     Не очень-то вы дружелюбны, мистер.
     Он не стал отвечать. Это отвлекло бы его, а он хотел сосредоточить все внимание на этих двоих. Они отодвинулись друг от друга, чтобы не составлять одну цель. Несомненно, у них на уме был не добрососедский визит.
     Первый выстрел высек искры примерно в двух футах над головой. Рейф услышал, как охнула Энни позади него.
     Охотники за наградой, - сказал он.
     Сколько?
     Он не смотрел в ее сторону, но голос ее звучал спокойно.
     - Двое.
     Если был еще третий, пытающийся подобраться поближе, лошади бы учуяли его.
     - Все будет в порядке. Только не подымайся.
     Он не стал стрелять в ответ. Не хотел тратить зря патроны, а прицелиться как следует в кого-либо из них не мог.
     Энни отодвинулась в самый дальний угол под скалой. Сердце ее сильно стучало, вызывая ощущение тошноты, но она заставила себя сидеть тихо. Лучше всего она поможет Рейфу, если не будет ему мешать. Впервые она пожалела о своем неумении обращаться с оружием. В этих местах, по-видимому, это могло привести к смерти.
     Раздался еще один выстрел - пуля рикошетом отскочила от валунов, лежащих у входа. Рейф даже не вздрогнул. Он был надежно укрыт и знал это.
     Он ждал. Большинство людей на его месте потеряли бы терпение или стали слишком самоуверенными. Рано или поздно они попали бы под выстрел. Терпение же его было железным.
     Бежали минуты. Время от времени один из двоих стрелял, будто они не были уверены относительно местонахождения Рейфа и пытались заставить его раскрыться. К их несчастью, он давно уже знал разницу между действием и простой реакцией: он стрелял только тогда, когда знал, что стреляет наверняка.
     Прошло более получаса, прежде чем человек слева приподнялся. Возможно, он просто устраивался поудобнее, но на секунды две верхняя половина его тела оказалась на виду. Рейф мягко нажал на курок и заставил охотника за наградой успокоиться навсегда.
     Прежде чем затих звук выстрела, он уже скользил между скал прочь от навеса, тихо приказав Энни не шевелиться. Второй охотник за наградой мог попытаться подождать его приближения и забрать все десять тысяч себе, но возможно также, что он просто бросил тело своего напарника и поехал за подкреплением. Ум Рейфа работал четко - он не мог позволить второму преследователю уйти.
     Между ним и оставшимся охотником было слишком большое открытое пространство, что не позволяло ему добраться до деревьев, как не позволило тем двоим подобраться к нависшей скале. Они плохо выбрали место для нападения. Рейф изучил его взором стратега и пришел к выводу, что они дураки. Умнее было бы подождать, пока местность не позволит им подобраться ближе, или попытаться опередить и устроить засаду. Ну, теперь один из них уже мертвый дурак, а второй скоро им будет.
     Из-под деревьев раздалось еще несколько выстрелов: очевидно, второй в приступе злобы только израсходовал боеприпасы и ничего не добился. Рейф оглянулся назад, на навес. Единственное, что могло грозить Энни, - это шальная пуля, но так как она вжалась в низкий угол, то вероятность была невелика. Только бы она оставалась там; он приказал ей не шевелиться и говорил это в буквальном смысле, но ей будет тяжело сидеть там - она начнет нервничать, ничего не видя и не зная, что происходит.
     Рейф осторожно передвинулся в сторону, чтобы наблюдать противника под другим углом. Ему не было видно второго охотника за наградой, но поодаль среди деревьев по-прежнему стояли две лошади.
     Затем он уловил движение и увидел, как мелькнуло что-то голубое, возможно, рукав. Рейф сосредоточил внимание на этом пятнышке, не фокусируя взгляда, чтобы уловить даже малейшее движение. Да, вот он переминается с ноги на ногу за тем деревом. И все же Рейф не мог как следует прицелиться.
     Утреннее солнце быстро согревало воздух - он пожалел, что у него нет шляпы. Хотя, наверное, это не имеет значения: она только увеличила бы его силуэт.
     Он нашел себе удобное место в расколотом валуне, из расселины которого рос маленький кустик можжевельника. Это был прекрасный упор для ружья. Устроившись, Рейф сосредоточился на том дереве, за которым второй "гость" пытался решить, что делать дальше. Рейф надеялся, что долго это не продлится.
     Охотник за наградой выстрелил еще несколько раз в тщетной попытке вызвать ответную реакцию. Но Рейф ждал. Если он просто ранит этого человека в руку и тот сможет ускакать, не миновать им больших неприятностей. Целая армия любителей легкой наживы хлынет в эту местность.
     Внезапно охотник, по-видимому, потеряв терпение, начал отползать назад, к лошадям. Рейф поймал его на мушку и следил за ним, глядя в прицел.
     - Давай, ты, сукин сын, - бормотал он. - Дай мне всего две секунды, чтобы прицелиться. Две секунды, больше мне ничего не надо.
     Ему понадобилось даже меньше. Человек возник в поле зрения, старательно прячась за деревьями от взгляда со стороны навеса, но Рейфа возле навеса не было. Рейф не мог выбрать цель как следует: ему было видно только плечо и часть груди, но и этого оказалось достаточно. Он нажал на курок, и пуля сбила охотника с ног.
     Раздались крики, свидетельствующие о том что выстрел не был смертельным.
     - Энни! - громко позвал Рейф. - Я здесь.
     В ее голосе он услышал страх.
     - Все в порядке. Я достал их обоих. Оставайся на месте. Вернусь через несколько минут.
     Затем Рейф начал осторожно пробираться к лесу: ведь раненный им человек вполне мог выстрелить. Многие погибли, неосторожно приблизившись к "убитому" или раненому, не ожидая от него выстрела.
     Рейф скользнул под деревья, и до него донеслись стоны. Мужчина сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, его ружье валялось на земле в нескольких футах от него. Держа под прицелом незнакомца и внимательно наблюдая за ним, Рейф ногой отбросил ружье в сторону, затем отобрал у него револьвер.
     - Вам следовало уехать, - ровным голосом произнес он.
     Охотник за наградой свирепо уставился на него снизу вверх глазами, полными боли и страха..
     Ты сукин сын, ты прикончил Орвела!
     Первый выстрел сделали вы с Орвелом. А я - только последний. - Рейф перевернул Орвела на спину носком ботинка. Пуля попала в сердце. Он собрал оружие Орвела.
     Мы не хотели причинять вам вреда - просто хотели развлечься. Соскучились по обществу.
     Да уж. Так соскучились по обществу, что потеряли голову и открыли пальбу. - Рейф не поверил его наивным оправданиям. Этот человек был грязным, небритым, и от него воняло на целую милю. Откровенно тупая злоба сверкала в его глазах.
     Правда. Мы просто хотели немного побеседовать.
     Откуда вы знали, что мы здесь? - Чем больше Рейф размышлял об этом, тем менее вероятным ему казалось, что они могли заметить дым. Также непохоже было, чтобы эти двое их выследили: во-первых, они пробыли под навесом уже два дня, а во-вторых, эта парочка не казалась ему настолько
     Умелой, чтобы пройти по тому неприметному следу, который он оставил.
     Просто проезжали мимо, заметили ваш дым.
     - Почему же вы не поехали дальше? - Рейф бесстрастно разглядывал его. Кровь заливала грудь охотника, но рана, видимо, не была смертельной. Похоже, что пуля раздробила ключицу. Рейф задавал себе вопрос, что теперь с ним делать.
     - А какое ты имеешь право приказывать нам ехать дальше? Орвел сказал, ты просто не хочешь ни с кем делиться женщиной... - Он замолчал, испугавшись, что выболтал лишнее.
     Глаза Рейфа сузились от холодной ярости. Нет, они не заметили никакого дыма. Они заметили Энни, когда она ходила за водой. У этих двух кусков дерьма на уме был не выкуп, а насилие.
     Теперь он стоял перед выбором. Умнее всего было бы пустить этому ублюдку пулю в голову, и мир от этого только стал бы чище. С другой стороны, это было бы хладнокровным убийством, а Рейфу не хотелось опускаться до такого уровня.
     Вот что я сейчас сделаю, - сказал он, направляясь к лошадям и беря их за поводья. - Я дам тебе время поразмыслить о своих не правильных поступках. Много времени.
     Куда это ты отправился с лошадьми? Это кража!
     Я их не возьму, просто отпущу.
     У охотника за женщиной отвисла челюсть.
     - Ты не можешь!
     - Черта с два не могу.
     Как же я доберусь до врача без коня? Ты мне раздробил плечо.
     Плевать мне, доберешься ты до врача или нет. Если бы я получше прицелился, тебе бы не пришлось беспокоиться о своем плече.
     Проклятие, парень, ты же не можешь просто так меня здесь бросить!
     Рейф взглянул на него своими холодными светлыми глазами и ничего не сказал. Он двинулся прочь, уводя лошадей. - Эй, погоди-ка! - Человек пристально вглядывался в него. - Я знаю, кто ты. Будь я проклят! Были так близко и даже не знали - десять тысяч долларов! - Которых ты не получишь. Человек ухмыльнулся.
     - Я спляшу джигу и поставлю выпивку тому, кто в конце концов ее получит, ты, недоносок.
     Рейф пожал плечами и провел лошадей мимо раненого, пытающегося подняться на колени. Без лошадей, без оружия маловероятно, чтобы он добрался до какого-то города. Но даже в этом случае ему понадобится несколько дней, а может быть, недель. К тому времени, по расчетам Рейфа, они с Энни будут уже далеко. Ему не нравилось, что теперь станет известно, что он путешествует с женщиной, но приходилось рисковать. Охотник не смог как следует разглядеть Энни и не сможет описать ее.
     Вдруг какое-то неожиданное движение, легкий шорох насторожило Рейфа. Он бросил поводья и резко обернулся, привычно припав на одно колено и одновременно выхватывая револьвер. Очевидно, у раненого был еще револьвер за поясом на спине - пуля пролетела там, где долю секунды назад находилась голова Рейфа, она только обожгла ему плечо. Выстрел Рейфа попал в цель.
     Незнакомец рухнул назад, к стволу дерева, его рот и глаза были открыты, что придавало лицу выражение глупого удивления. Потом глаза его погасли, и он свалился набок, уткнувшись лицом в землю.
     Рейф успокоил мечущихся лошадей и посмотрел на мертвого. Усталость неожиданно охватила его. Проклятие! Неужели это никогда не кончится?
     Оружие убитых было грязным и в плохом состоянии. Он отбросил его в сторону, но взял патроны. Обыскал седельные сумки в поисках пищи и нашел кофе. Лживые ублюдки. Расседлал лошадей и похлопал по крупу, прогоняя их прочь. Несомненно, на свободе им не могло быть хуже, чем в руках у тех двоих. Потом забрал припасы, которые могли пригодиться им с Энни, и пошел обратно к нависающей скале.
     Энни все так же сидела в углу, обняв руками колени. Лицо ее было бледным и напряженным. Она не шевельнулась даже тогда, когда Рейф вошел и бросил на землю мешок с припасами.
     Он присел перед ней на корточки и взял ее руки в свои, пристально вглядываясь в лицо, чтобы убедиться, что осколки камня не задели ее.
     - Ты в порядке?
     Она сглотнула.
     - Да, а ты - нет.
     Рейф изумленно посмотрел на нее.
     Почему?
     Твое плечо.
     Только после ее слов он ощутил жжение в левом плече.
     Ерунда это, просто царапина.
     Кровь идет.
     Не очень.
     Медленно, с трудом Энни выползла из угла и пошла за своей медицинской сумкой.
     - Сними рубаху.
     Рейф повиновался, хотя рана действительно была всего лишь ожогом и из нее сочилась сукровица. Он пристально наблюдал за Энни. Она же не спрашивала о двух проходимцах.
     - Один из них был уже мертв, - первым начал Рейф. - Другой только ранен. Когда я уводил лошадей, он вытащил из-за пояса второй револьвер. Его я тоже убил.
     Энни опустилась на колени и осторожно промыла царапину ореховой настойкой. Рейф вздрогнул от боли. Руки у нее тряслись, но, глубоко, вздохнув, она заставила себя успокоиться.
     - Просто я так испугалась, что тебя ранят, - сказала она.
     - Со мной ничего не случилось.
     - Всегда есть вероятность, что однажды случится и с тобой. - Энни удивилась, что человек, который и мускулом не дрогнул, когда она лечила гораздо более серьезные раны чем эта, так скривился от легкого жжения. Она наложила на его плечо скользкую ильмовую мазь и легкую повязку. Как он и сказал, рана оказалась несерьезной.
     Рейф спрашивал себя, следует ли рассказать Энни о том, что на уме у тех двоих были вовсе не деньги. И решил, что ни к чему. Когда Энни закончила бинтовать, Рейф притянул ее к себе, крепко целуя и обнимая, впитывая всем телом ее особое тепло, чтобы прогнать холод смерти.
     - Пора ехать, - сказал он.
     - Да, знаю. - Энни вздохнула. Хорошо бы только, если бы им удалось ускользнуть, не попадаясь никому на глаза.
     Как он смог сохранить рассудок за эти четыре года, когда за ним непрерывно охотились как за диким зверем и нельзя было доверять никому из встречных? Ему приходилось постоянно быть начеку.
     Я для тебя обуза, правда? - спросила Энни, зарывшись лицом ему в грудь, чтобы не видеть правду в его глазах. - Без меня ты мог бы двигаться быстрее, и всякий раз, когда возникает опасность, тебе приходится за мной присмат ривать.
     Я мог бы двигаться быстрее, - признал Рейф и погладил ее по голове. - С другой стороны, никто не ищет мужчину и женщину, путешествующих вместе, так что это уравнивает шансы. Но ты не обуза, детка, и по мне лучше, чтобы ты была под рукой, чтобы я мог присматривать за тобой. Я бы умер от беспокойства, гадая, что ты делаешь и все ли с тобой в порядке.
     Она подняла голову и попыталась улыбнуться.
     Ты стараешься очаровать меня своим южным обаянием?
     Не знаю, неужели стараюсь?
     Думаю, да.
     Тогда ты, вероятно, права. Так ты считаешь меня обаятельным?
     В определенные моменты, - призналась Энни. - Они бывают не так часто на самом деле.
     Прислонившись лбом к ее лбу, Рейф тихонько засмеялся, и она с удивлением поняла, что впервые слышит его смех, даже такой слабый. Видит Бог, в его жизни было не так уж много, над чем можно посмеяться.
     Через секунду Рейф отпустил Энни, уже думая о дальнейшем путешествии.
     - Теперь мы будем больше забирать к востоку, - сказал он. - Прямо в земли апачей. Надеюсь, это заставит любого, кто выйдет на наш след, дважды подумать, прежде чем пуститься в погоню.

Глава 14

     Местность стала еще более открытой: на широких просторах равнин изредка попадались голые зазубренные скалы. Среди тощей травы начали встречаться кактусы. Огромное небо над головой было такого невозможно синего цвета, что иногда Энни ощущала себя затерянной, низведенной до полного ничтожества. Ей было все равно. В каком-то смысле это ее даже успокаивало.
     Всю свою жизнь Энни провела в различных городах и городках, в окружении людей. Даже Серебряная Гора, каким бы примитивным ни был этот поселок, кишела людьми. До тех пор пока Рейф не увез ее в горы, она не знала подлинного одиночества, но какая-то часть ее существа, некий древний первобытный инстинкт, узнавала его и приветствовала как старого друга. Бесчисленные жизненные правила, которые ее всегда окружали и которым она следовала без колебаний, были здесь неуместны. Никому не было дела, носит она нижнюю юбку или нет, и никто не счел бы ее невоспитанной, если она не станет вести светскую беседу. Вероятно, Рейф отнесся бы с беззастенчивым мужским одобрением к ее отказу от нижней юбки. Свобода поведения медленно проникала в ее разум, а оттуда в кровь. Она чувствовала себя так же свободной от условностей, как ребенок.
     На третий день после того, как они покинули лагерь под каменным навесом, выяснилось, что Энни не беременна. Она думала, что вздохнет с облегчением, и была поражена, почувствовав сожаление. Очевидно, стремление зачать ребенка от любимого человека было еще одним первобытным инстинктом, проявляющимся вне зависимости от логики и обстоятельств.
     За несколько коротких недель вся ее жизнь изменилась, и, несмотря на опасность, идущую по их следам, Энни чувствовала себя чудесно. Если бы Рейфу ничто не грозило, она была бы вполне удовлетворена такой жизнью, где только они вдвоем существовали под небом, настолько потрясающим, что ей стало понятно, почему люди когда-то поклонялись солнцу, как божеству, почему всегда кажется, что рай находится вверху, где-то в этой огромной синей чаше.
     Энни все еще мучилась из-за того, что ей пришлось убить, однако рассказ Рейфа о том, что за человек был Трэйгерн, помог ей. Она отодвинула свои сожаления и сосредоточилась на дальнейшем, как обычно поступают воины.
     - Мне здесь нравится, - сказала она Рейфу однажды вечером, когда пурпурные сумерки начали скользить вверх по склонам гор. Пока золотистый солнечный свет все еще заливал их, однако приближающиеся тени шептали о скором приходе ночи.
     Рейф слегка улыбнулся, пристально глядя на Энни. Она больше не утруждала себя возней со шпильками - ее длинные русые волосы были заплетены в одну косу, спускающуюся по спине. Прядки, выгоревшие на весеннем солнце добела, нимбом окружали ее лицо. Рейф с трудом заставлял ее носить шляпу: Энни надевала ее в середине дня, но утром и вечером он чаще всего видел ее с непокрытой головой. Она не очень загорела и, как он подозревал, никогда и не загорит. Ее чистая кожа слегка потемнела и приобрела теплый оттенок. Нижняя юбка, по-видимому, осталась для Энни в прошлом: она отказалась от нее ради прохлады и большей свободы движений. Длинные рукава ее блузки обычно были закатаны, кроме тех случаев, когда Рейф просил ее опустить их, чтобы защитить руки от солнца, а две верхние пуговки на шее всегда оставались расстегнутыми.
     Энни все еще сохраняла ту женскую аккуратность в мелочах и всегда выглядела свежей и чистенькой. Но теперь она стала гораздо менее напряженной и казалась вполне счастливой, чем удивляла Рейфа. Он думал, что потеря медицинской практики будет постоянно терзать ее. Однако все это было ей пока в новинку. Рейф знал, что рано или поздно очарование такой жизни постепенно померкнет, и вот тогда она начнет скучать по своей профессии, ради которой всю жизнь училась.
     - Что тебе нравится больше всего? - лениво спросил он.
     - Свобода. - Энни улыбнулась ему в ответ.
     - Мы в бегах. Ты ощущаешь это как свободу?
     - Я все это ощущаю как свободу. - Она обвела рукой окружающий их простор. - Все это больше, чем жизнь. И здесь нет правил - мы можем делать что хотим.
     Правила есть везде. Просто здесь они другие. Там, в Филадельфии, - тебе нельзя ходить без нижней юбки, здесь не ходят без оружия.
     В Филадельфии мне пришлось бы купаться за запертой дверью. - Энни указала туда, где маленький ручей, у которого они разбили лагерь, вливался в озерцо, как раз дос