готворил меня?
   - Но он мертв, ваше величество,  а  тот  человек,  которого  вы  полюбили
по-настоящему, всеми фибрами своей души, как оказалось,  предал  вас.  Я  не
могу счесть это удачей.
   Логика Лонгина подобно острому ножу отсекала ее самоуверенность.
   Зенобия сердито вскинула голову и предпочла не заметить его реплику.
   - Повторяю, Лонгин, вы  слишком  беспокоитесь.  Лонгин  наклонил  голову,
принимая ее волю.
   - Вы объявите об этом здесь, в Александрии, ваше величество?
   - Да! - ответила она. - К тому времени, как известие  об  этом  достигнет
ушей Аврелиана и испортит ему пищеварение,  я  вернусь  в  Пальмиру.  -  Она
рассмеялась. - Вполне возможно, что это приведет  к  падению  последнего  из
римских правителей-военных, но кто же станет следующим и надолго ли?
   Его удивляла ее излишняя самоуверенность, он испытывал беспокойство, хотя
до сих пор все шло хорошо. Пальмирская армия легко  и  быстро  прошла  через
Сирию и Палестину, а потом через  египетскую  пустыню,  переправилась  через
дельту Нила, привлекая только любопытные  взгляды  крестьян,  и  вступила  в
Александрию без всякого сопротивления.  Дяди  Зенобии,  Паул  и  Арг  Симон,
занялись  распространением  доктрины   Восточной   империи,   свободной   от
иноземцев, свободной от Рима.
   Александрия, которой римляне всегда пренебрегали,  приветствовала  царицу
Пальмиры и приняла ее как свою собственную царицу. В конце концов разве  она
не родом из этого города? Разве она не потомок последней великой  царицы  из
династии Птолемеев, Клеопатры?  О  боги,  они  снова  вернут  себе  величие,
которое украл у них  Рим!  Ох,  эти  римляне!  Со  времен  Юлия  Цезаря  они
приносили несчастье Александрии!
   Фараоны из династии Птолемеев и их  царицы  сделали  Александрию  центром
античного мира. Огромная александрийская библиотека и музей  известны  всему
миру. Не  меньшей  славой  пользовались  и  многочисленные  школы  риторики,
медицины, математики, философии, искусства, литературы  и  поэзии.  В  самом
начале  римского  правления  ничто  не  изменилось.  Но  потом   гнет   стал
невыносимым,  и  различные  слои  городского   населения   стали   проявлять
недовольство.  Восстание,   поднятое   иудейским   населением,   закончилось
разрушением иудейского квартала, который составлял добрую  треть  города.  А
вместе с иудеями кануло в лету я коммерческое процветание Александрии.
   Теперь Александрия - прекрасный античный  город,  чьи  школы  и  огромная
библиотека привлекали ученых со всего мира. Сохранилась и торговля,  но  это
не шло ни в какое сравнение с прежними славными временами. Александрийцы  не
питали любви к римлянам, которых справедливо обвиняли  в  своем  бедственном
положении. Невозможно  было  упустить  шанс,  и  Зенобия,  царица  Пальмиры,
оказалась тем человеком, за которым они готовы были следовать.
   Официальное заявление царя Вабаллата и его матери Зенобии было зачитано с
главного портика царского дворца в Александрии.  Зенобия  поклялась  никогда
больше  не  носить  римскую  одежду.  Ей  понравилось   роскошное   одеяние,
представлявшее собой смесь египетского, персидского и парфянского стилей.
   Ее одежду назвали каласирисом. Это было длинное  одеяние  без  рукавов  с
простым  круглым  вырезом,  в  складках,  словно  гармошка.  Цвет  напоминал
бледно-зеленые воды Нила. Через тончайшее  полотно  было  видно  безупречное
тело Зенобии. Ее крепкие, полные груди  дерзко  выпирали  из-под  ткани  под
большим золотым воротником, выложенным изумрудами,  бирюзой  и  янтарем.  На
руках сверкали прекрасные  чеканные  золотые  браслеты.  Поверх  платья  она
носила длинную до пола накидку. Эта накидка представляла собой  изумительный
образец мастерства портных: подкладка из золотой парчи, а верх -  из  перьев
павлина-самца. Она крепилась на плечах Зенобии  золотыми  пряжками,  которые
пристегивались к воротнику. На ногах  красовались  золотые  сандалии.  В  ее
длинные черные волосы служанки вплели цветы лотоса, голову стягивала золотая
лента, украшенная спереди змеей - символом царской власти в Египте.
   По контрасту с варварской красотой своей матери юный Ваба  оделся  совсем
просто: в просторные струящиеся белые  одежды.  Откинутый  капюшон  открывал
энергичное и красивое лицо. Темноволосую голову венчала великолепная золотая
корона. Стоя рядом с матерью на верхних ступенях портика, он с  бесстрастным
лицом слушал, как Кассий Лонгин,  стоявший  на  несколько  ступеней  ниже  и
одетый в  эффектную  белую  тунику,  громким  и  чистым  голосом  произносил
нараспев, обращаясь к огромным массам народа, собравшимся на  площади  перед
дворцом:
   - Смотри, Египет! Смотри на Зенобию, царицу Востока, и ее сына Вабаллата,
августа Восточной империи!
   Три раза выкрикивал эти слова любимый советник царицы, и каждый  раз  они
сопровождались оглушительными звуками  фанфар.  Толпа  приветствовала  их  и
криками выражала одобрение Зенобии и ее  сыну.  Лонгин  взглянул  вверх,  на
царицу, и сказал так, чтобы только она могла его слышать:
   - Эта демонстрация не пройдет незамеченной в Риме, ваше величество!
   - Так пусть они получат предостережение,  Лонгин,  -  послышался  ледяной
ответ.
   Аврелиан действительно получил предостережение,  и  гораздо  раньше,  чем
предполагала Зенобия. В тот же самый день, когда Зенобия провозгласила  себя
царицей Востока, а своего сына - августом Восточной империи, римский шпион в
Александрии выпустил почтового голубя.  Голубь  с  привязанным  к  его  ноге
маленьким капсюлем полетел в Кирену. Там послание прикрепили к  ноге  другой
птицы,  которая  полетела  в  город  Лепсис  Магна.  Потом  следующая  птица
направилась в  Карфаген,  еще  одна  пересекла  расстояние  до  Сицилии.  И,
наконец, последняя птица, покинув Сицилию, провела ночь в хлеву  в  Неаполе.
Итак, за неделю послание из Александрии дошло до Рима.
   Император с нетерпением вытащил послание из капсюля, принесенного к  нему
последней птицей, и неторопливая довольная улыбка разливалась по его лицу.
   - Ну что, хорошие новости, цезарь?
   - Да, Гай Цицерон, очень хорошие. Хвала богам  за  то,  что  они  создали
женщин такими предсказуемыми. Царица Пальмиры сделала в точности то, чего  я
и ожидал от нее. Теперь мы можем выступить против нее в поход.
   - Зенобия Пальмирская? Но я полагал, что  она  -  наша  союзница!  -  Гай
Цицерон выглядел изумленным.  -  Разве  она  не  сохраняла  для  нас  мир  в
восточных провинциях после смерти своего мужа?  Зачем  же  нам  выступать  в
поход против нее?
   - Потому, мой дорогой Гай, что царица Пальмиры как раз  семь  дней  назад
проявила опрометчивость, объявив себя  царицей  Востока,  а  своего  сына  -
августом Восточной империи.
   Гай Цицерон разыскал своего старого друга. Марка Александра, в его  новом
доме в Тиволи.
   - Царица Пальмиры восстала против Рима,  и  легионы  скоро  отправятся  в
поход, - объявил он. - Одолеет ли ее Рим, Марк?
   - Рим должен одолеть ее. Гай,  хотя  теперь  я  подвергаю  сомнению  свою
собственную лояльность по отношению к этой разлагающейся империи.
   Гай Цицерон покачал головой.
   - Войны с Пальмирой недостаточно, чтобы удержать Рим от гибели.
   - Ты собираешься отправиться вместе с императором.
   - Разумеется!
   - Значит, тебе представится возможность, которой у  меня  не  было.  Гай.
Царица Пальмиры должна была стать мой женой. Скажи ей, что я все  еще  люблю
ее и что моя женитьба - всего лишь фикция. Я не имел возможности связаться с
Зенобией после моего возвращения. Сделай это  для  меня,  Гай,  сделай  ради
нашей долгой дружбы, умоляю тебя!
   Гай Цицерон заметил, какая боль таилась в глазах его друга. Он знал, чего
стоило гордому Марку просить старого друга передать столь личное послание.
   - Я буду счастлив выполнить твое поручение, Марк! - сказал он.
   Откровения Марка очень удивили его. На короткий миг в душе  Гая  Цицерона
даже зародились сомнения относительно поведения императора в  этом  вопросе.
Потом он подумал, сколько хорошего удалось сделать Аврелиану за его короткое
царствование. Что значили проблемы двух влюбленных в свете такого величия?

***

   Аврелиан выступил в поход на Восток.  Его  войско  отплыло  из  Бриндизи,
пересекло Адриатическое море и высадилось в Аполлонии, в  Македонии.  Оттуда
направилось во Фракию и переправилось через пролив в Дардан  в  Малой  Азии.
Император продвигался ровным темпом  и  останавливался  в  главных  городах,
чтобы продемонстрировать императорскую  власть.  Римские  чиновники  в  один
голос заявляли, что Зенобия, как и  ее  бывший  муж  Оденат,  действовала  в
интересах  Римской  империи.  Аврелиан  глубокомысленно  кивал  им  в   знак
согласия, а про себя смеялся, как быстро они предавали царицу  Пальмиры.  Он
облагал их чисто символическими штрафами, чтобы римская власть произвела  на
них должное впечатление.
   Перед стенами Антиохии Аврелиан вступил в сражение с полководцем  Зенобии
Забдасом. Пальмирские войска не ждали  римлян  так  быстро.  Силы,  которыми
располагал  полководец  Забдас,  были  невелики,  -  основная  часть   армии
находилась в Александрии вместе с царицей.  Они  сражались  против  легионов
искусно и отважно, но они были побеждены. Забдас отступил к  Эмесе,  оставив
Антиохию римлянам. Однако, завладев городом, они быстро последовали за ним и
разбили его во второй раз у Эмесы. Его  небольшое  войско  было  практически
полностью уничтожено. Забдас покончил жизнь самоубийством, упав на свой меч,
зато выполнил тем самым долг чести.
   Аврелиан мог бы преодолеть сотню  миль,  отделявших  Эмесу  от  Пальмиры,
захватить Пальмиру в отсутствие царя и царицы и взять  в  плен  ее  регента,
царевича Деметрия. Потом ему пришлось пожалеть, что он не сделал этого. Пока
он потерял немного людей и чувствовал себя непобедимым. Он  быстро  двинулся
со своей армией через Палестину, избегая  городов  и  поселков.  В  Эмесе  и
Антиохии назначенные им чиновники приняли все меры к тому, чтобы  ни  одному
посланцу не удалось бежать из города и  предостеречь  царицу  Пальмиры.  Они
встретятся в Александрии!
   Однако императора ждало разочарование, так как по  прихоти  судьбы  армия
Рима и армия Пальмиры в египетской пустыне Газа  прошли  друг  от  друга  на
расстоянии всего лишь несколько миль, и ни одна из них не  заметила  другую.
Зенобия, разъяснив в Александрии свою позицию, спешила домой, чтобы  ожидать
там ответа из Рима. Аврелиан прибыл в главный город Египта и обнаружил,  что
та, кого  он  преследовал,  уже  ушла.  И,  что  еще  хуже,  оказалось,  что
александрийцы ничуть не раскаивались в том,  что  оказали  поддержку  царице
Пальмиры. В отместку  Аврелиан  поджег  их  знаменитую  библиотеку.  К  тому
времени,  когда  огонь  удалось  погасить,  множество   ценных   книг   было
уничтожено.
   Когда Зенобия добралась до своего любимого города, она обнаружила, что ее
ждут удивительные новости. Враг оказался почти у его ворот.  На  поле  битвы
возле  Эмесы  один  пальмирец  притворился  убитым,   дождался   темноты   и
благополучно бежал. Пять дней и ночей  без  воды  и  пищи  он  добирался  до
крепости Квазр-аль-Хер. Там он рассказал свою историю и  свалился  замертво.
Руф Курий немедленно послал известие в Пальмиру.
   - Но каким образом Аврелиан мог так быстро узнать обо всем? - недоумевала
Зенобия.
   - Как известно, римляне используют  почтовых  голубей,  чтобы  отправлять
послания. По всей вероятности, известие об этом было послано из Александрии,
ваше величество, - сказал Лонгин.
   - И Аврелиан пришел  сюда  сам?  -  размышляла  она.  -  Он  узнает,  что
пальмирские легионы не так-то легко разбить.  Поражение  полководца  Забдаса
сделает римлян излишне самоуверенными.
   - Вы не предложите им встретиться в открытом бою, ваше величество?
   - Нет. Мы отведем войска в Пальмиру и будем ждать. Любопытно узнать,  как
долго смогут римляне выжить в нашей пустыне, Лонгин. Отправь  послание  Руфу
Курию. Я хочу, чтобы все гражданское население немедленно вывели из крепости
Квазр-аль-Хер, а оставшиеся создадут  лишь  видимость  войска.  Они  отравят
колодцы и подготовят костры на самой высокой  башне.  При  первых  признаках
появления  Аврелиана  они  зажгут  костер,  который  станет   для   Пальмиры
сигнальным огнем, и отступят. Легко  сражаться  в  лесах  Галлии,  где  роса
капает с ветвей деревьев, но как долго продержатся римские легионы без  воды
здесь, в пустыне? В  случае  удачи  нам  не  придется  пожертвовать  римским
войскам ни единого пальмирца.
   Приказ был послан, и вскоре начали прибывать люди, для  которых  крепость
Квазр-аль-Хер была домом. Они запрудили всю  дорогу,  шедшую  по  пустыне  с
запада, телегами и скотом. У  большинства  в  городе  жили  родственники,  у
которых они могли остановиться. Тем, у кого родственников  не  было,  царица
предложила приют в домах, являвшихся собственностью царской семьи.
   Вдоль дороги, которая вела через пустыню на восток, распространили слухи,
что Пальмира вскоре будет осаждена, и что те, кто не желает, чтобы их товары
конфисковали римляне, должны обходить ее стороной. Зенобия чувствовала,  что
должна оказать эту  любезность  тем  торговцам  в  Китае  и  Индии,  которые
регулярно вели дела с ее городом.
   Уверенные в своей победе, жители Пальмиры  не  думали  паниковать.  Город
принял праздничный вид перед свадьбой юного  царя  и  Флавии  Порции.  После
торжеств Зенобия и Лонгин  уединились  для  беседы,  разгоряченные  кипрским
вином.
   - Марк предал меня! - опять начала  царица.  -  Почему  он  предал  меня,
Лонгин? Разве я не прекрасна? Разве я не умна и не  богата?  -  По  ее  щеке
скатилась слезинка. - Что такое есть у  племянницы  Аврелиана,  чего  нет  у
меня? - Она усмехнулась. - Я спрошу его об этом, когда захвачу его  в  плен,
Лонгин! Вот что я сделаю! Я скажу ему. "Аврелиан, что  такое  есть  у  твоей
племянницы, что завлекло Марка Александра и отняло его у меня?" Ну, разве  я
не умна, Лонгин?
   К счастью, она была пьяна. В ответ послышался тихий храп. - Кассий Лонгин
уснул в своем кресле. Бокал опрокинулся в его руке, и сладкое  красное  вино
пролилось на мраморный пол. Зенобия наблюдала, как  струйка  жидкости  цвета
крови медленно текла по белому  полу.  Она  снова  вздохнула  и,  неуверенно
поднявшись,  потянулась  за  графином,  взяла  его  и  медленно  побрела  по
коридору, который вел в ее личные апартаменты.
   На следующее утро она проснулась поздно и немедленно пожалела о том,  что
сделала в прошлую ночь. Яркий солнечный свет заливал ее спальню, заставив ее
вздрогнуть  от  непритворного  страдания.  Получив  предостережение  в  виде
головной боли и раздраженного желудка,  она  не  осмеливалась  встать  -  ее
тошнило. Она лежала неподвижно, мучаясь жестоким похмельем.
   В комнату поспешно вошла старая Баб, сердито шлепая по полу сандалиями.
   - Итак, ты наконец проснулась!
   - Не кричи! У меня стучит в голове, - прошептала Зенобия.
   - Меня это ничуть не удивляет. Но есть одна вещь,  которую  тебе  следует
знать.  Несколько  минут  назад  был  зажжен  сигнальный  огонь  в  крепости
Квазр-аль-Хер. Римляне идут!
   - О боги! - выругалась Зенобия. - Почему они выбрали  именно  сегодняшний
день!
   - Да, они всегда были безумным стадом, -  с  ухмылкой  поделилась  своими
наблюдениями Баб. - Давай  я  смешаю  для  тебя  лекарства,  которые  снимут
головную боль и тошноту!
   Баб  засуетилась,  и  Зенобия   слышала,   как   она   отдавала   приказы
девушкам-рабыням. Через несколько минут она вернулась, неся в руке маленький
бокал, который вручила Зенобии.
   - Выпей это! - скомандовала она голосом,  не  допускающим  возражения,  и
царица повиновалась.
   Через несколько минут боль и тошнота волшебным образом исчезли.
   - Что там было? - спросила она Баб.
   - Это смесь меда, фруктовых соков и трав, -  ответила  Баб.  -  А  теперь
позволь мне помочь тебе принять ванну, дитя мое, - вода все смоет.
   Через час Зенобия стояла на вершине самой  высокой  башни  в  Пальмире  и
пристально смотрела на запад, в направлении крепости Квазр-аль-Хер, где сиял
сигнальный огонь, хорошо заметный даже  при  свете  яркого  послеполуденного
солнца. На дороге, ведущей к западу, она различала едва заметные клубы пыли,
поднимаемой копытами верблюдов, на которых Руф Курий и его маленький патруль
спешили  укрыться  за  стенами  Пальмиры.  Вскоре  Зенобия  четко  различила
седоков. Она спустилась с башни, села в свою колесницу и поехала  по  городу
мимо приветствовавших ее людей, навстречу всадникам.
   Они с грохотом промчались через ворота, которые быстро закрылись за ними,
и резко остановились перед колесницей царицы.  Верблюды  преклонили  колени,
всадники быстро спешились и приветствовали царицу.
   - Все сделано так, как вы приказали, ваше величество, - сказал Руф Курий.
   - А римляне? - спросила она.
   - По меньшей мере два легиона, ваше величество. А может быть, и три.
   Зенобия повернулась к Кассию Лонгину.
   -  Распорядись,  чтобы  протрубили  тревогу,  Лонгин.  Кто  находится  за
городскими стенами должны поспешить, пока не стало слишком поздно.
   - А как же бедави, ваше величество? - спросил он.
   - Они исчезли в пустыне, - сказала она с легкой улыбкой.
   - Чтобы шпионить для нас, - пробормотал он, улыбнувшись в ответ, и  ушел,
чтобы исполнить ее приказ. Зенобия обратила взгляд на Руфа Курия.
   - Вы все сделали хорошо, мой старый друг, и я благодарю вас за верность -
вас и ваших людей. А теперь ступайте и проведите этот  вечер  с  Делицией  и
своими  детьми.  Не  думаю,  что  римляне  появятся  возле  наших  ворот  до
завтрашнего дня. Они попытаются напугать нас демонстрацией силы.
   Он отдал Зенобии честь. Она взобралась на свою колесницу и быстро поехала
ко  дворцу.  По  всему  городу  разносилось  эхо  вновь  и  вновь  звучавших
предостерегающих сигналов труб, и опоздавшие и отставшие люди из предместий,
не защищенных стенами, спешили укрыться за воротами. Прибыв на место, царица
поспешила в зал совета, где должно было состояться  заранее  запланированное
заседание. Она обнаружила, что советники и оба ее сына уже там и ждут ее.
   Вопросы так и сыпались на нее, и она нетерпеливо  подняла  руки,  требуя,
чтобы все замолчали и дали ей возможность говорить.
   - Мы не ожидаем появления римлян до рассвета, - заговорила  она.  -  Они,
скорее всего, сделают одно из двух. Либо утром мы увидим Аврелиана в  полной
боевой мощи, стоящего перед нашими  воротами.  Часто  легионы  ночью  тайком
подкрадываются к городу и на рассвете демонстрируют свои боевые порядки.
   Это зрелище достаточно устрашающее. Либо у  стен  будет  пустынно,  вдали
послышится слабый звук боевых барабанов. Этот звук с  каждой  минутой  будет
раздаваться все громче и ближе. Внезапно  на  горизонте  покажутся  римляне,
марширующие идеальными рядами. Они  заполнят  горизонт,  пока,  наконец,  не
выстроятся перед нашими воротами. Эти уловки используются  для  того,  чтобы
запугать гражданское население.  Поэтому  горожанам  следует  рассказать  об
этом, чтобы они не  боялись.  Паника  -  вот  главное  оружие,  используемое
римлянами. Марий Гракх, сделаны ли запасы продовольствия, как я приказала?
   - В царских амбарах запасено на несколько месяцев зерна,  масла,  маслин,
фиг и фиников, ваше величество. Последние несколько недель мы закупали скот,
который будем забивать и распределять  по  мере  необходимости.  Практически
каждая семья в городе держит домашнюю птицу. Пальмира  хорошо  подготовлена,
чтобы выдержать осаду в течение нескольких месяцев.
   Зенобия кивнула.
   - Римляне не продержатся так долго, Марий Гракх. Потом она  взглянула  на
своего младшего сына Деметрия.
   - Ты позаботился о колодцах в предместьях?
   - Я со своими людьми лично посетил каждый дом, ваше величество, и  внушил
хозяевам, насколько важно разрушить систему водоснабжения, чтобы римляне  не
могли достать воды,