пал по лапе.
   Коати замер, ослепленный ярким светом фонарика.
   Бен вздохнул и взял камень побольше:
   - Не хочется мне, малыш, тебе делать больно, но пройти-то нам надо.
   Третий камень попал в цель. Зверек взвизгнул  от  боли  и  изумления,
быстро отскочил к краю выступа и исчез. Зашуршали кусты - значит, в этом
месте склон был не слишком крутым.
   Они поспешили дальше. Джиллиан подумала, что, если  они  встретят  на
пути ягуара или оцелота, еще неизвестно, кто кому уступит дорогу.
   Выступ казался бесконечным. Она старалась не думать о том, сколько им
еще предстоит пройти, а просто автоматически передвигала ноги,  понимая,
что конец тропы означает и конец этого сумасшедшего дня.
   Джиллиан не могла не помнить, что этот выступ уже стоил жизни Мартиму
и чуть не погубил Рика. Да еще и ее плечо... Правда, теперь оно почти не
болело, и обратный путь они должны пройти быстрее.
   Она так задумалась, что не заметила,  когда  выступ  кончился  и  они
снова оказались в сельве.
   Бен остановил ее.
   - Ну вот, - сказал он, - все будет хорошо. Я сейчас подыщу  местечко,
где мы сможем переночевать.

Глава 17

   - Как же тебе удалось собрать все это? -  поинтересовалась  Джиллиан,
глядя, как Бен ловко ставит палатку.
   - Палатка и рюкзак принадлежали Мартиму, - ответил  Бен.  -  Я  решил
спрятать их после того, как мы  разбили  лагерь  в  Каменном  Городе,  и
оказался прав. Все это лежало около входа в туннель, потому что я  знал,
если заварится каша, бежать по туннелю с рюкзаком мне будет несладко.
   Палатка показалась Джиллиан  раем:  островок  безопасности,  где  она
сможет расслабиться  впервые  за  весь  день.  Перспектива  ночевки  под
открытым небом ее не прельщала, и когда она увидела эту палатку, то чуть
не заплакала от радости.
   - Есть хочешь? - спросил он. - Костер  разводить  опасно,  нас  могут
заметить, так что придется жевать все холодным.
   - Нет. Я не хочу есть.
   Обоих мучила жажда, и первое, что они сделали, это попили воды.
   Она держала фонарик, пока он ставил палатку.
   - Прошу вас, - пригласил Бен широким  жестом  и  последовал  за  ней,
затем закрыл молнию, отгородив их от внешнего мира.
   - Устраивайся, лапушка, и поскорее. Надо экономить батарейки.
   Она улеглась на тонком матрасике, ближе к краю, чтобы оставить больше
места для Бена. Он лег, положив  рядом  пистолет,  и  выключил  фонарик.
Тьма, поглотившая все вокруг,  казалась  плотной,  словно  к  ней  можно
прикоснуться.
   И вот теперь, когда самое страшное как  будто  было  позади,  на  нее
нахлынули мысли, которые она гнала прочь целый день. Рик был мертв.
   - Он велел мне бежать, - тихо сказала она. -  Я  прекрасно  знаю  все
недостатки Рика, мы с ним никогда не могли найти общий  язык.  По-моему,
он просто ненавидел меня. А вот, увидев Дутру с пистолетом и поняв,  что
происходит, он приказал мне бежать.
   - Когда ты спасла  его  на  скальной  тропе,  до  него  стало  что-то
доходить, - отозвался Бен.
   - Да, может быть... - сказала Джиллиан. - Как-то раз,  когда  я  была
маленькой, он украл мою куклу и разломал ее на кусочки. Однажды я  нашла
ее в комнате, но почему-то так никому об этом и не сказала.
   - Ты его боялась?
   - Нет. Просто он казался... ну, каким-то не своим, что ли... Я  очень
походила на папу характером и наклонностями, и, может быть, поэтому мы с
ним прекрасно друг друга понимали. Рику хотелось быть ближе к  отцу,  но
ему доставались лишь крохи отцовского внимания. Не удивительно,  что  он
меня ненавидел.
   - Не в этом дело. Он просто был  таким,  каким  был,  и  как  человек
немногого стоил, - сказал Бен.
   - Мы этого теперь никогда не узнаем, - грустно произнесла она и после
короткой паузы добавила:
   - Висенте мертв. Его Дутра застрелил первым.
   Бен выругался и вздохнул.  Висенте  был  трудолюбивым  и  общительным
парнем.
   От холода и нервного напряжения Джиллиан начало трясти. Бен обнял ее,
и она, почувствовав успокаивающее тепло его тела, прижалась к  нему  еще
теснее.
   Его рука стала гладить ее волосы. Затем губы прижались к ее губам, он
раскрыл их языком, и она безмолвно приняла этот  поцелуй.  Она  задышала
глубже, и ленивая истома стала охватывать ее тело. После всего,  что  им
довелось испытать за этот день, она  не  только  хотела,  но  и  ощущала
необходимость в  его  близости.  Внезапно  она  осознала:  все  начинает
развиваться стремительно. Бен склонился над ней.
   - Поверить не могу, что ты так долго отталкивала меня, - произнес  он
низким гортанным голосом. - Лапушка, пусти меня к себе. Сейчас. -  Слова
звучали как приказ.
   Его руки решительно и твердо касались ее тела, когда он снимал с  нее
брюки, расстегивал их, стаскивал с бедер по ногам. Потом он снял  с  нее
трусики, оставив совсем голой. Она не видела, а скорее  чувствовала  его
движения, когда он сдирал с себя одежду, потому что лежала  с  закрытыми
глазами, как будто это могло остановить  время  и  дать  ей  возможность
подумать.
   Он делал все слишком быстро, напористо, а ей  почему-то  не  хотелось
сопротивляться  и  возражать.  Зачем  останавливать  его?  Снова  у  нее
появилось  ощущение  какого-то  ожидания,  словно  давно  приближавшийся
момент наконец настал. В том, что происходило,  была  неизбежность.  Она
любила Бена, и сегодня подумала,  что  потеряла  его  навсегда.  Все  их
перебранки, взаимное самоутверждение сейчас казались ничего  не  стоящей
чепухой. Он назвал ее своей женщиной, и,  лежа  здесь,  в  темноте,  она
почувствовала, что наконец приняла это.
   Бен раздвинул ее ноги, и Джиллиан вцепилась в его  стальные  бицепсы,
так что ногти вонзились в его кожу. Он навис над ней, опершись  на  одну
руку, а другой направил в нее свою пылающую  плоть.  Она  вздрогнула  от
первого жаркого прикосновения, и Бен пробормотал:
   - Спокойно, лапушка.
   Все случилось как-то быстро, безо всякой прелюдии. Его  могучий  жезл
проник глубоко, заставив ее застонать.
   - Ш-ш-ш, - успокаивающе прошептал он, и только тогда Джиллиан поняла,
что тихонько постанывает. Он стащил с нее рубашку  и  лег  на  нее  всем
телом, так что жесткие курчавые  волосы  его  широкой  груди  кололи  ее
нежные груди. Крепко  сомкнув  руки  у  него  на  плечах,  она  отчаянно
прильнула к нему.
   Он слегка вышел из нее, затем медленно втиснулся снова, словно пробуя
ее упругую тесноту и содрогаясь при этом от  удовольствия.  Он  был  так
возбужден, что был готов излиться прямо сразу же.  Это  ошеломило  Бена,
привыкшего  растягивать  наслаждение  по  крайней  мере  на   час.   Пик
наслаждения стремительно приближался, но Бен не  хотел,  чтобы  все  так
быстро завершилось. Наконец-то  Джиллиан  была  рядом  с  ним,  ее  руки
обнимали его так, словно никогда не хотели отпускать, ее тугое,  крепкое
тело радостно встречало его.
   Но его тело теперь само отказывалось хоть на миг отдалить блаженство.
И он погрузился в нее снова и продолжал со  стонами  вонзаться,  ощущая,
как  льнет  к  нему  Джиллиан,  какой   становится   влажной,   упругой,
облегающей... Она обвила своими сильными  ногами  его  талию,  и  он  не
выдержал. Оргазм настиг его с силой  и  скоростью  урагана.  С  глубоким
выдохом-стоном он ударил в нее яростным потоком.
   Вдруг наступила тишина. Джиллиан тихо лежала  под  ним,  ошеломленная
силой его страсти. Он потряс ее  своим  властным  напором,  от  которого
голова пошла кругом. Какое-то время он  оставался  лежать  на  ней  всей
своей тяжестью, грудь его вздымалась, как кузнечные мехи, пот  стекал  с
боков. Передохнув, он снова начал медленно входить в нее.
   Она тихо застонала, и он поцеловал ее, пробуя языком глубину ее рта.
   - Все в порядке, - успокаивающе прошептал Бен. Она легко приняла его,
и бедра ее отвечали на  каждое  его  проникновение.  Теперь  он  мог  не
торопиться, он знал, что сможет испытать наслаждение еще раз, а может, и
два, но не сразу. Он по капелькам будет пить эту ночь любви.
   Он вышел из нее и снова вошел,  почувствовав,  как  нарастает  в  ней
напряжение, ощутил  легкий  трепет  ее  возбужденного  тела,  когда  оно
напряглось и выгнулось ему навстречу.
   - Бен, - проговорила она одно только имя, но в нем звучало желание.
   Это было замечательно, даже лучше, чем он  представлял  себе.  Первый
раз в жизни он ощутил  непреодолимую  потребность  почувствовать  каждую
клеточку тела женщины и запечатлеть их в своей памяти.
   Ни одна женщина  не  значила  для  него  так  много,  не  была  такой
изумительно совершенной. Никогда раньше  не  был  он  так  взволнован  и
возбужден,  никогда  с  такой  готовностью  не  отзывался  на   малейшее
движение, на малейший вздох.
   Она начала метаться под ним, приподнимаясь и постанывая. Он  подсунул
под нее руки и приподнял ее бедра  навстречу  своим  мощным  вонзающимся
ударам и ощутил глубокое нежное трепетание ее плоти,  когда  она  начала
содрогаться в его объятиях.
   Он не останавливался.
   После  дня  нескончаемых  кошмаров  для   Джиллиан   наступила   ночь
бесконечного наслаждения и счастья. Ее тело снова и снова откликалось на
ласки  Бена.  Он  шептал  ей  любовные  слова,   нежные   и   нескромные
одновременно. Он ласкал ее груди и бедра.
   Когда они наконец заснули, он все еще был в  ней.  Несколько  раз  за
ночь он снова начинал любовную игру.
   Или он вообще не  переставал?  Тьма  придавала  всему  этому  оттенок
нереальности и таинственности.
   Джиллиан  познавала  его  тело.  Она  обнаружила,   что   решительное
прикосновение к его соскам заставляет Бена вздрагивать от удовольствия и
что он любит, чтобы ему гладили спину. Он был беспредельно  чувственным,
не знал ни стыда, ни скромности и  изучал  ее  тело  прикосновениями,  о
которых  она  только  слышала,  но  никогда  прежде  не  испытывала.  Он
терпеливо подводил ее к пику блаженства, а затем давал волю своей власти
над ее телом, когда чувствовал, что она хочет этого.
   Темнота окутывала их,  позволяя  отбросить  все  условности,  которые
сковывали бы Джиллиан при свете дня. Эта ночь была нескончаемой, вечной,
вне времени... Он не оставлял ее ни на минуту, крепко прижимая  к  себе,
исцеляя  ее  печаль  своей  любовью.  Она  чувствовала  себя  бесконечно
желанной и защищенной. Ее убаюкивало  мощное  биение  его  сердца.  Даже
ощущение тяжести его тела было так прекрасно, что она чуть  не  плакала.
Она просто забыла о течении времени.
   Оба они наконец заснули. Когда она проснулась, то почувствовала свет,
пробивавшийся сквозь плотный полог леса, сквозь охапки  зелени,  которой
Бен для маскировки завалил их палатку.
   Их первая ночь любви завершилась, Джиллиан лежала неподвижно,  словно
жалела, что наступил день. Ее ноги были раскинуты, так что Бен лежал  на
ней, как в колыбели, грудь его мерно вздымалась. Он все еще оставался  в
ней, и она подумала, что в эту ночь он вообще оставлял ее только,  чтобы
поменять позицию.
   В верхушках  деревьев  заверещали  обезьяны.  Бен  проснулся.  Он  не
пошевелился, но она почувствовала, как его плоть напряглась внутри нее.
   Она нежно провела рукой по его спине и обняла за шею. Так же нежно  и
не торопясь, он начал двигаться в ней. Она не открывала  глаз,  стремясь
подольше задержать рассвет.
   Потом они отдыхали, пока Бен не сказал:
   - Нам пора в путь. Кейтс, по всей видимости, заночевал перед скальной
тропой и подарил нам несколько часов, но мы не можем терять время.
   Он сел и провел рукой  по  волосам.  Господи,  как  же  ему  хотелось
остаться с ней здесь на неделю или больше, не думать ни о чем  и  только
отдыхать и заниматься любовью.  Но  начался  новый  день,  и  реальность
пришла на смену очарованию ночи.
   Да, Рик умер, но жизнь не остановилась. Джиллиан понимала, что  им  с
Беном все еще грозила опасность. Она привстала:
   - Мне нужно вымыться.
   Он ухмыльнулся и лег на спину, натягивая брюки.
   - С этим придется подождать.
   - Только не слишком долго. -  Джиллиан  недовольно  наморщила  нос  и
начала одеваться. - Я просто липкая. Почему ты не мог  отложить  это  до
Манауса, где есть ванна и душ?
   Он недоверчиво поглядел на нее:
   - Ты что, смеешься? Я и так долго терпел, у меня чуть галлюцинации не
начались. У меня аллергия на  воздержание.  Это,  знаешь  ли,  не  самое
полезное для здоровья...
   Затем выражение его лица стало серьезным и он нежно  посмотрел  ей  в
глаза:
   - С тобой все в порядке? Прошлой ночью я забыл о твоем плече.
   - С плечом все хорошо, - она подвигала рукой, - у меня кое-что болит,
но не плечо.
   Брови его полезли вверх.
   - Ну-ка, скажи. Может, надо где-то растереть?
   - Никаких растираний, пока я не помоюсь.
   - Ладно, если наткнемся на безопасный ручей, сможешь помыться. Только
быстро. А если нет, просто постоим под дождем. Идет?
   Она надевала ботинки.
   - Да уж лучше, чем ничего.
   Позавтракали быстрорастворимой овсянкой и  кофе,  и  уже  через  пять
минут Бен укладывал в рюкзак палатку и припасы. Незаметно  для  Джиллиан
он проверил, цел ли алмаз.
   Господи, как же замечательно он себя  чувствовал.  Заниматься  с  ней
любовью было гораздо лучше, чем он мог себе представить. Это было мощно,
ярко и... нежно. Тело  казалось  легким  и  обновленным.  Он  был  готов
завоевать весь мир. Ему хотелось одновременно и оберегать ее, и обладать
его. Теперь она принадлежала ему, и навсегда.
   Они возвращались к реке другой дорогой. Тогда они следовали указаниям
на карте, шли от вехи к вехе; теперь  идти  тем  же  маршрутом  было  не
только опасно, но и глупо. Существовал более прямой, а значит,  и  более
быстрый путь. Бен рассчитывал  сократить  обратную  дорогу  на  день,  а
может, и больше. Им необходимо было добраться до лодок,  пока  Кейтс  не
отрезал им путь. У Бена не было  сомнений  в  том,  что  за  ними  будет
погоня: Джиллиан была свидетельницей двух убийств,  а  Кейтс  знал,  что
алмазу  Бена.  Да,  их,  безусловно,  преследуют.  Вопрос  лишь  в  том,
насколько преследователи близко.
   Бен старался не пользоваться мачете, чтобы не оставлять явных следов.
Конечно, индеец легко обнаружил бы их, но ни у Дутры, ни у Кейтса такого
опыта не было.
   Они перебрались через несколько ручейков, слишком мелких и  заросших,
не подходящих для  купания.  Наконец  разразилась  гроза,  но  где-то  в
отдалении. По выражению лица Джиллиан Бен понял, что она  не  отказалась
от идеи где-нибудь искупаться.
   - Лучше это сделать ближе к середине дня, - заметил он. - Ни у  тебя,
ни у меня нет сменной одежды, а днем  мы  сможем  ее  постирать,  и  она
успеет высохнуть до утра.
   - Ты говоришь так, будто я пилю тебя все время, - ответила она.
   - Ты так и делаешь. Молча.
   Она пристально посмотрела на него:
   - Когда я решу тебя пилить, можешь не сомневаться, что молча я  этого
делать не буду.
   Он вздохнул:
   - Похоже на то.
   Такая перспектива не огорчила его, а вот то, что не удастся следующей
ночью заняться с ней любовью, было уже хуже. Он не сомневался,  что  она
не позволит ему даже прикоснуться к себе. Ну почему  эти  женщины  такие
щепетильные? Чистота - это прекрасно, но, черт возьми, они же в сельве!
   Но Джиллиан нужно было вымыться, и Бен начал искать подходящий ручей.
   Тот, что он в конце концов нашел, нельзя было сравнить  с  водопадом,
где они недавно купались, или с большими водоемами на пути  к  Каменному
Городу, зато здесь было безопасно. Бен положил пистолет  так,  чтобы  он
был под рукой, но не мог намокнуть. Они разделись  и  вошли  в  воду.  В
рюкзаке Бена не  оказалось  мыла,  и  Джиллиан  легла  на  спину,  чтобы
прополоскать волосы. Бен жадно смотрел на нее: впервые все ее обнаженное
тело было открыто взгляду, и он снова почувствовал желание.
   Бен ухмыльнулся, глядя, как она стирает белье:
   - А что ты собираешься надеть под брюки? У меня нет в запасе  дамских
трусиков.
   - Какое-то время обойдусь и без них,  зато  утром  смогу  надеть  все
чистое.
   Он так обрадовался, что ночью на ней ничего не  будет,  что  не  смог
вымолвить ни слова.
   Конечно, надо как-то решить вопрос с  мытьем,  а  то  все  повторится
сначала. Если бы у них было в достатке питьевой воды, часть  можно  было
бы потратить на купание. Но дезинфицирующих таблеток было в обрез, и  их
надо беречь как зеницу ока.
   - У тебя сейчас такая идиотская ухмылка, -  сказала  она,  выходя  на
берег и выжимая волосы.
   - Как у осла, жующего вересковые колючки, - жизнерадостно  согласился
он.
   - Ну, насчет осла я согласна, а при чем тут вересковые колючки?
   - Не знаю. Но так говорят у меня дома. - Он  откинул  со  лба  мокрые
волосы и тоже вышел из воды.
   Она смотрела, как он одевается, и вдруг поняла, что наслаждается этим
зрелищем. Перед ней был искатель  приключений,  авантюрист  до  кончиков
ногтей, циничный, хитрый, ловкий и опытный. Она прекрасно понимала,  что
без его предусмотрительности их положение было бы  куда  более  сложным.
Палатка уже защитила их ночью от змей и насекомых, а запас пищи, хоть  и
небольшой, позволял не охотиться  и  тем  самым  сэкономить  патроны  на
случай нападения. Словом, с самого начала экспедиции  Бен  был  готов  к
любой неожиданности.
   В  оставшуюся  часть  дня  они  прошли  довольно   много.   И   когда
остановились на ночлег, то позволили себе рая-вести небольшой  костер  и
съели горячий ужин из рыбных консервов и риса.
   - Знаешь, чего я ужасно хочу? - спросила она.
   - Меня.
   - Ценю попытку, но это из другой области.
   - Из какой же?
   - Ну, это... Растения. А может, и немного мяса, в общем... хочу пиццу
с ветчиной и толстым слоем сыра.
   Он  порылся  в  рюкзаке   и   бросил   ей   маленькую   коробочку   с
консервированными фруктами.
   - Вот тебе вместо пиццы.
   - Спасибо. Когда вернемся в Манаус... Может, я и не смогу найти пиццу
в Манаусе, но уж когда вернусь в Штаты, закажу самую большую.
   Он ничего не ответил, но выражение его лица вдруг  стало  хищным.  Он
молча проглотил свою порцию консервированных фруктов.
   Джиллиан недоумевала, что в ее словах  могло  привести  его  в  такое
отвратительное настроение. Она решила оставить его в покое и не задавать
лишних вопросов. Она стала есть фрукты, смакуя каждый кусочек.
   Бен смотрел на нее, и внутри у него все напрягалось каждый раз, когда
она облизывала ложку.
   Черт подери! Она так спокойно объявляет, что собирается  вернуться  в
Штаты! Как она может даже подумать  об  отъезде?  Неужели  прошлая  ночь
ничего для нее не значила, не была особенной? Он и сам был не новичок  в
вопросах  секса  и   понимал,   что   прошлая   ночь   была   совершенно
необыкновенной. Она-то тоже должна это понимать!
   Джиллиан встала зевая. После дневного перехода по  сельве  у  нее  не
было охоты задерживаться у костра.  Да  и  прошлой  ночью  ей  почти  не
пришлось отдыхать.
   - Я иду спать. Ты остаешься?
   Он поднялся и крепко обнял ее. Безумное желание не оставляло его,  но
днем обстоятельства не позволяли им сделать привал, и Бен, пока они  шли
через сельву, старался даже не прикасаться к  Джиллиан.  Может,  поэтому
она еще не осознала, что теперь принадлежит ему.
   Он испытал какой-то яростный восторг, когда  она  прижалась  к  нему,
обвив его шею руками. Он почувствовал, как напряглось ее тело.
   - Ну, так ты  остаешься?  -  пробормотала  она.  Он  забыл,  что  она
говорила перед этим.
   - Где остаюсь?
   - Сидеть у костра.
   Вместо ответа он взял ее руку и прижал к своей возбужденной плоти.
   - А как ты думаешь?
   Джиллиан прильнула к нему, слабея  от  предвкушения.  Весь  день  она
мечтала о его прикосновении и сейчас дрожала от сознания того, что скоро
примет его в себя.
   - Может быть, уточнить вопрос?
   - Не надо... - Он снова жадно поцеловал ее. - Мы оба  понимаем,  чего
хотим.
   Пока он гасил костер, она влезла в палатку и к его приходу разделась.
Она не выключала фонарик, пока он снимал одежду, наслаждаясь  видом  его
великолепного тела. На мгновение о