ть, а  я  вроде  бы  ощутил
прилив сил, в то время как ужас начал перерастать в злость.
   Голову задрать не удавалось, но я видел, что тучи стали еще  плотнее,
иначе солнечный свет отогнал  бы  Демонов  от  тропки.  Деревья  впереди
чуточку раздвинулись. Беольдр  оглянулся,  мы  встретились  глазами,  он
наклонил огромную железную башню. Мы уже видели, где нападут...
   ...и встретили холодной сталью. От страха  в  моей  голове  крутились
только слова, которые я сам себе Сердил всю дорогу: двигаться как  можно
быстрее! Как можно быстрее... еще быстрее...
   Демоны набрасывались  молча,  мы  так  же  молча,  сберегая  дыхание,
рубились, держа  коней  рядом  и  не  давая  вклиниться  между  нами.  Я
чувствовал себя, как на бойне, ибо лезвие  меча  рассекало  не  бурдюки,
наполненные гноем, как я представлял, а могучие тела из костей  и  мяса.
Кровь хлестала темная, но это в полумраке, а  так  явно  красная,  и  из
разрубленных туш торчали белые, явно дворянские кости...
   Меня толкали, пытались сшибить с коня, хватали за ноги,  повисали  на
плечах, руках, но удивительное лезвие рассекало их  с  такой  легкостью,
словно тела состояли из  окрашенного  красным  снега.  Гигантские  такие
снежки, а меч у меня... раскаленный, что ли...
   Я  задыхался  от  усталости,  пот  заливал  глаза.  Внезапно   демоны
отступили, попятились, скрылись за деревьями. Беольдр с  усилием  поднял
меч и ткнул в спину убегающей твари. Она вздрогнула всем телом,  красиво
вскинула лапы в безмолвном укоре на  предательский  удар,  рухнула  вниз
мордой, едва не утащив с собой Беольдра.
   Он ругнулся, голос дрожит, медленно повернул голову  в  мою  сторону.
Сквозь прорезь забрала я увидел измученные глаза и, как и у меня,  лицо,
залитое потом.
   - Хорошо, - выдавил он. - Хорошо, парень... Теперь верю, что  не  зря
навязался на мою голову.
   - Они за деревьями, - предостерег я.
   - Не нападут, - ответил он сиплым  усталым  голосом.  -  Мы  перебили
почти всех... Это так, ошметки...
   Кони с грузом дрожали, но не убегали, хотя я повод, понятно, выпустил
сразу. Окровавленные трупы тварей лежали по обе стороны тропки, а  также
спереди и сзади. И не просто  отдельные  трупы  Их,  наваленные  кучами,
словно намеревались остановить  своими  телами  вторжение.  Цокот  копыт
сменился хлюпаньем, кони по щиколотку  шли  по  крови,  та  не  успевала
всасываться под корни деревьев.  Стволы  стали  темно-красными,  даже  с
нижних веток срывались тяжелые пурпурные капли.
   - Хорошо бы, - ответил я. - Мне совсем не хочется драться.
   Беольдр усмехнулся в ответ на неожиданное признание. Явно ожидал, что
распущу павлиний хвост и начну хвастаться, что вот  прямо  сейчас  готов
перебить всех демонов на свете.
   - Мне тоже. Поверишь, чуть ли не впервые...
   Он заставил коня переступить через трупы, мой последовал за  ним  без
всяких колебаний. Кровь медленно стекала по доспехам Беольдра, они снова
тускло заблестели, но все равно придется выковыривать застывшие  сгустки
из сочленений, иначе с невероятной скоростью разведутся не только  мухи,
но и черви. Да и самим  доспехам  мелкий  ремонт  не  помешает,  кое-где
погнуто, процарапано  почти  насквозь,  даже  разрублено,  хотя  ума  не
приложу чем...
   Когда на расширении дороги я  поехал  рядом  с  ним,  он  сказал,  не
поворачивая головы:
   - Что у тебя за меч, парень?
   - Да так, - ответил я независимо. - Вбил одного по ноздри в  землю...
а меч забрал.
   Он повернул голову, я снова увидел строгие глаза.
   - Так просто?
   - Почему нет? - удивился я. - Я что, не орел?
   - Орел, - согласился он. - Но твой меч рассекал демона от  макушки  и
до пояса, даже когда ты бил без замаха... Это уже не ты, а твой меч.
   - Хороший меч, - согласился я. - Говорят, его ковали  гномы.  Кстати,
такой же точно у брата этого... которого я по ноздри. Даже еще лучше! По
крайней мере, рукоять в золоте, а у этого - простая. Теперь этот  братец
везде меня ищет. Горит, значит, огнем братской мести.
   Он спросил заинтересованно:
   - Такой же у брата? Интересно. Как зовут, говоришь, брата?
   - Улаф, - ответил я злорадно.
   Даже сквозь  узкую  щель  в  забрале  я  видел,  как  глаза  Беольдра
расширились, а сам он чуть вздрогнул. Мы некоторое  время  ехали  молча,
потом Беольдр переспросил:
   - Как звали этого... которого ты по ноздри? Ты в самом деле... ну, по
ноздри...
   Я вспомнил, с какой высоты падал сраженный,  да  еще  в  его  тяжелых
доспехах, как воочию увидел яму, выбитую его телом, ответил:
   - Да нет, это ж так говорится...
   - Я так и думал, - выдохнул Беольдр.
   - ...на самом деле я вбил его глубже, - закончил я. - Но меч  у  него
выпал, к счастью. Не пришлось лезть в яму. Как зовут,  не  спрашивал.  У
меня ж голова моя, а не конячья? Я вон и демонов не спрашивал...
   Он покачал головой, не сказал, что, мол, рыцари так не поступают, они
обязательно дознаются про герб и титулы, а сраженный мною  был  рыцарем,
хоть и перешедшим на сторону Тьмы, ехал молча, хотя я не  раз  ловил  на
себе взгляд его задумчивых глаз.
   - И все-таки, - произнес он внезапно, возвращаясь к своим  мыслям,  -
как бы они ни клялись в  верности  Хаосу...  но  даже  для  того,  чтобы
творить Хаос, они сперва вводят Порядок. Закон. Власть!.. Даже там,  где
их никогда не было.
   - Вы о чем, ваша милость? - спросил я.
   - Демоны, - ответил он, - как и прочая нечисть, никогда не  охотились
стаями...
   - Ага, - сказал я понимающе, - как кошки.
   Он взглянул остро, наконец понял, о чем я, кивнул.
   - Да. Потребовалась чья-то могучая воля, чтобы заставить  этих  кошек
стать собаками. С кошками справиться  легко...  Не  только  потому,  что
поодиночке, но они сами нападали друг на  друга.  Теперь  ходят  стаями,
помогают, взаимодействуют.
   В лицо пахнуло смрадом. Зеленые деревья еще плыли  навстречу,  полные
жизни,  света,  по  коричневой  коре  ползали  толстые  красивые   жуки,
вытекающий  сок  облепили  цветные  бабочки,  птицы  часто  шмыгали  над
головами, весело стрекотали...
   Но  чистые  деревья  расступились,  смрад  стал  плотнее,  а  впереди
появились стволы почерневшие, гниющие. Голые ветки угрожающе  воздеты  к
небу, кора отвалилась, а оголенные тела деревьев отвратительно  блестят,
слоено  покрыты  слизью  тысяч  улиток.  Вместо   коры   только   темная
неподвижная масса, уже перерожденных листьев,  отвратительная,  мертвая,
гадкая...
   В одном месте приподнялось нечто вроде моховой кочки, пыхнуло  желтым
облачком пара с неприятным звуком. Кочка опала, докатился запах вони.  Я
ощутил, как дыхание становится чаще, а сердце ускоряет бег.
   Беольдр пустил коня прямо через гниль. Я заколебался непонятный страх
сковал все тело. Конь тоже вздрогнул и запрядал ушами. Возникло знакомое
ощущение, что некто рассматривает меня в огромную лупу.
   Беольдр оглянулся уже за десяток шагов.
   - Что? Не по себе?
   Я заставил онемевшие колени ткнуть коня в бока.
   - Да так... противно.
   - Ничего, это только пятна,  -  сказал  он  холодно.  -  Это  значит,
какой-то дряни удалось закрепиться... Эх, сюда бы  священника!  Враз  бы
молитвой... А то и единым словом...
   - Это дело демонов?
   Я догнал его, наши кони тоже  шли  торопливо,  временами  переходя  в
галоп. Наконец впереди среди гнили блеснула зелень, кони ускорились еще,
и мы влетели в зеленый живой лес, где в ушах сразу зазвенело от птичьего
щебета, где запахло живицей, близкими медовыми сотами, свежей землей  от
кротовой кучи.
   - Да, - ответил Беольдр. -  Если  они  закрепятся,  весь  лес  станет
таким. А потом и не только лес.
   С каждым  шагом  свет  мерк,  словно  наступало  солнечное  затмение.
Зеленые деревья вновь сменились сухими, мертвыми, а дальше  вдоль  тропы
потянулись Кореженные гниющие заросли. Я не понимал, что за сила их  так
искалечила, ибо для того, чтобы вот  так  согнуть  столетний  дуб,  надо
травить его ядерными отходами лет тридцать, но, по Беольдру, еще год-два
тому назад здесь было чисто.
   Деревья изогнулись, как в  жутком,  застарелом  ревматизме,  ветви  в
болезненных наплывах, кора  отвалилась,  в  прогнившей  древесине  зияют
дупла, оттуда несет гнилью. Под ногами все то же  темное  месиво  бывшее
листьями, мхом, а теперь зловонная жижа, здесь живет  своей  жизнью,  не
отвердевая и не высыхая.
   - Уже скоро, - сказал Беольдр напряженно, - Пусть кони отдохнут, а то
нам может понадобиться вся их скорость. И сила.
   - Придется драться?
   - А то и удирать, - ответил он абсолютно серьезным голосом.
   - И такое здесь бывает?
   - Теперь - да.
   Он тяжело слез с коня возле огромного  ствола  павшего  дерева,  а  я
поспешно начал сооружать  костер.  Тело  ныло,  жаловалось  на  железную
скорлупу доспехов. Беольдр расседлал коней, подвязал к  мордам  сумки  с
овсом.
   Пламя поднялось, охватило поленья, и сразу же темном лесу  за  кругом
оранжевого света стало совсем черно, словно наступила ночь. Запах  гнили
усилился, . потянуло болотным смрадом. Беольдр подошел, сел  рядом...  и
тут же в полной тиши неестественно громко хрустнула  ветка.  Я  чуть  не
подпрыгнул, а сердце заколотилось, как единственная  монетка  в  копилке
нетерпеливого  ребенка.  Роскошный  костер  уменьшился,  огонь  трусливо
прижался к поленьям. Освещенный круг резко  сузился,  а  в  подступившей
тьме блеснули горящие  желтым,  словно  гнилушки,  широко  расставленные
глаза.
   За спиной характерно звякнул выдвигаемый из ножен  рыцарский  меч.  Я
напряг зрение, из мглы выступили  смутные  очертания  существ,  от  вида
которых бросило в дрожь.  Лишь  немногие  на  двух  ногах,  часть  -  на
четырех, остальные же либо на множестве конечностей, либо вообще  брюхом
на гнилой земле, кто придвигается по-змеиному,  кто  как  гусеницы,  кто
вообще невообразимо как. Нет двух одинаковых, полная свобода, полнейшая,
и  потому  в  моем  черепе   болезненно   кольнуло   какое-то   странное
противоречие.
   Хаос - это свобода, освобождение, сперва от обязательной формы, потом
вообще... от всего... Беольдр прошептал сзади:
   - Сейчас бросятся... Но может быть, стоит упредить хотя бы парочку...
твоей нечестивой штукой?
   Я вздрогнул, за  моей  спиной  яростный  поборник  формы,  застывшего
Порядка, Упорядоченности,  Иерархии,  строгой  подчиненности...  и  я  с
ним... почему-то с ним...
   Пальцы сорвали с пояса молот.
   - Бей! - прошептал я. - Как можно сильнее!.. Убей как можно больше!
   Молот пронесся. Мне показалось,  что  за  ним  остается  инверсионный
след. В темноте послышался сильный чавкающий удар. Я поймал за скользкую
рукоять и швырнул снова. И снова. И снова.
   Беольдр уже стоял с мечом  наготове,  щитом  прикрыл  грудь  и  левое
плечо. Рукоять молота со звучным  чавком  влепилась  в  ладонь.  Во  все
стороны брызнула слизь. Я замахнулся в полутьму, Беольдр сказал:
   - Не стоит. Они ушли.
   Молот тяжело пополз к земле. Я разжал пальцы,  слизью  забрызгано  до
локтя, молот тяжело бухнулся оземь. Беольдр с сочувствием смотрел, как я
вытираю ладони о траву. Правая рука с  мечом  поднялась,  большой  палец
поддел забрало. Да, в самом деле смотрит с сочувствием, не почудилось.
   - Что, - сказал я, - эти гады ядовитые? А  то  пальцы  щиплет.  Будто
медузу из моря вытащил.
   - Ты жил у моря? - удивился он.
   - Да нет, - ответил я рассеянно, - Летал туда пару Раз...
   Осекся, торопливо сорвал листья с куста, все время чувствовал на себе
острый взгляд Беольдра.
   - Летал, - сказал Беольдр у меня за спиной.
   - Во сне, ваша милость, - ответил я  торопливо.  -  Во  сне  я  часто
летаю. Вон спросите Ланселота. Или Бернарда. Даже принцесса знает, что я
прямо порхаю даже распархиваю во сне!
   Судя по звуку, Беольдр сунул меч в ножны. Потом  шаги  отдалились,  я
услышал недовольное ржание. Беольдр седлал коня, тот  отдохнуть  еще  не
успел, затем Беольдр подвел своего зверя к валежине. Я посмотрел на  них
и понял, что в этих доспехах тоже смогу  взобраться  на  коня  только  с
этого седального ствола.

***

   Костер в гнилом воздухе угас  раньше,  чем  я  собрался  загасить.  В
полутьме встащил себя, как на гору, спину  этого  проклятого  коня,  они
только в кино  подгибают  колени  перед  раненым  всадником...  или  это
верблюды подгибают, но неважно, пусть хоть слоны, теперь никому не верю.
Беольдр двинулся, казалось, в самую тьму.  Мой  конь  качнулся  и  пошел
следом.
   Так мы проламывались сквозь гниль и мертвый лес еще с полчаса.  Голые
почерневшие стволы  постепенно,  по  одному,  начали  заменяться  живыми
деревьями. В воздухе замелькали бабочки, сперва  мелочь  с  обтрепанными
крылышками, потом стандартные мотыльки, а затем уже появились  огромные,
как голуби, пугающе яркие. Грязь под  копытами  сменилась  сперва  мхом,
потом опавшими листьями,  снова  мхом  -  уже  свежезеленым,  а  деревья
двигались навстречу,  чистые,  вымытые,  со  здоровой  корой  и  сочными
изумрудными листьями.
   Беольдр сказал с облегчением:
   - Наконец-то!
   Между исполинскими деревьями начал мелькать свет.  Беольдр  поторопил
усталого коня. Огромные трубы деревьев  помчались  за  спину  быстрее  и
быстрее. Впереди за  опушкой  расстилалось  широкое  поле,  а  когда  мы
выехали на него, на плечи спрыгнуло настоящее солнце, принялось выжигать
слизь и сырость из наших доспехов.
   За полем кольцо широкого и довольно глубокого рва,  в  центре  кольца
возвышается замок. Зачуявшие близкий отдых кони из последних сил пошли в
галоп. Мой конь домчал меня до края рва, остановился так  близко  что  я
едва не слетел через голову. Жуткая черная гниль и смрад,  пахнет  таким
же разложением, как в зараженном лесу. Вода  покрыта  зеленой  ряской  и
темной тиной, от нее тянет смертельным холодом, словно это вода космоса,
но чувствуется, что в глубинах этой черноты  живут  страшные  невиданные
твари...
   - Почему мост поднят? - пробормотал Беольдр. -  Хозяин  давно  должен
нас заметить...
   Я вздрогнул от страшного рева. Беольдр  трубил  в  длинный  изогнутый
рог. Щеки стали как у самца лягушки в период течки, а на висках вздулись
жилы, в которых, оказывается, течет действительно голубая кровь.
   Тишина обрушилась звенящая, потом я сообразил, что это звенит у  меня
в ушах. В окнах сторожки  над  подъемным  мостом  по-прежнему  никто  не
показывался. Я настороженно  оглядывался.  По  мне  так  замок  выглядит
старым и древним, словно я смотрю на развалины Месопотамии, хотя, как  я
уже знал, люди пришли сюда совсем недавно. Стены потеряли цвет, камни то
ли потрескались, то ли на них остались жуткие шрамы, между плитами зияют
дыры.  Четыре  башенки  с  бойницами,  но  там  пусто,  а   вид   совсем
заброшенный, словно люди туда не поднимались с того дня, как их покинули
строители.
   - Это сейчас такой, - сказал Беольдр негромко.
   - А раньше?
   - Посмотри на стены. О них разбили головы многие завоеватели.
   Послышался  визг  и  скрип  цепей.  Мост  начал  опускаться.  Беольдр
выпрямился, копье поднял и держал острием вверх.
   Я пробормотал:
   - Даже не спросили, кто мы... Не ловушка?
   - Меня узнали, - бросил он неприязненно. Я покосился  с  недоумением,
что за причина для неприязни, потом понял, что крупнее Беольдра я вообще
видел рыцаря. И то,  что  я  временами  выгляжу  вровень,  вряд  ли  его
приводит в восторг.  Мост  загремел  под  конскими  копытами.  Массивные
створки ворот пошли в стороны, похожие на крылья старой ночной  бабочки:
темные, истрепанные, в глубоких царапинах  и  пятнах.  Открылся  широкий
двор, совершенно пустой, мертвый.
   Беольдр проехал ровно настолько, чтобы  сзади  опустился  мост.  Рука
нервно дернула повод, конь послушно остановился.
   - Что-то не так? - спросил я.
   - В прошлый приезд, - проронил  он  с  подозрением,  -  вон  за  теми
столами сидели купцы, а вон там крестьяне торговали...  Нет,  уже  давно
здесь не бывали странствующие монахи,  фокусники,  циркачи,  менестрели,
бродячие торговцы... но чтоб так пусто...
   Огромный  замок  выглядел  огромной  величественной  гробницей.  Типа
Тадж-Махала, египетских пирамид или Мавзолея Ленина. Много камня,  много
труда, и все оставлено, заброшено,  как  заброшены  в  джунглях  древние
города древних ариев, ацтеков, майя...
   Беольдр приложил к губам рог, но  тут  издалека  раздался  сильный  и
веселый голос:
   - Только не это! Твой рев способен разрушить замок!

Глава 5

   Из башни на  той  стороне  спустился  невысокий  крепкий  человек.  В
простой одежде, с непокрытой головой, волосы торчат, одет  небрежно,  но
шел к нам беспечно, без опаски,  улыбался  и  показывал  пустые  ладони.
Рукава рубашки закатаны до локтей,  вид  простецкий,  как  у  менеджера,
который среди работяг старается прослыть своим человеком.
   Беольдр смерил его недоверчивым взглядом, человек улыбнулся еще шире.
Беольдр наконец слез, конь с облегчением вздохнул. Беольдр  шлепнул  его
по крупу:
   - Иди в конюшню. Дорогу знаешь.
   К моему удивлению, конь весело затрусил через двор. Человек  подошел,
глаза его смеялись, с интересом оглядел меня.
   - Беольдр, друг! Приветствую... а это кого ты привез?
   Обмениваться  рукопожатием  не  стали,  Беольдр   смотрел   с   явной
неприязнью.
   Буркнул:
   - Его зовут Дик. Он  хороший  парень,  но  только  давно  не  был  на
исповеди.
   Хозяин замка широко улыбнулся:
   - Меня зовут Терентон. Я вообще был на исповеди  в  далеком  детстве.
Добро пожаловать, сэр Ричард!.. Отпустите коня, он сам найдет дорогу.
   - Сам? - не поверил я. - Он тут никогда не был!
   Терентон улыбнулся еще шире, в глазах прыгали веселые огоньки.
   - А вы проверьте?
   Беольдр буркнул:
   - Ладно, Терентон. Ты зубы не заговаривай. Приготовил?
   - А ты привез?
   - Рыцари никогда не обманывают, - отрезал Беольдр высокомерно.
   Терентон возразил уклончиво:
   - Давно не имел дела с рыцарями... Отвык.
   Беольдр указал на навьюченных коней. Терентон  туг  же  направился  к
ним, Беольдр пошел следом, а я на всякий случай двинулся за своим  конем
к неведомой конюшне.
   На той стороне двора перед  конями  распахнулись  Двери  приземистого
здания. Едва хвосты последний  раз  мелькнули  на  солнце  и  пропали  в
полумраке, двери захлопнулись с сухим резким стуком. Я  подошел,  поднял
руку, чтобы стукнуть, но дверь снова вздрогнула,  сворки  разлетелись  в
стороны, словно их отстрелили.
   Я сделал шажок, остановился в смятении. По эту сторону двери  никого.
И  непонятно,  кто  открывал.  Оглянулся,  обе  створки  подрагивают   в
нерешительности. Слоно, я стою на линии колдовского фотоэлемента.
   Поспешно шагнул вперед, за спиной с явным облегчением хлопнули двери.
   В конюшне пахло свежим сеном, овсом и даже мукой. В  ближайших  яслях
не мука, правда, зато отборные  зерна  пшеницы,  похожие  на  муравьиные
коконы  формика  поликтена.  Конь  Беольдра  уже  пристроился  к   одной
кормушке, а мой сперва напился воды: по желобу текла чистая,  прозрачная
вода, настолько чистая, словно  отфильтрованная  через  все  современные
перегонки.
   Когда я побрел  обратно,  двери  снова  распахнулись  передо  мной  с
почтительной предупредительностью.
   Солнце пошло на  закат,  через  двор  пролегли  четкие  темные  тени.
Беольдра не было видно, зато навстречу попался Терентон. Он  еще  издали
профессионально улыбнулся, мол, все окей, все поют, наша фирма надежная,
все гарантии, репутация, международные  связи,  лобби  в  правительстве,
родственники в налоговых органах...
   - Беольдр отбирает товар, - успокоил он.  -  А  как  вам  здесь,  сэр
Ричард?
   - Непривычно, - признался я.
   - Вы странный человек, -  заметил  он,  как  мне  показалось,  вполне
искренне. - Очень.
   - Я?
   -  Почему  так  удивляетесь?  Это  я  удивляюсь.  Вы   ни   разу   не
перекрестились, как приехали. Не шепчете постоянно молитвы, не  осеняете
все крестным знамением... и вообще у вас лицо как лицо. Не перекошенное,
я и