дной части меда, - пили с первым  блюдом,  а  столовое  вино,
разбавленное водой, подали вместе  со  вторым  блюдом.  Неразбавленное  вино
считалось вредным для желудка, если он еще не был как следует наполнен.
   На десерт предложили свежие фрукты: персики, абрикосы, зеленый и  красный
виноград, гранаты, вишни, апельсины и сливы. Подали также  медовые  лепешки,
обвалянные в зернышках мака и кунжута,  измельченном  миндале  и  фисташках,
крупные финики, фаршированные грецкими орехами.  Бокалы  наполнили  крепким,
опьяняющим  темно-красным  вином.  Вместе  с   последним   блюдом   начались
развлечения: появился жонглер, который приводил детей в восторг тем, что мог
удержать сразу  шесть  апельсинов,  и  искусный  пожилой  китаец  с  группой
дрессированных собачек. Старшие дети наслаждались представлением  акробатов,
а взрослые - девушек-танцовщиц из Египта.
   На этой теплой дружеской вечеринке  присутствовали  Кассий  Лонгин,  Марк
Бритайн, Зенобия, Оденат и их дети, а также Антоний Порций со своей Юлией  и
их детьми, Руф Курий и Делиция с детьми, Лин с  Верном,  Забаай  бен  Селим,
ставший уже пожилым человеком, любимый брат Зенобии Акбар бен Забаай и  даже
старая Баб. Оденат встал и поднял кубок вина, чтобы провозгласить тост.
   - За Пальмиру! - воскликнул он. - За мою любимую жену Зенобию и  за  моих
сыновей! За всех вас!
   Он жестикулировал рукой, в которой был  зажат  бокал,  и  пролил  немного
вина.
   - За мою семью, за друзей! - продолжал он. - За богов!
   Он быстро, большими глотками выпил вино. Все встали, подняли свои бокалы,
приветствуя его, и приготовились выпить. Вдруг лицо Одената  сморщилось.  Он
согнулся пополам, его голос перешел в едва слышный шепот.  Однако  все  ясно
услышали его слова:
   - Не пейте! Меня отравили! И он повалился спиной на ложе.
   Аль-Зена в ужасе пронзительно закричала, но когда Зенобия бросила на  нее
уничтожающий взгляд, прикрыла рот рукой.
   - Приведите доктора! Поспешите! - крикнула слугам царица.  Слуга  выбежал
из комнаты, а Юлия быстро  собрала  маленьких  детей  и  вместе  с  рыдающей
матерью царя вывела их из комнаты. К счастью, они мало что видели  н  ничего
не поняли.
   - Не бойся, мой Ястреб! Доктор уже идет! - шептала Зенобия.
   Оденат покачал головой.
   - Я уже мертвец, мой цветок!
   Лицо его исказила гримаса жгучей боли, разрывавшей внутренности.
   -  Ты  должна  править  Пальмирой  до  тех  пор,  пока  Ваба  не   станет
совершеннолетним, Зенобия! - произнес он.
   Потом он мучительно приподнялся, чтобы все могли видеть его.
   - Царевич  Вабаллат  -  мой  избранник,  мой  наследник,  следующий  царь
Пальмиры.  Зенобия  будет  править  вместо  него,  пока  он   не   достигнет
совершеннолетия!
   Потом упал и закричал:
   - Обещайте мне!
   Мужчины собрались вокруг царя и в один голос проговорили:
   - Мы будем защищать права царевича Вабаллата, ваше величество!
   - Где же доктор? - кричала Зенобия в отчаянии.
   - Зенобия!
   Его  голос  слабел.  Казалось,  после  того,  как  он  утвердил   порядок
престолонаследия, ему оставалось жить совсем немного.
   - Дай мне руку, мой цветок!
   Она взяла его тонкую руку, которая теперь, с  приближением  смерти,  была
холодна как лед. Ее глаза были полны слез, которые она не могла сдержать.
   - Ах, как я люблю тебя! - с нежностью произнес он. Произнеся  эти  слова,
он  умер.  На  мгновение  воцарилась  тишина.   Потом   Зенобия   произнесла
напряженным голосом:
   - Я хочу знать, кто это сделал! Я хочу знать! В  комнату  вбежал  царский
доктор. Увидев Одената, он бросился на пол перед царицей.
   - Возьмите мою жизнь, ваше величество! Какой вам  от  меня  прок,  раз  я
пришел слишком поздно? - воскликнул он.
   - Нет, Аполлодор, это не твоя вина. Унеси все оставшиеся бокалы с  вином,
осторожно пометь каждый из них и выясни, были ли они тоже отравлены.
   Доктор встал, подошел к столу и начал быстро и осторожно  обнюхивать  их.
Проверив все бокалы в комнате, он взглянул на Зенобию и сказал:
   -  Нет  необходимости  проводить  дальнейшие  исследования,  моя  царица.
Отравлены все бокалы,  за  исключением  двух.  Все,  кто  находится  в  этой
комнате, кроме двоих, умерли бы, выпив вино.
   Зенобия посмотрела на старших сыновей Одената.
   - Почему? - спросила она.
   Она поняла, что это их рук дело. Ей ответил Лин:
   - Потому, что следующим царем должен стать я. Я - старший сын, а не Ваба.
Завтра Оденат собирался официально провозгласить Вабу своим наследником.
   - Но зачем же всех, Лин?
   - После вашей смерти народ вынужден был бы  признать  меня.  Кроме  того,
император обещал мне поддержку.
   - Галлиен?
   Зенобия была потрясена.
   - Он всегда втайне считал моего отца ответственным за  смерть  Валериана,
попавшего в руки царя Шапура.
   - Валериан сам виноват в своей смерти, глупец! - резко ответила Зенобия.
   Потом повернулась к Руфу Курию и тихо сказала:
   - Уведите свою жену из комнаты, Руф Курий!
   Командир крепости Квазр-аль-Хер вывел оцепеневшую и  всхлипывающую  жену.
Делиция и сама не знала, о ком она плакала: об Оденате или о своих сыновьях.
   Зенобия вывела вперед своего старшего  сына.  Лонгин  поднял  мальчика  и
поставил его на стол.
   - Царь умер. Да здравствует царь! - воскликнула Зенобия громким голосом.
   -  Долгой  жизни  царю  Вабаллату!  -  подхватили  ее   крик   все,   кто
присутствовал в комнате.
   - Нет! - закричал Лин.
   Но это было его последнее слово. Акбар бен  Заабай  тут  же  оказался  за
спиной юноши и перерезал ему горло. Берн пронзительно выкрикнул  всего  лишь
одно слово: "Мама!" - и клинок заставил его умолкнуть навсегда.
   - Унесите их в пустыню  и  бросьте,  как  падаль!  -  приказал  тоненьким
голоском новый царь. - Они убили нашего отца и  не  заслуживают  чести  быть
погребенными!
   Его юный голос дрожал, он взглянул на мать,  прося  поддержки.  Она  едва
заметно кивнула.
   - Полагаю, что царя и его брата сейчас  лучше  уложить  в  постель,  ваше
величество! - посоветовал Лонгин. -  Необходимо  немедленно  созвать  совет.
Нужно провести проверку и  установить,  был  ли  еще  кто-нибудь  замешан  в
заговоре против царской семьи. Надо обезопасить город  от  возможного  бунта
или внешнего вторжения, сообщить обо всем народу  и  заверить  его,  что  во
дворце нет паники.
   Зенобия кивнула.
   - Да будет так! Проследите за  тем,  чтобы  разыскали  членов  совета,  и
пришлите ко мне мою гвардию! Прикажите Руфу Курию немедленно вернуться!
   Она повернулась к остальным.
   - Я вынуждена просить всех присутствующих соблаговолить остаться.
   Пока она давала Лонгину подробные инструкции, Антоний Порций  придвинулся
к Марку Бритайну и тихо спросил его:
   - Что ты знаешь об этом? Лицо Марка было мрачным.
   - Ничего, -  ответил  он.  -  Я  всегда  избегал  политики.  Могу  только
предположить, что этот слабовольный  глупец  Галлиен  высказал  эти  нелепые
обвинения, будучи пьяным. Но каким образом ему удалось вовлечь в это Лина  и
Верна - этого я не знаю.
   - Очевидно, здесь, в Пальмире, есть шпион императора,  -  сказал  Антоний
Порций.
   Марк удивленно взглянул на него.
   - Я - не шпион императора! - сказал он. В этот момент  Аль-Зена  вошла  в
комнату. Она медленно приблизилась к телу своего сына и нежно разгладила его
брови. Лицо мертвого Одената было спокойным,  и  хотя  ему  минуло  тридцать
восемь лет, выглядел он гораздо моложе. Печаль оставила глубокие борозды  на
когда-то гордом лице  его  матери.  Она,  которая  придавала  такое  большое
значение своей внешности, не замечала,  что  лицо  ее  мокро  от  слез.  Она
грустно покачала головой.
   - Он так мало побыл со  мной!  -  сказала  она.  Зенобия  приблизилась  к
свекрови и впервые в порыве любви обняла ее за плечи.
   - Я не могу этого понять, но, несомненно, такова воля богов! Иначе  зачем
его отняли у нас? - сказала она Аль-Зене.
   Зенобия осторожно вывела плачущую женщину за дверь и позвала старую  Баб,
которая все это время оставалась в столовой.
   - Отведи ее к Але и останься с ней, если это необходимо! Баб  кивнула  и,
обняв Аль-Зену, повела ее по коридору. В столовую  снова  вошел  Руф  Курий.
Повернувшись к нему, Зенобия сказала:
   - Руф Курий, я поручаю царя и его брата вашим заботам. Побеспокойтесь  об
их безопасности!
   - И вы еще доверяете мне после  того,  что  произошло?  Глаза  центуриона
застлал туман.
   - Я не виню вас, Руф Курий. Лина и Верна испортили прежде, чем  вы  стали
их приемным отцом. Я знаю, вы сделали все, что в ваших  силах,  и  благодарю
богов, что у вас и Делиции есть дети. А теперь, пожалуйста,  проводите  моих
сыновей в их комнаты и оставьте их под  наблюдением  нескольких  человек  из
моей  гвардии.  А  потом  позаботьтесь  о  своей  жене,  ведь  я  знаю,  что
сегодняшние события потрясли ее.
   Руф Курий поклонился царице, юному царю и его брату.
   - Если ваше величество позволит, я провожу вас и царевича Деметрия в ваши
апартаменты.
   Деми, рыдая, бросился в объятия матери. Зенобия утешала  его  как  могла.
Она осушала его слезы поцелуями и нежно бранила его. Она говорила,  что  его
отец желал видеть его смелым и сильным. Она решительно вложила его маленькую
ручку в большую ладонь центуриона. Юный Ваба учтиво поклонился  матери.  Его
лицо было серьезным.
   - Спокойной ночи, мама!
   Зенобия протянула руки, прижала его к своей груди и крепко обняла.
   -  Спокойной  ночи,  мой  господин!  -  сказала  она  каким-то  странным,
сдавленным голосом.
   Ваба отстранился от нее и, кивком приказав Руфу Курию следовать за собой,
почти бегом вышел из комнаты.
   Зенобия глядела ему вслед и вздыхала.  Он  еще  так  юн,  что"  бы  нести
возложенную на него ответственность - совсем еще ребенок! В этот  вечер  его
детство закончилось. Но так ли это? Действительно ли  необходимо  обременять
такой ответственностью Вабу, которому всего лишь двенадцать лет? Может быть,
можно дать ему еще один или два года, прежде чем она начнет готовить его для
трона?
   Начали собираться члены совета. Они были потрясены и,  как  зачарованные,
уставились на мертвое тело своего царя. Только  когда  пришли  все,  Зенобия
приказала убрать тело мужа и приготовить его к погребению.
   - Садитесь! - сказала она, и все заняли места вокруг стола.
   - Я назначаю Антония Порция членом совета на место царя, а  Марк  Бритайн
временно  примет  на  себя   командование   пальмирскими   легионами.   Есть
какие-нибудь возражения?
   И она окинула их пристальным взглядом.
   - Антоний Порций долгое время жил в этом городе, - сказал Марий Гракх.  -
Хотя он и не родился здесь, но предпочел остаться в Пальмире после отставки.
Он женился и вошел в одно из самых  известных  наших  семейств.  Я  не  вижу
ничего плохого в выборе царицы. Однако, что касается  Марка  Бритайна,  я  в
полном замешательстве. Почему царица предпочла его пальмирскому офицеру?
   - Царь доверял ему, и я тоже доверяю. У него  есть  опыт  ведения  войны,
который он получил, прослужив  несколько  лет  в  Преторианской  гвардии.  Я
остановила свой выбор на нем именно потому, что  он  римлянин.  Рим  доверял
моему мужу и наделил его большой властью. Я не хочу, чтобы после его  смерти
сюда прислали кого-нибудь из Рима, чтобы взять под контроль наши войска. Рим
не увидит в моем выборе ничего плохого, и нас оставят в покое.
   - В таком случае дело только за  тем,  чтобы  Марк  Бритайн  принял  ваше
назначение! - сказал Марий Гракх.
   Он в упор взглянул на римлянина, и его взгляд был  испытующим  и  немного
недоверчивым.
   Марка решение  Зенобии  застало  врасплох.  Он  заметил  враждебность  со
стороны многих членов совета.  Он  не  знал  точно,  чего  ожидала  от  него
Зенобия. Ваба еще слишком юн,  чтобы  принять  командование  войсками  после
своего отца, так что Рим  в  конце  концов  пришлет  кого-нибудь.  Очевидно,
Зенобии нужно время, чтобы создать правительство. Он  может  помочь  ей,  не
становясь при этом нелояльным по отношению к Риму. Но, что еще  важнее,  тем
самым он сможет часто видеть ее.
   - Марк Бритайн!
   Ее голос звучал нежно, когда она остановила на нем  взгляд  своих  дивных
серых глаз.
   - Марк Бритайн, вы примете это назначение?
   - Разумеется, ваше величество! Ваша вера в меня - это честь!
   - Тогда решено! - сказала она. Только один Лонгин, который знал ее  лучше
всех, услышал в ее голосе облегчение.
   - А теперь мы должны перейти к  решению  вопроса  о  престолонаследии,  -
продолжала Зенобия. - Те, кто был с нами в этот вечер, слышали, как мой  муж
назвал  нашего  старшего  сына,  Вабаллата  Септимия,  своим  наследником  и
следующим царем. Совет должен чтить предсмертную просьбу Одената.
   - А как же старшие сыновья царя? Зенобия приняла холодный вид.  Ее  глаза
потемнели от гнева, и она взглянула на члена совета по имени Квинт Урбик.
   - Вы имеете в виду двух незаконнорожденных сыновей царя? Они оба мертвы.
   Ее голос стал ледяным. Члены совета открыли рты от изумления.
   - Старший из них, Лин, ответствен за смерть  своего  отца,  -  продолжала
Зенобия. - Младший также виновен. Они отравили царя.  Квинт  Урбик,  и  лишь
чудом им не удалось убить нас всех! Сегодня вечером здесь было пять женщин и
десять  детей.  Десять  детей,  включая  законного  наследника  пальмирского
престола!
   - Но ведь царевичу Вабаллату всего лишь двенадцать лет, моя царица!
   - Это правда, царь Вабаллат еще очень юн, но он  принадлежит  к  истинной
пальмирской династии.
   - Это опасная ситуация, - сказал  Марк  Курсор,  другой  член  совета.  -
Царь-ребенок всегда  уязвим.  Ему  нельзя  позволить  править,  пока  он  не
достигнет совершеннолетия. Раз старшие сыновья царя мертвы и их нет с  нами,
значит, совет должен править вместо нашего юного царя.
   Он оглядел всех сидевших за столом в поисках поддержки,  но  только  один
Квинт Урбик открыто соглашался с ним. Антоний Порций откашлялся.
   - Пальмирой не могут править десять  человек.  Это  приведет  к  хаосу  и
кончится тем, что Рим  пришлет  нового  губернатора.  Нам  остается  избрать
регента,  который  будет  править  вместо  царя,  пока  тот   не   достигнет
совершеннолетия. Можно ли сделать более естественный  выбор,  чем  назначить
царицу регентшей Пальмиры? Царь желал! чтобы так оно и было.
   - Царицу?!
   Члены совета взглянули на Зенобию.
   - Антоний Порций прав, - заговорил Марий Гракх. - Царица на роль регентши
- это прекрасный выбор. Рим примет ее, потому что  они  ее  знают,  а  уж  с
бывшим преторианским офицером во главе легионов...
   Он дал членам совета время на то, чтобы осознать столь очевидные вещи.
   - Если подумать об этом, друзья мои, - продолжал он, - то  царица  -  это
единственный логичный выбор. Она превосходно овладела искусством  управления
и очень хорошо  правила  городом  во  время  многочисленных  отлучек  нашего
погибшего царя. Хочет кто-нибудь выдвинуть другого кандидата?
   Он окинул пристальным взглядом сидевших за столом.
   - Тогда я могу предположить, что у нас нет  необходимости  голосовать  по
этому вопросу и решение принято. Царица Зенобия будет править вместо  своего
сына, пока он не достигнет совершеннолетия.
   Марий  Гракх  снова  взглянул  на  царицу  и  сел.  Зенобия  поднялась  и
посмотрела всем прямо в лица.
   - Следующие два года я буду править одна! - резко произнесла она. - Моему
сыну нужно время, чтобы вырасти.  Он  должен  присутствовать  на  заседаниях
совета только раз в месяц и, разумеется, на всех  официальных  мероприятиях.
Завтра тело моего мужа будет выставлено для прощания, а на следующий день мы
его похороним.
   - Да будет так, как сказала царица! - произнес нараспев Марий Гракх.
   - Благодарю вас всех за то,  что  пришли!  -  сказала  Зенобия.  -  Совет
распущен. Лонгин и Марк Бритайн, останьтесь!
   Спокойной ночи!
   Как только все ушли, Зенобия  расплакалась.  Лонгин  отпустил  охрану  и,
повернувшись к ней, увидел, как царица обхватила руки  Марка  Бритайна.  Это
его нисколько не удивило. Несколько минут она всхлипывала от горя, и  Лонгин
слышал, как римлянин нежно утешал ее. "Какое же она необыкновенное создание,
- подумал он. - Ни разу она не позволила себе ни минуты слабости. Она тверда
и решительна, даже  безжалостна,  взяв  на  себя  ответственность  за  очень
опасную ситуацию. Она просто изумительна!"
   Когда боль начала утихать, Зенобия внезапно  осознала,  что  находится  в
кольце чьих-то теплых рук. Под своей щекой  она  ощутила  твердую  грудь,  в
которой ровно стучало сердце. Для ее смущенной и оцепеневшей души  это  было
отдохновение, и она еще крепче прижалась к ней. Она так устала,  так  ужасно
устала! Ее ноги подкосились, и в  этот  момент  она  почувствовала,  что  ее
поднимают. Марк Бритайн взглянул на Лонгина, прося помощи.
   - Следуй за мной! - сказал тот.  -  Здесь  поблизости  есть  спальня  для
гостей. Если мы пойдем в апартаменты царицы,  старая  Баб  и  все  остальные
служанки начнут суетиться.
   - Я останусь с ней. Если она проснется  в  незнакомом  месте,  это  может
испугать ее, - сказал римлянин.
   Лонгин чуть было не рассмеялся во весь  голос,  когда  Зенобии  приписали
такую слабость. Ну что ж, пусть римлянин помечтает!
   - Да, так будет лучше, Марк  Бритайн!  -  ответил  он  и  повел  Марка  в
комнату, предназначавшуюся для официальных гостей.
   - Я оставлю вас. Мне нужно позаботиться о юном царе  и  о  его  брате,  -
Лонгин поспешил прочь.
   Марк осторожно положил Зенобию на кровать, придвинул стул и  сел.  Долгое
время он пристально смотрел на Зенобию. Как она прекрасна! Ее кожа! О  боги,
она безупречна, совершенна! Более прекрасной кожи нет даже у  самой  Венеры!
Марк нерешительно протянул руку и коснулся ее.  Осмелев,  он  позволил  себе
провести пальцами по ее  лицу,  шее  и  плечу.  Он  благоговейно  ласкал  ее
округлое плечо, восхищаясь его  дивной  пропорциональностью.  Казалось,  его
рука двигалась сама собой. Она скользнула вниз,  миновала  вырез  фиолетовой
столы Зенобии и охватила ее теплую полную грудь. Марк чуть было не вскрикнул
во весь голос от той приятной муки, которую испытал  при  этом,  и  отдернул
руку прочь, словно наткнулся на раскаленные угли.
   Он взглянул на свою руку с внезапным отвращением. Что же он  за  человек,
если  пытается  воспользоваться  потерявшей  сознание  женщиной?!  Женщиной,
которая только что потеряла мужа, которого любила! Неужели его любовь к  ней
лишила его разума? Он закрыл лицо руками и застонал от стыда. Потом  до  его
ушей донесся ее голос:
   - Марк Бритайн, что все это значит?
   Он медленно поднял голову, и тут  его  голубые  глаза  встретились  с  ее
глазами - серыми в золотистых крапинках. Долго-долго они пристально смотрели
друг на друга, пронзая взглядом.  Потом  он  наклонил  голову,  и  его  губы
встретились с ее губами в глубоком и жгучем поцелуе, в поцелуе, которого  он
так давно ждал.
   Только одна простая мысль пришла в голову  Зенобии:  случилось  то,  чему
суждено случиться. И когда его жадные губы приникли к ее губам,  а  ее  губы
ответили на его поцелуи столь  же  пламенно,  ей  с  поразительной  ясностью
открылось, что именно этого мужчину она ждала всю свою жизнь.  "Как  же  это
могло случиться, - думала она с  удивлением.  -  Как?"  Этот  вопрос  быстро
промелькнул у нее в голове, и она отдалась чуду  его  объятий.  Его  поцелуи
становились все более пламенными, и она  почувствовала,  как  он  дрожит  от
подавляемой страсти. Она подняла руки  и  крепче  прижала  его  к  себе.  Ее
грациозные, сильные руки ласкали  его  шею,  пальцы  перебирали  его  густые
каштановые волосы. Она скользила пальцами сквозь их мягкий шелк, ощущала  на
своих губах его язык. Он нежно побуждал ее позволить ему это  первое,  самое
интимное объятие, и без всяких колебаний она покорно согласилась.  Бархатный
огонь наполнил ее рот. Он исследовал, изучал  и  ласкал  его  с  бесконечной
нежностью. Первая во