еву, я  знала,  что  он  мне  не  поверит.
Наоборот, он обвинил бы моего мужа и меня  во  лжи  и  наказал  бы  нас.
Поэтому я держала язык за зубами.  Вначале  я  ничего  не  сказала  даже
своему мужу. В Гулле я открыла королеве, что знаю о ее измене. Я умоляла
ее порвать с господином Калпепером  и  стать  нашему  королю  честной  и
верной супругой.
   - Такой совет  достоин  похвалы,  дочь  моя,  -  одобрительно  кивнул
архиепископ. - Что было дальше?
   - Королева сказала, что любит его и не может отказаться от  этого.  Я
напомнила ей, что она подвергает опасности не  только  себя,  но  и  всю
семью Говардов. Я спросила ее, а что будет, если  она  забеременеет,  но
она не обратила внимания на мои предостережения. Затем однажды ночью Том
Калпепер и его друг, сэр Цинрик Во, напали на меня,  когда  я  вышла  из
павильона королевы и направилась к себе. Они угрожали  мне  насилием,  а
сэр Цинрик распахнул на мне платье и мял мои груди. Когда он  полез  мне
под юбку, я изо всех сил ударила его, и он упал. Калпепер выпустил меня,
чтобы посмотреть, что с его дружком, и я  убежала.  Напоследок  Калпепер
предупредил меня, что, если я их выдам, он доберется до моих детей. Я не
осмелилась даже пожаловаться мужу, ведь я знала, что он тут же  призовет
их к ответу и разразится скандал. Что мне  оставалось  делать?  Я  всего
лишь женщина и боюсь за жизнь своих детей. Калпепер же и  королева  были
столь неосторожны, что я не сомневалась: рано или поздно они  попадутся.
Вот почему я так отчаянно рвалась домой - я хотела уехать до  того,  как
грянет гром. Таким образом, милорд архиепископ, вы не должны сомневаться
в справедливости своих действий. Кэтрин Говард виновна в  прелюбодеянии.
Что же до моих грехов, я умоляю Господа простить  мне  их,  -  закончила
Нисса.
   -  Именем  Господа  я  прощаю  вам  эти  грехи,  -   перекрестил   ее
архиепископ. - Вы правильно поступили, исповедавшись мне. Обещать я  вам
ничего не могу, а отпущение грехов вы уже получили, но,  может  быть,  я
сумею помочь вам в том деле, которое волнует вас больше всего на  свете,
леди Нисса де Винтер. Благодарю вас за то, что вы сняли  камень  с  моей
собственной души. В таких делах, как это, порой трудно разобраться,  где
ложь, а где правда.
   Архиепископ Кентерберийский поднялся  на  борт  своей  барки,  и  она
поплыла  вниз  по  реке,  к  Лондону.  Провожая   ее   взглядом,   Нисса
чувствовала, что сбросила с плеч огромную  тяжесть.  Только  теперь  она
осознала, как давила на нее  необходимость  хранить  тайну.  Судьба  Кэт
Говард была предрешена задолго до того, как  она  решилась  открыть  эту
тайну Томасу Кранмеру. Зато, может быть, ей удастся спасти Вариана.
   Около двух недель не происходило ничего  нового,  но  вдруг  девятого
февраля, в четверг, в Сионе неожиданно появился герцог Норфолк вместе  с
остальными членами Тайного совета. Они  прибыли  без  предупреждения,  и
только благодаря служанке, заметившей  приближающуюся  барку,  обитатели
Сион-Хауса успели хоть чуть-чуть подготовиться к их визиту.
   Кэтрин Говард присела в реверансе перед высокородными лордами, толпой
сгрудившимися у входа в ее скромную гостиную.
   - А я слышала, что вы в Леддингхолле, - обратилась она к своему дяде.
   - Я был там, - уныло  ответил  он.  -  Но  как  послушный  слуга  его
величества, прибыл, когда король попросил меня вернуться.
   - А как поживает моя тетя Бриджуотер, и дядя Уильям, и  его  жена,  и
мой брат Генри, а также его жена, дети и мой кузен Вариан?  И,  ах,  да!
Как старая герцогиня?
   - Ты чересчур дерзка, девочка, особенно учитывая все  обстоятельства,
- поморщился герцог.
   - Я не девочка, милорд, а женщина, - не сдавалась Кэт.
   - Увы, слишком много раз, - не удержался  от  колкости  герцог.  -  А
теперь помолчи, Кэтрин, потому что я должен сообщить  тебе  нечто  очень
серьезное. Обвинительный акт против тебя, рассмотренный в первом  чтении
двадцать первого января,  прошел  через  повторные  слушания  шестого  и
седьмого числа этого месяца. Ты приговорена к смерти, так же как и  леди
Рочфорд.
   - Подписал ли Генри мой смертный приговор? - спросила она.
   - Еще нет, - невозмутимо ответил герцог.
   - Значит, еще есть надежда! - воскликнула Кэт.
   - Никакой надежды нет, - холодно произнес Норфолк. - Не  тешьте  себя
иллюзиями, мадам. Вы должны умереть.
   - Когда? - побелев, тихо спросила она.
   Остальные женщины тоже побледнели и затаили дыхание.
   - Дата еще не установлена, - сказал герцог.
   - Если я должна быть казнена, - выпрямилась Кэт Говард, - нельзя  ли,
чтобы это свершилось как-нибудь втайне, без большого скопления народа? Я
не хочу быть предметом развлечения толпы.
   - Как и ваша кузина Анна, вы  окончите  жизнь  в  Тауэре.  Там  будут
только те, чьего присутствия требует закон, - мягко объяснил  герцог.  -
Несмотря на то что вы так жестоко обманули короля, Кэтрин, он  не  хочет
быть жестоким к вам. Будьте готовы покинуть Сион  в  один  из  ближайших
дней. Вы пробудете в Тауэре не больше одного-двух дней.
   Герцог поклонился всем присутствующим,  после  чего  он  и  остальные
члены Совета покинули комнату в сопровождении лорда Бэйнтона.
   - Генри не убьет меня, - произнесла Кэтрин Говард, отказываясь верить
в неотвратимое. - Я знаю его. Он просто сердится. Что ж, он имеет на это
право. Но он не убьет меня.
   Немного позже, когда Кэтрин  не  было  с  ними,  Кейт  разрыдалась  в
объятиях леди Бэйнтон.
   - Мой дядя так редко бывает милосерден, - всхлипывала она.  -  Почему
Кэт надеется, что король простит ее?
   Неужели она так мало  его  знает?  Ведь  она  виновна,  а  моя  тетя,
королева Анна, была  невинна,  и  тем  не  менее  Анну  казнили.  Я  так
беспокоюсь о Кэт. Что  же  с  ней  будет,  когда  ей  все-таки  придется
взглянуть правде в глаза?
   - Лишь благодаря тому, что пока она избегает  сделать  это,  она  еще
держится,  -  задумчиво  сказала  Нисса.  -  Ради  нее  мы  тоже  должны
оставаться мужественными, Кейт, потому  что  только  на  нас  она  может
опереться в этом суровом испытании.
   Леди Бэйнтон занялась подготовкой гардероба, который понадобится  Кэт
в эти последние дни ее  жизни.  Остальные  всячески  пытались  занять  и
развлечь бывшую королеву, чтобы хоть  как-то  отвлечь  ее  от  мыслей  о
неизбежном. Никто из них не был готов к тому, что уже на следующее  утро
Тайный совет опять приедет - на этот раз чтобы забрать Кэтрин Говард  из
Сион-Хауса.
   Кэт плохо спала эту ночь и только что встала с постели.
   Узнав, что ее дядя и  остальные  прибыли,  чтобы  препроводить  ее  в
Тауэр, она снова прыгнула в кровать и, зарывшись в подушки, закричала:
   - Нет! Слишком скоро! Я не могу  ехать  сегодня!  Не  могу!  Стараясь
удержаться от слез, служанки приготовили ей  горячую  ванну,  добавив  в
воду масло дамасской розы - любимый аромат Кэт. Они выкупали ее,  вымыли
ей голову, насухо вытерли и одели во все чистое.
   - Ну, долго еще все  это  будет  продолжаться?  -  недовольно  ворчал
герцог Суффолк.
   - Милорд, вы же не  предупредили  нас  о  своем  приезде,  -  вежливо
напомнила ему Нисса. - Госпожа Кэтрин сегодня почти  не  спала,  поэтому
встала поздно. По утрам она  всегда  принимает  ванну.  Надеюсь,  вы  не
откажете ей в таком пустяке? Ведь мы все  знаем,  как  мало  времени  ей
осталось жить.
   Чарльз Брэндон, герцог Суффолк, понял, что получил  выговор,  но  это
было проделано так изящно, что он даже не рассердился.
   - Она что,  после  этого  еще  будет  завтракать?  -  спросил  герцог
Норфолк.
   - Да, - сказала Нисса, поглядев ему прямо в глаза. Герцог отвернулся.
Он знал, что она хочет сказать этим осуждающим взором. Нисса считает его
ответственным за то, что ее муж оказался в Тауэре, разделив судьбу своих
неудачливых родственников. Герцог и сам чувствовал себя виноватым, но ни
за что бы в этом не признался. С какой стати?
   Бывшей королеве подали скромный завтрак, но в это утро она  не  могла
есть. Она была слишком напугана. Кэт оставила еду нетронутой.  Затем  ее
одели в черный бархат и  накинули  на  плечи  расшитый  золотом  плащ  с
меховой оторочкой. Голову прикрыли капюшоном, на руки  натянули  кожаные
перчатки, обшитые кроличьим мехом.
   Когда Кэт ввели в гостиную и она увидела суровые лица мужчин, которые
когда-то заискивали и  склонялись  перед  ней,  ее  охватил  безудержный
страх.
   - Я не поеду, - срывающимся голосом произнесла она.
   - У вас нет выбора, мадам, - нетерпеливо  сказал  герцог  Суффолк.  -
Пойдемте. - Он предложил ей опереться на его руку.
   Кэтрин отпрянула.
   - Убирайтесь! - взвизгнула она.
   - Вспомните же о том, что вы - Говард, мадам! - грозно рыкнул  герцог
Норфолк. - Не теряйте достоинства!
   - Отойдите от меня, дядя! - крикнула Кэт, швыряя в него перчатки. - Я
не поеду! Не поеду! Вы не можете меня заставить! Если я должна  умереть,
убейте меня здесь и сейчас, но я никуда с вами не пойду! Вы поняли меня?
Не пойду!
   Архиепископ  Кранмер  и  епископы  Танстолл,   Сэмпсон   и   Гардинер
попытались мягко урезонить объятую ужасом женщину, однако ни угрозы,  ни
уговоры,  ни  лесть  на  нее  не  действовали.  Она  наотрез  отказалась
добровольно покинуть Сион. В конце концов Суффолку пришлось подать  знак
двум  сопровождавшим  его  стражникам  и   они   потащили   плачущую   и
сопротивляющуюся Кэтрин Говард к пристани,  где  их  ждала  специальная,
выкрашенная в черный цвет барка.
   - Если кто-нибудь из вас сейчас  расплачется,  -  предупредила  Нисса
Кейт и Бесси,  -  то  я  надаю  ей  оплеух.  Одной  истерики  более  чем
достаточно. Если мы не будем держать  себя  в  руках,  нам  не  позволят
остаться с ней до конца. Не захотите же вы, чтобы она одна была в Тауэре
и одна шла на казнь?
   Кейт и Бесси испуганно покачали  головами,  а  затем  вслед  за  леди
Бэйнтон и Ниссой покинули Сион-Хаус. Спустившись к  реке,  они  услышали
доносящиеся с черной барки жалобные вопли Кэт, Вместе с  ней  находились
Норфолк, Кранмер и епископ  Гардинер.  Присоединившись  к  ним,  женщины
попытались успокоить  свою  госпожу.  Герцог  Суффолк,  лорд  Бэйнтон  и
остальные лорды плыли на второй барке. В третьей разместились  служанки,
духовник королевы и стражники.
   Барки спустились по реке, пройдя под Лондонским мостом,  где  до  сих
пор еще висели головы Фрэнсиса Дерехэма и Томаса Калпепера.  К  счастью,
занавески каюты были задернуты и Кэт не увидела того, что осталось от ее
бывших  любовников.  На  ступеньках  Тауэра  Кэтрин  Говард  ожидал  его
комендант сэр Джон Гэйдж. Он в такой уважительной  манере  приветствовал
ее, что казалось, будто ничего не изменилось и королева прибыла в  Тауэр
с обычным визитом.
   Дрожащей и всхлипывающей Кэтрин помогли сойти с барки.  Ее  отвели  в
специальное помещение для узников королевской крови. Сознание того,  что
она находится в тех самых комнатах, где когда-то провела  последние  дни
ее кузина Анна, отнюдь не утешало бывшую королеву. Вечером того  же  дня
пришел епископ Линкольнский. Кэтрин исповедалась ему, но это не принесло
ей душевного успокоения.
   Тем временем Тайный совет прилагал все усилия, чтобы как можно скорее
покончить с делом. Отчасти  для  того,  чтобы  лишний  раз  не  бередить
сердечную рану короля, а отчасти из опасения, что он  может  смягчиться.
Учитывая  это,  решили  применить  процедуру,  позволяющую  не  посылать
обвинительный акт на подпись королю. Для этого  на  документе  поставили
большую печать и рядом начертали слова: “Такова моя  королевская  воля”.
Таким образом формальности были соблюдены, и в обеих палатах  парламента
официально объявили, что получена королевская санкция.  Приговор  Кэтрин
Говард и Джейн Рочфорд с этой минуты считался утвержденным  и  мог  быть
приведен в исполнение. Все сделали по закону.
   Однако следующим днем было воскресенье, а поскольку и речи  не  могло
быть о том, чтобы проводить казнь в воскресенье, Кэтрин Говард  получила
в подарок еще один день жизни. В  воскресенье  вечером  сэр  Джон  Гэйдж
попросил позволения посетить бывшую королеву, и его  просьбу  немедленно
удовлетворили.
   Церемонно поклонившись своей узнице, комендант Тауэра  заговорил  так
мягко, как только мог:
   - Мадам, завтра утром вы будете казнены. Мы придем  за  вами  в  семь
часов. Я просил бы вас к этому времени подготовиться. Если  вы  изъявите
такое желание, исповедаться и причаститься. Если я могу  что-нибудь  для
вас сделать, мадам, вам нужно только сказать мне об этом. - Он  еще  раз
поклонился.
   Женщины замерли в испуге, ожидая новой истерики. Вместо этого  Кэтрин
Говард спокойно и с достоинством произнесла:
   - Я хотела бы, сэр, если это возможно,  чтобы  сюда  сейчас  принесли
плаху, на которой оборвется  моя  несчастная  жизнь.  Я  хочу  научиться
поизящнее класть на нее голову, чтобы  не  оставить  о  себе  напоследок
плохого впечатления. Больше ничего мне не нужно, однако я благодарю  вас
за то, что вы спросили.
   Коменданта несколько ошарашила  такая  необычная  последняя  просьба,
однако он не возражал:
   - Все будет немедленно выполнено, мадам. - Поклонившись в третий раз,
он исчез.
   - Как же ты можешь?.. -  прошептала  Бесси  Фицджеральд.  Ее  голубые
глаза расширились от страха и удивления. Она никак  не  могла  поверить,
что завтра в это время ее подруги уже не будет в живых. Ведь они еще так
молоды, а молодые не должны умирать!
   - Анна умерла красиво и с достоинством, - сказала  Кэт.  -  Она  была
Говард, и я тоже Говард. Я должна быть не хуже ее.
   - Что будет с нами, когда "все кончится? - потихоньку  спросила  Кейт
Кэри у леди Бэйнтон.
   -  Думаю,  мои  дорогие,  вы  разъедетесь  по   домам.   Двор   нынче
неподходящее место для юных леди и еще долго таким  останется.  Когда  в
стране нет королевы, при дворе всегда воцаряется грубый, скучный, сугубо
мужской дух.
   - Генри недолго вытерпит без жены, - со знанием дела заметила Кэт.  -
Он не из тех, кто может подолгу обходиться без женщины. Я  слышала,  что
он уже празднует свою близкую свободу. Говорят, он  находит  утешение  у
Элизабет Брук, а также уделяет внимание нашей подружке Анне Бассет.
   - Что за ерунда! Кто вам мог такое сказать? -  округлила  глаза  леди
Бэйнтон.
   - Слуги и служанки в Сионе знают все обо всем, - ответила  Кэт,  -  и
они охотно делились со мной слухами.
   - Давно уже известно, что Элизабет Брук еще  не  отказала  ни  одному
мужчине, который пожелал бы переспать с ней, - осуждающе произнесла леди
Бэйнтон. - Что до госпожи Бассет, я всегда была о ней невысокого мнения.
Подумать только, принимать подарки от женатого  мужчины!  Попомните  мое
слово, когда-нибудь она попадет в беду.
   За эти недели леди Бэйнтон, как ни странно, по-настоящему привязалась
к Кэт.
   - Она всегда так задирала нос из-за этих подарков, - вспомнила Нисса.
- Считала, что такие знаки внимания ставят ее выше всех нас. А на  самом
деле она просто спесивая гордячка и  зануда,  хотя  ее  сестра  довольно
приятная девушка.
   Кэтрин Говард улыбнулась той, которую всегда  называла  своей  лучшей
подругой.
   - Скоро ты опять приедешь домой, в деревню, - сказала она. - Я  знаю,
как сильно ты все это любишь. Сколько теперь твоим деткам? Наверное, они
здорово подросли с тех пор, как ты с ними рассталась. Кто сейчас за ними
смотрит? А вот мне никогда не  хотелось  иметь  детей.  -  Кэт  печально
вздохнула. - Может быть, и лучше, что у меня их  нет.  Вот  посмотри  на
малютку Бесс, дочь Анны. Она совершенно одинока. И даже непонятно, как к
ней относится король. Интересно, что с ней будет, когда она вырастет?
   Нисса засмеялась:
   - Так много вопросов сразу, Кэт!  Первого  марта  Эдмунду  и  Сабрине
исполнится год. Конечно, они очень подросли и  изменились,  ведь  прошло
уже пять месяцев, как мы их не видели. Смотрит  за  ними,  конечно,  моя
мама, никому другому я не могла бы их доверить. Я  часто  думаю  о  том,
какими они сейчас стали. Как я буду счастлива опять  оказаться  дома,  в
долине Уай! Наверное, мы вернемся как  раз  к  началу  весны,  если  мне
удастся упросить короля освободить Вариана и вернуть ему Винтерхейвен.
   - Я принесла  тебе  много  горя,  -  печально  признала  Кэт,  совсем
приуныв.
   - Да, это так, - к ужасу остальных, твердо ответила Нисса, но тут  же
продолжила:
   - И все-таки, Кэт, я нежно люблю тебя и горжусь тем, что ты  считаешь
меня своим другом.
   Лазорево-синие глаза королевы заволокло слезами.
   - Ты не забудешь меня? Ты будешь за меня  молиться?  Нисса  порывисто
обняла подругу.
   - Конечно, я буду молиться за  тебя,  Кэтрин  Говард!  И  неужели  ты
думаешь, что я смогу забыть тебя, когда  по  твоей  милости  я  пережила
столько приключений? - Она принужденно рассмеялась. - Но я ни о  чем  не
жалею.
   - Говарды дали тебе прекрасного мужа и тем самым  спасли  от  Генриха
Тюдора, - сказала Кэт. -  Ты  нашла  свою  любовь,  Нисса.  Я  знаю,  ты
понимаешь, как сильно тебе повезло. А  вот  обо  мне  любовь  так  и  не
вспомнила. Даже король, при всей его показной любви, в сущности,  только
страстно желал меня, да еще ему нравилось хвастаться молодой хорошенькой
женой. Фрэнсис Дерехэм думал только о том, как бы обольстить меня.  Один
Том Калпепер, может быть, немножко любил меня, да и  то  его,  я  думаю,
больше привлекала волнующая игра, в которой ему очень хотелось победить.
Наверное, на самом деле я так и не узнала, что же это такое - любовь.
   Прежде чем Нисса успела ответить,  дверь  распахнулась  и  в  комнату
внесли плаху. Кэтрин Говард испуганно уставилась на нее. На  этом  куске
дерева оборвется ее жизнь... Наклонившись, Кэт  положила  на  нее  руки.
Поверхность была гладкой и прохладной. Вздрогнув, королева выпрямилась и
обернулась к своим дамам:
   - Леди Бэйнтон и леди де Винтер, завтра утром вы будете  сопровождать
меня и помогать мне. Кейт и  Бесси,  я  не  хочу  обременять  вас  такой
тяжестью,  хотя,  конечно,  вам  тоже  придется  присутствовать.  Я   не
сомневаюсь, что, если бы я обратилась с этой просьбой к вам, вы  тоже  с
готовностью служили бы мне в мой смертный час. - Она перевела взгляд  на
двух избранных ею дам. - А теперь помогите мне.
   Они помогли ей встать на колени перед плахой.  Кэтрин  в  первый  раз
опустила на нее голову. Это оказалось не так уж страшно.  И  потом,  это
всего лишь на мгновение, все кончится  очень  быстро.  Она  выпрямилась,
затем вновь простерлась  на  плахе.  Проделав  это  несколько  раз,  Кэт
наконец осталась довольна и поднялась на ноги.
   - На ужин я хочу жареной говядины, - сказала она. - И  еще  грушевого
пирога с  девонским  кремом,  и  самого  лучшего  вина,  которое  только
найдется в королевских подвалах.
   Пошлите к сэру Джону и передайте ему это!
   В этот вечер бывшей королеве и ее дамам подали креветки в белом вине,
каплуна в  имбирном  соусе,  заказанную  говядину,  жареные  артишоки  с
лимоном, хлеб, масло и сыр. Принесли  большой  пирог,  а  сбитые  сливки
оказались нежными и сладкими. Несмотря на все выпитое ими вино, они  так
и не смогли опьянеть. Они  долго  сидели  за  столом,  вспоминая  разные
забавные истории из тех времен, когда все они  служили  фрейлинами  Анны
Клевской, и заставляя слушавшую их леди Бэйнтон смеяться до упаду.
   Ночь миновала неожиданно быстро, и вдруг  оказалось,  что  уже  шесть
часов. Служанки принесли горячую воду, и Кэт  приняла  ванну.  Затем  ей
помогли одеться в черное бархатное  платье  с  расшитой  золотом  нижней
юбкой.   Стоячий   воротник   предусмотрительно   отпороли.   Прелестные
каштановые локоны Кэтрин зачесали наверх и закрепили шпильками. На  ноги
она надела туфельки с закругленными  носами.  Никаких  драгоценностей  и
украшений.
   Ее дамы оделись так же скромно, в черные бархатные  платья,  лишь  со
слегка украшенными нижними юбками. Леди Бэйнтон надела капюшон, расшитый
жемчугом и золотом, Бесси и  Кэт  предпочли  плоские  бархатные  береты,
украшенные перья