ловить  коней,  ему  помогал
Гугол. Кони храпели, отпрыгивали, от чужаков слишком  пахнет  кровью  их
прежних седоков. Коней переловили, Асмер взялся охотно сдирать доспехи с
тех, на ком уцелели. Полностью  целых  обнаружилось  всего  двое:  Асмер
ухитрился застрелить их обладателей через прорези в забрале. У остальных
оказались целыми частично: у кого  шлем,  у  кого  налокотники,  поножи,
боевые перчатки...
   Бернард выбрал себе самые просторные, но все равно ворчал, что мелкий
народ ныне пошел, зато пузатый, Ланселот поглядывал на меня  искоса,  но
помалкивал.
   Только Асмер спросил тихонько:
   - Как тебе удалось? Меня ж прямо лед сковал! Хочу шевельнуться, а  не
могу...
   - Ты человек, - утешил я.
   - А ты?
   - А я урод, - признался я. - На меня, как  видишь,  не  действует  ни
святая вода, ни черное заклятие. Асмер хмыкнул, подумал, хлопнул меня по
плечу.
   - Я рад, что не действует.
   Теперь у всех, кроме меня,  были  доспехи.  Даже  Гугол  поколебался,
доспехи так и просятся на плечи, наконец покачал головой:
   - Нет, я ж не воин... И никогда им не  стану.  Спасибо,  сэр  Ричард!
Спасибо, Сигизмунд, спасибо всем. Мне очень жаль покидать вас, но дальше
моя дорога идет на юг. Если доползу, то буду в Золотом Пеарле.  Говорят,
есть такой город колдунов на юге... Прощайте!
   Он вскочил на одного из рыцарских коней, мы смотрели, как он подобрал
поводья, конь ржанул и пошел сразу в галоп. Гугол обернулся, мы  видели,
как он взмахнул рукой, облачко дорожной пыли скрыло его с конем  вместе,
словно возникло по волшебству.
   Бернард прогудел:
   - Да, нам на север... Хороший у тебя приятель был,  Дик.  Как  метнул
нож, а? Будь покрепче, из него бы воин в самый раз... Там  еще  доспехи.
Хощь, подберу по тебе?
   - Не хочу, - ответил я. - Мне бы только побыстрее до Зорра, вымыться,
а потом неделю не вылезать из постели.
   - Так и сделаем, - ответил он серьезно. - Теперь нам искать ничего не
надо. Помчимся прямо. А кони эти добрые, на юге много хороших  коней.  И
оружие там хорошее.
   Он любовно погладил себя по выпуклому панцирю. Подошел Сигизмунд,  он
выбрал самый нарядный из  панцирей,  хотя  металл  здорово  безобразится
косым следом от топора Бернарда. Зато шлем цел,  гребень  от  лба  и  до
самого затылка, в  гребне  пышный  плюмаж  из  перьев  диковинных  птиц,
квадратный подбородок Сигизмунда  подхвачен  шлемным  ремнем,  усиленным
металлическими нитями и защищенным блестящими чешуйками, очень  похожими
на золотые. Борта шлема опускаются ниже ушей, спереди нависает металл, а
забрало держится на нем легко и прочно, при необходимости  закроет  лицо
полностью, оставив только узкую щелку для глаз.
   Панцирь красиво вздут на груди, как раз по Сигизмунду, у него грудные
мышцы, насколько помню, выступают, как две  перевернутые  сковородки,  в
середине панциря выпячен  странный  знак,  у  меня  в  голове  появились
какие-то ассоциации, но слишком дикие, я от них поспешно отмахнулся.
   Сигизмунд постучал пальцем по груди. В глазах был почтительный ужас.
   - Сэр Ричард... Это настоящее золото!
   Бернард громыхнул:
   - Позолота. Но все равно - дорого. А сами доспехи какие дивно легкие!
Либо у них там, на юге, с оружейным делом лучше, чем у  нас...  либо  мы
завалили богатых баронов.
   Ланселот подошел, он тоже в золотых доспехах с головы  до  пят,  сухо
заметил:
   - Бароны стадами не ходят. Нам встретились сильные воины, но,  боюсь,
на юге таких немало. Все готовы? Я посмотрел на горы, сказал  с  великой
неохотой:
   - Здесь я должен вас  покинуть  на...  ненадолго.  Езжайте.  Довезите
доспехи в сохранности!
   У Ланселота сузились глаза. Все затихли,  повернулись  ко  мне.  Даже
Совнарол смотрел неотрывно, но на этот раз  я  не  видел  в  его  глазах
привычной ненависти.
   Ланселот поинтересовался холодно:
   - А куда ты?
   - У меня еще одно поручение.,
   - Какое? От кого?
   Я развел руками.
   - Не знаю, могу ли говорить... С меня не брали слова, что  не  скажу,
но и не давали разрешения рассказывать. Хотя про вас знали... Так что я,
так уж получилось, поеду сам.
   Сигизмунд вскрикнул с отчаянием в голосе:
   - А я?
   Я посмотрел в его чистые, честные глаза, кивнул:
   - Конечно, Сигизмунд, конечно. Ты со мной.
   Ланселот побледнел, рука опустилась на рукоять меча.
   - Ты никуда не пойдешь! Здесь приказы отдаю только я!
   Сигизмунд ухватился за рукоять меча, обнажил до половины и  оглянулся
на меня. Я снял с пояса молот, в другую руку взял меч. Сердце мое бешено
стучало.
   - Мне отдал приказ более достойный.
   Ланселот вспыхнул, потащил меч. Бернард ухватил его за руку,  сжал  с
чудовищной силой, но я  видел,  что,  несмотря  на  нечеловеческую  мощь
Бернарда, потомка горных великанов, меч продолжает медленно выползать из
ножен. Асмер вскричал испуганно:
   - Тихо все! Разве Дика с нами отправляли?  Нет!  Значит,  он  сам  по
себе. Был в отряде, когда везли мощи святого Тертуллиана, он был  обязан
подчиняться! А за Доспехами нас отправили вчетвером! Сэр  Ланселот,  Дик
сейчас вправе ехать с нами, если пригласим, но вправе ехать сам по себе!
Мы удерживать его не можем! Это закон, который мы отменять не вправе!
   Ланселот скрипнул зубами. Во  взгляде,  направленном  на  меня,  была
холодная ненависть. Рука с усилием, теперь борясь уже с собой, задвинула
меч в ножны. Рыцарь глубоко вздохнул, сказал холодно:
   - Зорр ждет. Седлайте коней!

Глава 28

   Сигизмунд со стуком бросил меч в ножны. Пальцы его тряслись, и, чтобы
скрыть дрожь, он то поправлял шлем, то трогал седло или сдвигал  щит  за
спиной. Я  повернул  коня,  вскинул  руку  в  прощании,  ни  к  кому  не
обращаясь, но чувствовал, что Бернард и Асмер ответили тем же.
   Конь Сигизмунда уже устал,  я  послал  своего  рогатого  коня  шагом.
Сигизмунд ехал молчаливый, сосредоточенный. Я чувствовал, ему  недостает
зеркала, доспехи в самом деле великолепные, что у них за  оружейники  на
юге, однако Сигизмунд заговорил, и я ощутил, что он думает совсем  не  о
красоте доспехов и не о себе, красавце:
   - Нехорошо получилось! Раз хотели поехать с нами, то могли бы  просто
предложить свою помощь. Так было бы проще.
   Я поинтересовался:
   - Полагаешь, они обиделись, что их не пригласили?
   Он сказал горячо:
   - Ну конечно! А как же иначе? Да и вы, ваша милость, не  должны  были
сразу так... Надо было пригласить. Из вежливости! А потом уже как-нибудь
отгавкаться. Мол, в Зорре они нужнее...
   Я задумался.
   - Ты прав, Сигизмунд. Быть тебе полководцем, ты уже сейчас мудр,  как
два толстых змия.
   Всего сутки быстрой езды, где рысью, где галопом, а где  и  шагом,  и
искомая гора во всем великолепии предстала перед нами. Я смотрел на  нее
едва ли не с отвращением. Конечно же, гора. Опять гора. Старая, древняя.
Конечно же, вся изрыта пещерами, древними выработками, шахтами.  А  если
учесть, что Земля с каждым мгновением расширяется, то - внутри планеты и
сейчас  образуются  огромные  пустоты,  пещеры,  перед   которыми   даже
знаменитая Мамонтова пещера покажется скромным чуланчиком.
   И вот в  одной  из  таких  пещер  и  спрятаны  доспехи  Арианта.  Что
вообще-то естественно: на поверхности все  горит  и  рушится,  будь  это
самые неприступные  из  замков,  самые  могучие  крепости  или  огромные
города. А вот пещеры внутри гор - вечны. Люди это смекнули, и хотя  сами
постепенно вышли из пещер и начали строить дома на  открытой  местности,
но самое ценное по-прежнему укрывают в пещерах.
   Сигизмунд зябко поежился.
   - Не люблю пещер, - признался он. - Не боюсь, нет! Просто  не  люблю.
Почему-то кажется, что там обязательно клубки змей, скопища скорпионов и
огромных пауков... Бр-р-р-р...
   - Откуда там змеи, - сказал я. - Змеи камни не едят.
   - Как и пауки, - согласился Сигизмунд. - Просто неприятное место.
   - Вон та пещера, - указал я.
   - Странно, - пробормотал Сигизмунд.
   - Что?
   - Да слишком уж... близко. К ней можно подъехать на коне!
   - Вот и подъедем.
   Через четверть часа мы спешились, Сигизмунд вытащил из  мешка  факел,
зажег, сунул мне в руку, а сам обнажил меч и  первым  шагнул  в  пещеру,
пока я не успел его остановить. Мальчишка,  все  страшится,  как  бы  не
подумали, что ему недостает отваги встретиться с неведомым.
   Факел  бросал  на  стены  пещеры  кроваво-красные  трепещущие   тени.
Пропорции ежесекундно менялись, но я двигался через  пещеру,  как  будто
шел по огромному залу.  Пол  то  ли  от  природы  такой  ровный,  то  ли
строители поработали на  совесть,  стены  уходят  ввысь,  там  тьма,  но
наверняка  сходятся  в  красивом  стреловидном  куполе.  Сигизмунд   все
старается вырваться вперед, чтобы грудью отразить опасность, даже прет в
полную темень, я наконец заставил его взять факел, с ним уже  не  уйдет,
оставив сюзерена во тьме кромешной, а сам двинулся  с  молотом  в  одной
руке, мечом - в другой.
   Появились ступеньки, ход по красивой дуге повел  вниз.  Этот  туннель
тоже красивый, удобный, трое-четверо могли бы идти плечом  к  плечу,  не
задевая стен. Мне почудилась очень тщательная работа, более  тщательная,
чем можно было ожидать от этого молодого и грубоватого рыцарского  мира.
Как будто бы  здесь  потрудилась  более  древняя,  мудрая  и  изысканная
культура,  со  всеми  ее   строительными   находками   и   достижениями,
художественными и другими наработками. Например, сарацинская культура, в
которую  потом   вторглись   неграмотные   крестоносцы   с   благородным
стремлением учить нехристей жить правильно.
   Впереди из тьмы выступил крупный человек в доспехах,  обнаженный  меч
уже в руке, хотя я не слышал, когда  он  тащил  его  из  ножен.  Забрало
опущено,  он  выставил  перед  собой   меч.   Голос   прозвучал   глухо,
резонирующе, словно в доспехах была пустота:
   - Дальше хода нет.
   - Будет, - ответил я.
   Молот  ударил  в  него,  как  противотанковая  ракета.  Грохнуло,   с
металлическим визгом во все стороны брызнули осколки металла.  Я  поймал
молот и, не  опуская  в  петлю,  пошел  посмотреть  на  труп.  Сигизмунд
опередил, я видел, с каким детским недоумением он потыкал острием меча в
искореженный металл.
   - Здесь ничего нет!
   - Глюк? - предположил я. - Я имею в виду, призрак?
   - Да нет, доспехи настоящие, - ответил он с недоумением и страхом.  -
Но на что они были надеты? Даже крови нигде...
   -  Будем  считать,  что  молот  сейчас   служит   нейтронной   бомбой
направленного действия... Нет, это я  размышляю  про  себя.  Не  обращай
внимания. Явно здесь другая технология...
   Сигизмунд сказал горячо:
   - Но нас ничто не остановит!
   - На море и на суше, - согласился я. - Пойдем дальше.
   Дальше нас встретили еще двое, молот разнес их, как горшки  из  сухой
глины, только звон был сухим,  жестким,  словно  не  железо  лопалось  и
взрывалось мельчайшими осколками, а перенапряженная высокосортная сталь.
И  снова  внутри  пустота.  Сигизмунд  искал  изувеченное  тело,  кровь,
раздробленные кости, мозги на  стене,  а  я  подсознательно  высматривал
рассыпанные по полу микросхемы, кристаллы  чипов,  разноцветные  провода
изоляции, микроаккумуляторы...
   - Силен колдун, - проговорил Сигизмунд. Он побледнел, вздрагивал, но,
когда видел мое спокойное лицо, моментально  взбадривался  и  шел  почти
подпрыгивающим шагом. - Но воля Господа нашего - сильнее!
   - Товарищ, верь, - пробормотал я, - взойдет она, звезда пленительного
счастья... И на обломках... на обломках... Погоди! Там что-то нехорошее.
   Сигизмунд отступил в нишу, я присел и стал напряженно всматриваться в
темноту. Впереди что-то дышало,  сопело.  Похрустывал  камень.  Накатила
волна запаха большого животного, словно от  огромного  пса  под  дождем.
Почему-то пес, попав под дождь, всегда сильно пахнет...  Именно  псиной,
что удивительно.
   И все-таки страх не появлялся. Наверное, все же  человека,  видевшего
мир начала третьего тысячелетия, трудно испугать реалиями Средневековья.
Даже если я видел только на экране  телевизора,  на  страницах  газет  и
журналов, все же наша жуть реальна. А это вот, хоть и жутковато, но  все
же недостаточно жутковато, чтобы конкурировать с нашей привычной жутью.
   - Вроде бы ушел, - сказал я неуверенно.
   - Позвольте, сэр, я пойду впереди?
   - Ни за что, - буркнул я.
   Спускались долго, сперва на стенах  иногда  встречались  клочья  мха,
следы плесени, дважды с потолка сочилась  вода,  и  под  ногами  журчала
вода, но чем глубже, тем становилось чище и суше.  Сейчас  мы  входим  в
мир, подумал я, который не знает смены времен года, где не бывает дурной
погоды. Самое лучшее место для установки командных центров  для  запуска
межконтинентальных ракет, здесь же можно построить целый город на случай
термоядерной войны...
   Да, вот пещера, где разместился бы весь Кремль со всеми  башнями,  но
дорожка ведет через пещеру дальше, там черный ход, прорубленный теми  же
мастерами и с той же нефеодальной тщательностью, дальше еще пещера, еще,
целая анфилада, но  пещеры,  несмотря  на  пустоту,  кажутся  все  более
обжитыми, словно этих  камней  в  течение  веков  касались  тысячи  рук,
сгладили углы...
   В самом деле, мелькнула глупая мысль, если здесь прятались от атомной
катастрофы, то куда все делись? Должны  быть  кучи  скелетов...  Правда,
катастрофа могла быть не атомной, это нам кажется,  что  страшнее  кошки
зверя нет, а ведь бомбочки могут быть  и  такими,  что  даже  костей  не
оставляют...  И  проникают  сквозь  толщи  горных  пород.  Вон  нейтрино
пробивает же Землю насквозь, даже не замечая такой крохотной  помехи  на
пути...
   - Ваша милость,  -  раздался  дрожащий  голос  Сигизмунда,  -  что-то
давит...
   Он побледнел, по лицу катились крупные капли пота. Он  пошатнулся,  я
поспешил ухватить его  за  локоть.  Молодой  рыцарь  дрожал,  под  моими
пальцами мышцы сокращались сами по себе, его корежили судороги.
   - Присядь, - велел я. - Это клаустрофобия...  наверное.  Или  азотное
голодание... может быть. Из меня хреновый медик,  но  я  слышал,  что  у
водолазов похожее.
   - Водо... лазов? - прошептал он. - Кто... они?
   - По скалам лазят, - ответил я рассеянно. - Какой ты  любознательный,
прямо Гугол. Посиди здесь, я пройдусь немного.
   Он поднялся, вскричал:
   - Нет!.. Я с вами, сэр...
   И завалился вниз лицом. Доспехи громыхнули. Я  с  трудом  поднял  эту
груду железа, усадил. Лицо Сигизмунда было белее мела,  нос  распух,  из
ноздрей потекли две тонкие темные струйки.
   С факелом в одной руке и  молотом  в  другой  я  двинулся  в  глубину
таинственной пещеры. Похоже, я в самом деле глух  к  магии.  По  крайней
мере, не ощущаю никакого глубоководного давления,  а  кровяное  давление
если и повышенное, то разве что от легкого мандража.
   Ход расширился, пол выложен каменными плитами, хотя на самом деле иду
внутри  сплошного  скального  массива.  Под  ногами  просто   прочерчены
неглубокие  канавки,  обозначив  ровные  квадратики,  работали   эстеты,
значит. Воздух сух, перенасыщен озоном. Не знаю, вредно это или нет,  но
дышится очень легко, мысли бегут быстро, без задержки.
   Из туннеля в сторону отходит  небольшой  ход,  красиво  вырезанный  в
форме стрельчатой арки, но я не успел его  рассмотреть,  ибо  впереди...
блеснул черный свет! Эта сверкающая черная полоса,  что  перекрыла  весь
туннель, показалась именно сотканной из черного света. Абсолютно черная,
без  отблесков,  угольночерная...  нет,  гораздо  чернее,  это   чернота
космоса, первозданного хаоса... нет, в том хаосе присутствовал  свет,  а
настоящая чернота получилась, когда свет и тьма были разделены,  значит,
это и есть Тьма...
   Присмотревшись, я вроде бы разглядел за черной  пеленой  на  каменной
плите панцирь и меч. Пальцы мои  дрожали,  а  во  рту  пересохло.  Молот
показался втрое тяжелее, чем обычно. Я поколебался, не  вызовет  ли  это
какой-нибудь непредвиденной реакции,  потом,  ругая  себя  за  словарный
запас депутата, размахнулся и с силой метнул молот.
   - Круши! - сказал я мстительно.  -  Сокруши!  Я  всем  сердцем  желал
разнести вдрызг, вдребезги, и молот, усиленный гемами, шарахнул в  стену
со всей мочи. Сердце мое дрогнуло от радостного предчувствия,  но  молот
отшвырнуло, будто я бросил его в резиновую стену. Его унесло  далеко  за
мою спину, там он нелепо покувыркался в воздухе, пристыженно понесся  ко
мне, я поймал и сунул в петлю на поясе.
   - Ты сделал, - объяснил я ему, - что мог. Не надо  стыдиться...  Если
кто и виноват, то командование, что послало  тебя  в  лобовую  атаку.  С
другой стороны, как без разведки боем?
   Я обнажил меч, ударил крест-накрест.  Из-под  лезвия  слабо  сыпанули
искры. Ударил еще, чувствуя злость и разочарование.
   Постоял с мечом в руке, но глупо стоять вот так, в героической  позе,
когда вокруг пусто, мертво. Даже  зеркала  нет,  чтобы  полюбоваться  на
себя, героя. Отступил, посмотрел на стену еще. Уходит в камень стена,  в
пол и потолок. Явно же это вообще не стена, скорее сфера,  что  окружает
доспехи со всех сторон.
   Внезапно я ощутил, как будто бы в туннеле  повеяло  другим  воздухом.
Или пронесся неслышный ветерок.
   Из бокового хода, что в  виде  стрельчатой  арки,  показалось  желтое
пятнышко света. Я отступил, давая  дорогу.  Свет  усиливался,  я  увидел
приземистую человеческую фигуру. Человек шел  без  фонаря,  в  руках  ни
меча, ни даже посоха или жезла, без которых не представляем чародеев,  а
когда вышел в большой тоннель, свет  оставался  вокруг  него  не  яркий,
рассеянный, а как если бы  светила  стоваттная  лампочка  через  матовый
плафон.
   Человек выглядел... совсем не странно. Таких, я встречаю...  встречал
каждый день в изобилии на улицах Москвы. Упитанный,  уверенный  в  себе,
взгляд до предела циничный, но на губах дружелюбная улыбка, не  сказать,
что-этот человек сушит мозги над манускриптами. Скорее - ходит по бабам,
глушит пиво, болеет за ?Спартак?, а работу старается свалить на коллег.
   - Герой, - произнес он с непонятной  интонацией.  -  Давно  герои  не
заходили так далеко... Обычно их скручивает еще на входе. Меня зовут маг
Ягеллан. Я владею этими местами. Всякий, кто вторгается без  разрешения,
будет наказан.
   - Меня зовут Ричард Длинные Руки, - ответил  я.  -  Я  чту  законы  и
никогда не  вторгаюсь  в  чужие  квартиры.  Но  где  ваши  документы  на
обладание этой горой?
   Он рассматривал меня с интересом.
   - Странные речи для героя. А где ярость во взоре, пена с губ?  Пальцы
на рукояти меча, сжимающие ее  до  побеления?  Следуй  за  мной,  герой,
что-то покажу.
   Он не выглядел страшным или коварным, а смотрелся как  раз  таким  до
жути знакомым мне человеком моего рыночного времени,  который  не  знает
морали, зато знает, что выгоднее делать в тот или иной момент.
   Я шел за ним, удивляясь, что мешает мне вот прямо сейчас ударить  его
в спину. Мечом или молотом. Просто схватить сзади за шею и удавить. Моих
сил хватит, а шея у него тонкая. Полагает, что  я  средневековый  герой,
который лучше сам удавится, чем ударит в спину?
   Ход  вывел  в  огромную  широкую  пещеру...   нет,   подземный   зал,
вырубленный во внутренностях скалы, красивый и величественный, с  нишами
в стенах, выступающими карнизами и навесами из камня, словно  балконами,
а внизу вдоль стен  высокие  ящики  из  металла.  Сердце  мое  застучало
громче, что-то в этих ящиках почудилось знакомое. Посреди пещеры  столы,
не меньше десятка, все завалено книгами, бумагами,  данными  предметами,
даже ложе, которое я с трудом  признал  ложем,  погребено  под  стопками
книг.
   - Ну и что? - сказал я. - Во многих знаниях много горя.
   Он смотрел с еще большим интересом. - Странный ты герой...  -  сказал
задумчиво. - Раз уж на тебя  не  действует  барьер...  который  наложили
Древние,  то,  может  быть,  ты  присоединишься  ко  мне?  Здесь   такие
сокровища... Не золото или  драгоценные  камни.  Здесь  знани