строившись в уголке. Генриетта Уиндхем.., она оказалась гораздо хитрее,
чем думала леди Дороти поначалу. Блейз была права. Брак  -  единственное
решение, и, как считала  Доро,  брак  с  достаточно  пожилым  человеком,
который не пленится этой девчонкой так, чтобы не наказывать ее, если это
понадобится. А  леди  Дороти  подозревала,  что  Генриетте  не  повредит
хорошая порка.
   Прошла Пасха, приблизился день отъезда Дилайт, и  за  дочерью  прибыл
лорд Морган. Все было уже готово, сундуки Дилайт уложены и  погружены  в
повозку. Что касается самой  Дилайт,  она  предпочла  отправиться  домой
верхом, в обществе отца. Все  прощания  завершились  заблаговременно,  и
едва взошло солнце, отец и дочь были готовы отправиться в путь.
   - У меня есть для тебя подарок, - сказала Дилайт, обращаясь к  Блейз.
- В последние месяцы мы не раз ссорились, но мой гнев уже утих, и мне бы
не хотелось покидать Англию, помня  о  наших  размолвках.  За  последние
несколько недель я успела сшить тебе ночную рубашку, а Генриетта помогла
мне украсить ее вышивкой. Она сегодня  же  принесет  тебе  мой  подарок.
Надевай ее и вспоминай обо  мне,  -  заключила  Дилайт,  крепко  обнимая
сестру и улыбаясь. Однако ее глаза оставались серьезными.
   Заговорщицы в последнюю минуту решили,  что  рубашку  Блейз  принесет
Генриетта, поскольку Дилайт до  смерти  боялась  прикоснуться  к  ней  и
погибнуть, отравившись Генриетта понимала: спорить с ней по этому поводу
- значит только возбуждать подозрения.  Дилайт  опасалась,  что  и  Тони
может отравиться, но Генриетта заверила подругу,  что  сумеет  подсыпать
снотворное в вино, которое Энтони пил по вечерам, и  он  крепко  заснет,
словно перебрав лишнего. Его уложат в постель, а проснувшись  утром,  он
узнает о скоропостижной кончине жены.
   Блейз радостно обняла младшую сестру.
   - Милая Дилайт, мне никогда не  хотелось  причинять  тебе  боль.  Мне
жаль, что твоя жизнь складывается не так, как ты хотела  бы.  Дай  этому
ирландскому лорду хотя бы один шанс, Дилайт. Мне  говорили,  ирландцы  -
обаятельный народ.
   Дилайт сердечно  попрощалась  с  Генриеттой,  и  девушки  расстались,
обменявшись многозначительными взглядами, при виде которых  леди  Дороти
встревожилась и принялась гадать, что они задумали.
   Лорд Морган и Дилайт выехали из Риверс-Эджа, направляясь  по  дороге,
ведущей через две деревни - Майклсчерч  и  Уэйтон.  Перевозчик  легко  и
быстро доставил  их  на  другой  берег  реки,  и  они  двинулись  дальше
неспешным шагом, а река вскоре скрылась из виду за холмами.  Перед  ними
вытянулась дорога на Эшби: она бежала между  полями  ячменя  и  пшеницы,
мимо садов с яблонями в бело-розовом цвету - пышное цветение  предвещало
обильный урожай, - мимо лугов, где резвые  ягнята  паслись,  бодались  и
гонялись друг за другом, мимо прудов, где царили  важные  белые  лебеди,
гордо плывущие впереди своих выводков. День выдался на  редкость  ясным,
над головами поднималось яркое и безоблачное небо.
   Лорд Морган полагал, что,  уезжая  из  Риверс-Эджа,  его  дочь  будет
грустна, но она выглядела довольной, даже почти веселой.
   - Ты так рада вернуться домой, Дилайт,  или  улыбаешься  потому,  что
узнала от Блейз хорошую весть? - полюбопытствовал он.
   Дилайт повернулась к нему, и на ее лице отразились настороженность  и
любопытство.
   - Что еще за хорошая весть? - спросила она.
   - А я думал, Блейз сообщила тебе, - заметил отец. - Но наверное,  она
решила дождаться твоей помолвки, а я все испортил.
   - Что это за хорошая  весть?  -  повторила  Дилайт,  и  в  ее  голосе
послышались тревожные нотки.
   - В конце осени у Блейз и Энтони  должен  появиться  первенец.  Блейз
сказала мне, что чувствует себя точно так же, как в прошлый  раз,  когда
носила сына, и уверена, что теперь родится мальчик. Разве это не хорошая
весть? Энтони без ума от счастья!
   Слова отца  оказались  для  Дилайт  подобны  грому.  За  какие-нибудь
несколько секунд  вся  се  ненависть  к  Блейз  исчезла,  уступив  место
пониманию того, какую страшную месть  она  задумала.  Вскрикнув,  Дилайт
расплакалась.
   - Боже милостивый, что я натворила?
   Лишившись чувств, она рухнула с седла на землю.
   Лорд Морган, спрыгнув с  лошади,  приказал  кавалькаде  остановиться.
Встав на колени рядом с дочерью, он убедился, что она не пострадала  при
падении, но по-прежнему пребывает в глубоком обмороке. Он отнес  дочь  в
тень старого дерева. Только спустя час, Дилайт начала подавать  признаки
жизни. Лорд Морган заставил ее выпить крепкого вина  из  своей  дорожной
фляжки, и девушка с  трудом  сделала  глоток.  Постепенно  кровь  начала
приливать к ее бледным щекам. Она открыла глаза.
   - Что же ты натворила, Дилайт? - спокойно спросил отец. -  Ты  должна
обо всем рассказать мне.
   - Тони ее не любит, - прошептала Дилайт. - Этого не  может  быть!  Он
женился на ней только потому, что пообещал Эдмунду,  и  король  заставил
его, когда Блейз ему надоела.
   - Энтони безумно любит Блейз, Дилайт, - возразил отец. -  Неужели  ты
этого не понимаешь, детка? Я скажу тебе нечто, о чем не подозревает даже
сам король. Эдмунд не брал с Тони никакого обещания, он умер  мгновенно.
Но Энтони любил Блейз с того  момента,  как  впервые  увидел  ее.  После
смерти дяди он только и ждал  случая,  чтобы  жениться  на  ней  самому.
Наконец в отчаянии он отправился  к  королю  и  рассказал  ему  всю  эту
выдуманную историю о желании умирающего дяди. Кто  мог  уличить  его  во
лжи?
   Вот почему он никогда не обращал внимания на других  женщин,  Дилайт.
Даже на тебя.
   Дилайт горько расплакалась.
   - А теперь расскажи мне, что стряслось, детка, и не медли, тем  более
если в результате твоего проступка подвергнется опасности кто-нибудь  из
наших близких, - настаивал лорд Морган.
   - Я решила убить сестру, - всхлипнула Дилайт. -  Боже  милостивый,  я
задумала убийство!
   Роберт Морган почувствовал себя так, словно ледяная рука стиснула его
сердце. Его дочь опасно приблизилась к грани между здравым  рассудком  и
безумием. Стоит совершить неверный шаг, и он потеряет и Блейз, и Дилайт.
   -  Расскажи,  Дилайт,  -  мягко  попросил  он,  -  расскажи,  как  ты
намеревалась убить Блейз.
   - С помощью ночной рубашки, которую я сшила, папа, - ответила Дилайт,
и он понял, что эти слова причиняют  ей  нестерпимые  муки.  -  Это  мой
прощальный подарок Блейз. Рубашка пропитана особым ядом,  и  если  Блейз
наденет ее, к утру она умрет.
   - Где эта рубашка, Дилайт?
   - У Генриетты в комнате. Сегодня вечером она  отдаст  рубашку  Блейз.
Помнишь, папа, что я сказала Блейз?
   - Скажи, откуда  у  тебя  этот  яд,  Дилайт?  -  попросил  отец,  уже
догадываясь об ответе.
   - От Генриетты, папа. Она изготовила его  с  помощью  своей  служанки
Сесиль. Генриетта - дурная девушка, папа.
   Она занимается любовью с одним из конюхов, с Джонни.
   - Откуда тебе это  известно,  детка?  -  Лорд  Морган  был  ошеломлен
рассказом о поведении француженки. Почему никто не застиг  ее  на  месте
преступления? Впрочем, она не так глупа.
   - Генриетта позволяла мне наблюдать за ними. Она сказала, что в таком
случае я узнаю, что сделает со мной Энтони, когда я стану его женой.
   "Господи помилуй, - думал лорд Морган, - только  бы  эта  мадемуазель
Генриетта не совратила и саму Дилайт!" Он не удержался и спросил:
   - Этот конюх когда-нибудь...
   Он смутился,  стыдясь  того,  что  должен  задавать  дочери  подобные
вопросы, но Дилайт торопливо ответила:
   - Нет, нет, папа! Я еще ни с кем не занималась любовью, клянусь тебе!
Я берегла  свою  девственность  для  мужа,  -  гордо  объявила  она,  не
упоминая, как конюх ласкал ее груди, поскольку  видела,  какое  отчаяние
отразилось на лице отца.  Бедный,  какой  же  удар  обрушился  на  этого
доброго человека!
   Лорд Морган заставил дочь выпить еще немного вина и заявил:
   - Я вернусь в Риверс-Эдж, детка, и положу конец этому безобразию.
   - Прошу тебя, папа! Я  умру,  если  Блейз  и  Энтони  узнают,  что  я
наделала! Они возненавидят меня, никогда не простят, и я сама  не  прощу
тебе! Я не хочу Блейз зла! Если бы я только знала, что  Энтони  искренне
любит ее, клянусь, я не сделала бы ничего подобного!
   - Не бойся, дочка. Я устрою все так, что сестра  не  узнает  о  твоем
безрассудном поступке. Ты уже оправилась, чтобы ехать дальше?
   Дилайт кивнула.
   - Вот и хорошо, - заключил лорд Морган. - Отправляйся в Эшби. Мы, уже
почти на полпути туда. А  я  вернусь  обратно  -  но  не  по  дороге,  а
напрямик, так быстрее. По пути я заеду к лорду Кингсли, ибо от переправы
у  его  дома  гораздо  ближе  до  владений  Тони.  Николас  поможет  мне
перебраться через Уай к Риверс-Эджу. Еще до темноты я буду  на  месте  и
все улажу. Только скажи, как выглядит эта ночная рубашка, -  боюсь,  как
бы эта французская шлюха не сыграла со мной злую шутку.
   - Она шелковая, розовато-лиловая, папа, а "на лифе  и  рукавах  нитью
лавандового оттенка вышиты фиалки. Я выбрала этот  цвет  потому,  что  в
кладовой оказалось  такой  ткани  в  обрез.  Как  только  Блейз  наденет
рубашку, яд начнет впитываться в ее кожу, а  потом  к  ней  вновь  можно
будет прикасаться. У Генриетты есть  особая  мазь,  чтобы  она  сама  не
отравилась.
   Лорд Морган кивнул.
   - Садись в седло, детка, - велел он, подсаживая Дилайт. - У  меня  не
так-то много времени, но не бойся, я успею!
 
*** 
 
   За два часа, пока Дилайт приходила  в  себя,  жеребец  лорда  Моргана
успел как следует отдохнуть  и  теперь  стрелой  понесся  к  дому  лорда
Кингсли. Лорд Морган сдерживал коня, зная, как важно добраться  до  цели
быстро  и  благополучно.  Боже  упаси  его  оступиться  в   какой-нибудь
кроличьей  норе!  Завидев  впереди  Кирквуд,  лорд  Морган  вздохнул   с
облегчением и вознес к небу благодарственную молитву. Он поспешил в  дом
и разыскал Николаса Кингсли. К  его  радости,  Блайт  не  вышла  к  нему
навстречу.
   - Предупреди, чтобы слуги не упоминали о моем  приезде,  -  велел  он
Николасу, когда тот вышел из библиотеки. -  Никто  не  должен  знать  об
этом, даже Блайт. - Быстро объяснив, в чем дело, лорд Морган добавил:
   - Блейз ничего не должна заподозрить.
   - А Энтони? - спросил Николас.
   - У меня не остается  выбора,  кроме  как  признаться  ему,  ибо  его
французская кузина  должна  умереть  -  иначе  она  еще  раз  попытается
прикончить мою дочь. Мне не верится, что  она  просто  помогала  Дилайт.
Замысел принадлежит ей, и она умно воспользовалась пылкой  любовью  моей
дочери к Тони. По-моему, Генриетта приберегала  его  для  себя.  Нельзя,
чтобы она осталась в живых, и если мне придется убить ее, Энтони  должен
знать, в чем дело.
   Николас Кингсли кивнул.
   - Едем, - произнес он, - нельзя медлить, иначе солнце сядет и темнота
поможет этой злодейке избежать наказания.
   Двое мужчин выбежали из дома к берегу реки, где их ждала лодка  лорда
Кингсли. Они быстро переправились через  спокойную,  озаренную  вечерним
солнцем реку, бегом пересекли лужайку у Риверс-Эджа и вошли в дом.
   - Найди эрла и приведи его в библиотеку, - велел лорд Морган слуге, -
да смотри, чтобы никто не узнал о нашем приезде. Ты понял?
   Слуга кивнул и вышел. Через несколько минут Энтони  Уиндхем  вошел  в
комнату с удивленным выражением на лице.
   - В чем дело? - спросил он. - Роберт, почему ты вернулся?  Что-нибудь
случилось?
   - Садись, Тони, - ответил ему лорд Морган, -  но  прежде  скажи,  где
Блейз?
   - Считает в кладовой белье вместе с моей матерью. А что такое?
   - Сейчас ты узнаешь страшную весть, но не перебивай меня, пока  я  не
закончу.
   - Ладно, - согласился эрл. - Говори, Роб.
   Лорд Морган быстро поведал причины своего возвращения  в  Риверс-Эдж,
и, пока он  говорил,  лицо  эрла  мрачнело  с  каждой  минутой.  На  нем
отражались смешанные чувства - гнев, скорбь,  сочувствие.  Когда  Роберт
Морган наконец передал ему все, что услышал от раскаявшейся Дилайт,  эрл
только покачал головой.
   - Эту французскую шлюху надо уничтожить, Тони, - заявил лорд  Морган.
- Нельзя допустить, чтобы она навредила  Блейз  или  твоему  ребенку.  И
потом вспомни про Ниссу. Разве не пыталась она  развратить  мою  внучку,
пока вы с Блейз не вернулись домой прошлой осенью?  Она  опасная  тварь.
Тони. Нельзя позволить ей ускользнуть.
   - Что ты хочешь с ней сделать?
   - Заставлю ее надеть ту самую ночную рубашку,  которую  она  припасла
для Блейз. Если она не солгала Дилайт, яд впитается в ее  кожу  и  убьет
ее, и все будет выглядеть так, словно она  умерла  внезапной,  но  своей
смертью.
   - А ее служанка?
   - Она тоже участвовала в заговоре, но убить ее я не могу. Отошлем  ее
во Францию, назначив небольшую пенсию. Она не осмелится  болтать,  чтобы
не сделать хуже самой себе.
   Энтони Уиндхем кивнул.
   - Тогда идем, - предложил он. - Генриетта у  себя  в  комнате.  Будем
надеяться, в суматохе после ее смерти никто, в том  числе  и  Блейз,  не
вспомнит про подарок Дилайт.
   Оба его спутника согласно кивнули, и все  трое,  убедившись,  что  их
никто не видит, поспешили из  библиотеки  вверх  по  черной  лестнице  к
этажу, на котором размещались спальни. Широкий коридор, залитый вечерним
светом из окон, был пуст. Блейз и Доро хозяйничали в другой части  дома,
Нисса во дворе училась ездить верхом на своем  новом  пони.  Эрл  провел
лорда Моргана и лорда Кингсли к комнате своей кузины, и все  трое  вошли
туда без стука.
   Генриетта Уиндхем не сразу услышала за спиной  шаги  -  она  деловито
растирала в ступке  мелкий  порошок  и  была  увлечена  своим  занятием.
Внезапно почувствовав чье-то присутствие, она  обернулась,  и  удивление
исказило ее хорошенькое лицо.
   -  Тони?  -  произнесла  она,  а  затем  при  виде  лорда  Моргана  и
незнакомого джентльмена ее лицо ожесточилось. - Значит,  эта  помешанная
все-таки проболталась, - презрительно процедила сквозь зубы Генриетта.
   - Выходит, план принадлежит не Дилайт? - спросил лорд Морган.
   - Разумеется, нет, - последовал дерзкий  ответ.  -  Вы  думаете,  эта
тупица способна на такое?
   Роберт Морган холодно улыбнулся.
   - Да, Дилайт не слишком умна, ибо она следует велениям  сердца.  А  у
вас, похоже, сердца нет, верно, мадемуазель Генриетта?
   Француженка с вызовом рассмеялась, словно польщенная его открытием.
   - И очевидно, выгоду от этого убийства должна была извлечь отнюдь  не
моя дочь, - продолжал лорд Морган. - Вы нашли бы способ избавиться и  от
нее, а затем - утешить скорбящего вдовца, не правда ли, мадемуазель?
   - Странно, - пожала плечами Генриетта, - вы так умны, тогда почему же
обе ваши дочери глупы, как гусыни?
   - Потому, что они чисты душой, мадемуазель, - объяснил лорд Морган.
   - Полагаю, вам нужна рубашка? - спросила Генриетта.
   Лорд Морган хищно улыбнулся.
   - Нет, - ответил он, - мне она не нужна. Видите ли, мадемуазель,  мне
кажется, вы слишком опасны, чтобы оставлять вас в живых.  Если  запереть
вас в монастырь, вы найдете способ улизнуть оттуда. Если  отправить  вас
во Францию, вы наверняка вернетесь. Едва ли нам удастся выдать вас замуж
за достойного человека - учитывая вашу привязанность к конюхам. И  кроме
того, вы вполне способны  сделать  себя  вдовой  -  точно  так  же,  как
собирались избавиться от моей дочери. Следовательно, мы решили, что  вас
постигнет та участь, которую вы уготовили для нее.
   - Нет! - прошипела Генриетта, словно рассерженная кошка. -  Этого  не
будет! Энтони, - попыталась воззвать она к родственнику, - ведь  я  ваша
кузина!
   - Какая жалость, мадам, что вы не вспомнили  об  этом,  замышляя  ваш
дьявольский план убийства моей жены и  еще  не  родившегося  ребенка,  -
холодно отозвался он. - Принесите рубашку, Генриетта, и наденьте ее.
   От страха у Генриетты округлились глаза.
   - Бабушка Сесиль, на помощь! - по-французски позвала она.
   Из угла за камином, из своего укромного места, откуда она все  видела
и  слышала,  поднялась  старуха  и  заговорила  на  том  же  французском
диалекте, что и ее внучка:
   - Делай, что они скажут, детка, и не сопротивляйся.
   Для твоего яда есть противоядие, просто я никогда не говорила о  нем.
Я уже приготовила его - на случай, если  кто-нибудь  по  ошибке  наденет
рубашку, ибо этого мы не могли допустить, верно? Как только они уйдут, я
дам тебе снадобье, и мы сбежим отсюда. Мадам Блейз считает белье  вместе
с мадам Дороти и Геартой, похитить ее драгоценности не составит труда. А
их нам хватит до конца жизни. Мы вернемся во Францию, детка. А теперь  -
живее! Делай как приказано.
   Пока старуха говорила, лорд Морган и его зятья обменялись  взглядами.
Ни Генриетта, ни ее бабушка не  подозревали,  что  все  трое  достаточно
хорошо знают французский, чтобы понять даже ломаный  выговор  Сесиль.  И
теперь они наблюдали, как  эта  мнимая  служанка  натирает  руки  особой
мазью, чтобы без опасений взяться за смертельную рубашку. Роберт  Морган
с удовлетворением отметил, что Дилайт рассказала ему правду.
   - Ну что же, -  заявила  Генриетта  притворно-робким  голоском,  -  я
надену рубашку, но, может, вы позволите мне  прежде  прочитать  молитву?
Если мне суждено умереть, то по крайней мере дайте мне время примириться
с Богом.
   - Сначала наденьте рубашку, - непреклонно заявил  лорд  Морган,  -  а
потом молитесь сколько угодно, но подозреваю,  вы  будете  призывать  на
помощь дьявола, а не Бога.
   Генриетта окинула его злобным взглядом.
   - Тогда оставьте меня, - велела она.
   - Нет, - возразил Энтони, - мы никуда не уйдем,  пока  все  не  будет
кончено.
   Равнодушно пожав плечами, Генриетта  расстегнула  лиф  и  сняла  его,
затем развязала пояс юбки и спустила ее с бедер вместе с нижними юбками,
переступив через ворох материи. Небрежно скрутив  на  ногах  чулки,  она
сбросила туфли.
   Последней пришла очередь нижней кофточки - Генриетта стащила ее через
голову и отшвырнула прочь, а  затем  повернулась  к  мужчинам,  выставив
вперед крупные груди с торчащими сосками, поглаживая их, пока  соски  не
превратились  в  подобия  острых   наконечников   стрел.   Трое   мужчин
ошеломленно наблюдали, как ее руки скользят по телу  вниз,  как  кончики
пальцев перебирают темные кудри внизу  живота.  Генриетта  на  мгновение
прикрыла глаза, и сквозь ее выпяченные губки вырвался звук, напоминающий
мурлыканье.
   Затем,  оглядев  мужчин  широко  открытыми  янтарными  глазами,   она
пропела:
   - Неужели вы и вправду готовы уничтожить такую прелесть? Скажите, вам
никогда не приходилось делить одну женщину на троих? О, я  многое  умею!
Можете взять меня поодиночке, а если нет, я сумею  ублажить  сразу  всех
троих - одного принять в пылающие ножны, которым уже давно  не  терпится
впустить в себя такое большое орудие,  каким  обладает  каждый  из  вас.
Второму достанется еще одно отверстие, ибо мои  любовники,  итальянцы  и
французы, обучили меня особой любви. Третий завладеет моим ртом - но  не
огорчайтесь, я могу принять еще и не такое огромное копье,  как  следует
обласкав  его  языком.  Неужели  вы  способны   отказаться   от   такого
предложения? Вы  не  хотите  меня?  Знаете,  мужчины  дрались  за  право
обладать мною, - и ее острый язычок быстро обвел верхнюю губу.
   Мужчины  уставились  на  нее  так,  как  смотрели  бы   на   особенно
омерзительную земную или морскую  тварь.  Каждый  из  них  ощутил  взрыв
похоти от ее слов,  но  никому  и  в  голову  не  приходило  принять  ее
предложение. Генриетта была  самой  скверной  из  женщин,  с  какими  им
доводилось встречаться, и каждый из мужчин решил, что,  избавив  мир  от
такого существа, они принесут этому миру только пользу.
   - Надевай рубашку, мерзкая тварь!  -  рявкнул  Энтони.  -  Стоит  мне
подумать, что я впустил тебя в свой дом и позволил  находиться  рядом  с
моей женой и матерью, я содрогаюсь от раскаяния!
   С помощью Сесиль Генриетта надела рубашку, и, увидев ее, лорд  Морган