обой  дверь
и  привалился  спиной  к  холодной  стене.  Плечи  его  сотрясались   от
беззвучного истерического смеха.
   А старая сучка успела-таки крикнуть ему вслед:
   - А куда же вы в итоге мочились? В раковину?
   О Боже. Его и сейчас еще разбирал этот дурацкий смех. Женщину эту  он
знал в лицо. Она работала в налоговом управлении. Грей не  сомневался  в
том, что уже к обеду по всему зданию городской администрации  разнесется
слух о том, что он трахал  в  женской  уборной  какую-то  потаскушку.  А
назавтра об этом будет знать уже весь город.
   Смех его резко оборвался. Фэйт не вынесет позора!
   Впрочем, она и без того уже, наверное, не находит себе места. Она  не
подождала его на  улице,  а  куда-то  мгновенно  исчезла.  Должно  быть,
помчалась скорее домой и забаррикадировалась там. Он  представлял  себе,
что творилось сейчас в ее пуританской душе.
   Увидев ее машину перед домом, он вздохнул с облегчением.  Он  проехал
мимо фасада, свернул во дворик и остановился перед  открытым  сараем,  в
котором хранилась силка для травы. На некотором  удалении  в  землю  был
воткнут столб электрического напряжения, который был соединен  с  сараем
стальным проводом, с которого свисала живая стена  жимолости.  Это  было
отличное укрытие для его "ягуара". Выйдя из машины, он бросил взгляд  по
сторонам. Отсюда ему было не видно дороги, значит, и с дороги его  никто
не мог видеть. Грей чувствовал себя последним идиотом, но в глубине души
надеялся, что Фэйт  по  достоинству  оценит  подобную,  пусть  несколько
запоздалую, заботу о своей репутации.
   Подойдя к двери, которая вела на кухню, он постучался и,  нетерпеливо
переминаясь с ноги на ногу,  стал  ждать  ответа.  Дверь  ему  никто  не
открыл, и тогда он постучал вторично.
   - Фэйт, открой дверь!
   ...Фэйт, стоявшая с другой стороны  двери,  замерла  с  протянутой  к
занавеске рукой. Услышав стук в  дверь,  она  захотела  посмотреть,  кто
пришел, но голос Грея  поверг  ее  в  оцепенение.  Когда  на  дворе  под
колесами  чьей-то   машины   заскрипел   гравий,   она   вздрогнула   от
неожиданности. Слава богу, что это оказался Грей. Но, с другой  стороны,
она не знала, как посмотрит ему сейчас в глаза.
   - Уходи, - проговорила она глухо. Он стал дергать за дверную ручку.
   - Фэйт... - донесся до нее мягкий ободряющий  голос.  -  Открой  мне,
девочка.
   - Зачем?
   - Нам надо поговорить.
   Она и  сама  знала,  что  им  нужно  было  все  обсудить,  но  ей  не
хотелось...  Хотелось  трусливо  спрятать  голову  под  подушку   и   не
показываться оттуда до тех пор, пока не пройдет этот жгучий стыд.
   - Может быть, завтра, - отозвалась она.
   - Не завтра, а сейчас.
   Она поняла, что, если не откроет дверь в течение  десяти  секунд,  он
вышибет ее ногой. Чувствуя себя беспомощной и злясь на него, она открыла
дверь.
   Он вошел и, не спуская с нее глаз, первым делом запер за собой дверь.
Она только что вышла из душа и толком не  успела  одеться.  Услышав  шум
подъезжающей к дому машины, накинула на себя только халат. В этом халате
не было ничего сексуального. Обычный  белый  халат  с  поясом.  Но  Фэйт
сейчас остро ощущала, что под ним она мокрая и голая... Она  запахнулась
потуже, закрывая от его взора грудь.
   - Так о чем ты хотел со мной поговорить?
   Ласковая игривая улыбка тронула его губы.
   - Позже. - Он обнял ее.
   Спустя два часа они, утомленные, лежали на смятых простынях.  Дневное
солнце упрямо пробивалось сквозь  зашторенные  окна,  отбрасывая  тонкие
блики на пол. Мягкий ветерок от вентилятора, крутившегося под  потолком,
долетал  до  ее  обнаженного  тела,  покрывая   его   "гусиной   кожей".
Чувствительность Фэйт настолько обострилась, что, казалось, она способна
ощущать каждый волосок, поднимающийся от потока воздуха. Сердце гулко  и
равномерно билось в груди, в венах и артериях пульсировала кровь.  Рядом
был Грей. Он лежал на  спине  с  закрытыми  глазами.  Грудь  его  тяжело
вздымалась. Фэйт свернулась калачиком и прижалась к нему, склонив голову
на плечо.
   Казалось, она навсегда потеряла способность двигаться.  Руки  и  ноги
были вялые, тяжелые и непослушнее - ватные. За эти два часа он  взял  ее
три раза. Да такой страстью, как  будто  впервые.  Словно  их  сумбурной
встречи в женском туалете вовсе не  было.  Фэйт  отвечала  ему  тем  же:
прижималась всем телом, впившись когтями в его спину,  судорожно  двигая
бедрами. Казалось, его жар только подогревает и подпитывает ее  желание.
Она уж и не помнила, сколько раз он  доводил  ее  до  пика;  наслаждение
накатывало на нее,  словно  приливные  волны.  И  не  исчезало,  а  лишь
дополнялось новыми, неведомыми доселе ощущениями...
   Дыхание  Грея  стало  спокойнее,  он  зашевелился  рядом,   попытался
приподнять голову, но тут же вновь уронил ее.
   - О Боже, сил нет... Я не в состоянии и пальцем шевельнуть.
   - Тогда и не пытайся, - проворковала Фэйт, чуть приоткрывая глаза.
   Он не послушался и через несколько минут с великим трудом приподнялся
на локтях и окинул взором себя и ее. Взгляд его задержался  на  предмете
его мужской гордости. Мягкий  и  безвольный,  он  лежал  между  ног,  не
подавая признаков жизни.
   - Черт возьми! - рявкнул Грей. - Вот так и лежи!
   Фэйт разобрал веселый смех.  Сотрясаясь  всем  телом,  она  уткнулась
лицом ему в плечо.
   Голова Грея вновь упала на подушку, и он, обняв Фэйт, притянул  ее  к
себе.
   - Тебе легко смеяться, - буркнул он. - А я из-за этого гада  чуть  не
помер.  Ему  всегда  мало.  Он,  наверное,  думает,  что  мне  все   еще
шестнадцать.
   - Он не может ничего думать, - сквозь смех заметила Фэйт.
   - Ты права. Трудно договориться о чем-либо со штукой, у  которой  нет
мозгов. - Она засмеялась еще сильнее. В отместку Грей  пощекотал  ее.  -
Ну, хватит в самом деле! - шутливо взмолился он. - Каково иметь при себе
такого бодрячка, которого не успокоишь ни уговорами,  ни  угрозами?!  Ты
себе можешь представить?
   - Нет, но я могу себе представить, каково находиться  рядом  с  таким
бодрячком.
   Фыркнув, он лениво провел усталой рукой по груди.
   - А ты знаешь, почему мужики дают им имена?
   - Нет, почему? - спросила она, пытаясь унять смех.
   - Просто нам не хочется, чтобы самые важные  решения  в  нашей  жизни
принимались неизвестно кем.
   Они оба расхохотались. У Фэйт даже  брызнули  слезы,  и  ей  пришлось
уголком простыни утирать глаза. Она впервые видела Грея таким веселым  и
остроумным - просто очаровательным.
   Приподнявшись на локте, он глянул на нее сверху вниз.
   - А все из-за тебя, - проговорил он, откидывая у  нее  с  лица  прядь
каштановых волос. Рука его пробежалась по ее тонкой шее,  скользнула  во
впадинку у ключицы и наконец накрыла грудь.
   - Из-за меня? - возмутилась Фэйт.
   - Конечно. - Он мягко приподнял ее грудь, провел большим  пальцем  по
припухшему соску и с удовлетворением отметил про себя, что  тот  тут  же
отвердел и покраснел. - Они  у  тебя  прямо  как  малина,  -  восхищенно
прошептал он. Взяв сосок в рот, он нежно ласкал его кончиком языка.
   Фэйт вся затрепетала в его руках, внезапно почувствовав возродившееся
желание. Нет, она не выдержит!
   - Я не могу, - простонала она, но Грей заметил, что у нее  налился  и
второй сосок.
   Отклонившись, он полюбовался на свою работу.
   - Правильно, - проговорил он. - Я тоже не могу.
   Влажный после поцелуя сосок блестел на солнце. У Фэйт кожа  на  груди
была бледная и очень тонкая. Почти прозрачная.  Сквозь  нее  были  видны
вены. Груди были полные и упругие. Грею не хотелось убирать с них  своих
рук.
   - А представь, насколько красивее они стали бы, налившись молоком.
   Она шлепнула его по плечу.
   - Я уже, кажется, говорила тебе, что не беременна!
   - Откуда тебе знать? - отозвался Грей, решив ее немножко поддразнить.
   - Оттуда.
   - Может, ты свои дни не правильно посчитала.
   - Я свои дни всегда правильно считаю.
   - Но в этот раз, может, ошиблась.
   Фэйт устремила  на  него  гневный  взгляд,  но  тут  же  вернулась  к
предыдущей теме:
   - Почему ты сказал, что все из-за меня?
   - Потому что всякий раз, когда я приближаюсь к тебе, - ответил он,  -
у меня возникает только одно желание.
   - Я же ничего не делаю. Это ты сам виноват.
   - Ты дышишь. Этого, судя по всему, достаточно. - Он  вновь  откинулся
на подушки и притянул ее к себе так, что она почти легла на него сверху.
Он провел рукой по  ее  гибкой  спине,  задержался  на  круглых  упругих
ягодицах.
   - И потом, твой запах.  Что-то  между  медом  и  корицей.  Сладкий  и
одновременно пряный аромат.
   Она отклонилась и внимательно посмотрела на него.
   - А мне всегда нравилось, как от  тебя  пахнет,  -  призналась  вдруг
Фэйт. - Еще в детстве. Мне казалось, что твой запах - лучший в мире,  но
его трудно описать.
   - Значит, ты хотела меня еще тогда? - улыбнувшись, спросил он.
   Она вновь спрятала лицо  у  него  на  плече,  вдохнув  восхитительный
запах, о котором она только что говорила.
   - Нет, - тихо отозвалась Фэйт. - Тогда это по-другому называлось.
   Он вновь улыбнулся и посадил ее на себя.
   - Я беспокоился о тебе, -  сонным  голосом  пробормотал  Грей.  -  Ты
постоянно шлялась по лесу одна.
   После паузы Фэйт спросила тихо:
   - Ты часто меня видел?
   - Пару-тройку раз.
   - А я тебя чаще.
   - В лесу?!
   - Нет, в летнем домике. Например, с Линдси Партеин. Я подглядывала  в
окно.
   Брови его удивленно вскинулись.
   - Ах ты, маленькая шпионка!  -  Он  довольно  сильно  шлепнул  ее.  -
Представляю, как ты тогда на нас уставилась!
   - Точно, - согласилась она, потерев  раскрасневшиеся  от  его  шлепка
ягодицы. В отместку она накрутила  на  палец  волосок  на  его  груди  и
дернула
   Он вскрикнул и потер рукой грудь.
   - Больно же!
   - Это моя сладкая месть.
   - Хорошо, это я тебе припомню, - пообещал он, скосив  глаза  на  свою
грудь. - Там теперь залысина!
   - Нет никакой залысины, успокойся.
   Фэйт потерлась щекой о его грудь и  закрыла  глаза.  Тепло  его  тела
убаюкивало. Она была в раю, в который вступила в тот  момент,  когда  он
понес ее в спальню. Вся враждебность  улетучилась,  и  они,  насытившись
друг другом, лежали обнявшись в ее постели. О том  раньше  Фэйт  даже  и
мечтать не смела.
   Она понимала, что проблемы по-прежнему не решены и  вражда  вернется,
но пока... сейчас, в эти минуты, она была счастлива.
   Одно только было обидно.
   - Ты занимался любовью с Линдси Партейн по-французски.
   Грей уже стал засыпать, но от этих слов удивленно встрепенулся:
   - Что-что?
   - Я все слышала. Ты занимался с ней  любовью  по-французски.  Говорил
разные нежные словечки, комплименты.
   Грей сразу понял, в  чем  тут  дело.  Поэтому  откинулся  головой  на
подушку и залился неудержимым смехом. У Фэйт от обиды задрожали губы,  и
она попыталась слезть с него, но он не пустил.
   - О Господи, - с трудом уняв  хохот,  простонал  Грей.  Утерев  глаза
тыльной стороной ладони, он изумленно посмотрел  на  нее.  -  Боже  мой,
какая ты глупая! Да, я бегло говорю по-французски, это мой второй  язык.
И только. - Судя по выражению ее глаз, она не поняла, и тогда он

***

   - Милая, если голова у  меня  еще  работает  настолько,  что  я  могу
говорить по-французски, это значит, что я не полностью захвачен тем, что
я делаю. Со стороны это выглядит, наверное, красиво, но никакой роли  на
самом деле не играет. Мужчины в этом не похожи на женщин. Чем сильнее мы
бываем возбуждены, тем больше уподобляемся пещерным  людям.  С  тобой  у
меня вообще дар речи  пропадает  и  я  не  только  по-французски,  но  и
по-английски говорить не в состоянии. И вообще мои  словарь  съеживается
настолько, что меня хватает лишь на несколько коротких, но выразительных
слов, из которых "трахнуться" - самое употребительное.
   К его удивлению, она вспыхнула.  Грей  улыбнулся  на  столь  странное
проявление целомудрия.
   - Спи, -  мягко  сказал  он.  -  Линдси  не  заслужила  даже  второго
свидания.
   Фэйт и сама не поняла, почему это ее успокоило, но успокоило -  факт.
Она заснула легко и быстро, как дитя. Утpo сегодня было  сумасшедшее,  и
она вымоталась, как никогда.
   Проснувшись, они вновь занялись любовью. На этот раз Грей держал себя
в руках и даже, игриво усмехаясь, начал было шептать ей  на  ухо  нежные
французские словечки. Правда, ему тут же с хохотом пришлось схватить  ее
за руки, ибо возмущенная Фэйт едва не отлупила его.
   Так у них прошел весь день. Они  спали,  занимались  любовью,  лениво
переговаривались, отдыхая, потом снова принимались ласкать  друг  друга.
Но если страсть проявлялась в объятиях, то духовное единение происходило
именно в те минуты,  когда  они,  усталые,  откидывались  на  подушки  и
отдыхали перед очередной вспышкой любовного жара.
   - Расскажи мне  о  воспитательном  доме,  в  котором  ты  выросла,  -
осторожно попросил он в одну из таких минут и облегченно вздохнул, когда
она в ответ улыбнулась.
   - Грэшэмы... Это был мой первый настоящий дом в  жизни.  Мы  все  еще
общаемся.
   - Как ты там оказалась?
   - Папа ушел от нас вскоре  после...  той  ночи,  -  чуть  запнувшись,
объяснила она. - Расс, мой  старший  брат,  исчез  вслед  за  ним.  Ники
пытался какое-то время прокормить нас. Надо отдать  ему  должное.  Но  я
видела, что он вздохнул с облегчением, когда за нами  пришли  социальные
работники. В то  время  мы  были  в  Бомонте.  Джоди  отправили  в  один
воспитательный дом, а нас с Скотти в другой. Нелегко было  найти  людей,
которые согласились бы взять к себе Скотти. Грэшэмы согласились, когда я
пообещала, что буду о нем заботиться. - После  паузы  Фэйт  с  обидой  в
голосе прибавила:
   - Как будто я могла его бросить!
   - Что с ним случилось?
   - Он умер в следующем январе. Но по крайней  мере  последние  полгода
своей жизни он был счастлив. Грэшэмы окружили его  заботой  и  лаской...
Накупили ему игрушек, играли с ним. На Рождество ему устроили  настоящий
праздник. Но потом он стал быстро сдавать. В ту последнюю  ночь  я  была
рядом, - тихо проговорила она, чувствуя,  как  на  глаза  наворачиваются
слезы. - Я держала его за руку, когда он умирал. -  Она  смахнула  слезы
рукой. - Порой мне казалось, что его отцом был Ги.
   Грей изумленно посмотрел на нее. Ему подобное  никогда  в  голову  не
приходило. Он даже не допускал мысли о том, что у его  отца  могли  быть
побочные дети. И вдруг Скотти... При мысли о том, что он собственноручно
мог вышвырнуть своего младшего брата в грязь двенадцать лет назад,  Грею
стало дурно.
   Почувствовав неладное, Фэйт взяла его за руку.
   - Но скорее всего это не так, - пытаясь  его  успокоить,  проговорила
она. - Твой отец не бросил бы своего ребенка и не позволил бы ему жить в
таких условиях, в каких жили мы. Если бы Скотти был  его  сыном,  он  бы
позаботился о нем. Сейчас уже нет смысла выяснять, кто был его отцом. Но
думаю, что не папа...
   Грей и сам часто заморгал, отгоняя слезы.
   - Да, - хрипло проговорил он. - Он бы  о  нем  позаботился.  -  После
долгой паузы он спросил:
   - А что случилось с твоей семьей потом?
   - Не знаю. Джоди живет, кажется, где-то около Джексона, но  я  видела
ее в последний раз, когда ей было восемнадцать. А что сталось с папой  и
ребятами, я понятия не имею.
   О Рини Фэйт нарочно не упомянула.
   Значит, и ее  семья,  так  же  как  и  его,  Грея,  пострадала  из-за
предательства отца. Грей притянул к себе Фэйт и прижал  к  себе,  словно
пытаясь защитить от горьких воспоминаний о прошлом.
   - Какое-то время я ненавидел  отца,  -  признался  он.  -  Представь,
каково мне было узнать о том, что он бросил нас... Ведь мы привыкли быть
за ним, как за каменной стеной. И его поступок причинил всем  нам  такую
боль...
   Фэйт прикусила губу, подумав о том, что ей  придется  сказать  ему  в
скором времени.
   - Моника пыталась покончить с собой, - вдруг проговорил Грей.  -  Она
вскрыла себе вены, как только узнала о том,  что  отец  сбежал.  Я  едва
довез ее до больницы. Когда я появился у вас той ночью... я  только  что
вернулся из клиники в Батон-Руж.
   Фэйт поняла, что он пытается оправдаться за свои действия.  Поцеловав
его в плечо, она тем самым дала понять, что прощает ему. На  самом  деле
она давным-давно простила Грея, ибо хорошо представляла себе, какую боль
невольно причинил ему Ги своим исчезновением.
   Он уставился на вентилятор, лениво крутившийся под потолком.
   - А мама замкнулась в себе. Она перестала разговаривать с нами,  даже
перестала есть. Не выходила из своей комнаты целых два года.  Это  самый
эгоистичный человек из всех, кого я знаю, - зло проговорил он. - Но я не
хотел бы, чтобы с ней повторилось то, что было после исчезновения отца.
   Именно этим объяснялась его непреклонность. Именно поэтому он  хотел,
чтобы Фэйт уехала из Прескота и не расстраивала  своим  присутствием  ни
мать, ни Монику. Это стремление Грея защищать близких ему людей Фэйт уже
отчасти  успела  почувствовать  и  на  себе.  Грей  был   чем-то   вроде
феодального лорда в Прескоте, его влияние распространялось на все, и  он
сознавал всю тяжесть ответственности, к которой обязывало его положение.
   Грей молча перевернулся и мягко вошел в нее. Мягко,  но  у  Фэйт  все
равно  перехватило  дыхание,  ибо  между  ног  у  нее  нестерпимо  ныло.
Уперевшись в постель локтями, он зажал в ладонях ее лицо.
   - Та ночь связывает нас неразрывными узами, -  прошептал  он.  -  Это
черные воспоминания, но вместе с тем общие для нас обоих. Уже той  ночью
я хотел тебя, Фэйт. - Он стал медленно двигаться, в глазах его  появился
страстный блеск. - Тебе было всего четырнадцать, но я уже хотел тебя.  И
когда увидел снова в мотеле... Мне показалось, что этих  двенадцати  лет
не было вовсе. Потому что желание было такое же сильное.
   Потом он улыбнулся и предложил:
   - Хочешь, я скажу тебе что-нибудь по-французски?
   Проснувшись, она долгое время не двигалась и тихо  любовалась  Греем.
Его длинные ресницы откидывали темные тени на скулы, а щеки и подбородок
уже  потемнели  от  щетины.  Рот  во  сне  был  чуть  приоткрыт,   мышцы
расслаблены. Он был удивительно красив.  Необыкновенно  красив.  Длинные
волосы рассыпались по могучим плечам. Он походил сейчас на  флибустьера,
который только что вышел из  тяжелого  боя,  сильно  намахался  мечом  и
теперь восстанавливал  силы  в  постели  женщины.  Маленький  бриллиант,
поблескивавший в мочке уха, только усиливал этот образ.
   Она была настолько утомлена, что уже не могла заниматься любовью,  но
его тело по-прежнему  манило  к  себе  с  непреодолимой  силой.  Он  был
прекрасно сложен: крепкие кости, тугие  мышцы.  Одна  рука  свесилась  с
кровати, а другая лежала на груди. У него были большие руки с  длинными,
как у скрипача, пальцами. Впрочем, его мизинец по толщине не уступал  ее
большому пальцу. При мысли, что вот этими большими и сильными руками  он
прикасался к ней, она сладко поежилась.
   Наклонившись, Фэйт полной грудью вдохнула аромат его теплой кожи. Это
был Грей... Это поразило ее, как  будто  она  увидела  его  впервые.  Он
принадлежит ей. Она может трогать его, целовать и вообще делать все  то,
о чем еще недавно и мечтать не смела.
   Его тело притягивало  как  магнит.  Дыхание  ее  участилось  и  стало
прерывистым, на лице выступил румянец. Для  ее  природной  чувственности
уже не существовало преград, и осознание того, что она может  совершенно
свободно прикасаться к нему, пьянило. Она положила руку  на  его  бедро,
чувствуя под пальцами тугой и толстый мускул,  затем  нежно  пробежалась
ладонью вверх по внутренней поверхности бедра, где волос почти не  было,
и еще выше и взяла в ладонь его яички. Как приятно было ощущать  в  руке
их прохладную тяжесть!.. Грей зашевелился, раскинул  ноги  шире,  но  не
проснулся. Перед ней лежал здоровый и сильный самец, который сейчас  был
весь в ее власти.
   Она наклонилась к нем