Только на этот раз не стой под водой в одежде, - посоветовал он,  и
Марли улыбнулась.
   - Хорошо.
   Душ принес облегчение. Вода смыла  остатки  вязкой  паутины,  которая
затормаживала мышление, смыла невидимые пятна кошмара, к которому  Марли
была  невольно  причастна.  Ей  хотелось  понежиться   под   прохладными
освежающими  струями,  но  она  вспомнила  о  пицце,   поэтому   наскоро
ополоснулась и вымыла шампунем голову. Высушив волосы феном и приведя их
более или менее в порядок,  она  захотела  было  нормально  одеться,  но
передумала и накинула легкий халат, раньше принесенный ей Дейном.  Выйдя
из  ванной,  она  вдруг  замерла,  уставившись  на  свою  незаправленную
постель. Не будь Марли такой измученной, она заметила бы это раньше.  По
вмятинам на подушке и простыне было видно, что на этой  постели  провели
ночь двое... Догадка промелькнула у нее в голове,  будто  яркая  комета:
рядом с ней спал Дейн.
   Она смирилась с его присутствием в доме  в  течение  всего  дня,  ибо
вспомнила, что сама позвонила ему накануне вечером.  Но  почти  все  это
время Марли провела в забытьи и понятия не  имела  о  том,  что  он  тут
делал. Теперь стало ясно. Он не просто был рядом все эти часы - он  спал
вместе с ней в ее постели.
   Жаркая чувственная волна накатила на нее, и Марли  даже  зажмурилась.
По всему телу пробежала дрожь удовольствия. Сердце сильно  колотилось  в
груди, соски напряглись, а внизу живота родилось ощущение,  от  которого
она почувствовала слабость в коленках. Желание! Бешеное  желание!  Марли
поверг в шок сам этот факт. Вместо того чтобы  разозлиться,  узнав,  что
Дейн, воспользовавшись ее беспомощностью, лег спать в  ее  постель,  она
почувствовала только сильнейшее сексуальное возбуждение.
   Весь день он был с нею необыкновенно нежен, ласков и предупредителен,
обращался как с хрупкой фарфоровой статуэткой, что нелегко  далось  ему,
человеку, наделенному огромной физической силой и  буйностью  характера.
Он кормил ее, расчесывал ей волосы,  успокаивал,  пока  она  плакала,  и
самое главное -  не  ушел,  когда  она  больше  всего  нуждалась  в  его
присутствии. Да, все эти страшные часы она действительно была  не  одна.
Ей вспомнился институт. Вроде бы странно звучит, но доктор  Ивел  и  его
коллеги  всегда  сохраняли  дистанцию,  давая  Марли  возможность  самой
оправиться от очередной эмоциональной травмы. Только теперь она  поняла,
как одинока и несчастна была раньше.
   Дейн коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
   - Пицца приехала.
   Она вздрогнула. Это была неизменная реакция на каждое его  появление.
Дейн был такой большой, порывистый... Он источал мужскую  энергию  такой
силы, что Марли бросало в дрожь. Впервые она подумала о том, что  власть
над ней Арно Глина, похоже, начинает ослабевать. Глин - больной  садист,
а Дейн - мужчина. Такой, каким и должен быть настоящий мужчина. Крепкий,
в чем-то неотесанный, мрачно взирающий на все, что его  окружает.  Но  с
таким мужчиной женщине ничего не страшно.
   Он прищурился.
   - Ты в порядке?  -  Преодолел  в  два  шага  то  расстояние,  которое
разделяло их, взял ее за талию и притянул к себе.
   - Да, - ответила она, ни о чем не думая, и  невольно  обняла  его  за
шею.
   После этого он не дал ей опомниться, не дал ни секунды на  то,  чтобы
взвесить ситуацию. Он воспринял ее жест как приглашение, хоть сама Марли
была далеко не  уверена  в  том,  что  с  ее  стороны  это  было  именно
приглашение.  Но  он  принял  его,  прежде  чем  она  успела  что-нибудь
сообразить. На этот раз Дейн себя уже не сдерживал.  Он  накрыл  ее  рот
жадным сильным поцелуем, от которого у Марли захватило дух. Приподнял ее
лицо свободной рукой за подбородок,  просунул  свой  язык  в  ее  рот  и
требовательно коснулся им ее языка. Марли вся обмякла. Она была испугана
и одновременно терзалась соблазном. Он тесно прижимал ее к себе,  и  она
чувствовала, как его напрягшаяся плоть трется о ее  живот.  До  сих  пор
Марли еще никто не желал с такой бешеной силой. Конечно, у нее  не  было
такого богатого любовного опыта, как у Дейна Холлистера, и она не знала,
что именно испытает в его объятиях.
   Но вдруг Марли поняла, что прикосновение к ней сильного тела Дейна  -
это все, чего она хочет. Она обвила обеими руками его шею,  прижалась  к
нему как можно крепче. От его страстных поцелуев было больно  губам,  но
Марли хотела еще. Ее лоно увлажнилось и казалось невыносимо пустым.
   Он положил руку ей  на  грудь,  и  от  этого  прикосновения  у  Марли
перехватило дух. Он стал водить большим пальцем вокруг  соска.  Ощущение
поначалу было странным и непривычным, но потом оно пошло по нарастающей,
и внезапно словно разряд молнии пробил  все  ее  тело  от  соска  в  низ
живота. Марли застонала, испугавшись, как быстро  и  с  какой  легкостью
собственное тело вышло из-под ее контроля.
   Дейн поднял голову. На его лице появилось жесткое  хищное  выражение,
губы были влажны от поцелуев, в  глазах  горело  возбуждение.  Рука  его
осталась на ее груди, закрытой лишь тонкой тканью халата. Она ощущала на
своем лице жаркое дыхание и чувствовала, как сильно  бьется  его  сердце
рядом с ее сердцем.
   - Пицца или постель? - спросил он. Марли еле  расслышала  этот  почти
утробный звук. - Если пицца, то лучше скажи сразу.
   Ей хотелось сказать "постель", она так этого хотела!.. Марли  никогда
прежде не чувствовала  в  себе  сексуального  желания  такой  силы,  что
противиться ему было почти невозможно. Ей хотелось  забыть  о  том,  что
позвало его в ее дом накануне  вечером,  хотелось  забыть  про  страшные
сцены убийств и просто  отдаться  во  власть  этих  сильных  рук.  Но...
получится ли у нее на этот раз, по крайнней мере, впервые ей  показалось
это возможным!
   - П-пицца, - запнувшись, проговорила она и, зажмурившись,  попыталась
совладать с собой. Ей стало дурно от собственной трусости.
   Она почувствовала, как  он  весь  напружинился,  сдерживаясь,  сделал
глубокий вдох.
   - Пицца так пицца...
   Он не сразу отпустил ее, но, отпустив, отступил на  шаг  назад.  Чуть
опустив взгляд, она поняла, насколько невероятно тяжело было ему сделать
этот шаг. На его месте большинству других мужчин даже  не  пришло  бы  в
голову предоставлять ей право выбора.
   Он улыбнулся натянуто, но даже  такая  улыбка  осветила  его  суровое
лицо.
   - Кажется, я поторопился, дорогая. Извини. Сама видишь, что  со  мной
делается, когда ты рядом.
   Марли во все глаза смотрела на  него,  чувствуя  застрявший  в  горле
комок, который не давал говорить. Невыносимо защемило сердце. О Господи!
Ее тянуло к нему с самого начала, и она осознанно сопротивлялась  своему
влечению, но перед этой его улыбкой  оказалась  совершенно  беззащитной.
Марли впервые в жизни полюбила, и чувство это  захлестнуло  ее  с  такой
силой,  что  она  готова  была  упасть  в  обморок.  Покачнувшись,   она
инстинктивно  вытянула  руку,  чтобы  за  что-нибудь  ухватиться.   Дейн
мгновенно оказался рядом, сильный, надежный и такой горячий,  что  Марли
показалось, будто она сейчас расплавится. Он обнял ее,  и  она  склонила
свою голову ему на грудь.
   - Все хорошо, - ласково шепнул он. - Я не хотел пугать тебя. Прости.
   - Нет, - с трудом пролепетала она, боясь,  что  он  ее  не  правильно
поймет и решит, что напомнил ей Глина.
   На самом деле ничего подобного не было. Она боялась,  но  ее  тревога
оказалась напрасной. Марли давно свыклась  с  мыслью,  что  страх  перед
сексом будет сопровождать ее до конца  жизни,  и  теперь,  когда  он  не
возник, она вдруг растерялась.
   - Дело не в тебе. Просто у меня на секунду закружилась голова. -  Она
вымученно улыбнулась, но, несмотря ни на что, ее улыбка была  искренней.
- Мне кажется, что ты недооцениваешь силу и воздействие своих поцелуев.
   - Ты думаешь?  -  шепнул  он  ей  на  ухо.  -  Может,  продолжим  наш
эксперимент? После пиццы, а?
   Он повел ее в гостиную и усадил на диван.
   - Сиди, не шевелись. Я принесу что-нибудь  выпить.  Тебе  понадобится
тарелка?
   - Мм... да, конечно. Как же без нее?
   Он усмехнулся.
   - Чисто женская точка зрения.
   - Мне не помешает  и  салфетка,  -  проговорила  Марли.  -  Чтобы  не
облизывать пальцы.
   Он подмигнул ей.
   - Я с удовольствием заменил бы тебя в этом.
   В ответ она поежилась.  Пока  он  суетился  на  кухне,  Марли  сидела
ошеломленная и молчаливая. Похоже, Дейн уже освоился в ее доме. Когда он
успел? Она была потрясена его напором и  тем,  как  быстро  одним  своим
присутствием он изменил все вокруг. Не прошло и двадцати четырех  часов,
а Дейн уже ведет себя здесь как хозяин. Провел ночь в ее  постели.  Судя
по всему, уже переехал к ней. И своей улыбкой заставил  ее  влюбиться  в
него. Он один действовал,  как  целое  подразделение  спецназа  полиции,
преодолевая без видимых усилий все ее невидимые баррикады.
   Через пару минут  Дейн  вернулся  с  легкими  коктейлями,  в  которых
позвякивал лед, тарелкой и вилкой для Марли, захватив и  пару  салфеток.
Он сел рядом с ней на диван, включил телевизор, настроился на спортивный
канал и довольно крякнул, когда на экране  появилось  бейсбольное  поле.
Положив ей кусок пиццы, он  взял  себе  другой  и  откинулся  на  спинку
дивана, показывая всем своим  видом,  что  достиг  состояния  полнейшего
счастья.
   Марли, прищурившись, исподволь наблюдала за ним. Значит, вот  к  чему
она пришла? Она не знала,  плакать  ей  или  смеяться.  В  конце  концов
устроившись поудобнее, она сосредоточилась на своей  пицце.  Собственные
переживания были радостны и одновременно  вызывали  в  Марли  удивление.
Неужели ей достаточно просто сидеть рядом с ним и наблюдать за тем,  как
он смотрит телевизор? Неужели это все, что ей нужно?
   Порой гигант Дейн подавлял  ее  своими  размерами,  а  порой  с  ним,
наоборот,  делалось  уютно.  Но   сейчас   ей,   в   сущности,   впервые
представилась  возможность  просто  посидеть   рядом   и   как   следует
рассмотреть его. Да, вымахал Холлистер, дай Бог! По меньшей  мере  шесть
футов два дюйма роста и свыше двухсот фунтов веса. На ее кофейный столик
взгромоздились  лапы  поистине  огромного  размера.  А  плечи  настолько
широкие, что занимали собой едва не половину всего дивана. Руки  мощные,
крепкие. Под кожей бугрятся мускулы. Грудная  клетка  -  как  Марли  уже
узнала  на  собственном  опыте  -  тверда  как  скала.  Пластины  пресса
смахивали на каменную стену. Длинные  ноги,  которые  он  вытянул  перед
собой, напоминали стволы деревьев.
   Волосы Холлистера были  темнее,  чем  у  нее,  почти  черные.  Взгляд
скользнул по линии его носа, резко очерченным скулам, и  Марли  спросила
себя: а нет ли случайно у него в роду индейцев? Увидев свежий порез, она
поняла, что в последний раз Дейн брился сегодня утром.  Но  несмотря  на
это, щеки у него уже потемнели - черная щетина упрямо лезла опять.
   Он наклонился вперед, чтобы взять себе еще пиццы, и взгляд Марли упал
на его руки. Как и все остальное, руки были большие. Ладони раза  в  два
превосходили по размерам ее собственные. А вот ногти на пальцах чистые и
коротко остриженные. Когда он обнимал ее этими  руками,  она  никого  не
боялась... ну разве что  его  самого.  Но  Марли  хотела,  чтобы  он  ее
обнимал. Пятнадцать минут назад она отдала ему свое сердце,  и  это  для
нее самой оказалось настолько удивительно, что она до  сих  пор  еще  не
пришла в себя.
   Дейн  был  полицейским,  то  есть  человеком,  жизнь  которого  тесно
сплетена с насилием. Он не совершал преступлений, но боролся  с  ними  с
применением силы. Атмосфера насилия окружала его со всех сторон.  Вот  и
сейчас под правой  рукой  у  него  лежал  автоматический  пистолет.  Она
заметила его сегодня случайно и скоро поняла, что он всегда под рукой  у
Дейна. Наплечная кобура была перекинута через спинку дивана тут же.
   По тыльной стороне его правой ладони тянулся шрам. Марли обратила  на
него внимание, когда Дейн потянулся за третьим куском пиццы.
   - Что это за шрам у тебя на руке?  -  спросила  она.  -  Как  ты  его
заработал? Похоже, от ножа, да?
   Он посмотрел на свою руку, затем пожал плечами и  вновь  уставился  в
телевизор.
   - Точно. А получил я его в одной стычке с  пацанами  -  панками.  Еще
когда работал патрульным.
   - Серьезная рана.
   - Ничего серьезного, но  приятного  тоже  мало  было.  Нож  пошел  по
касательной, сухожилий никаких не задел. Пара-тройка швов, и я стал  как
новенький.
   - Глин тоже резал меня, - тихо сказала Марли. Она и сама  не  поняла,
как это у нее вырвалось. Не хотела говорить, а вот сказала...
   Он резко обернулся к ней. Вся добродушная вялость пропала без  следа,
а в карих глазах сверкнуло испуганное выражение.
   - Что? -  переспросил  он,  положив  недоеденную  пиццу  на  кофейный
столик. Нащупав рукой "дистанку", он выключил телевизор. - Профессор  об
этом ничего не рассказывал.
   Она отставила тарелку и еще теснее прижала согнутые колени к груди.
   - Да у меня тоже,  можно  сказать,  ничего  серьезного.  Так,  легкие
порезы. Он играл со мной, пытался сделать так, чтобы я  потеряла  голову
от боли и страха. Он и сам от  этого  распалился.  Чего,  собственно,  и
добивался. Он взял в руки нож  не  для  того,  чтобы  меня  убивать.  По
крайней мере не в ту минуту. Ему хотелось еще поиграть  со  мной  живой.
Впрочем, позже он все равно бы меня убил. Если бы не подоспел шериф.
   -  Покажи,  -  тихо  проговорил  Дейн  и,  не  дожидаясь  ее  ответа,
пододвинулся ближе, заставил ее отнять колени от  груди  и  стал  быстро
расстегивать на ней халат. Марли запоздало спохватилась и попыталась ему
помешать, но он уже широко распахнул  полы  халата  и  стал  внимательно
рассматривать ее наготу.  На  Марли  не  было  ничего,  кроме  маленьких
трусиков.
   Шрамы  шестилетней  давности  не   обезобразили   ее   тело.   Иногда
случаетсся, что подобные шрамы вообще исчезают со  временем.  Марли  они
особенно не раздражали, ибо в сравнении со всем остальным, что произошло
с ней в тот трагический день,  казались  просто  мелочью.  Глазам  Дейна
открылось пять маленьких серебристых  ниточек:  одна  на  правой  груди,
остальные на животе. Их, могло быть больше, но Глин, видя,  что  у  него
ничего не получается, быстро потерял над собой  контроль  и  вновь  стал
бить ее кулаками.
   Дейн внимательно разглядывал Марли, которая вся трепетала,  залившись
ярким румянцем. Впервые в жизни она по-новому отнеслась к своей  наготе.
Губы его мрачно сдвинулись, когда он осторожно, будто  перышком,  провел
кончиком пальца по тому рубцу, который тянулся на груди. Сосок мгновенно
отвердел,  хотя  Дейн  до  него  даже  не  дотрагивался.  Марли  слышала
собственное прерывистое дыхание, которое все учащалось по мере того, как
он исследовал очередной шрам. Она заметила, что  Дейн  тоже  дрожит,  но
поняла, что его всего трясет от ненависти к человеку,  до  которого  ему
уже не добраться.
   Марли положила руку ему на голову, погрузила пальцы в густые  волосы,
словно гребень.
   - Я не  обращаю  на  них  внимания,  -  позабыв  про  свое  смущение,
проговорила она. - По сравнению со всем остальным, эти порезы - пустяк.
   - Это не порезы, - хрипло проговорил он,  раскрывая  перед  ней  свои
объятия и склоняя ее голову к своему плечу. - Это знак  того,  что  тебе
пришлось пережить; воспоминание об ужасе. Ты говоришь, что он тогда  еще
не собирался тебя убивать... Откуда тебе знать!
   - Я ждала смерти. Я даже жаждала ее в тот момент.

Глава 12

   Марли и не заметила, как он посадил ее к себе на  колени.  Халат  был
все еще распахнут, и его руки проникли под него. Но она не почувствовала
страха. Наоборот, стало хорошо и покойно, как будто тепло тела  Дейна  и
его большая сила, окружавшие ее со всех сторон, представляли собой нечто
вроде крепости, за которой она надежно укрылась. Его  руки  касались  ее
обнаженного тела, и при этом Марли испытывала  такие  сладкие  ощущения,
каких не знала раньше. Ей  хотелось  слиться  с  ним,  упиться  чувством
свободы, ибо Дейн  и  в  самом  деле  освободил  ее,  открыл  перед  ней
неведомый прежде мир.
   Но ему одновременно нужна была информация, подробная и исчерпывающая.
А Марли уже поняла,  что  детектив  Холлистер  умел  добиваться  своего.
Прежним его нападкам, подозрениям и  обвинениям  Марли  могла  оказывать
сопротивление. Но у нее  не  было  сил  сопротивляться  его  молчаливому
ожиданию, к которому он решил прибегнуть сейчас.  Дейн  молчал,  но  она
физически ощущала его напряжение. Марли знала,  что  это  напряжение  не
исчезнет, пока она не расскажет ему все. И  она  рассказала.  Выплеснула
все кровавые детали. А вместе  с  ними  и  свое  чувство  вины,  которое
подспудно жило в ней все эти годы.
   Голова  ее  покоилась  у  него  на  плече,  прямо  перед  ее  глазами
вздымалась мускулистая стена его грудной клетки. Странно, но так ей было
легче: когда они не смотрели друг другу в глаза.
   - Он ударил меня так, что я потеряла  сознание,  -  начала  Марли.  -
Очнулась уже голая, лежа на спине прямо на полу. Руки были  привязаны  к
какой-то трубе: наверно, старая батарея отопления. Глин тоже был  голый.
Он сидел на мне верхом с ножом в руках, усмехался и ждал, когда я  приду
в себя. Дасти лежал привязаный к кушетке в пяти футах от меня и  смотрел
на нас во все глаза. Такой симпатичный, милый мальчик... - Воскрешая  ту
сцену, Марли говорила тихим, отрешенным голосом. - Каштановые  кудряшки,
большие голубые глаза... Круглые, как у птички. Он был  сильно  напуган.
Все время плакал.
   Дейн опустил глаза на свою руку,  которая  покоилась  на  ее  животе,
почти полностью закрывая его. Мысль о том, что Глин видел ее  обнаженной
и еще полосовал ножом по этой нежной коже,  была  настолько  невыносима,
что Дейн с трудом подавлял глухой рокот, рождавшийся в его груди. Марли,
казалось, совсем позабыла о том, что она нагая, полностью погрузилась  в
прошлое. Но Дейн не  отрывал  глаз  от  этого  хрупкого  женского  тела.
Несмотря на переполнявшую его сейчас ярость, при взгляде  на  ее  нежные
круглые груди с розовыми сосками его начинало  жечь  страстное  желание,
ядро которого сосредоточилось на несколько сантиметров ниже пупка.  Дейн
боролся с этим желанием, пытался  отвлечься  от  него,  чтобы  дослушать
Марли до конца. Интересно, обнимали  ли  ее  так  раньше?  Заботился  ли
кто-то о ней? Он сильно сомневался в этом и оттого злился еще больше.
   - Не знаю, почему я так бешено сопротивлялась,  -  продолжала  Марли,
доверчиво опустив голову в ложбинку у него  на  плече.  -  Мной  владела
слепая ярость, я просто не могла допустить,  чтобы  он  добился  своего.
Смерть предпочитала сдаче. Он хотел, чтобы я молила  его  о  пощаде,  но
просчитался. Пытался запугать меня.  И  я  действительно  была  охвачена
ужасом, но не показывала этого. Я смеялась над ним. О Боже, я  смеялась!
Этот негодяй махал своим ножом, а я кричала, что он  жалкая  пародия  на
мужчину. Потом он раздвинул мне ноги и попытался всунуть свой... - Марли
смущенно замолчала, потом проговорила:
   - Ну, ты знаешь... Не нож, а...
   - Я знаю, как "это" называется, - прорычал Дейн. Она крепче прижалась
к нему.
   - Но у него ничего не вышло.  Тогда  я  стала  смеяться  еще  больше.
Потешалась над ним по-всякому. Говорила, что  у  него  вместо...  жалкий
дохлый червяк. И сам он такой же. Его это взбесило. Я  чувствовала,  что
он полностью потерял над собой контроль. Брызгал вокруг себя  ненавистью
и бешеной злобой. Но это уже не могло заставить меня замолчать. Дасти  я
тоже чувствовала. Он был в ужасе, тянулся ко мне и  умолял  не  дразнить
"злого дядю", а то он снова сделает ему больно...
   ...Но я продолжала насмехаться над Глином и отбивалась изо всех  сил.
Один раз мне удалось двинуть ему между ног. Не очень сильно, потому  что
моя нога соскользнула по его бедру.  Но  это,  видимо,  стало  последней
каплей. Он букваль