с, и его голова склонилась, прижимая к ее  холодным  губам
свои - раскаленные. - Да! - выдохнул он сквозь прижатые губы,  крепко  целуя
ее, не обращая внимания на отталкивающие его руки, упершиеся  в  его  грудь.
Его вторая рука, охватившая ее талию, плотно притягивала ее к нему.
   Скай чувствовала, что от его поцелуя ее  охватывает  и  уносит  за  собой
почти первобытное наслаждение. Его сначала нежные  губы,  добившись  от  нее
мягкого ответа, теперь заставили раскрыться  ее  рот,  чтобы  позволить  его
языку проникнуть в  него.  Пока  они  сражались,  их  языки  превратились  в
наконечники чистого  пламени,  горячего  пламени  их  необузданной  страсти.
Внезапно она содрогнулась и нечеловеческим усилием  оторвала  свои  губы  от
его, простонав:
   - Это нечестно, барон! Нечестно! Остановитесь, прошу вас! Вы должны!
   - Никола! - резко добавил он, и в его глазах плясали золотистые  огоньки.
- Меня зовут Никола! Я хочу слышать мое имя от вас! Пусть оно будет на ваших
устах! Скажите!
   - Никола! -  Имя  прозвучало  как  просьба.  -  Никола,  я  прошу  вас  -
остановитесь! - Каждая клетка ее плоти тянулась к этому незнакомцу. Ослабев,
она откинулась на его руку.  Ее  груди  вздымались  и  опускались,  движимые
страстью, которую  она  так  отчаянно  стремилась  скрыть  от  него.  Ей  не
следовало делать этого! Она не должна этого делать!
   Он покачал ее на локте своей сильной руки. Он гипнотизировал ее  взглядом
своих зеленых глаз.
   - Я хочу вас, - сказал он просто, и его рука скользнула в вырез ее ночной
рубашки, легко разорвав ее пополам,  обнажив  маленькие  круглые  груди,  их
розовые соски торчали, выдавал горевшую в ней страсть. - О, вы прекрасны!  -
с восхищением пробормотал он. Его  свободная  рука  охватила  одну  из  них,
лаская сосок большим пальцем.
   Скай, сознание которой боролось с внезапно вспыхнувшей страстью  к  этому
чужаку, беспомощно всхлипнула:
   - Никола... Никола, я замужняя женщина! - О  Боже,  он  должен  перестать
ласкать ее груди! Каждое прикосновение к ним разъедало ее волю, заставляя ее
жаждать новых прикосновений. Но она никогда не изменяла мужу. - Никола! - Ее
голос  срывался,   а   внутренний   голос   говорил   совсем   другое:   "Не
останавливайся! Не останавливайся! Не останавливайся!"
   Но он, видимо, не слышал ее. Он наклонился и начал целовать нежные соски,
заставляя ее содрогаться  от  наслаждения  при  каждом  поцелуе.  Он  принял
решение за них обоих - подхватив ее на руки, он отнес ее на кровать,  стянул
с нее разорванную ночную рубашку, положил на кровать и, оказавшись  рядом  с
ней, привлек в объятия.
   - Я без ума от вас, Скай,  -  сказал  он  нежно,  -  и  верю,  что  и  вы
неравнодушны ко мне, хотя мужественно сражаетесь с желанием  из  преданности
моему брату.
   Когда его губы и  руки  оставили  ее  в  покое,  не  парализуя  ее  волю,
разговаривать оказалось легче.
   - Я вас совсем не знаю, - сказала она, -  до  этого  вечера  мы  даже  не
встречались. Как вы осмелились проникнуть в  мою  спальню  и  обращаться  со
мной, как с проституткой? Немедленно убирайтесь! Еще раз напоминаю вам,  что
я - жена вашего брата! - Ее слова говорили о возмущении, но Никола знал - не
нужно верить им.
   - Милая лгунья, - произнес  он,  -  в  тот  момент,  когда  наши  взгляды
встретились, вы ощутили ту же страсть. Зачем вы боретесь со мной,  Скай?  Вы
же не любите моего брата.
   - Но он мой муж, Никола. И если я не сохраню  ему  верность  -  грош  мне
цена. В моей жизни меня называли по-разному, но никогда - изменницей.
   - Вы любите его?
   - Нет, - честно ответила она, - это просто политический союз.
   - Он выздоровеет или скоро умрет?
   - Умрет, - прошептала она. - Никола! О, Никола, зачем это вам?
   - Потому что я хочу связать вас, Скай! Связать так, чтобы,  когда  Фаброй
умрет, вы не умчались от меня назад в Англию или Ирландию. Вы стали  моей  в
тот момент, когда наши глаза встретились. Я это знаю, и вы тоже!
   И прежде, чем она ответила, протестуя против этого присвоения, он,  шепча
ей нежные признания, уже целовал ее,  целовал  ее  губы,  которые  не  могли
противиться ему.
   Он покрыл ее лицо легкими поцелуями,  тычась  носом  в  ямочку  за  ухом,
медленно целуя ее шею, его целующие губы скользили от ее шеи вдоль по  плечу
к руке.
   Она была парализована страстью, которую он возбудил в ней. Он  пленил  ее
так же, как когда-то Найл. Мгновенно.
   Он пробуждал в ней тот же чувственный голод, как когда-то Джеффри. А ведь
в соседней комнате, совершенно беспомощный, лежал ее умирающий муж Фаброн де
Бомон. Ее рассудок сражался с  ее  чувствами,  а  губы  Никола  уже  ласкали
напряженные соски ее упругих грудей. Его теплые влажные губы раскрывались  и
смыкались на каждом из них, дергая их, как губы  голодного  ребенка.  Прилив
страсти заставил ее тело изогнуться, когда они сместились вниз, к центру  ее
женского естества. И рассудок, пораженный,  оставил  поле  брани,  когда  ее
пальцы вцепились в его волосы, прижимая его голову теснее к ее телу.
   - Никола! Никола! - прошептала она, задыхаясь, теперь уже моля о ласке, а
не умоляя о пощаде.
   Он развернулся и уселся на ее длинных, стройных ногах.  Его  руки  начали
ласкать ее тело, мягко массируя низ живота, охватывая ее  груди,  поглаживая
плечи и снова скользя вниз, к извилинам талии и бедер. Страсть пожирала  ее,
но он не останавливался. Его руки были теплы и нежны,  пальцы,  отыскивавшие
самые чувствительные местечки, невероятно искусны. Наконец он взял ее руки и
провел ими по своему  телу  до  его  восставшей  мужественности.  Она  робко
погладила его пенис, оказавшийся длинным и толстым.  Ей  удалось  приоткрыть
свои отяжелевшие от страсти ресницы, чтобы рассмотреть его поближе - размеры
потрясли ее.
   - Я хочу, чтобы вы сами ввели меня, Скай,  -  мягко  приказал  он  ей.  -
Сделайте это, моя любовь. Введите мою плоть  в  сладостную  нежность  вашего
прекрасного тела.
   Ее тело ослабло от страсти,  ее  воля  была  порабощена  его  настойчивым
голосом, и она подчинилась его приказу. Восхитительное  чувство  наслаждения
охватило ее, когда, ведомое ее руками, его пульсирующее орудие скользнуло  в
нее.  Со  стоном  Никола  вдвинулся  настолько   глубоко,   насколько   мог,
остановившись на мгновение, чтобы ее тесные ножны  смогли  приспособиться  к
нему.
   - О, любимая, - прошептал он ей  на  ухо  и  начал  медленно  и  ритмично
двигаться в ней, то выдвигаясь почти на всю длину, то погружаясь в нее снова
до предела, пока она не потеряла сознание.
   Он оживил ее поцелуями и нежными словами. Она вскрикнула:
   - Боже, вы еще во мне! - И судорога страсти снова пронзила ее.
   - Вы моя, - возбужденно шептал он ей, - все, что было раньше,  прошло,  и
теперь существуем только мы, мы вдвоем!  -  Его  стройные  бедра  опускались
снова и снова, и Скай оказалась  в  мире,  где  царило  наслаждение,  только
наслаждение без предела. Он полностью подчинил ее себе. Она  извивалась  под
ним, стеная от страсти,  ее  голова  моталась  из  стороны  в  сторону,  она
торопила  наслаждение,  но  он  чувствовал  все  оттенки  ее   состояния   и
контролировал его  до  тех  пор,  пока  не  решил,  что  пора  дать  ей  это
наслаждение. Адепт страсти, Никола Сент-Адриан был создан  повелителем  этой
прекрасной женщины. Увидев наконец, что она уже не в состоянии выдержать его
пытку, он наклонился к ее губам, и его  язык,  ворвавшись  в  ее  рот,  стал
повторять ритм движений нижней части его тела.
   Она изогнулась, и из ее губ вырвался тихий стон,  который  она  не  могла
сдержать. Она почувствовала себя чайкой, набирающей высоту,  ловя  ветер,  и
поднимающейся все выше и выше по спирали, не имеющей  начала  и  конца.  Это
ощущение не было похоже ни на что, с чем она сталкивалась раньше. И вдруг  с
легким криком она рванулась вниз с той же скоростью, что и  поднималась.  Ее
прекрасное тело содрогнулось  в  цепочке  спазмов,  каждый  из  которых  был
сильнее предыдущих, пока она не  почувствовала,  что  сейчас  разлетится  на
куски.., и она снова оказалась в обмороке, так и  не  почувствовав,  как  он
достиг своей вершины.
   Он тоже был близок в этот раз к обмороку, как никогда раньше. Откатившись
от нее,  он  лежал  на  спине,  кожа  блестела  от  пота,  дыхание  медленно
выравнивалось. Когда его сознание окончательно прояснилось,  он  приподнялся
на локте и посмотрел на нее. Она была без сознания. Он начал  нежно  гладить
ее лицо ладонью, тихо шепча:
   - Радость моя, моя любовь!
   Она слышала его страстный шепот и знала, что он склонился над ней. "Смогу
ли я посмотреть ему в глаза? - подумала Скай. - Как объяснить мое  распутное
поведение? Ни с одним мужчиной я еще не теряла  контроль  над  своим  телом,
позволяя ему командовать рассудком".
   - Откройте глаза, doucette, - нежно сказал  он,  но  она  ощутила  в  его
голосе нотки приказа.
   В  обычной  ситуации  она  бы  восстала  против  этого,  но  сейчас   она
чувствовала себя такой слабой, опустошенной и беспомощной,  что  была  не  в
состоянии сопротивляться. Никола обнял ее.
   - Плачьте! - приказал он ей, и в его объятиях Скай  зарыдала,  выплакивая
всю горечь, которая накопилась  в  ней  с  момента  отбытия  из  Англии.  Ее
жалобные всхлипывания пронзали его сердце как ножи, и он сильнее  обнял  ее,
зарываясь лицом в ее шелковистые волосы, бормоча что-то неразборчивое, чтобы
утешить ее.
   Скай плакала так сильно, что, казалось, слезы должны были уже  кончиться,
но рыдания продолжались, пока ее глаза не  распухли  от  соленых  слез.  Она
чувствовала его близость, биение его сердца у ее уха,  его  гладкую  кожу  и
теплый мужской аромат. Наконец рыдания начали затихать и  прекратились.  Она
продолжала лежать в его объятиях, не желая поднимать глаз на него, не  желая
видеть его, и он понял ее настроение.
   - Вам не следует стыдиться, doucette, - сказал он  спокойно.  -  Когда  я
впервые увидел вас, я знал, что это будет.
   Его уверенность покоробила ее,  но,  прежде  чем  она  успела  что-нибудь
ответить, в ее дверь заколотила Дейзи, крича:
   - Госпожа, госпожа!
   Никола Сент-Адриан выскользнул из постели и исчез из комнаты, затворив за
собой маленькую дверцу.  "Как  раз  вовремя",  -  подумала  Скай,  поправляя
постель. И тут дверь в комнату приотворилась и появилась физиономия Дейзи:
   - Госпожа! Вы спите?
   - А? Что? - сонно пробормотала Скай, не откидывая покрывала и моля Бога о
том, чтобы Дейзи не зашла в комнату слишком далеко и не увидела  разорванную
рубашку на полу и совершенно нагую госпожу под покрывалом.
   - Герцог, госпожа! С ним хуже.
   - Иди и разбуди месье барона, - приказала Скай, - а потом найди Эдмона.
   - Хорошо, госпожа. - Голова Дейзи исчезла, и дверь снова захлопнулась.
   Скай соскочила с постели и побежала к шкафу, чтобы достать другую  ночную
рубашку, заталкивая на ходу остатки  старой  под  кровать.  Она  нашла  свое
легкое бархатное платье среди белья и надела его. Поспешив  к  столику,  она
схватила щетку и пробежалась по спутанным волосам,  приводя  их  в  порядок.
Босоногая, она устремилась к двери у изголовья кровати, и вбежала в  спальню
мужа.
   Тут уже были отец Анри и врач  Матье  Дюпон.  Священник  читал  последние
молитвы Фаброну, и она взглянула на доктора:
   - Месье Дюпон! Что случилось с мужем?
   - Увы, мадам, то, чего я  так  опасался.  Второй  удар,  и  на  этот  раз
смертельный. Удивляюсь, как его не убил первый удар,  тем  более  что  после
этого были еще слабые удары.
   Теперь в этом нет сомнений. Скай подошла к кровати мужа.
   - Я здесь, дорогой, - сказала она громко, чтобы он услышал.
   Черные глаза Фаброна де Бомона открылись,  и  рот  искривился  в  улыбке.
Невероятным усилием ему удалось взять ее за руку, и  его  рука,  высохшая  и
легкая, как перышко, была холодна - признак  близящейся  смерти.  Скай  едва
поборола  в  себе  желание  оттолкнуть  ее.  Внезапно,  к   удивлению   всех
присутствующих, герцог произнес:
   - Никола...
   - Где барон? - спросила Скай. - Немедленно приведите барона!
   - Я здесь! - Из тени появился  Никола,  закутанный  в  зеленый  бархатный
халат.
   Фаброн долго смотрел на своего сводного брата и наконец вымолвил:
   - Хорошо.
   На глаза Скай навернулись  слезы,  и  ее  муж,  глядя  на  нее,  произнес
последние слова в своей жизни. Бросая на Никола умоляющий взгляд, он сказал:
   - Позаботьтесь.., о мальчике.., о моей жене... Эдмоне.
   - Я буду заботиться о них так же старательно, как вы сами,  брат  мой,  -
пообещал Никола. - Клянусь Святой Девой Марией!
   Фаброн слабо улыбнулся в последний раз, и его глаза закрылись. Он потерял
сознание. И когда над герцогством Бомон де Жаспр  занялся  рассвет,  Фаброн,
его сорок пятый герцог, тихо скончался в своей  постели,  окруженный  женой,
сводным братом и наследником, племянником, которого  обнаружили  в  объятиях
толстой барменши, священником и врачом.
   Матье Дюпон констатировал смерть герцога Фаброна, и  отец  Анри  упал  на
колени и начал молитву.  Остальные  присоединились  к  нему,  и,  когда  она
закончилась, Скай спокойно сказала:
   - Вы должны немедленно помазать барона на правление, топ реге,  время  не
ждет. Бомон де Жаспр ни на день не должен оказаться  без  герцога.  Пока  мы
скорбим по моему мужу, о праздничной церемонии не может быть и речи.
   Священник встал с колен.
   - Вы правы, - согласился он, - ведь месье барон - не сын герцога  Фаброна
и не племянник.
   - И не законнорожденный брат, - закончил за него Никола.
   - И не законнорожденный брат, -  эхом  откликнулся  священник.  -  Таковы
факты, месье барон. Но у вас есть благословение Его Святейшества, и никто не
может оспаривать ваших прав. Тем не менее я согласен с  герцогиней.  Следует
помазать вас немедленно, как только вы оденетесь. - Он улыбнулся  Никола.  -
Не следует дразнить французов, мой сын.
   Никола повернулся к Скай, и она неожиданно  увидела,  что  в  его  глазах
стоят слезы.
   - Вы будете там? - спросил он.
   - Конечно, барон, - ответила она. - Эдмон и я  будем  свидетелями.  Но  я
думаю, святой отец, что даже в столь печальных обстоятельствах  нам  следует
послать за представителями виднейших семей Бомона. Я не собираюсь устраивать
пир, и все же...
   - Да, - согласился священник, - чем больше свидетелей, тем лучше.
   - Я распоряжусь немедленно, - сказал Эдмон. - Они будут в  часовне  замка
через час. - Он выбежал из комнаты.
   - Мы должны отслужить мессу, - заявила Скай. - Не можете ли вы  пройти  в
мою комнату? Мне следует исповедаться перед вами.
   - Конечно, - ответил отец Анри и повернулся к Никола:
   - А вы будете исповедоваться, сын мой?
   - Да, святой отец, я исповедуюсь, - сказал он после некоторой заминки.
   И это было самое трудное из того, что приходилось  ей  делать.  Память  о
прошедшей ночи, подобно факелу, горела в ее сознании. Она  чувствовала,  что
согрешила, но в то же время не ощущала себя грешницей ни на волос.  Да,  она
хотела Никола, но, если бы он не пришел к ней, она сумела бы  справиться  со
своими чувствами. Обо всем этом она честно рассказала отцу  Анри,  и  по  ее
щекам текли слезы.
   - Вот что бывает, святой отец, когда выходишь замуж не  по  любви,  а  по
необходимости. Но что я могла сделать, мне нужно было защитить детей!
   Священник несколько минут молчал, размышляя над  ее  признанием.  Он  был
пожилым человеком, и ему приходилось выслушивать вещи  и  похуже  того,  что
рассказала ему она. Он вздохнул и спокойно произнес:
   - Ты согрешила, дочь моя. Тут нет сомнений. Нетрудно  понять,  что  плоть
твоя слаба и поддалась в этот раз, но ты нарушила еще и  заповеди  Божьи.  Я
дам тебе отпущение грехов, но и наложу епитимью.  Три  следующие  ночи  тебе
придется провести со мной в бдении в часовне, молясь  за  упокой  несчастной
души твоего мужа.
   Скай подняла голову и взглянула в глаза священника:
   - Спасибо, святой отец! - С ее души свалился камень.
   Ее сапфировые глаза сияли, и,  благословляя  ее,  отец  Анри  не  мог  не
подумать о том, что если новый привлекательный герцог Бомон де Жаспра  похож
на своего покойного отца - а судя по его быстрому натиску, он был в него,  -
сожительство этих  двоих  под  одной  крышей  представляло  собой  серьезную
проблему. Святая Дева Мария! Ведь разразится скандал! Скай  -  прекраснейшая
женщина из виденных  отцом  Анри,  и  какой  же  нормальный  мужчина  сможет
противостоять желанию обладать ею -  разумеется,  плотски?  Он  вздохнул,  с
ужасом думая о будущем.
   Оставив Скай, он двинулся к апартаментам Никола Сент-Адриана. Тот уже был
одет в черный бархат, около него суетился Поль. Отослав слугу, Никола  встал
на колени для исповеди. Он с готовностью признался в  соблазнении  Скай,  но
тон его голоса не оставлял сомнений у отца Анри - Никола вовсе не чувствовал
себя грешником.
   - Неужели ты не чувствуешь себя грешником, сын  мой,  ввергнув  в  пучину
греха эту женщину? - потребовал он признания у Никола.
   - Я не  считаю  грехом  любовь  к  женщине,  святой  отец,  -  последовал
разочаровывающий ответ.
   - Она ведь жена брата твоего.  Ты  совершил  прелюбодеяние!  -  настаивал
священник.
   - Она создана для меня, - упрямствовал Никола. - Мы будем соблюдать траур
по брату, которого я не знал, как и положено, один  год,  а  после  этого  я
женюсь на Скай.
   - Это невозможно! - Священник был потрясен. - Она была женой твоего брата
- церковь запрещает подобный брак!
   - Фаброн де Бомон был всего лишь моим сводным братом, святой отец. Мы  не
знали друг друга. Нас связывает только общий отец, и эта связь была признана
лишь по необходимости, как последнее средство. Папа  признал  мои  права  на
герцогство. И я попрошу  его  о  разрешении  взять  в  -  жены  вдову  моего
покойного брата. Это довольно обычное прошение, и вам это известно.
   Священник вздохнул. Что можно было ответить? По крайней мере новый герцог
собирался жениться на Скай  по  закону,  а  если  Господь  учитывает  добрые
намерения, то все должно быть в порядке.
   - Сын мой, - сказал он. - Я даю  тебе  отпущение  грехов,  но  и  налагаю
епитимью. Через три дня тело Фаброна де Бомона будет упокоено в земле с  его
предками. Последующие три дня после похорон ты должен провести во  бдении  в
часовне.
   - Согласен! - быстро ответил Никола.
   Отец Анри благословил Никола и  отправился  готовить  мессу  и  помазание
нового герцога. Идя по коридору, он улыбался про себя, думая, какое отличное
наказание он назначил любовникам, особенно Никола. Он достаточно хорошо знал
человеческую природу и понимал, что ему не удержать их врозь, но -  и  здесь
он фыркнул - он бы отдал все, что угодно, за то, чтобы увидеть лицо  Никола,
когда тот узнает, что ему не удастся спать со Скай  как  минимум  еще  шесть
дней.
   На скромной церемонии помазания нового герцога мадам герцогиня  Бомон  де
Жаспр сияла подобно солнцу:  на  ней  было  кремовое  атласное  платье,  как
принято при английском  дворе.  Нижняя  юбка  расшита  золотыми  шмелями,  и
золотом сияли рукава платья. На голове у нее  впервые  была  надета  изящная
золотая герцогская корона Бомона, украшенная алмазами и  отделанная  зеленой
яшмой. На шее блестело золотое распятие. Несмотря на  смерть  мужа,  она  не
надела траурное платье - это считалось  бы  дурной  приметой  для  правления
нового герцога.
   Как только собрались наспех приглашенные гости, Скай объявила об утренней
кончине герцога Фаброна. Затем сообщила, что по  просьбе  почившего  герцога
папа римский благословил барона Сент-Адриана на герцогство.
   - Мы должны немедленно помазать его, чтобы наши могущественные соседи  не
аннексировали нас, - объяснила она причину поспешности церемонии.
   Представители именитых семей Бомон де Жаспра  согласились  с  герцогиней:
Никола Сент-Адриана следует помазать официально и как можно  скорее,  прежде
чем распространятся вести о смерти Фаброна де Бомона