уже говорил тебе, что не  намерен  убивать  тебя,  Белли.  Но  ты
совершила большой проступок и будешь за это наказана. Пей!
   - Что это? - дрожа, спросила она. О Боже!  Гай  смотрел  ей  прямо  в
глаза, и она снова почувствовала, как ее охватывает знакомая слабость.
   - Это называется канфардия, - спокойно сообщил Гай.  -  Этот  напиток
возбудит тебя так, как ты еще никогда не возбуждалась, но удовлетворения
ты не получишь до тех пор, пока я этого не захочу. - Он подтолкнул  чашу
к се губам.
   Вопреки своему желанию Белли выпила до дна. На вкус  зелье  оказалось
очень кислым. Потом Гай протянул ей стебель травы,  вызывающей  любовный
экстаз. Гай говорил ей когда-то, что в  древности  ее  использовали  для
оргий. Белли со страхом и отвращением прожевала и проглотила травку,  не
в силах противиться воле своего мучителя.
   Затем Гай отвел ее обратно в спальню и велел  ей  раздеться.  Сам  он
тоже разделся донага. Потом он  велел  ей  встать  в  середине  комнаты.
Очертив вокруг нее кольцо, он насыпал по кругу пурпурный  порошок  корня
цикламена, все время шепча какие-то заклинания. Изабелла была перепугана
до полусмерти. Вдобавок у нее начинала кружиться  голова.  Ей  казалось,
что кровь закипает  у  нее  в  жилах  и  всем  ее  существом  овладевает
непреодолимое вожделение.
   Заметив выражение ее лица, Гай Бретонский зловеще улыбнулся:
   - Ах, моя крошка, ты уже начинаешь понимать, в чем  дело!  Но  прежде
чем тебе полегчает, вначале будет гораздо хуже. Не сходи с этого  места.
Я должен принести еще кое-что. - Он поспешно вышел из комнаты и  тут  же
вернулся. - Этот крем называется кифи, - сообщил он. - Кифи сделает твою
кожу на редкость чувствительной,  моя  малышка,  -  пообещал  он  и  без
дальнейшего  промедления  натер  этой  мазью  все  ее  тело,  ничего  не
пропуская, даже между ног.
   Затем, разбрызгав поверх  корня  цикламена  масло  можжевельника,  он
зажег его. Теперь Белли окружало кольцо пламени. Гай  снова  пробормотал
какие-то непонятные слова, обойдя вокруг Белли.
   Потом Гай Бретонский перешагнул через огонь и вступил в круг,  крепко
обняв свою жертву одной рукой. Другая рука его принялась поглаживать  ее
тело.
   - Какая ты нежная, - тихо произнес он, целуя ее в мочку уха. Язык его
стал ласкать розовый завиток ушной раковины.
   Изабелла  застонала.  Прикосновения  его   пальцев   и   языка   были
осторожными, но причиняли ей немыслимую муку: так сильно  в  ней  успело
разгореться желание.
   - Пожалуйста! - всхлипнула она. - Прошу вас!
   - Видишь ли, дорогая моя, - произнес Гай, - я не  захотел  наказывать
тебя плеткой. Это маленькое наказание причиняет  куда  более  утонченную
боль, не правда ли?
   Раздвинь ноги! - велел  он,  и  Белли  торопливо  повиновалась.  -  А
теперь, -  обманчиво  ласковым  тоном  проговорил  он,  -  раздвинь  эти
складочки своими пальцами и покажи мне свою маленькую жемчужину. - Белли
снова повиновалась, и Гай продолжал:
   - Если ты  закроешься  без  моего  позволения,  то  мучения,  которые
испытываешь ты сейчас, покажутся тебе сладкими по  сравнению  с  чарами,
которые я тогда наложу на тебя. Белли. Ты понимаешь, моя крошка?
   Белли кивнула,  с  ужасом  пытаясь  угадать,  какой  новой  пытке  он
собирается подвергнуть ее беспомощное тело. Она  увидела,  что  Гай  сел
перед ней на пол, скрестив ноги, и достал откуда-то длинное перо с остро
заточенным концом. Кончик пера он приложил прямо к самой  ее  жемчужине.
Это доставило на редкость  приятное,  но  вместе  с  тем  и  болезненное
ощущение. Зрачки Белли расширились от ужаса. Гай неутомимо  водил  пером
туда-сюда по ее раскрытым  прелестям,  лишь  иногда  давая  ей  короткую
передышку, поглаживая ее нижние губы оперенной стороной.
   - Вы хотите убить меня! - выдохнула Белли.
   Гай зловеще улыбнулся.
   - Ты держишься неплохо, - заметил он.
   Протянув другую руку, он взял кубок, который она прежде не  замечала,
и поднес к своим  губам.  Белли  показалось,  что  он  достает  все  эти
предметы прямо из воздуха.
   - Напиток, который я  пью,  называется  сатириком,  -  сказал  он.  -
Благодаря ему мое орудие не подведет меня этой ночью.
   Осушив кубок, он отбросил его в сторону, но Белли не услышала удара о
каменный пол.
   Только теперь Гай Бретонский отложил перо, которым мучил ее  все  это
время. Огненное кольцо угасло.
   - Можешь ненадолго закрыться, - сказал он и, взяв ее за  руку,  вывел
из волшебного круга и подвел к  козьей  шкуре,  лежащей  на  полу  перед
камином. - Встань на колени, - велел он. - Сначала я  возьму  тебя,  как
жеребец берет кобылу в поле. - И, пристроившись  у  нее  за  спиной,  он
вонзил свое необычно увеличившееся орудие в ее горящую плоть.
   Изабелла вскрикнула: отчасти от облегчения, отчасти от боли, ибо этой
ночью он был просто огромен и вошел в нее еще глубже, чем обычно. И  это
было только начало. В последующие несколько часов Гай использовал  Белли
во множестве разнообразных поз; он велел ей  умастить  его  жезл  козьим
жиром, умножавшим мужскую силу,  и  стал  поистине  неутомим.  Когда  он
наконец решил, что с нее хватит, Белли уже была наполовину без сознания.
   - Ты больше никогда не станешь смеяться надо мной, Белли, - сказал он
и, проведя рукой перед ее глазами, погрузил ее в сон.
   Когда Изабелла  наконец  проснулась,  она  обнаружила,  что  лежит  в
постели, но Гая рядом с ней не было.
   Она лежала тихо, надеясь, что осталась в комнате одна.
   Все ее мышцы болели, между ног саднило. Прошлой ночью Гай  Бретонский
проявил себя с той стороны, с которой Белли надеялась никогда больше  не
увидеть его.
   И, почему? Потому что она сказала, что  любила  своего  мужа,  и  Гай
почувствовал в этом угрозу. "Неужели ваше колдовство не может  заставить
меня полюбить вас?" Этот невинный вопрос заставил его выплеснуть на  нее
весь свой гнев.
   И тут в ее мысли прокрался другой, очень странный вопрос. А видела ли
она вообще, чтобы Гай или Вивиана совершали настоящие колдовские деяния?
Да, верно, они делали зелья и мази, но Белли ни разу  не  видела,  чтобы
они превращали какую-нибудь вещь в другую.  Она  не  видела,  чтобы  они
вызывали ветер или прекращали дождь. А разве не этим  должны  заниматься
колдуны?
   Любая  старуха  ведьма  в  лесу  умеет  готовить  любовные  зелья   и
притирания.  А  колдуны  занимаются  по-настоящему  важными  вещами;  по
крайней мере Белли  всегда  так  считала.  И  за  исключением  странного
состояния Хью, она не видела в этом замке  никаких  признаков  серьезной
магии.
   А как насчет того страстного возгласа,  который  издал  Гай  в  своем
гневе? "Истинная любовь не приходит насильно!"
   Может ли быть, что здесь вообще не замешана никакая магия?
   Если же магии нет, то кто же она. Белли, после этого?
   Легковерная,  упрямая  дура!  Некогда,  возможно,  потомки   великого
Мерлина и впрямь владели могущественной магией, но за прошедшие века эта
магия,  должно  быть,  утратила  свою  силу.  Не  исключено,   что   они
пользовались памятью об этом, чтобы запугать своих соседей  и  заставить
их держаться  подальше  от  Ла-Ситадель.  Иначе  почему  Гай  Бретонский
подверг ее этой ночью таким пыткам? Если бы он был настоящим  магом,  то
наложил бы на нее заклятие и заставил бы ее полюбить его и забыть своего
мужа. Он бы не вышел из себя от ревности к ее якобы покойному супругу.
   - Какой же дурой я оказалась! - упрекнула себя Изабелла Лэнгстонская,
чувствуя, как закипает в ней ярость.
   Какое развлечение она доставила в эти месяцы Гаю  и  Вивиане!  Однако
она не должна возбудить у них никаких подозрений. Ради  Хью  она  должна
оставаться покорной наложницей Гая Бретонского - пока не  найдет  способ
освободить его. До тех пор, пока Гай будет верить в ее  послушание,  она
будет в безопасности. Даже без всякой магии он оставался  могущественным
и опасным человеком. И до тех пор, пока он не поверит, что  она  целиком
принадлежит ему, ей грозит опасность оказаться вышвырнутой из  замка,  а
то и что-нибудь похуже.
   - Наконец-то ты проснулась, - неожиданно произнес  Гай,  испугав  ее.
Подойдя, он уселся на край постели. - Ты усвоила урок. Белли?
   Она кивнула, опуская глаза в знак повиновения.
   - Значит, ты полюбишь меня и выбросишь из головы всех тех, к кому  ты
когда-либо питала нежную страсть, - велел он.
   - Разве я не предупреждала вас,  милорд  Гай,  что  любовь  не  менее
опасна, нежели сладостна? Я не хочу, чтобы  она  лишила  вас  силы.  Мне
нравится ваша сила. Я еще никогда не встречала такого сильного  мужчину,
- храбро произнесла она.
   - После вчерашней ночи ты, должно быть, убедилась, что меня ничто  не
сможет лишить силы, - сказал он. - Я должен знать, что ты любишь меня!
   "Ты солгал мне, - подумала про себя Белли. - И я тоже солгу тебе: это
поможет мне узнать о тебе правду и освободить моего любимого Хью".
   - После вчерашней ночи, - кротко прошептала она, -  разве  вы  можете
сомневаться в моей любви к вам, милорд Гай? Разве  вы  не  видели  моего
экстаза? Разве я смогла бы достичь такого восторга с мужчиной,  которого
бы не любила по-настоящему? Однако я слышала, что вы прогоняете тех, кто
полюбил вас. Я всего лишь хотела сохранить вашу благосклонность ко мне и
остаться рядом с вами. Я не хотела оскорбить вас, милорд.
   "Она меня любит! - подумал Гай. - Она впервые назвала меня по имени".
За все те месяцы,  что  она  провела  в  его  покоях,  она  ни  разу  не
произнесла вслух  его  имени,  всегда  обращаясь  к  нему  с  церемонной
учтивостью: "милорд". Сердце его запело от счастья,  и,  заключив  ее  в
объятия, Гай заявил:
   - То, что ты любишь меня, делает меня счастливейшим человеком в мире.
Твоя любовь не ослабляет меня, Белли. Она придает мне новые силы!
   Он поцеловал ее, и на  мгновение  Белли  позволила  себе  забыться  и
раствориться в его ласке, чтобы он не заподозрил обмана.
   Однако в глубине ее души уже росло новое  знание.  Могущество  Гая  и
Вивианы - скорее всего обман. Они не владели настоящей магией!
 
Глава 15 
 
   На  следующий  день,  отправившись  к  соколиным  клеткам,   Изабелла
поделилась  своим  открытием  с  Аланом  и  Линдом.   Сокольничие   были
потрясены.
   - Как вы можете быть так уверены, что здесь нет  настоящей  магии?  -
спросил вечно подозрительный Алан. В голосе его  слышалось  неодобрение:
он никак не мог понять, зачем Изабелле понадобилось связываться  с  Гаем
Бретонским.
   Изабелла рассудительно сказала:
   - Ну,  вы  просто  подумайте  вдвоем.  Видели  вы  хоть  какие-нибудь
признаки магии? Что-нибудь необычное, из ряда  вон  выходящее?  Нет,  не
видели. Мы с вами видели здесь только невообразимую жестокость, страх  и
унижения. Нам рассказали историю рода хозяев замка и  предупредили,  что
мы должны беспрекословно повиноваться. Но есть  ли  в  этом  хоть  капля
магии?
   Сокольничие отрицательно покачали головами.
   - А все это потому, - торжествующе произнесла Изабелла, - что никакой
магии и нет! Они спекулируют на репутации рода,  чтобы  держать  всех  в
страхе и подчинении. Я уверена, что память у Хью отнял какой-то эликсир,
а вовсе не колдовство. Разве ты не говорил мне, Алан, что  поначалу  Хью
лишился памяти тогда, когда его ударили по голове? Но  насовсем  стереть
память невозможно! Вивиана, должно  быть,  постоянно  одурманивает  его.
Если мы узнаем, за чем надо следить, друзья мои, то мы  в  конце  концов
распутаем эту головоломку и освободим Хью!
   - Вам удобнее найти это снадобье, чем нам, - сказал Линд. - Вы больше
времени проводите с ними, госпожа.
   - Возможно, - согласилась Изабелла. - Но тем не  менее  я  прошу  вас
держать ухо востро. Познакомьтесь поближе со здешними служанками.  Слуги
всегда замечают то, что им не следовало бы видеть, - со смешком пояснила
она, и сокольничие ответили понимающей улыбкой.
   Изабелла решила во что бы то ни стало подружиться  с  сестрой  своего
любовника. Открыто втираться в доверие она не смела,  но  понимала,  что
если ей удастся завести дружбу с Вивианой, то легче  будет  выведать  ее
секреты. И вот однажды вечером такая возможность представилась.  Вивиана
пожаловалась, что от зимней стужи ее волосы теряют блеск.
   - А вы не пробовали ополаскивать их яблочным уксусом? -  спросила  ее
Белли. - Мне говорили,  что  это  средство  превосходно  восстанавливает
блеск темных волос; по крайней мере так  утверждала  моя  мать,  которая
прекрасно разбиралась в свойствах трав. Виноградный уксус лучше подходит
для светлых волос.
   - Яблочный уксус? Никогда не слышала, чтобы его использовали с  такой
целью, но попробовать не мешает, - задумчиво проговорила Вивиана.  -  Но
если ты ошиблась, я прикажу повесить тебя в зале на  цепях  и  выпороть,
как простую преступницу. Не думай, будто я остановлюсь перед тем, что ты
наложница моего брата. Я - хозяйка Ла-Ситадель!
   - Госпожа, я не намерена вредить вам. Если вы пожелаете, я могу  сама
вымыть вам волосы, - любезно промурлыкала Изабелла.
   Вивиана Бретонская на мгновение задумалась, а потом сказала:
   - Да, я хочу, чтобы ты позаботилась о моих волосах,  Белли.  Если  ты
угодишь мне, я возьму тебя в служанки, когда ты  перестанешь  развлекать
моего брата.
   - Такого не случится, сестра, - тихо сказал Гай.  -  С  этого  дня  я
считаю Белли своей женой, и если она будет заботиться о  твоих  волосах,
Виви, то лишь из любви к нам обоим, а не потому, что она твоя служанка.
   Изабелла была потрясена, услышав это, но  Вивиана  Бретонская  -  еще
сильнее.
   - Ты хочешь взять ее в жены, Гай? Почему? А она знает, что не  сможет
родить от тебя ребенка? Ты рассказал ей о нашем проклятии? Еще  ни  один
мужчина из нашего рода не брал себе жену со стороны!
   - Почему бы мне не стать первым? - возразил Гай.  -  При  сложившихся
обстоятельствах что это меняет, Виви?
   Я люблю эту девушку. Я никогда не захочу с ней расстаться. Если я  не
смогу дать ей ребенка, то по крайней мере она  сможет  с  честью  носить
наше имя. Она слишком хороша, чтобы оставаться простой наложницей.
   - Милорд... - Белли коснулась его руки и заглянула ему в лицо. - Я не
хочу становиться преградой между вами и вашей сестрой, которую вы всегда
любили. Я с радостью займу любое место, какое вы пожелаете мне уделить.
   - Сюда нельзя привести священника,  Белли,  но  отныне  и  впредь  ты
будешь моей женой, - тихо проговорил Гай. - Если моя сестра  любит  меня
так же, как я всегда любил ее, то она смирится с этим.
   - А как же наш план?  -  в  отчаянии  прошептала  Вивиана  на  языке,
которого никто из посторонних не понимал.
   Гай погладил ее по щеке  и  ответил  на  том  же  древнем  бретонском
наречии:
   - Мы приведем его в исполнение, сестренка. Более  того,  и  ты,  и  я
будем в нем участвовать. Доверься мне. Я ведь еще ни  разу  не  подводил
тебя, Виви. Просто я хочу, чтобы эта девушка стала моей женой.
   - Так тому и быть, - согласилась Вивиана  Бретонская,  возвращаясь  к
обычному языку. - Если это принесет тебе счастье, Гай,  то  как  я  могу
возражать? - Она повернулась к Белли:
   - Я приветствую тебя как жену моего брата, - мягко проговорила она. -
Теперь ты - моя сестра, Белли.
   - Сестры обычно помогают друг другу, - откликнулась Белли. - Так  что
я обязательно вымою вам голову и помогу вернуть блеск вашим волосам.
   "Как странно улыбнулась мне  судьба",  -  с  благодарностью  подумала
Изабелла. Она в задумчивости отхлебнула из кубка, который Гай  поднес  к
ее губам.
   - О чем это ты мечтаешь? - игриво спросил он.
   Белли остановила на нем взгляд золотисто-зеленых глаз.
   Она не должна ошибиться сейчас, когда подошла уже так близко к  своей
цели.
   - Я удивляюсь тому,  что  вы  смогли  сделать  меня  своей  супругой,
произнеся лишь несколько слов, - ответила она. - Но почему вы не  можете
подарить мне ребенка? - Она искренне удивлялась, что за все  эти  месяцы
она так и не зачала от него.
   -  Один  из  моих  предков  ухитрился  навлечь  на   себя   проклятие
разгневанной матери, - беспечно сказал он. - Вот уже несколько  столетий
мужчины  моего  рода  не   способны   оплодотворить   женщину.   Поэтому
Ла-Ситадель наследуется по женской линии. Твоя любовь ко мне не ослабела
из-за этого. Белли?
   - Конечно, нет, - ответила она, втайне приободрившись.  Когда  к  Хью
вернется память, он наверняка простит ей измену с  Гаем  Бретонским,  но
если бы она родила ребенка от любовника,  то  Хью  никогда  бы  не  смог
забыть о том, что она была неверна ему: ведь у него  перед  глазами  все
время будет живое  напоминание  об  этом.  Все  это  было  бы  абсолютно
невыносимо и для них обоих, и для бедного невинного ребенка. Слава Богу,
что это невозможно.
   -  Я  хочу  по-особому  отпраздновать  наш  союз,   -   сказал   Гай,
недвусмысленно пощипывая ее за ухо. - Это будет просто восхитительно.
   - Вы знаете, что я всегда к вашим услугам, милорд, - ответила Белли.
   Фиолетовые глаза Гая заблестели.
   - Ты удивительно отважна для женщины, - сказал он.
   - А вы большой озорник, милорд, - еще больше осмелев, поддразнила его
Белли и облизнулась кончиком языка.
   - Сегодня ночью  я  научу  тебя  одному  замечательному  озорству,  -
отозвался Гай.
   Сердце Белли  бешено  застучало.  На  другом  конце  стола  сидел  ее
законный супруг, потерявший себя и, быть может, потерянный и для нее, но
все же она еще даже не попробовала освободить его. Как было бы легко,  с
ужасом обнаружила она, сдаться  и  остаться  здесь,  в  Ла-Ситадель,  на
правах жены Гая. Но сможет ли она забыть Лэнгстон?
   Забыть Хью Младшего?
   Эта мысль заставила ее собраться с силами. Ее маленький сын не должен
вырасти без  отца!  И  потом,  как  насчет  других  детей,  которых  она
намеревалась родить от Хью?
   Эти дети так и не родятся, если она не вернет Хью домой.
   Если они не попытаются выбраться из Ла-Ситадель.
   - Пойдем! - нетерпеливо воскликнул Гай. Взяв ее за руку, он повел  ее
за собой. - Пока ты тут мечтала, я кое-что придумал, -  многозначительно
произнес он. - Я потратил много недель, чтобы научить тебя наслаждаться.
А  сегодня  я  научу  тебя,  как  доставить  наслаждение  мужчине  таким
способом, о котором ты даже не имеешь представления.
   - Ваша изобретательность всегда поражала меня, милорд,  -  с  улыбкой
ответила Изабелла.  -  Я  действительно  не  представляю  себе,  что  вы
припасли для нас,  но  не  сомневаюсь,  что  мы  оба  получим  от  этого
удовольствие.
   Приведя Белли в свои покои, Гай раздел ее, а затем  она  помогла  ему
раздеться. Потом они вместе искупались и обнаженными вошли в спальню.  У
Гая было красивое тело, хотя и слишком волосатое; в отличие  от  Хью  он
был весьма изящно сложен. Несмотря  на  высокий  рост,  его  туловище  и
конечности имели идеальные пропорции. Белли подумала: как печально,  что
у него не может быть детей!
   Они были бы так красивы!
   В алькове, где он любил  устраивать  особые  игры,  на  столе  стояла
серебряная чаша. Заглянув  в  нее,  Белли  увидела,  что  она  наполнена
необычно густым  кремово-золотистым  веществом.  Рядом  с  чашей  лежала
длинная кисть с серебряной ручкой. Гай зажег лампы с  благовониями,  как
обычно в особых случаях. Комнату наполнил аромат алоэ.
   Гай протянул руки к Белли.
   - Что в этой чаше? - спросила она.
   - Со  временем  ты  узнаешь  это,  -  загадочно  ответил  Гай.  -  Ты
когда-нибудь брала губами мужскую плоть, Белли?
   - Нет, - ответила она с  удивлением.  "Впрочем,  почему  бы  нет?"  -
подумала она. Разве он  не  ласкал  ее  губами  всякий  раз,  когда  они
занимались любовью? Почему бы ей не сделать то же самое? Она  опустилась
перед ним на колени, повинуясь мягкому движению  его  ладоней  на  своих
плечах. Кожа у него в паху была гладкой и белой, лишенной черных  волос,
покрывавших его грудь, руки и ноги.
   Курчавая  растительность  только  скрывает  прелесть  пола,  как  еще
давным-давно заметил Гай.
   Протянув рук