ухонных принадлежностей: прекрасная плита, современный холодильник, вместительная морозильная камера, микроволновая печь, тостер, кухонный комбайн, кофеварка.
     "Впрочем, ничего удивительного, - подумал он. - Марк Частин не из тех людей, кто может позволить себе тратить время на долгое приготовление пищи. У него все должно быть под рукой. Наверняка у Марка много девушек, которые приходят к нему в гости. Разве они станут часами стоять у плиты?"
     Марк включил кофеварку, положил в микроволновую печь пирожки и сказал Шаннону:
     - Пока будет вариться кофе, я пойду быстро приму душ и побреюсь. А ты отдыхай и приглядывай за пирожками.
     Он вышел из кухни, а Шаннон, оставшись один, задумался, подперев рукой подбородок. Дом Марка Частина произвел на него сильное впечатление. Даже не столько своим внешним видом, старинной мебелью и прекрасно оборудованной кухней. Шаннона поразили царившие тут чистота и порядок. Ведь они с Марком случайно заехали к нему, а в доме все сверкало чистотой, и повсюду царил уют. Значит, Марк привык содержать дом в порядке и убирает его не только к приходу гостей. Конечно, к нему ходят девушки! Марк - симпатичный, обаятельный, дом - загляденье...
     Шаннон невесело усмехнулся. Разве мог он пригласить кого-нибудь из своих коллег к себе? Если бы только заранее убрал квартиру! Шаннон завидовал Марку и испытывал чувство стыда за то, что сам живет как придется. Мебель покрыта толстым слоем пыли, одежда раскидана по всей квартире, в кухне раковина вечно забита грязными тарелками и стаканами, пепельница полна окурков. Почему же он не может жить так, как Марк Частин? Конечно, девушки толпами ходят к Марку, добиваясь его расположения, мечтая поселиться в прекрасном, чистом, уютном доме! Мечта, а не дом!
     "Одежду тоже надо бы сменить, купить новую, - расстроенно думал Шаннон. - Разве я не могу себе позволить не только хорошо одеваться, но и носить чистые, выглаженные вещи?"
     Он так увлекся обдумыванием перспектив новой жизни, что даже не заметил, как в кухню вернулся Марк. После душа он выглядел великолепно: свежий, бодрый - словно провел всю ночь не на месте преступления, а проспал в своей постели. Черные, коротко стриженные волосы были расчесаны и приглажены, свежая белая рубашка с короткими рукавами отлично сочеталась со светлыми брюками.
     Шаннон вновь ощутил стыд и даже некое отвращение к себе. Нет, с прошлой безалаберной жизнью решительно пора кончать!
     - Ты не забыл про кофе и пирожки? - спросил Марк.
     - Забыл...
     - Ничего страшного, сейчас я все приготовлю! Почему у тебя такой растерянный вид? - удивился Марк. Шаннон пожал плечами:
     - Мне очень у вас нравится, Марк. Отличный дом, прекрасная обстановка... Я хотел спросить, как вам удается так непринужденно, так мастерски беседовать со свидетелями? Ведь та особа, которая рыдала всю дорогу... Как только вы начали с ней говорить, слезы мгновенно высохли и она успокоилась. Что такого вы ей сказали?
     Марк Частин весело рассмеялся:
     - Да ничего особенного не сказал! Очень скоро ты тоже научишься улавливать настрой свидетелей и в зависимости от него выстраивать ход допроса. Ты же видел этих девиц: юные пташки, приехавшие в Новый Орлеан отдыхать. В жизни ничего плохого не знали. Разумеется, натолкнуться на мертвого человека, да не просто мертвого, а с дыркой во лбу - для них сильное потрясение! Разве можно в такой ситуации на них давить, требовать четких ответов, прояснения незначительных, на взгляд девушек, деталей? Максимум выдержки, такта, побольше мягких, доверительных интонаций в голосе - вот как надо с ними беседовать.
     Марк выключил кофеварку, налил кофе в чашки, достал подогретые пирожки и положил их на маленькие тарелочки.
     - Давай пить кофе!
     - Скажите, Марк... - Шаннон немного замялся. - У вас, наверное, много знакомых девушек?
     Марк самодовольно улыбнулся:
     - Много!
     - И все они ходят к вам в дом...
     - Знаешь, я вообще люблю женщин! Но это не значит, что все знакомые девушки - мои любовницы. У меня много и просто подруг среди женщин.
     Шаннону все больше и больше нравился Марк Частин, и ему очень хотелось хоть немного на него походить - и по манере одеваться, содержать в чистоте дом, и в умении вести допросы и схватывать на лету все важные детали и улики.
     - Кстати, Шаннон, а ведь я даже не знаю твоего имени! - вдруг воскликнул Марк. - Извини, что обращаюсь к тебе по фамилии. Как тебя зовут?
     - Антонио, - ответил Шаннон, обнажая в широкой улыбке белоснежные зубы.
     - Так вот, Антонио, свидетели и подозреваемые бывают разные, и ко всем нужен свой, особый подход. Иногда попадаются какие-нибудь малолетки, на которых стоит надавить, припугнуть школой, родителями, и они мгновенно раскалываются. А случаются ситуации и посложнее. Вот ты сидишь напротив мужа, который только что убил свою жену, и никак не можешь заставить его сделать признание. Все факты и улики - против него, а он не признается, и все тут. Ты с ним и так и сяк, а он - ни в какую!
     - Сколько времени вы обычно тратите на такое дело, как это? - спросил Шаннон. Марк пожал плечами:
     - Когда как. В зависимости от того, сколько улик собрано, какие выстроены версии и считает ли наш начальник, что дело заслуживает пристального внимания.
     - Как вы считаете, кем все-таки был этот парень с дыркой во лбу? Бродягой, психом, наркоманом?
     - Пока не знаю, - задумчиво ответил Марк. - Но не думаю, что он был психом и наркоманом.
     - Но ведь сейчас так много развелось ненормальных среди бездомных!
     Марк кивнул:
     - Да, ты прав.
     В конце 70-х - начале 80-х годов "добрые дяди", самонадеянно возомнившие себя рупором общественности, убедили местные власти в том, что некоторые категории лиц со слабо выраженной психической неполноценностью не имеет смысла держать в закрытых лечебных учреждениях. Мол, нарушаются их гражданские права, и ограничивается личная свобода. Власти пошли у них на поводу, выпустили этих людей из больниц, и, разумеется, большая их часть сразу же пополнила собой армию бездомных попрошаек. Мало кто из родственников бедняг согласился взять их домой и ухаживать за ними. Правда, некоторые время от времени снабжали несчастных деньгами, но эти незначительные суммы, естественно, тратились не по прямому назначению. Эти люди не смогли найти себе работу, а многие и не захотели, предпочитая тунеядствовать и кормиться за счет благотворительных кухонь. Как следствие непродуманных действий - увеличилось количество мелких, а иногда и тяжких насильственных преступлений, возросло число наркоманов и алкоголиков, а значит, прибавилось работы полицейским, в частности Марку Частину.
     - Была ли у него семья? - произнес Антонио.
     - Хорошо бы, чтоб была. Может, хоть заберут тело и похоронят. А то ведь многих родственники не забирают!
     Они доели пирожки, Марк налил Шаннону и себе еще кофе и сказал:
     - Бери чашку и пойдем в гостиную. Нам предстоит составить множество бумаг, рапортов и отчетов.
     Они перешли в гостиную и сели за стол, разложив бумаги. Марк Частин закрыл глаза, задумавшись над сегодняшним происшествием, и, казалось, совершенно забыл о присутствии молодого напарника.
     "Не факт, что удастся установить личность убитого парня, - думал детектив. - А без этого расследование не двинется с места".
     Кем же он был, этот бездомный бродяга, хранивший за поясом брюк "глок-17"? Кто за ним охотился, почему и куда исчезло тело его убийцы? Дело обещало быть неожиданным и интересным.

Глава 5

     - Что вы сделали с убитым?
     - Запихнули тело в им же взятую напрокат машину, отогнали ее к Миссисипи и бросили. Мы все устроили таким образом, чтобы люди, которые его вскоре найдут, подумали, будто его убили при ограблении.
     - Зря вы так поступили! - Мужчина, сидевший в мягком роскошном кожаном кресле, стоившем примерно столько же, сколько средняя машина, нетерпеливо подался вперед. - Надо было столкнуть машину в топкое место! Она затонула бы, и дело с концом! - кипятился он.
     Его собеседник, стоявший около массивного стола, вздохнул и покачал головой:
     - Но вы же не хотите, чтобы эта свора искала одного из своих парней, подняла шум, вынюхивала, шла по следу?
     - Рик Медина работал на ЦРУ, надеюсь, ты не забыл об этом. А ему не позволено действовать в пределах страны! Это же четкое, простое правило!
     Второй мужчина еле заметно усмехнулся. Кто в наше время соблюдает правила? Нет, конечно, официально их не нарушают или нарушают таким образом, чтобы не попасться.
     - Они все равно начали бы поиски Медины. Что тут противозаконного? Человек пропал, его ищут. К тому же Рик Медина не являлся штатным сотрудником ЦРУ, время от времени выполнял отдельные поручения, поэтому считается, что он работал не на управление, а на самого себя. Наоборот, мы, зная, что парни из ЦРУ обязательно будут разыскивать его, и подсунули им тело. Пусть ищут. Кстати, вы говорили, что Рик Медина - профессионал высочайшего класса...
     - Говорил, ну и что?
     - Насколько мне известно, у него были неприятности с сыном. Похоже, они не очень ладили. Думаю, что сын не будет совать нос в расследование, во-первых, чтобы не светиться, а во-вторых, не очень-то ему это и нужно.
     Мужчина в кресле удивленно поднял брови, а потом нахмурился.
     - Я ничего об этом не знаю, - недовольно пробурчал он. - Говоришь, неприятности между отцом и сыном?
     Он взглянул на фотографию в золоченой рамке, стоявшую на письменном столе, и на его лице появилось выражение умиления. Его семья, любимая, драгоценная семья. Самое главное, самое важное, что было и остается в его жизни. Он с детства мечтал о том, чтобы заслужить уважение своей семьи, главное, отца. Дать понять отцу, что он многого достиг в жизни и что отец может и должен им гордиться. Это был стержень, на котором крепилась его жизнь, цель, ради которой он работал, к которой стремился. Нет, он решительно не одобрял молодого Медину, у которого были проблемы с отцом!
     - Об этом мало кому известно, - сказал второй собеседник. - Вот почему, когда до меня дошли кое-какие слухи, я обставил дело так, будто Медину убили во время ограбления.
     - Ты знаешь, где он живет, как выглядит? - спросил хозяин кабинета.
     - Нет. Во-первых, у меня не было с ним контактов, а во-вторых, даже если бы они и были, мой интерес мог стоить мне жизни. - Он немного помолчал, а потом добавил:
     - В общем, не волнуйтесь, дело сделано, и сделано четко. За качество я отвечаю.
     Хозяин кабинета с сомнением покачал головой.
     - Нет, правда, вам не о чем волноваться! - заверил его собеседник. - Забудьте о Медине, как будто его никогда и не было!
     - Ты так уверен в качестве работы? А вдруг ты со своими парнями совершил какую-нибудь оплошность?
     - Что вы имеете в виду?
     - Ну... наследили или еще что-либо.
     - Мы работали в перчатках, разумеется! Потом избавились от оружия, сожгли одежду. Никто не свяжет нас с убийством Медины, уверяю вас!
     Хозяин кабинета недоверчиво взглянул на гостя:
     - Ну, не знаю, не знаю...
     - Если вы не доверяете мне и моим парням, надо было обратиться к кому-нибудь еще! - В голосе собеседника прозвучали обида и раздражение.
     - Ладно, ладно, перестань! Я доверяю тебе. К тому же... понимаю, что никому, кроме Медины, не удалось бы подобраться к этому проходимцу Витлоу. Только Медина мог загнать его в ловушку и уничтожить.
     В душе хозяину кабинета было даже жаль, что Медину пришлось убрать. Медина был профессионал высочайшего класса, причем во всех отношениях. Его мастерство, выдержка и хладнокровие еще могли бы пригодиться. Кто знает, как сложится дальнейшая жизнь? Какие препятствия возникнут на его трудном пути? Плохо еще и то, что, как выяснилось, у Медины есть сын. Как он отреагирует на смерть отца? Нет, все-таки было бы лучше не демонстративно оставлять тело в машине, а уничтожить все документы, все улики, свидетельствующие о том, что убитым был именно Рик Медина.
     Хозяин кабинета до сих пор не верил в то, что ему удалось уговорить Рика выполнить его заказ. Этот человек никогда не занимался подобными вещами. То есть наверняка занимался, но не за деньги, а из каких-то своих соображений. Совершить заказное убийство - нет, Медина считал подобную работу для себя унизительной. Хозяину кабинета пришлось долго придумывать неопровержимые аргументы, способные убедить Рика Медину принять его предложение. Да, он сочинил блестящую историю, со множеством деталей и подробностей. Медина клюнул, согласился и устранил этого полоумного мерзавца Витлоу.
     Разумеется, Рик и не подозревал, что, убив Витлоу, он сам мгновенно превратится в живую мишень. Увы, в чем-то он оказался неискушенным и наивным. Расправившись с Витлоу, он стал для хозяина кабинета, что называется, "отработанным материалом", одним из болтающихся кончиков спутанной веревки. Если его не обрезать - веревка запутается еще больше.
     Хозяин кабинета поднялся с кресла, вышел из-за стола и направился к большому, от пола до потолка, окну, выходящему на красивую, аккуратно подстриженную лужайку. Ему начинал надоедать посетитель и весь их разговор в целом. Дело сделано, пора заканчивать аудиенцию. Хозяин кабинета вообще уставал от посетителей, визитеров, просителей и гостей, которых в силу своей работы принимал каждый день в большом количестве.
     - А что насчет твоих парней? - вдруг спросил он. Опять эти болтающиеся куски веревки, торчащие из клубка. Снова "отработанный материал"?
     - Я ручаюсь за них, - коротко бросил его собеседник. - Они хорошо справились со своей работой, даже не подозревая, кого убрали с дороги. Они ничего не знают, а потому не опасны.
     - Ладно, - вздохнул хозяин кабинета. Он устал от долгого напряженного разговора, но оставался невыясненным еще один вопрос, пожалуй, самый главный и важный:
     - А что с бумагами и тетрадью?
     Посетитель беспомощно развел руками.
     - Ничего, - тихо ответил он. - К сожалению, пока ничего.
     - Черт подери! - злобно прошипел хозяин кабинета. - Где же их хранил он, этот сумасшедший Декстер Витлоу? Они мне нужны, слышишь?
     Его собеседник понимающе кивнул.
     Куда же действительно запропастилась проклятая тетрадь? Пока она не будет найдена, хозяин кабинета не сможет чувствовать себя в полной безопасности, ведь устранение Витлоу - не самоцель, оно лишь одно звено в цепи.
     Если рассуждать логично, то существование тетради представляло угрозу не только для него, но и для самого Витлоу. Записи, сделанные в ней, свидетельствовали и против хозяина кабинета, и против владельца тетради. Желание Витлоу понятно: угрожать оглаской, шантажировать, требовать денег, нагонять страху... Но в таком случае он и сам предстает в нелестном виде.
     Хозяин кабинета тяжело вздохнул. Кто знает, что у этого Витлоу было на уме, когда он грозился обнародовать записи? Человек он психически неуравновешенный, непредсказуемый... Вел сомнительный, надо прямо сказать, антиобщественный образ жизни, бродяжничал, не имел собственного угла. Возможно, ему было наплевать на то, как сложится его судьба после того, как он предаст огласке содержимое тетради. По сути, его жизнь не удалась, ему было наплевать на то, что с ним станется. Он ничем не дорожил, потому что у него ничего не было: ни репутации, ни социального статуса, ни семьи.
     - Я уверен, Витлоу держал тетрадь не в арендованном сейфе, - высказал предположение его собеседник, которого звали Хейс. - Где угодно, но только не там.
     Хейс был грузный, коренастый мужчина средних лет, с маловыразительной внешностью. Единственное, что выделялось на его лице, - это глаза: острые, проницательные, словно видящие собеседника насквозь.
     - А почему ты так уверен, что Витлоу не хранил документы в сейфе?
     - Потому что он постоянно переезжал с места на место, колесил по стране. Он ведь грозился в любой момент предать огласке содержимое тетради, значит, она должна была находиться у него под рукой. Не помчится же он за ней из одного штата в другой? Да у него и денег-то, похоже, не было. Знаете, мне кажется, что он отдал на хранение тетрадь кому-нибудь, кто вызывал у него доверие. Например, членам своей семьи.
     Хозяин кабинета отрицательно покачал головой.
     - Насколько мне известно, он давно бросил свою семью, - сказал он, и на его лице появилось осуждающее выражение. Он не одобрял людей, пренебрегающих семейными обязанностями и не ценящих кровные узы. - Витлоу оставил жену и маленькую дочь чуть ли не двадцать лет назад.
     - А где они в то время жили? - быстро спросил Хейс.
     - Где-то в Западной Виргинии, но потом, кажется, переехали. Говорили, будто бы несколько лет назад они переселились в Огайо. Но я не наводил справок.
     - Я уверен, Декстер Витлоу знал их новый адрес в Огайо! - воскликнул Хейс. - Может быть, даже и навещал их. Наверняка перед тем, как начать вас шантажировать, Витлоу отдал тетрадь жене и дочери. В нужный момент он мог прийти забрать ее или попросить членов семьи прислать ему тетрадь по почте.
     Хозяин кабинета оживился, отошел от окна и снова сел в кожаное кресло.
     - Точно, Хейс. Теперь надо установить, где его семья. Может, через страховые полисы, проверить по данным об уплате налогов... Но только осторожно, не через официальные каналы. Как бы не наследить!
     Хейс кивнул, мысленно усмехнувшись глупым речам своего босса. Разумеется, он не полезет напролом.
     - Достаньте мне их имена и даты рождения, и я очень скоро добуду всю необходимую информацию, - сказал он. - Будьте уверены, я не наслежу!
     - Надеюсь! - отозвался хозяин кабинета. - Только сам, без меня, ничего не предпринимай. Я вовсе не хочу, чтобы две ни в чем не повинные женщины были убиты.
     Хейс кивнул, попрощался и ушел, а сенатор Стивен Лейк решил, что после трудного напряженного разговора не мешало бы отдохнуть. Он поднялся из-за стола, вышел из кабинета и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
     Медленно поднимаясь по лестнице, устланной толстым пушистым ковром, он ласково поглаживал рукой гладкие, приятные на ощупь перила из черного дерева и вдыхал чудесные ароматы цветов и свежескошенной травы, доносившиеся через открытое окно. Ему нравилось, как садовники ухаживают за его большим роскошным садом, и он всячески поощрял их труды. Что может быть лучше запахов прекрасных цветов, вида аккуратно подстриженных кустарников и сочной зеленой травы, устилающей землю сплошным мягким ковром? Сенатор Стивен Лейк очень любил свой сад и обожал свой дом.
     С самого раннего детства, как только научился ходить, и по сегодняшний день, когда стал взрослым, зрелым мужчиной, он не переставал восхищаться красотой своего жилища, его основательностью, указывающими на высокое общественное положение хозяев, уютом, тщательной продуманностью планировки. Он любил вспоминать, как отец, возвращаясь вечером с работы, ласково поглаживал прохладные стены, облицованные изысканными сортами мрамора и свидетельствовавшие о богатстве и значительности положения обитателей дома. Стивен вместе с ним любовался огромной помпезной хрустальной люстрой, висевшей под потолком в холле, восхищался присланной из Европы прекрасной удобной дорогой мебелью, сделанной вручную, по индивидуальному заказу, и наслаждался изысканными коврами, в которых ноги утопали, словно в морском песке.
     Он часто и подолгу разглядывал картины в золоченых рамах, любил наблюдать из окна за садом, вспоминая, как он вместе со своим старшим братом Уильямом часами носился там, изображая индейцев, играл в ковбоев, стреляя из игрушечного оружия в невидимых врагов. Потом, усталые и разгоряченные, они прибегали в дом. В жаркие летние дни они с Уильямом пили прохладный лимонад, а зимой после долгих прогулок и игр на снегу согревались горячим шоколадом.
     Стивену всегда нравилось, вернувшись с улицы, вдыхать несильный, чуть терпкий аромат дорогих отцовских сигар, витавший в комнатах. Этот запах тоже свидетельствовал о богатстве, влиятельности, могуществе хозяина дома. Помнил Стивен и тонкий, нежный, еле улов