овую.
   Меньше чем через час Скай уже нежилась в ванне, которую установили  в  ее
спальне перед  камином  за  резной  ширмой.  Ванна,  выдолбленная  из  дуба,
оказалась глубока, и Скай благодарно погружалась в ее теплоту, чувствуя, как
уходит прочь усталость нескольких недель, проведенных в  море.  От  мыла  из
дамасской розы комната наполнилась  ароматом.  Дейзи  носилась  по  комнате,
распаковывая и развешивая вещи,  -  Скай  удивилась,  когда  нашла  в  каюте
"Наяды" два сундука с английскими платьями; а Робби только рассмеялся:
   - Алжир - международный порт, - заметил  он.  -  Здесь  можно  найти  что
угодно.
   За ширмой появилась Дейзи и, весело болтая, принялась  намыливать  волосы
Скай:
   - Сейчас, мэм, мы отмоем эти замечательные волосы от липкой морской соли.
Какой же у них великолепный цвет! - Она промыла темную массу,  тщательно  ее
расчесала и заколола на затылке.
   Скай вылезла из ванны, и Дейзи укутала ее в теплое  полотенце.  Высохнув,
она посмотрела на себя в  зеркало:  груди  стали,  безусловно,  полнее,  чем
прежде, живот уже заметно округлился. Ребенок  Халида!  Каков  он  будет?  С
черными волосами и золотистыми глазами, как у отца? О, Халид, как  мне  тебя
недостает!
   Не говоря  ни  слова,  она  надела  нижнее  белье  и  позволила  служанке
набросить на себя домашнее синее шелковое платье - простое,  но  элегантное,
соответствующее ее положению вдовы богатого купца. Из украшений  она  надела
только подаренные Халидом кольцо  и  золотую  свадебную  цепочку.  Просохшие
волосы тщательно расчесали, уложили на  голове  наподобие  короны  и  укрыли
легким белым чепцом.
   В доме было мало обитателей - только Скай, Роберт и Сесили Смолл, поэтому
ужин оказался простым. Жан и Мари предпочли остаться в своем коттедже.  Скай
не могла их за это осудить:  ведь  впервые  за  свою  совместную  жизнь  они
остались наедине. Как она им завидовала! Халид эль Бей умер, а ей предстояло
жить.
   Роберт Смолл придумал ей историю: решили, что она родилась в Ирландии,  а
отсутствие девичьей фамилии объясняли так:  еще  ребенком  какой-то  капитан
привез ее во французский христианский монастырь  в  Алжире  и  объявил,  что
родители девочки  умерли  у  него  на  борту.  Поскольку  они  заплатили  за
путешествие золотом вперед, капитан не спросил их имен. Девочку,  которой  в
то время на вид было лет  пять  и  которая  называла  себя  Скай,  воспитали
монахини монастыря. В шестнадцать лет ее заметил сеньор Гойя  дель  Фуэнтес,
пришедший помолиться в церковь. Он попросил у монахинь руки  девочки,  и  те
ответили согласием. Он оказался богатым купцом и уважаемым человеком.  После
его внезапной смерти молодая вдова почувствовала, что не в состоянии жить  в
Алжире.  И  поскольку  ее  покойный  муж  владел  домом  в  Лондоне,  решила
перебраться в Англию. А Роберт Смолл, бывший компаньон ее мужа, взял женщину
под свою опеку.
   Госпожа Сесили, конечно, знала, что на самом деле приключилось  со  Скай,
но согласилась с братом - чем прозаичнее будет ее история, тем лучше.
   Приезд Скай с двумя слугами  в  Рен-Корт  был  легко  принят  друзьями  и
немногочисленными родственниками Смоллов. Слуги судачили о новых  обитателях
дома, но  в  их  рассказах  чувствовалась  симпатия  к  беременной  женщине,
потерявшей мужа. Добрая и скромная, Скай была настоящей леди.
   Под Рождество ударил первый мороз, И в Девоне заговорили о суровой  зиме.
Тайну потери памяти Скай поведала местному священнику. Добрый  пожилой  отец
Поль вновь научил ее основам веры.  Хоть  это  и  не  пробудило  память,  но
подействовало до странности успокаивающе. Скай поступила так, считая, что не
ходить в  церковь  в  христианской  стране  слишком  подозрительно.  Каждому
требовался свой ярлык. И даже ярлык папистки был лучше, чем никакого.
   Вскоре  после  Сретения,  в  феврале,  Мари  родила  крупного   чудесного
мальчугана, которого при крещении назвали Генри. Скай  сама  вышила  ребенку
несколько маленьких распашонок. Ей нравилось сидеть в коттедже Мари у камина
и глядеть, как мать возится с малышом. Ее собственный  ребенок  оказался  на
редкость сильным  и  неистово  колотил  ее  изнутри,  вызывая  неудобство  и
радость.  Скай  решила  назвать  сына  Джеймсом  -  английским  эквивалентом
испанского имени Халида эль  Бея  Диего.  Чем  ближе  подходили  сроки,  тем
сильнее она хотела родить.
   Пятого апреля госпожа Сесили не успела даже  позвать  повивальную  бабку,
как Скай родила. Мари управилась со  всем  сама,  и  роды  прошли  быстро  и
безболезненно.
   Подавая вопящего младенца госпоже Сесили, Мари шепнула:
   -  Бедная  моя  хозяйка!  Но  на  все  воля  Господня.  Очнувшись,   Скай
обнаружила, что ее переодели в чистую рубашку, расчесали и заплели волосы.
   - Дайте мне сына, - тихо попросила она госпожу Сесили.
   - Дорогая, вы родили чудесную девчушку. Таких хорошеньких я и не  видела,
- она подала Скай спящего младенца.
   Та взглянула на ребенка. Это было очаровательное создание с копной густых
темных волос, длинными черными  ресницами,  розовыми  щечками  и  коралловым
ротиком. Кожа была такой же белой, как у Скай.
   - Дочь, - тихо прошептала она. - Я не ждала дочь.
   - Как вы назовете ее, дорогая? - мягко спросила ее госпожа Сесили.
   Скай взглянула  в  окно  напротив  кровати.  В  саду  пышно  распустились
весенние  цветы,  и  над  маленьким  прудом  ива  склонила  молодые  зеленые
листочки.
   - Виллоу , - ответила Скай. - Дочь Халида  эль  Бея
должна носить имя такого печального дерева.
   Виллоу хоть и родилась в горе,  но  доставляла  всем  радость  -  ребенка
обожали все: от матери  до  маленькой  служанки  -  все  пытались  заставить
девочку улыбнуться.
   Когда Виллоу исполнилось пять месяцев, Скай решила, что пора переезжать в
Лондон. За десять месяцев с тех пор, как Роберт Смолл привез Скай к  себе  в
дом, он совершил лишь одно краткое  плавание  к  побережью  Африки.  И  хотя
сестра была довольна его присутствием, капитану не терпелось увести  "Наяду"
в далекое путешествие. Но прежде следовало съездить в Лондон, повидать лорда
де Гренвилла и узнать, не сможет ли тот выхлопотать для Смолла  королевского
патронажа. Скай была готова вложить деньги в новое  предприятие  капитана  и
горела нетерпением отправиться с ним в Лондон.
   "Наяду" пришвартовали в бухте у Плимута  со  стороны  Девона.  Жан  решил
отправиться в Лондон со Скай,  а  Мари  осталась  в  Рен-Корт  с  детьми.  К
облегчению  госпожи  Сесили,  Скай  посчитала  мягкий  воздух  Девона  более
подходящим для дочери, чем лондонский  климат.  Старую  даму  это  наполнило
счастьем: Скай стала для нее дочерью, которой Сесили  никогда  не  имела,  а
Виллоу - внучкой. Ей больно было расстаться  с  одной,  а  разлука  с  двумя
разбила бы ей сердце. Скай тоже испытывала горечь расставания.
   - Как бы я хотела, чтобы вы поехали со мной, госпожа Сесили! Мне  столько
предстоит сделать, и ваша помощь была  бы  бесценной.  Бог  знает,  в  каком
состоянии дом. Может быть, еще придется его  заново  меблировать.  Обещайте,
что, когда я все подготовлю, вы приедете ко мне с Мари и детьми.
   - Конечно, приеду, дитя мое. Храни тебя Всевышний. Я смолоду  не  была  в
Лондоне, а с тех пор прошло больше тридцати лет! Я мечтаю попасть туда снова
и приеду, когда твой дом будет в порядке.
   Ясным днем в начале осени они выехали  в  Лондон.  Нехотя  расставаясь  с
Виллоу, Скай никак не могла оторваться от дочери. Наконец Робби пришлось  на
нее накричать:
   - Ну давай же быстрее! Чем скорее ты  окажешься  в  Лондоне,  тем  скорее
сможет приехать к тебе дочь.
   Скай поцеловала ребенка и, вскочив на лошадь, поскакала вперед. Они ехали
по холмистой местности, через поля, готовые к сбору урожая, по сочным лугам,
где паслись овцы  и  коровы,  мимо  пышных  садов.  Перед  ними  раскинулась
гранитная   возвышенность   Дартмур-Форест,   дыбя   округлые   холмы.   Они
переночевали на постоялом дворе "Роза и якорь".
   Постоялый двор был пуст, и Робби решил, что можно поесть в  трактире.  Но
как только ужин подали, подъехала группа всадников, и на постоялом дворе все
пришло в движение.
   - Черт возьми,  -  пробормотал  Робби,  -  нужно  было  заказать  ужин  в
отдельной комнате. Это дворяне, и  если  они  разойдутся,  нам  придется  их
терпеть.
   - Роберт Смолл! Старый морской волк! - вдруг прогудел кто-то, и от группы
всадников отделился человек. Глаза Робби просветлели, и он быстро поднялся:
   - Милорд де Гренвилл! Как я рад вас видеть! Выпейте с нами вина.
   Де Гренвилл подошел к столу:
   - Ну и манеры у тебя, Робби, - проворчал он. - Ты даже не представил  мне
госпожу.
   Капитан вспыхнул:
   - Прошу прощения, Скай.  Позволь  тебе  представить  милорда  Ричарда  де
Гренвилла. Милорд, это сеньора Гойя  дель  Фуэнтес,  вдова  моего  покойного
компаньона из Алжира. Я сопровождаю ее и ее секретаря Жана Мерло в ее дом  в
Лондоне.
   Скай медленно протянула руку, и де Гренвилл ее поцеловал.
   - Милорд.
   - Мадам. Счастлив с вами познакомиться. Как несправедливо, что Робби  так
невероятно повезло.
   - Повезло, милорд?
   - Выпала удача сопровождать самую привлекательную женщину из всех,  каких
я только видел. Скай рассмеялась и вспыхнула:
   - Милорд де Гренвилл, вы мне льстите. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
   - Так вы не испанка, - заметил он, усаживаясь напротив.
   - Нет. Ирландка.
   Де Гренвилл налил себе вина:
   - Я так и подумал. Ирландки - самые  красивые  в  мире  женщины.  И  как,
мадам, вы находите Англию? Это ваш первый приезд сюда?
   - Первый. И я нахожу эту страну восхитительной. Почти  год  я  прожила  у
Робби.
   - Скай была беременна, когда прибыла сюда, - поспешно  объяснил  капитан,
чтобы его правильно поняли.
   - И кто же родился? Сын или дочь, мадам?
   - Дочь. Я назвала ее Виллоу. Она осталась в Рен-Корте с госпожой Сесили и
своей кормилицей. Я не знаю, в каком состоянии найду свой  дом.  Прежде  чем
переезжать, надо заняться ремонтом.  Поэтому  дочери  пока  лучше  побыть  в
Девоне.
   В  другом  конце  комнаты,  где  за  столом  расположилась  компания   де
Гренвилла, один из его спутников -  высокий  светловолосый  и  необыкновенно
самоуверенный мужчина - откровенно уставился на Скай. Поймав ее  взгляд,  он
выразительно приподнял бровь. Этот жест был так красноречив,  как  будто  он
вслух произнес свою просьбу, и Скай разозлилась. В ярости  покачав  головой,
она отвернулась и вновь прислушалась к тому, что говорил де Гренвилл.
   - Вы мудро поступили, мадам. Лондон - не место для нежных существ.
   - Я слышала об этом, милорд, - ответила Скай и спросила:
   - Скажите, сэр, кто тот человек,  который  так  бесцеремонно  смотрит  на
меня? Тот, с ангельским лицом?
   Де Гренвилл даже не  потрудился  обернуться.  Одного  описания  ему  было
достаточно.
   - Лорд Саутвуд, мадам. Граф Линмутский.
   - Робби, проводи меня, пожалуйста, в комнату и прикажи,  чтобы  поднос  с
ужином подняли туда. Граф ставит меня в неловкое положение.  Он  смотрит  на
меня так, будто я тарелка с пирожными. - Она поднялась и отряхнула от крошек
свою дорожную юбку. - Милорд де Гренвилл, спокойной ночи.  -  Она  протянула
изящную руку, и вельможа ее поцеловал.
   - Мадам, надеюсь  встретиться  с  вами  в  Лондоне.  А  теперь  позвольте
провести вас и Робби мимо вашего пылкого обожателя.
   Но это оказалось не так-то просто. Как только они  приблизились  к  двери
трактира, граф Линмутский встал и преградил им путь.
   Де Гренвилл улыбнулся:
   - Пусти, Саутвуд. Леди нас покидает.
   - Не раньше, чем мне ее  представят,  дорогой  Дикон.  Не  можешь  же  ты
присвоить себе всех на свете красавиц.
   - Сеньора Гойя дель Фуэнтес, - пожал плечами де Гренвилл. - Лорд  Джеффри
Саутвуд. А теперь, Джефф, дай нам пройти.
   - Сеньора, не выпьете ли вы со мной бокал вина?
   - Нет, сэр, не выпью, - наотрез отказалась она и, обойдя графа, вышла  из
трактира. Следом за ней направился Робби. Де Гренвилл "весело рассмеялся:
   -  Мне  кажется,  Джефф,  тебя  просто-напросто  отшили.   Лорд   Саутвуд
смертельно побледнел:
   - Кто она, Дикон?
   - Вдова партнера капитана Смолла.
   - Но она не испанка.
   - Испанцем был ее муж. А она ирландка.
   - Она очаровательна и будет моей.
   - А я считал, что в  твоем  вкусе  женщины,  которые  не  могут  за  себя
постоять. Учти, Джефф, сеньора Гойя дель Фуэнтес очень богатая особа. Ее  не
удастся ни к  чему  принудить  или  купить  за  побрякушки  или  дешевенькие
платьица. Ты получишь у нее от  ворот  поворот.  Готов  биться  с  тобой  об
заклад.
   - И сколько ты готов поставить?
   Улыбка промелькнула на лице у де Гренвилла. Саутвуд владел  замечательным
жеребцом, которого де Гренвилл страстно хотел иметь.
   - Спорю, что за год  у  тебя  ничего  не  выйдет,  Джефф.  Через  год  ты
приведешь мне своего жеребца Пламя Дракона.
   - Через шесть месяцев она будет моя, и ты отдашь  мне  свою  великолепную
речную яхту.
   Де Гренвилл моргнул. Его яхта была самой элегантной на  всей  реке.  Даже
королева завидовала ему. Потом он подумал, что прекрасная сеньора Гойя  дель
Фуэнтес не  производит  впечатление  женщины  легкомысленной,  а  Саутвуд  с
первого взгляда ей явно не понравился. Не похоже, чтобы она уступила,  да  и
слишком сильно он хотел этого жеребца.
   - Идет! - решительно согласился он. -  Твой  жеребец  против  моей  яхты.
Шесть месяцев, начиная с сегодняшнего дня. - Де Гренвилл  протянул  руку,  и
Саутвуд крепко ее пожал.
   - Постарайся осенью не повредить мою яхту, Дикон, - принялся подтрунивать
Саутвуд. - Весной я хочу прокатить любовницу по реке.
   - С яхтой все будет  в  порядке.  А  ты,  Джефф,  приглядывай,  чтобы  за
жеребцом как следует ухаживали и не слишком часто подпускали к кобылам.
   Мужчины расстались, но каждый тешил себя надеждой, что вскоре  приобретет
новую желанную игрушку.
   Джеффри Саутвуд и сам не мог понять, что раззадорило  его  больше  всего,
красота хорошенькой молодой вдовы, ее изящные манеры или то, что он  ей  так
не понравился. Он принял вызов - укротит и соблазнит ее. И как же ему  будет
завидовать весь Лондон, когда  у  него  появится  такая  любовница!  Саутвуд
поклялся, что овладеет ею любым способом.

14

   Дом Скай стоял на Стрэнде <Одна из  главных  улиц  современного  Лондона.
Когда-то шла по берегу реки Темзы> в деревушке Чисвик  за  пределами  самого
Лондона. Он был последним домом в ряду других и представлялся вовсе не таким
фешенебельным, как остальные. Рядом с  ним  стояли  дворцы  таких  известных
вельмож, как лорд Солбери, Уорсестер и епископ Даремский.
   Путешественники приплыли из Плимута в  устье  Темзы.  "Наяда"  встала  на
якоре в лондонской заводи - Пуле <Название участка  Темзы  ниже  лондонского
моста. Вверх по реке океанские  суда  не  поднимаются>,  дожидаясь  очереди,
чтобы встать у причала. Скай, Жан Мерло и  капитан  Смолл  сошли  на  берег.
Пройдет несколько недель, прежде чем "Наяда" получит  место  у  пристани,  и
капитан Смолл поручил корабль своему верному помощнику.
   Не останавливаясь, проехали Сити и оказались в Чисвике. Это была приятная
маленькая  деревушка  с  великолепным   постоялым   двором   "Лебедь".   Они
остановились в нем перекусить. Им подали по кружке  молодого  сидра,  теплый
хлеб с розовой ветчиной и острый золотистый сыр.
   Скай ужасно проголодалась и с аппетитом уписывала еду под  одобрительными
взглядами толстого трактирщика. Он  налил  ей  еще  одну  кружку  пенящегося
сидра.
   - Вы проезжие?
   Скай ослепительно  ему  улыбнулась,  что  привело  трактирщика  в  полное
замешательство, и ответила:
   - Нет, у меня здесь дом. Я приехала сюда жить, мастер.
   - Какой дом, мадам? Я считал, что знаю всех больших вельмож и их  родных.
Видите ли, я здесь вырос. С тех пор, как в  Чисвике  стоит  трактир,  в  нем
заправляют Монипенни. А уж если быть точным, - его огромный  живот  задрожал
от смеха, - никто вам определенно не скажет, кто появился раньше:  Монипенни
или "Лебедь". Ах-ха-ха!
   Жан и капитан Смолл искоса посмотрели на него, но  Скай  расхохоталась  и
еще больше расположила к себе трактирщика.
   - Я сеньора Гойя дель Фуэнтес,  мастер  Монипенни,  и  владею  Гринвудом,
последним домом на Стрэнде. Он принадлежал моему покойному мужу.
   - Вы испанка? - теперь его голос звучал неодобрительно.
   - Испанцем был мой муж, а я ирландка.
   - Одно не лучше другого, - последовал ответ.
   - Mon Dien! Quel cochon! <Боже! Ну и свинья! (фр.)> - пробормотал Жан.
   - Мастер Монипенни! Советую попридержать язык. Сеньора Гойя дель  Фуэнтес
- великодушная и добрая леди, и  никто  не  посмеет  ее  обидеть,  пока  она
находится под моей защитой. - Рука Роберта Смолла потянулась к шпаге.
   Высокий тучный трактирщик посмотрел сверху вниз на капитана-коротышку:
   - Покарай меня Господь! Кто спорит? Она, должно  быть,  прекрасная  леди.
Просто мы никак не можем забыть Марию Кровавую <Мария I Тюдор (1515-1558)  -
английская королева с 1553 г. Восстановив католицизм,  жестоко  преследовала
сторонников Реформации (прозвища - Мария Католичка, Мария  Кровавая).  Пошла
на сближение с папством и католической Испанией. В 1554 г. вступила в брак с
будущим испанским королем Филиппом II> и ее испанского муженька.
   - Марию Кровавую?
   - Покойную королеву. Ту, что вышла замуж за Филиппа  Испанского.  Молодая
королева Бесс ей наполовину сестра <По отцу  -  английскому  королю  Генриху
VIII. Елизавета родилась от его второй жены Анны Болейн>.
   - Ах да, мастер Монипенни, - воскликнула Скай. - Теперь я все поняла. - О
дочери Катрин Арагонской <Первая жена Генриха VIII> ей рассказывала  госпожа
Сесили. - Но уверяю вас, во мне нет  ничего  от  Марии  Кровавой.  У  нас  с
дочерью  не  осталось  родных,  и  мы  приехали  в   Англию,   чтобы   здесь
обосноваться. Английское гостеприимство славится по всему миру.
   Трактирщик зарделся от гордости:
   - Так и есть, мэм. Так и будет впредь. Здесь, на  Стрэнде,  -  вы  будете
счастливы. А теперь вы не рассердитесь, если я суну нос в  ваши  дела?..  Вы
сказали, последний  дом  на  Стрэнде.  Вот  ведь  незадача!  Прошлые  жильцы
оставили его в ужасном состоянии. Позвольте предложить вам и вашим спутникам
комнаты. В вашем-то доме сейчас жить нельзя.
   - Робби! Разве агента не предупредили, чтобы он приготовил для меня дом?
   - Предупредили, Скай.
   Трактирщик горестно покачал головой:
   - Должно быть, это мастер Тейлор? Он паршивый агент. Но откуда  вам  было
об этом знать?
   - Паршивый? В каком смысле, мастер Монипенни? - спросил Роберт Смолл.
   - Он сдает дома молодежи для их -  как  бы  это  сказать  -  развлечений.
Облагает  их  вдвойне  против  того,  что  вы  просили  за  дом,  а  разницу
прикарманивает, да еще взимает комиссионные.
   - А как вы об этом узнали?
   - Время от времени он забегает сюда выпить. Но остановиться  не  умеет  и
после двух пинт начинает болтать. Как-то вечером, еще  во  времена  покойной
королевы, он расхвастался, как надул испанца - владельца дома.
   - Пойдем-ка, Робби, посмотрим, что с домом, - предложила Скай, и  капитан
согласно кивнул. - Я  буду  вам  признательна,  мастер  Монипенни,  если  вы
оставите для нас комнаты  и  отдельную  столовую.  И  попрошу  вас  к  моему
возвращению приготовить ванну.
   - Будет сделано, мэм.
   Они вскочили на лошадей, пересекли луг и направились по улице  Риверседж.
Скай поразили большие дома, стоявшие на берегу. Чем ближе они  подъезжали  к
концу улицы, тем здания становились меньше,  хотя  последние  три  выглядели
вполне  элегантно:   красивое   имение,   маленький   дворец   и,   наконец,
очаровательный домик из розового пористого кирпича. Он стоял в парке. Ворота
заржавели и едва висели на петлях. Роберт Смолл сморщился, толкнул створку и
вошел внутрь.
   Парк зарос и выглядел неухоженным, газоны покрылись сорняками. Подойдя  к
дому, они обн