Линмут-Хаус. Элегантно
разодетые всадники обгоняли кареты на подъездной дорожке к поместью и из уст
в  уста  сообщали  последние  слухи.  Леди  Саутвуд,  оправившись  от  родов
принимала в доме у реки.  Каждый  спешил  поздравить  фаворитку  королевы  с
появлением на свет наследника графа Линмутского.
   История графини быстро распространилась при  дворе.  Она  вовсе  не  была
воспитана во французском монастыре. Она была наследницей  главы  ирландского
клана, которая страдала потерей памяти с тех пор, как ее похитили пираты.  В
то время она была помолвлена с лордом Бурком из Ирландии. Он же и был  мужем
той оскандалившейся дамы, из-за которой погиб  на  дуэли  лорд  Басингстоук.
Восхитительное соединение таких возмутительных вещей!
   Скандал порождает скандал. Двоюродные братья Джеффри  Саутвуда,  из  тех,
кто унаследовал бы его титул и состояние в случае смерти графа,  не  появись
на свет у него наследника,  обратились  к  архиепископу  кентерберийскому  с
просьбой  объявить  брак  со  Скай  незаконным,   а   сына   графа   Роберта
незаконнорожденным. В качестве оснований  приводилась  былая  связь  Скай  с
лордом Бурком. Возник грандиозный скандал. Джеффри Саутвуд вызвал кузена  на
дуэль и тяжело его ранил. До сих пор было неясно, останется ли в живых  этот
глупец.
   Лорд Бурк, настоящий джентльмен, хотя и ирландец, спас положение тем, что
представил подписанный папой документ, в  котором  удостоверялось,  что  его
помолвка со Скай О'Малли расторгнута  в  связи  с  тем,  что  она  считалась
умершей.  Отец  Констанцы  оказался  человеком   предусмотрительным.   Таким
образом, архиепископу кентерберийскому не  оставалось  ничего  другого,  как
заявить, что  для  брака  лорда  и  леди  Саутвуд  не  существовало  никаких
препятствий. Соответственно, и их  сын  Роберт  считается  законнорожденным.
Архиепископ сам окрестил ребенка, а крестными родителями выступили  королева
и лорд Дадли.
   Но это было еще не все! Лорд Бурк ворвался в заведение проститутки  Клер,
сорвал с нее одежду и, бичуя, прогнал по улицам Лондона на окраину.  Там  он
оставил ее толпе  обуреваемых  желанием  мужчин  и  их  добродетельных  жен.
Вернувшись домой, лорд Бурк обнаружил, что жена,  все  драгоценности  и  его
старший конюх исчезли. Королева отсрочила его высылку из Англии, пока он  не
найдет Констанцу. Но та словно провалилась сквозь землю. При  дворе  решили,
что столько скандалов за такой короткий срок - это неприлично.
   Графиня Линмутская принимала  гостей  в  спальне  с  розовыми  бархатными
расшитыми золотыми нитками портьерами. Она была одета  в  домашнее  атласное
платье, расшитое жемчугом и бирюзой в виде орнамента на тему цветов.  Темные
кудри забраны назад и перехвачены лентой с такими же жемчужинами и  бирюзой.
Румянец на щеках и блеск синих глаз свидетельствовали о хорошем  здоровье  и
быстром выздоровлении. Все-таки Саутвуд удачно  женился.  Женщина  оказалась
плодовитой и каждый год или два могла приносить ему сыновей.
   Графиня сидела, обложенная пышными подушками, набитыми гусиным  пером,  и
укрытая одеялами, обшитыми кружевами,  слегка  пахнущими  лавандой.  Кровать
украшало покрывало из такого же розового  бархата,  как  и  шторы.  Рядом  с
кроватью в резной колыбельке из орехового дерева с позолотой лежал наследник
и мирно спал, не обращая внимания на восторженные восклицания.
   Комната,  точно  кладовая,  была  вся   заставлена   подарками,   которые
расставили напоказ в знак признательности дарителям. Среди других красовался
чайный  сервиз  на  шесть  персон  с  сапфирами  -  камнем   новорожденного,
подаренный крестной матерью. Лорд Дадли поднес крестнику кожаный саквояжик с
двенадцатью серебряными ложками с гербом графа и датой рождения мальчика.
   Все приходящие что-нибудь  дарили.  Маленький  Робин  получил  не  меньше
дюжины серебряных погремушек разных фасонов и почти столько же  колечек  для
зубов. Были здесь крестильные чаши, бесконечные  отрезы  материи,  несколько
туго набитых кошельков. Приносили подарки и Скай: кружева, ленты, украшения,
букеты поздних  сентябрьских  цветов.  Посреди  всего  этого  стоял  Джеффри
Саутвуд и с гордостью взирал на жену. Скай  выглядела  ослепительно,  и  это
приводило мужа в восторг.
   Но сама Скай мучилась от неуверенности. Найл Бурк до сих  пор  не  пришел
навестить ее, а до этого момента как могла она знать,  что  творится  в  его
сердце. Почему он не появился до сих пор?
   Осень не спешила с приходом. И даже в конце октября деревья стояли все  в
золоте. Десять дней назад Джеффри уехал в Девон,  чтобы  подготовить  все  к
приезду жены и сына. Королева, хотя и нехотя, дала согласие на ее отъезд  до
весны.
   Октябрьским днем Скай сидела под яблоней в своем саду у реки, желтая юбка
разметалась по земле, как цветы. Рядом под неусыпным присмотром няни  играла
Виллоу, которой уже исполнилось два с половиной года. Сын дремал  на  одеяле
рядом с матерью, согретый теплым полуденным солнцем. Умиротворение  овладело
Скай, когда явилась Дейзи и объявила:
   - Господин Бурк пожаловал выразить вам свое почтение, миледи. Он  ожидает
в маленькой библиотеке.
   Скай медленно поднялась, изображая спокойствие.
   - Отнеси Робина няне, - приказала она Дейзи и направилась через лужайку в
дом. На  секунду  она  задержалась  у  зеркала,  чтобы  поправить  прическу,
заботливо спрятала выскочивший запорчик от золотой сетки, укрывавшей  темные
локоны. Ее рука дрожала, и это не удивило ее - ведь ее сердце так и  прыгало
в груди. Глубоко вздохнув, Скай крепко взялась за  ручку  двери,  расправила
плечи и решительно вошла в библиотеку.
   - Рада вас видеть снова, милорд. - Ее мелодичный голос не  дрогнул,  и  в
нем чувствовалась необходимая сердечность.
   Найл обернулся. Серебристые глаза были такими же ясными  и  светлыми,  но
теперь  вокруг  них  появились  морщинки.  Кожа  оставалась  чистой,  и   он
по-прежнему стоял прямо, не  горбясь.  Его  лицо  и  фигура  выражали  опыт,
внутреннюю силу, выработанные временем и страданиями. Темные волосы у висков
посеребрила седина. Молодой человек, которого она когда-то знала, исчез, его
сменил зрелый и очень красивый мужчина. Чувствовалось, что он уверен в себе.
   - Вы стали еще красивее, если это только возможно. Вот что сделало с вами
материнство, Скай.
   - Спасибо, милорд. - Она повернулась к столику. - Не выпьете ли  вина?  -
Как официально прозвучала ее фраза. Он просто посмеется над ней.
   - Вам не по себе, Скай?
   - Немного странно, Найл. Еще несколько недель назад я не помнила ничего.
   - Посидите со мной, Скай. Посидите и расскажите, что произошло. Я чуть не
сошел с ума, когда вы пропали.
   Она села на коричневый бархатный стул напротив и спокойно начала:
   - В тот же день меня переправили на  другой  корабль.  Все  это  я  помню
смутно. Меня не тронули,  потому  что  мусульмане  считают  грешным  обижать
умалишенных, которых, по их мнению, коснулась  Божья  рука.  Думая,  что  ты
погиб, я на какое-то время потеряла разум. Когда пришла в себя, то была  уже
в доме Халида эль  Бея.  Он  заботился  обо  мне  и  любил  меня.  Потом  мы
поженились. - Она рассказала свою историю, завершив ее словами:
   - Я была беременна, когда покидала Алжир. Виллоу - его дочь. А  остальное
ты знаешь, - во время всего повествования она не сводила с Найла глаз.
   - Как же ты полюбила неверного?
   Скай почувствовала, как гнев поднимается в ее душе. Как посмел он ей  это
сказать?
   - Халид эль Бей - благородный человек, - с расстановкой произнесла она. -
Я его глубоко любила, как и другие, кто его знал. Как же можешь ты о нем так
отзываться?
   - Прости меня, Скай. Я не прав. Спасибо Халиду эль Бею. Если бы  он  тебя
не спас, Бог знает, что бы случилось с тобой.
   - Зачем ты пришел, Найл?
   - Я возвращаюсь в Ирландию, Скай. Если хочешь, я передам от  тебя  письма
семье. Когда ты приедешь домой?
   - Не знаю, - ответила Скай. - Мне сообщили, что  дядя  Симус  превосходно
справляется с делами. Теперь моя жизнь здесь. Я хочу  видеть  моих  сыновей.
Хочу, чтобы их отправили сюда.
   - Но ты О'Малли из Иннисфаны, Скай.
   - Но я также и графиня Линмутская, Найл. Но скажи, ты нашел свою  беднягу
жену?
   - Нашел. Ей нехорошо. Думаю, в Ирландии ей будет лучше.
   Скай почувствовала в его голосе глубокую горечь. Судьба жестоко  обошлась
с этим человеком.
   - Я очень тебе сочувствую, Найл, - произнесла она.
   - Я не хочу и не нуждаюсь в жалости, - резко ответил он.  Слова,  которые
он не произнес вслух, были понятны  им  обоим:  мне  нужна  твоя  любовь.  -
Констанца меня, выходила, - лихорадочно рассказывал он. - Все мне  твердили,
что ты умерла, что женщина не может пережить  такого  испытания.  Сначала  я
никого не слушал, но даже алжирский Дей не  мог  тебя  найти,  и  наконец  я
поверил. Я был таким одиноким, а Констанца такой милой и...  невинной.  Ради
Мак-Уилльяма и рода Бурков я должен был на ней жениться. Я  позабыл  разницу
между какой-нибудь дамой и моей ирландкой. - Он так тяжело вздохнул, что  из
глаз у Скай чуть не брызнули слезы.
   - Что бы с тобой ни произошло, моя судьба от этого  не  переменилась  бы.
Все равно я бы оказалась замужем за Джеффри.
   - Это было так необходимо?
   Его тон задел Скай. Она взглянула прямо ему в глаза.
   - Да, - ответила она. - Останься у меня память, я бы сдвинула горы, чтобы
вернуть тебя, Найл Бурк. Но твою смерть я перенести не смогла.  Я  винила  в
ней себя, и мой мозг забыл обо всем. Теперь память вернулась  ко  мне,  и  я
благодарна за это Богу, потому что теперь  смогу  встретиться  с  родными  и
сыновьями. Но, Найл, пойми одно - я не властна изменить то, что произошло за
последние четыре года. И я не уверена, хотела ли бы я это менять. Многие  ли
женщины знали такую любовь, которую познала я?
   - Любовь? - вскричал он. - Ты  хочешь  сказать  -  похоть!  Вы,  женщины,
только об этом и думаете! А мне казалось, что Дом О'Флахерти излечил тебя от
вожделения!
   - А если так, - выкрикнула она в ответ, - то почему же  ты  так  страстно
стремился уложить меня в постель? - В следующую секунду  она  почувствовала,
как сердце рвется к нему. - Ах, бедный мой  Найл,  как  жестоко  обошлась  с
тобой жизнь. Однажды Халид рассказал мне о таких  женщинах,  как  Констанца.
Это болезнь, Найл. Она не может с собой справиться.
   Жалость Скай еще больше разозлила его:
   - А что извинит ваше поведение, мадам? Тот крепкий мальчишка, что  плачет
в твоей детской, не похож на семимесячного.
   - Каким же ты стал холодным эгоистом, - тихо промолвила она.
   Он хмыкнул и внезапно, застав ее врасплох, притянул к себе. Скай не могла
и пошевелиться, а он гладил ее волосы и  тянулся  к  ее  губам.  Найл  грубо
целовал ее вновь и вновь, пока она не начала отвечать. Он  оторвался  от  ее
губ, целовал глаза, виски...
   Волны дрожи пробегали по телу Скай.  Его  поцелуи  вызвали  воспоминания,
которые она давно гнала прочь. Словно девочка, она  без  слов  потянулась  к
нему. Вдруг так же внезапно Найл оттолкнул ее от себя.
   - Да вы все одинаковы, - процедил он. - Все женщины! Готовы поднять подол
для любого мужчины, который сможет вас возбудить!
   Скай ударила его так сильно, как только смогла.
   -  Неудивительно,  что  твоя  жена  ищет  себе  других  мужчин.  -  И   с
удовлетворением отметила, как исказилось его лицо. Он обидел ее, и  она  так
же хотела обидеть его. Повернувшись, Найл вышел из комнаты, хлопнув дверью.
   Скай осталась одна. Ее рука дрожала, она расплакалась.  Что  произошло  с
ним за эти годы? Отчего он так переменился? Разве  она  не  страдала  больше
других? Она могла понять горечь, которую он чувствовал, но зачем грубить ей?
Тени в саду удлинились. Вошел слуга, чтобы разжечь огонь. А Скай все сидела,
и слезы невольно катились у нее из глаз.
   Дверь библиотеки растворилась, и чьи-то крепкие руки обняли ее и  прижали
к затянутой в бархат груди.
   - Я убью этого самодовольного сукиного  сына,  если  он  обидел  тебя,  -
холодный голос Джеффри удивил ее.
   - Он меня ненавидит, - всхлипнула Скай. - По-настоящему ненавидит.  А  за
что? Что я ему сделала?
   - А ты ненавидишь его?
   - Нет, - продолжала всхлипывать она.
   - И этот дурак позволил себе так презрительно обойтись с твоей любовью!
   - Я не люблю его, Джеффри. Теперь не люблю. Но когда-то он был мне дорог,
а сейчас он меня так ненавидит. Я ничем его не обидела - вот что мне  трудно
вынести. - Скай не могла унять слез, а граф  Саутвуд,  нежно  обнимая  жену,
гладил ее волосы. Наконец ей удалось успокоиться. -  Когда  ты  вернулся?  -
спросила она, сморкаясь.
   - Совсем недавно. Дейзи сообщила мне, что к  тебе  заходил  лорд  Бурк  и
немного спустя в ярости выскочил  из  дома,  а  ты  так  и  не  выходила  из
библиотеки.
   - В Девоне все нормально?
   - Все в порядке. Девочки ждут не дождутся тебя, сестричку и братика.
   - Давай уедем завтра же.
   - Пусть будет завтра, - согласился он. - Джеффри?
   - Что, дорогая?
   - Я люблю тебя!
   Счастливая улыбка озарила его лицо. Он подошел к двери и повернул ключ  в
замке. Скай заметила, как улыбку сменило выражение страсти.
   - Да! - выдохнула она ответ на его невысказанный вопрос. - Да! - И, обняв
мужа, притянула его к себе.
   Он долго сжимал в ладонях ее лицо и пристально вглядывался в глаза. Потом
ищущие губы прикоснулись к ее губам, и она ответила  на  поцелуй.  По  спине
Скай пробежали горячие и холодные  волны.  Он  снова  поцеловал  ее,  и  она
почувствовала, что он распускает корсет и стягивает с нее  юбку.  Скай  тоже
принялась расстегивать его камзол. Нагие, они упали на  пол  перед  камином.
Изящные пальцы графа пробегали по спине жены к  округлым  ягодицам  и  вновь
поднимались вверх.
   - Черт побери, Скай, - простонал Джеффри сквозь стиснутые зубы. - Ах, как
ты сладостна!
   Ее язык скользил вниз по покрытой золотистыми волосами  груди  к  животу.
Скай глубоко вдыхала запах мужчины, как ласковая кошечка, облизывающая  руку
хозяина. Потом взяла в рот его член. Он весь  содрогнулся  от  удовольствия.
Уже несколько месяцев он не  наслаждался  ее  телом.  Несмотря  на  это,  он
оставался  ей  верным.  После  жены  ни  одна  женщина  не  могла   бы   его
удовлетворить.
   Джеффри Саутвуд был из тех редких мужчин, которые получают  удовольствие,
давая его другим. Он осторожно положил жену на спину  и  стал  покрывать  ее
тело горячими поцелуями.
   - Я так по тебе соскучился, - пробормотал он, ощущая ее пульс в ямочке  у
горла. Губы двинулись к маленькой родинке в виде звездочки на пухлой  груди.
- Я люблю тебя, дорогая!
   Они забылись друг в  друге.  Руки  и  губы  предавались  любви,  пока  не
стерлась грань между реальностью и забытьем, и  тогда  страсть  вспыхнула  с
неугасимой силой, измотав их физически  и  все  же  сделав  намного  крепче.
Отсвет пламени камина играл на их золотистых телах,  будто  ревнивый  третий
любовник. Утомленные, они заснули там, где  упали  на  пол,  а  проснувшись,
принялись шепотом говорить о пустяках. Они были  мужем  и  женой,  они  были
любовниками и все же иногда стеснялись друг друга.
   - Урожай в имении хороший, - сообщил Джеффри.
   - Ты был в Рен-Корте? - спросила Скай.
   - Там с нетерпением ждут госпожу Сесили.
   - Она тоже рвется домой. О, Джеффри, спасибо, что ты меня так любишь! Так
любишь!
   - Я люблю тебя так же, как ты меня. Моя любовь возвращается обратно.
   - Она всегда будет возвращаться к тебе, мой милый муж.

***

   Найл Бурк не вынес бы этих  слов.  Линмут-Хаус  он  покинул  разъяренным.
Встреча со Скай прошла вовсе не так, как он думал. Он  смел  надеяться,  что
она бросится в его объятия и попросит увезти ее в Ирландию.  Он  думал,  она
стыдится того, что случилось с нею в Алжире. А она  повела  себя  совсем  не
так, как милая Скай из его сладостных воспоминаний. Память подвела Найла: он
позабыл о женщине, которая вела своих людей на бой с пиратами.
   Дома он отпер дверь спальни и вошел к жене.
   - Добрый вечер, миссис Таббс. Как сегодня ваша пациентка?
   Со стула у кровати встала высокая плотная женщина и выступила вперед:
   - Вечером поела немного супа, милорд.
   - Хорошо. Теперь идите поужинайте сами. До вашего возвращения я посижу  с
леди Бурк.
   - Спасибо, милорд, - дородная женщина присела в реверансе и вышла.
   Найл Бурк присел у кровати и вгляделся в спящую женщину, которая была его
женой.  Ее  красивая  бледно-золотистая  кожа  стала   дряблой,   знаменитые
блестящие рыжеватые волосы, заплетенные в две косы, потемнели и истончились.
Еще несколько месяцев назад она была прелестнейшей девушкой. А  что  теперь?
Лорд Бурк тяжело вздохнул. Бедная Констанца! Он никогда не простит ее за то,
что она совершила. Но они могли  бы  попробовать  все  сначала.  И  если  ей
удастся забеременеть, быть может, она вновь станет милой живой  девочкой,  в
которую он влюбился когда-то на Мальорке. Фиолетовые,  как  анютины  глазки,
глаза открылись:
   - Найл?
   - Это я, Констанца.
   - Отвези меня домой, Найл.
   - Когда ты окрепнешь, дорогая, я повезу тебя домой, в Ирландию.
   Констанца содрогнулась и поежилась. Ирландия! Серая, унылая страна. Замок
Мак-Уилльяма тоже сер и угрюм. А ей необходимо тепло и солнце Мальорки.
   - Если ты увезешь меня в Ирландию, я там умру. Я хочу домой, на Мальорку.
   - Посмотрим, что скажут доктора, Констанца,  -  успокоил  он  жену.  -  А
теперь усни.
   Ее глаза утомленно закрылись, и Найла поразило, как она стала слаба.  Как
она вынесла жестокость лондонского  дна,  где  ее  нашли?!  Она  убежала  со
старшим конюхом. Зная ее натуру, тот снял для нее две комнаты и продавал ее.
Он сбыл ее драгоценности и начал гулять в  окрестных  кабачках.  Неумеренные
траты вскоре истощили его кошелек. Тогда  привыкший  жить  на  широкую  ногу
Гарри стал избивать любовницу, обвиняя ее в том, что она мало  зарабатывает.
Он говорил, что Констанца  может  получать  вдвойне,  если  сократит  время,
отпускаемое ею каждому клиенту.
   Повариха Полли, прослышав от своей замужней сестры, жившей в одной хижине
с Гарри, где тот  обретается  с  ее  госпожой,  дождалась,  скрючившись  под
лестницей, хозяина. Найл посадил ее впереди себя на лошадь, и  служанка,  от
волнения не способная вымолвить ни слова, показала их убежище.
   Найду чуть не сделалось дурно, когда на  полу  в  крошечной  комнатке  он
нашел бредящую в лихорадке жену. Она лежала  на  грязном  матрасе,  ведро  с
нечистотами  наполняло  жилище  вонью.  Даже  Полли,  выросшая  в  таком  же
убожестве, была потрясена.
   - Она тебе не подойдет, - прокаркала сморщенная старуха, хозяйка дома.  -
Если только ты не любишь таких вот, полуживых.
   - Заткнись, старая, - осадила ее Полли. - Мы забираем леди домой.
   - Леди? Да разве это леди? - проскрипела старуха. - Она мне задолжала  за
комнату.
   - А где тот человек, который был с ней? - спросил Найл.
   - Красавчик Гарри? Он не появлялся здесь с тех  пор,  как  она  заболела.
Подобрал себе, наверное, шлюху помоложе.
   - Сколько она задолжала?
   Глаза старухи вперились в лорда Бурка.
   - Шиллинг, - ответила та.
   Найл полез за кошельком, но Полли перебила хозяйку дома.
   - Да ты, старая перечница, за такую комнату не получишь шиллинга и за два
года, - возмущенно заявила она. -  Не  давайте  ей  больше  двух  серебряных
пенни, милорд.
   Вместо этого Найл Бурк достал из кошелька полукрону и подал старухе,  чьи
глаза вспыхнули от жадности и удивления.
   - Этой женщины никогда здесь не было, и нас ты никогда не видела, -  тихо
проговорил он.
   Хозяйка вцепилась рукой в монету, попробовала ее  на  зуб  и  опустила  в
карман передника.
   - Никого из вас никогда не видела, - повторила  она  и  быстро  вышла  из
комнаты.
   Найл и Полли подняли Констанцу на ноги.
   - Поедешь с  ней,  а  я  поведу  лошадь,  -  приказал  лорд  Бурк  Полли,
благодарный за то, что  темная  дождливая  ночь  скроет  их  возвращение