все трое в раскаленном до оранжевого цвета  железе.  За  их  спинами
мирно обнюхивались трое заводных коней с небольшими седельными  мешками.
Там же на скромной тихой лошадке сидел отец Совнарол с книгой  в  руках,
лицо его было обращено к небу.
   Завидев нас, Ланселот не повел и бровью, Бернард широко заулыбался, а
Асмер крикнул возбужденно:
   - Что там за грохот? Как будто демоны вырвались из ада!
   Совнарол за их спинами  перекрестился,  а,  когда  посмотрел  на  нас
внимательнее,   еще   и   забормотал   молитву.   Сигизмунд    остановил
задыхающегося коня, быстро перелез на запасного, ответил с достоинством:
   - Наоборот.
   - Что наоборот?
   - Говорю, - объяснил Сигизмунд небрежно, - мы их  загнали  обратно  в
ад.
   - Там им и место, -  одобрил  Бернард.  Он  окинул  нас  внимательным
взором. - Вы все закончили? Со своим отдельным... делом?
   Сигизмунд взглянул на меня - я же синьор, - я кивнул.
   - Да, Бернард. Теперь прямо в Зорр. Никуда не сворачивая.
   Ланселот нахмурился,  но  смолчал,  просто  повернул  коня  и  поехал
впереди. Кони у них выглядели посвежее наших, но  он  не  пустил  своего
жеребца в галоп, видел, насколько измучен конь Сигизмунда, пожалел. Вряд
ли пожалел самого Сигизмунда или тем  более  меня,  но  сильные  мужчины
всегда жалеют коней, собак и нередко женщин.
   Бернард поехал между мной  и  Сигизмундом,  дорога  позволяла,  Асмер
вытащил лук, наложил стрелу и отстал. Я видел,  как  он  шарит  голодным
взглядом   по   кустам    и    высокой    траве.    Бернард    скользнул
одобритель-нымовзглядом по доспехам Сигизмунда.
   - Еще не проверил в бою? Проверишь, в нашей жизни это недолго. Мы уже
убедились... Смотри, ни единой царапины! Ну, почти ни  единой.  Это  вот
совсем уж прямо рубанули... В наших доспехах из Зорра тут бы насквозь, а
эти, хоть и тоньше, выдержали. Одно слово - южные умельцы делали. У  них
там страны богаче, вот и оружие получше нашего... У нас же зато  крепкие
руки, плечи, прямее спины, у нас вера Христа, и вообще с нами Бог!
   Сигизмунд благочестиво перекрестился.  Бернард  взглянул  на  меня  с
укоризной.
   - А ты почему не подобрал себе доспехи?
   - Маловаты, - соврал я, потом подумал, что они  в  самом  деле  могли
быть маловаты, я ж не примерял. - Да и вообще... как-то не до них было.
   Бернард проворчал:
   - Когда-нибудь всерьез доберемся до южных земель!.. И снова золото...
Понимаешь, Дик, после той  битвы...  я  тебе  не  рассказывал?  Мы  едва
держались на ногах, но... тут-то началось самое интересное! Даже простые
солдаты Юга богаче наших рыцарей, а их рыцари богаче наших королей... Мы
снимали с убитых золотые кольца, срезали золотые амулеты с  драгоценными
камнями, вспарывали подкладки кафтанов, там всегда золотые монеты...
   Сигизмунд удивился:
   - Зачем?
   - Увы, в жизни бывает  всякое...  Попав  в  плен,  можно  попробовать
откупиться. Да, так вот, Дик, у многих мечи были с золотой  насечкой,  с
драгоценными  камнями  в  рукоятях,  даже  уздечки  украшены  золотом  и
драгоценными камешками. Мы видели неслыханное богатство тех стран...
   - Могли бы раскошелиться на хорошие доспехи, -  сказал  Сигизмунд.  -
Что ж они так?
   - Эх, сэр рыцарь, это при их-то жаре? Это наше  счастье,  что  у  них
доспехи не вошли в обычай. Иначе  они  бы  гномам  за  их  деньги  такие
заказали...
   Я  вспомнил  того  злодея,  что  истоптал  меня,  как  щенка,   плечи
передернулись сами по себе.
   Над головой послышались протяжные крики.  По  небесной  синеве  плыла
крупная гусиная стая. Птицы мерно и лениво взмахивали  крыльями,  словно
не летели, а плыли по теплой спокойной  воде.  Бернард  вскинул  голову,
облизнулся.
   - Эх, какие жирные... Асмер, у тебя ж стрела уже на луке!
   - Ну и что? - удивился Асмер.
   - Стреляй, гад! Не томи.
   Асмер сказал смеясь:
   - А хочешь, собью даже без стрелы?
   - Ну да, - возразил Бернард, - камнем не добросишь!
   - При чем тут камень? Только натяну тетиву... гусь сам упадет.
   - Договорились, - сказал Бернард. - Если собьешь гуся без стрелы, всю
дорогу буду нести стражу за тебя. Если нет - ты за меня. Хорошо?
   Асмер поднял лук, быстро прицелился.  Гуси  неслись  уже  над  самыми
головами. Асмер натянул тетиву  До  отказа,  отпустил...  тетива  грозно
зазвенела. Мы все стояли, как идиоты, запрокинув головы. Понятно  же,  с
чего бы гусю падать, но вдруг самый задний сделал рывок,  задергался,  а
потом сложил крылья и понесся вниз.
   Сигизмунд завопил, конь под ним взвился и понесся в ту сторону,  куда
падал гусь.  Мы  стояли  обалделые.  Асмер  расхохотался.  Бернард  сжал
кулаки, сказал зло:
   - Что, магией балуешься? Отец Совнарол, не пора ли его на костер?
   Ланселот отодвинулся от Асмера, на удлиненном аристократическом  лице
медленно проступило нечто похожее на страх и отвращение.
   Асмер сказал невинно:
   - А какая разница, магия или как? Ночью сторожить - тебе!
   - Я не отказываюсь, - буркнул Бернард разозленно. - Но тебе за  такие
штучки гореть в аду!
   Вигизмунд подхватил ударившегося оземь гуся, развернул коня и понесся
обратно. Гусь трепыхался во вскинутой руке.
   Ланселот сказал строго:
   - Если это убито магией... Асмер, я есть не стану.
   - Магией, ваша милость, - ответил Асмер  смиренно.  Он  повернулся  к
Бернарду. - И ты не будешь?
   Бернард заколебался.
   Сигизмунд смотрел на одного, на другого, наконец до него дошло, он  с
отвращением швырнул гуся наземь, сказал с достоинством:
   - Когда в пути, можно, наверное, добывать еду и магией. Только я тоже
этого гуся есть не буду.
   Совнарол сказал строго:
   - Это нечестивый  гусь!  Проклятие  тому,  кто  станет  есть  добытое
кражей, обманом или нечестивой магией.
   Асмер вздохнул, сдаваясь, сказал:
   - Отец Совнарол, светлость, ну какая магия? Просто я охотник,  а  эти
все недотепы. Вокруг меня одни недотепы, представляете? Только вы,  ваше
преподобие, конечно же, дотепа,  И  глаз  у  меня  острее,  чем  у  этих
кротов... Слепому ж было видно, что  позади  стаи  летит  самый  крупный
гусь, а такие всегда идут во главе  клина,  верно?  Присмотрелся,  а  он
ранен, перья на груди в крови!.. Какой-то недотепа вроде Бернарда панил,
а убить не сумел... Гусь тянется за стаей из последних сил, его  не  зря
определили в самый конец, там лететь проще... Когда он услышал звон моей
тетивы, сразу вспомнил такой  же  звон,  после  которого  стрела  больно
саданула в грудь. От ужаса раненый гусь изо  всех  сил  рванулся  вверх,
чтобы уйти от этой второй стрелы, что на  этот  раз  наверняка  убьет...
рана открылась, жилы порвались, и он рухнул Сигизмунду в цепкие лапы.
   Сигизмунд покачал головой,  но  все  равно  ушел  к  коням.  Совнарол
перекрестил Асмера, потом гуся, однако ни тот, ни  другой  не  вспыхнули
адским огнем и не превратились в демонов. Бернард сказал разочарованно:
   - Асмер, вечно ты все испортишь! Так было красиво думать про магию...
   Асмер сказал ехидно:
   - Даже от гуся бы отказался, лишь бы меня на костер? Ну ты и гусь...

Глава 30

   По дороге к Зорру  мы  дважды  встретили  крупные  отряды  степняков.
Первый раз почти всех перебили, мало кто удрал, а во второй  раз,  когда
степняков было раз в пять-шесть больше, мы перебили половину,  остальные
сдались, ибо их лучшие воины  падали  под  ударами  наших  мечей,  а  мы
оставались невредимыми. Каждый удар меча рассекал противника  до  пояса,
если не до седла, а мы отделывались в худшем случае кровоподтеками.
   Наши могучие кони высились над их коротконогими  лошадками,  как  над
козами, наши доспехи выдерживали все удары, только звон  разносился  над
полем, будто лупили молотами по листам железа.
   Бернард, весь залитый чужой кровью, гаркнул:
   - Сэр Ланселот! Вы видели, как дрался  Дик?  Сигизмунд  заворчал,  он
подобное оскорбление принимает как личное, хотя я ему  уже  дал  понять,
что так нужно, что это у меня обет такой, что я так искупаю и все такое.
   Ланселот взглянул на  меня  без  всякого  выражения.  Бернард  что-то
пошептал ему на ухо. С другой стороны подъехал  Асмер,  тоже  настойчиво
заговорил с Ланселотом. Тот поморщился, кивнул мне:
   - Дик, слезь с коня и преклони колено. Я послушно соскочил на  землю,
без доспехов я чувствую себя намного лучше, бросил поводья Сигизмунду, а
сам опустился на колено.
   - Властью, - проговорил Ланселот сурово,  -  данной  мне  королем,  я
произвожу тебя, Дик, в сержанты.
   Бернард  что-то  сказал  вполголоса,  я  не  расслышал,  но  тон  был
укоризненный. Ланселот поморщился, но добавил:
   - За твое мужество, отвагу и воинское умение. Можешь встать.
   Я поднялся,  поклонился  и,  чувствуя,  как  всем  хочется  побыстрее
закончить  с  этой  церемонией,  снова  вскочил   в   седло.   Сигизмунд
преувеличенно  почтительно  передал  мне  повод   коня.   Наши   взгляды
встретились, в его глазах кипел праведный гнев.  Я  взглядом  велел  ему
помалкивать.
   С запасными конями мы мчались на рысях,  а  то  и  галопом,  лишь  бы
разрешала дорога. Время от времени останавливались пересесть на  свежих,
только мне этого не  требовалось,  мой  конь  выносливостью  походил  на
автомобиль. Знать бы только, где у него  датчик  бензина.  Правда,  если
бензин - трава, то заправляться можно где угодно. Не зря  же  он  иногда
срывает по дороге ветку и мигом перемалывает в пасти. Этот конь выглядит
куда серьезнее и солиднее меня.
   Шныряющие отряды разведчиков  войска  Карла  мы  старались  обходить.
Когда не получалось, рыцари  опускали  забрала,  все  мы  пригибались  к
конским гривам, И никто не смел остановить или задержать спешащих героев
со свитой, а все четверо в золотых доспехах выглядели очень впечатляюще.
Я несся сзади, изображая не то слугу, не  то  оруженосца,  пока  еще  не
удостоенного носить доспехи.
   Однажды мы увидели,  как  навстречу  несется  конный  отряд,  впятеро
больше нашего, разминуться уже не получится, я заставил своего  рогатого
коня перейти в галоп. Бернард застонал, ругнулся и Асмер, Ланселот велел
строго:
   - Мечи не вынимать!..
   У меня под рукой не меч, а молот, потому я сразу  взял  его  в  руку.
Всадники начали заранее осаживать коней,  один  соскочил  на  землю,  но
Ланселот еще издали махнул рукой в нетерпении, некогда,  спешим,  и  они
поспешно сдвинулись на обочину. Я только услышал за спиной  восторженный
вопль:
   - Улаф!..
   - Слава Улафу!
   - Победоносный Улаф снова в армии!
   - Слава!
   - Да не Улаф это, а сам король Карл!
   - Слава великому Карлу!
   На шатающихся от усталости животных мы свернули за рощу.  Я  поспешно
соскочил на землю, ухватил коня за повод и повел с  жаркого  солнца  под
густую тень леса. Бернард вломился в кусты на коне. Остальные же,  жалея
животных, поспешно соскакивали, оглаживали, вытирали мокрые от пота бока
и животы, тащили в глубину рощи.
   Я все еще трусил и предпочел бы  объехать  собравшиеся  перед  Зорром
войска, но Ланселота мнение простолюдина не интересовало,  а  Бернард  и
Асмер следовали за своим предводителем без рассуждений.
   Короткий привал на ночь,  а  на  рассвете  мы  уже  снова  в  седлах.
Ослепительный край высунулся из-за темного края, а на другом конце  мира
ослепительно вспыхнули горы, превратившись в пламя. Это оранжевое  пламя
огненными языками устремилось к небу. Мир был пронзительно ясен,  воздух
чист, а кони несли нас в этом огненном мире над  промороженной  за  ночь
землей, как птицы, преследующие ящериц.
   Совнарол вскрикнул, его дрожащая длань вытянулась в сторону ушей  его
коня.
   - Зорр!
   На  горизонте  страшно   блистали   нечеловеческой   белизной   стены
городакрепости. Бернард заворчал, я проследил за  его  взглядом,  пальцы
сами потянулись к молоту. Мы разогнались,  как  на  скачках,  а  впереди
между нами и Зорром расположился вражеский лагерь.  Ланселот  нервничал,
теперь и он бы предпочел обогнуть, слишком много народу, да и  близко  к
Зорру, спешка подозрительна, но пришлось ехать прямо.
   В лагере кое-где горели костры, кое-кто спал,  другие  сидели  вокруг
огня,  что-то  жарили,  пекли.  Мы  проскакали  галопом,  Бернард  зычно
покрикивал, чтобы уступили дорогу. Один из военачальников на краю лагеря
что-то кричал нам вслед, но Бернард на всякий  случай  помахал  рукой  в
жесте отрицания.
   Усталые кони перешли на рысь, затем на шаг. Асмер, как самый  чуткий,
насторожился, повернулся в  седле.  Я  видел,  как  его  вытянутое  лицо
медленно бледнеет.
   Бернард заметил его тревогу, спросил горько:
   - Что, снова чуешь?
   - Оборотни, - проговорил Асмер.
   - До Зорра рукой подать!
   - Настигнут раньше.
   Он начал погонять коня, кричал ему ласковые слова, умолял, хлопал  по
шее, обещал горы отборной пшеницы, но свирепый вой раздался уже почти за
спиной. Я оглянулся,  плечи  передернулись,  как  в  сильнейшем  ознобе.
Почудилось, что за нами мчится, быстро догоняя, зимняя поземка: такие же
размытые силуэты, что меняются, исчезают, возникают в другом месте,  уже
намного ближе. Крупные серые звери настигали, все с  худых  медведей,  с
огромными оскаленными пастями и горящими дикой злобой глазами.
   - Не успеваем, - прокричал Ланселот. - Всем в круг! В круг!
   Бернард добавил:
   - Не высовываться, за убегающими не гнаться!
   Мы соскочили с коней, быстро сбили  их  в  круг,  а  сами  встали  по
периметру. Волки не остановились, не выбирали жертвы, а сразу  метнулись
с разбега. Я размахивал мечом, стараясь двигаться как можно быстрее, это
всегда выручало, в двух шагах рубился Сигизмунд, он все  придвигался  ко
мне, оберегая сюзерена. Острые зубы  скользили  по  его  золотой  броне,
металлический кулак  молодого  рыцаря  разбивал  зверям  головы  так  же
надежно, как и его меч.
   Я не знал, сколько мы так  дрались,  но  внезапно  волки  попятились,
вместо рычания уже слышался жалкий вой. Я опустил меч, дыхание рвется  с
хрипами, грудь ходит ходуном, а соленый пот выедает глаза.  У  ног  штук
пять волчьих трупов, кровь течет густая,  как  темная  смола.  Еще  штук
пять-семь перед Сигизмундом, а на кучу  перед  Ланселотом  даже  страшно
смотреть... За моей спиной громко читает  молитву  об  исцелении  воинов
Христа Совнарол. По телу пошли мурашки, а края глубокой царапины на моей
руке, быстро пошли навстречу друг другу. Сгустки крови выдавило, на коже
остался вздутый багровый шрам.
   Уцелевшие волки кружили вокруг, подкрадывались, угрюмо скалили  зубы,
в глазах дикая злоба, рычали, загибали  уголки  верхних  губ,  показывая
непомерно длинные и острые клыки. У  двух-трех  я  увидел  окровавленные
пасти, подумал, кого же из нас успели,  и  в  этот  момент  они,  то  ли
отдохнув, то ли получив приказ, ринулись со всех сторон.
   Стоя спина к спине, мы рубили, кололи, сбивали наземь, топтали. Волки
едва не сшибали с ног. Мы двигались и рубили, стараясь не дать зайти  со
спины, не потерять надежное плечо  соратника,  чей  меч  тоже  рассекает
чужую плоть, а в твою сторону только летят красные брызги, счет на  доли
секунды, ноги скользят по крови, вывалившимся кишкам, по влажной  траве.
Рубашка на мне уже в окровавленных клочьях,  надо  было  взять  доспехи,
дурак, я шатался от тяжелых тел, что одинаково бросались на мою  глотку,
не понимая, что всегда натыкаются на острый меч, а я  так  же  одинаково
рассекаю зверей, что падают уже не зверями, а брызгающими кровью тушами.
   Внезапно в заднем ряду двое волков припали к земле,  я  еще  подумал,
что с такого расстояния не допрыгнут, но вместо  волков  поднялись  двое
мужчин, быстро переговорили  и  разошлись  в  разные  стороны.  Еще  два
оборотня вернули себе облик людей, начали  кричать  волкам,  те  усилили
натиск и, что хуже, начали бросаться на руки,  старались  повиснуть,  но
зубы скользили на металле, только я замахал мечом еще чаще.
   Один из людей метнулся ко мне, я замахнулся, но он упал, ударил  меня
всей тяжестью в колени. Я пошатнулся, и тут на меня прыгнули два  волка,
а меч бессильно распорол воздух. Меня свалили, били, топтали,  царапали.
В мгновение ока я потерял меч, зубы или  руки  сорвали  с  пояса  молот,
кто-то принялся срывать с меня пояс.
   Я лежал на залитой кровью траве. Под руками мохнатое тело, под  боком
еще  одно,  все  скользкое,  над  головой  злые  и   довольные   голоса.
Отдышавшись, я поднял голову, сел. Ноги не держали,  я  остался  сидеть,
опершись за спиной руками.
   Ланселот лежал, наполовину погребенный  под  волчьими  телами.  Асмер
пытался подняться,  но  всякий  раз  валился  навзничь,  только  Бернард
собрался с силами и сел, как и  я,  упирался,  правда,  одной  рукой,  а
другая висела, как убитая толстая  гадюка.  Совнарол  лежал  бледный,  с
желтым, как у покойника, лицом. Крови на нем не видно, но,  похоже,  уже
не жилец, последние капли жизни отдал нам.
   Перед глазами розово блестело. Я смахнул кровь с  глаз,  это  блестят
широкие и острые наконечники копий, их масса, в три ряда,  копья  крепко
держат забрызганные кровью  разъяренные  воины,  нас  окружили  со  всех
сторон.
   Раздвинув кнехтов, в нашу сторону протолкался громадный воин. Доспехи
на нем помяты, а когда с  трудом  поднял  забрало,  я  увидел  громадный
кровоподтек в  половину  заросшего  шерстью  звериного  лица.  Однако  в
глубоко запавших глазах было злое торжество.
   - Узнали? - проревел он. - Вижу, узнали...
   - Знакомая рожа, - ответил я, - но что-то не могу вспомнить...
   - Если ты и сумел одурачить других, -  сказал  он  громко,  игнорируя
меня, обращаясь только к неподвижному  Ланселоту,  -  то  не  настоящего
воина! Это я, великий Улаф, призванный водить полки! Только  я  разгадал
сразу, что ты не король Карл, тот не так сидит в седле... Вы все видели,
что я их разоблачил?
   Воины дружными и громкими криками подтвердили, что он - самый умный и
проницательный. И что с ним они не пропадут, а добычу добудут.
   - Все получилось, - сказал Улаф, - как нельзя лучше. Вы  -  трупы,  а
мешок с доспехами вашего святого теперь у меня! А кто его доставит моему
Повелителю, тот и получит власть над этими северными землями.  Теперь  я
буду водить войска, а не Кунгур, не Ел-дарк и даже не  великий  Ягеллан,
что от кровавых битв ушел в какие-то поиски!.. Ты его убил?  Что  ж,  ты
только освободил мне дорогу.
   Я с трудом повернул голову. Коней быстро уводили под узцы. Мой  конь,
у которого никаких мешков на седле, сам побежал за теми, кого тащили  за
повод.
   - Ты дурак, - ответил я хрипло, но погромче, чтобы слышали  воины.  -
Воинам нужен полководец, который их щадит, а ты погубил своих  людей  по
дурости и собственному бешенству! Вон они лежат, посмотри. Войска должны
водить опытные старики, а не кровожадные герои...
   Он крикнул в ярости:
   - Мои воины пойдут за мной еще и потому, что я получу  эти  земли  во
владение! И только я буду раздавать здесь наделы самым  верным  из  них!
Убейте их всех!
   Бернард тяжело поднялся, топор снова в его руках, я подтащил  к  себе
чей-то меч, оперся на него и встал.
   Меня шатало, но мы вдвоем встали спина к спине.  В  глазах  воинов  я
видел страх и растущее изумление. Улаф заорал:
   - Убейте их! А доспехи увезите в мой шатер.
   Кто-то проворчал:
   - Да теперь увезем вместе с конем. А то вон пятеро уже лежат...  пока
разобрались, что к чему.
   - Увозите с конем! - прокричал Улаф. - Быстрее, мерзавцы!
   За спинами копьеносцев мелькало, суетилось, оттуда доносились  крики,
к Улафу  подбежал  молодой  воин,  лицо  бледное,  проговорил  быстро  и
запинаясь:
   - Видели... их подхватил Херми. Он вскочил на коня...
   - Что-о-о-о?
   - И унесся.
   - Куда?
   Воин повернулся, неуверенно махнул в сторону заросшего  лесом  холма.
Улаф от злости словно обезумел.
   - Догнать! Зимель, возьми десяток людей! Догони,  убей,  забери  все,
что при нем...
   Он орал, брызгая слюной, воины отодвигались от  него,  я  даже  начал
надеяться, что удастся как-то вырваться, если очень сильно п