смолчала, посматривала настороженно. Я вышел в  коридор,  оставив
дверь открытой, факел чадит, сыплет искрами,  за  два  шага  дальше  еще
дверь, низкая,  придется  заходить  сильно  пригнувшись,  словно  там  в
заточении гномы. На  другой  стороне  тоже  дверь,  я  погремел  связкой
ключей, начал поочередно тыкать в дырочку, ни  один  ключ  не  подходил,
наконец, озлившись, ударил в дверь ногой, она охотно распахнулась.
   Я зло посмотрел  в  пустую,  выдолбленную  в  камне  нору,  сунул  на
вытянутой руке факел, поводил из стороны в сторону, нет  ли  дальше  нор
или ниш, пусто, вышел разозленный. В ожидании Гунтера с кузнецом  прошел
вдоль  дверей,  их  оказалось  ровно  восемь,  каждую  пинал,  еще   две
открылись, пусто, а из-за остальных раздались  стоны,  крики,  стенания,
просьбы о милосердии.
   - Граждане, - прокричал я, - сохраняйте  спокойствие!..  Час  свободы
близок. Сейчас придет кузнец, оковы тяжкие падут.  В  связи  с  кончиной
старого властелина объявляется амнистия для совершивших не самые  тяжкие
преступления... А, ладно, хрен с вами. В связи со вступлением в законные
права нового узурпатора объявляется всеобщее  обязательное  ликование  и
амнистия для остальных тоже! Словом, всеобщая!
   За дверями наступило молчание, потом пошел гул, голоса стали  громче.
Насчет амнистии вряд ли поняли, но что  старый  властелин  умер,  дошло,
теперь орали и спорили, но тут  появилось  приближающееся  пятно  света,
послышался топот, в казематы спустились Гунтер с кузнецом.
   Я передал Гунтеру ключи.
   - Открывай всех. Выпускай, а я пока посвечу этому  умельцу  клещей  и
зубила.
   Кузнец, сильно  робея  в  присутствии  нового  хозяина,  от  которого
неизвестно, чего ждать, торопливо бил молотком по шляпке зубила. Толстые
цепи поддавались нехотя,  зубило  соскальзывало,  оставляя  лишь  мелкие
зарубки.  Наконец,  измучившись,  он  перерубил  цепь,  что  прикрепляла
пленницу к штырю в стене, предложил:
   - Ваша милость, теперь ее можно вывести наверх, а там  мои  подручные
мигом собьют с нее эти кольца на руках.
   - Годится, - одобрил  я.  -  Давай  посмотри,  что  там  еще  в  этой
сигуранце. Амнистия для всех, понял?
   Гунтер уже возился у дальней двери, пыхтел, ругался, но  уже  две  из
ранее запертых были распахнуты,  оттуда  боязливо  выглядывали  лохматые
изможденные люди, закрывались ладонями от ослепляющего света, почти  все
голые или полуголые, голоса звучали теперь робко,  просяще,  сердце  мое
сжималось от жалости.
   - Освобождайте всех, - повторил я.  -  Какая  мерзость...  Террористы
есть? Этих героев освободить в первую очередь.
 
*** 
 
   Воздух становился чище, свежее, звездное  небо  показалось  в  окошке
размером с форточку, я ускорил шаг  по  ступенькам,  вот  и  светильник,
зажженный Гунтером, пламя даже не  колыхнулось,  хотя  почти  задел  его
плечом, форточка превратилась в окно, воздух все чище, в какой же вони и
нечистотах я пробыл, сейчас почти  опьянел,  наконец  последние  ступени
позади, я постоял, дыша широко раскрытым ртом,  как  астматик  в  момент
приступа.
   Купол темного неба кажется подбитым темным бархатом, а масса звезд  -
серебряные  гвоздики,  их  сперва  прибивали  для  дела,   а   остальные
заколотили не то чтобы уж по дури, вон  как  хаотично:  где  много,  где
совсем пусто, потом уже повколачивали просто так, для красоты. А красота
неописуемая, я таращил глаза,  тем  временем  выдыхая  остатки  миазмов,
заполняясь кислородом так, что голова закружилась.
   От ворот в мою сторону двинулась темная фигура.  Я  насторожился,  но
это оказался сенешаль, посмотрел на меня снизу вверх с некоторым испугом
и почтением, сказал торопливо:
   - Ваша милость,  только  что  с  башни  видели  Черного  Пса!  Плохое
предзнаменование.
   - Чем?
   - Ну, в деревнях скот пропадает... Вообще без следов. Даже костей  не
остается. Даже копыт! И люди пропадают.
   Я буркнул недовольно:
   - Так собрались бы всем селом да облавили бы! Только и делов. Он  где
обитает, на кладбище? Или на перекрестке дорог, что  обязательно  покрыт
туманом?
   Он посмотрел на меня с уважением.
   - Видать, ваша милость с ними  уже  встречались?  Ну,  паладину  они,
видать, ничо... А вот простым людям только  увидеть  их  -  уже  смерть.
Только наш Пес живет на холмах, что вокруг деревни.  И  всякий  раз  уже
видели в другом месте. И вой слышали то с одной стороны, то с другой.
   Я прервал:
   - И видели, и слышали, но остались живы?
   - Так издали же! Это если встретиться, взглянуть в его горящие адским
пламенем глаза, вот тогда и смерть!.. А  вот  за  Бартеком  пес  шел  от
самого Кумангана по дороге, дышал ему в  спину,  затылок  весь  покрылся
льдом, довел до околицы и только  тогда  исчез!  А  Бартек  поболел,  но
выжил. И сейчас такой здоровый, что подковы гнет.
   Он смотрел на меня с ожиданием, я хотел было отмахнуться, но  вовремя
прикусил язык. Быть феодалом - это не только  сладкая  вседозволенность,
но и забота о своих крестьянах, обо всех, на кого  распространяется  моя
власть. Так что на самом деле это моя прямая обязанность идти в лес  или
на холмы и ловить этого шелудивого  Пса,  ибо  люди,  отдавая  мне  свою
свободу, в обмен требуют защиту и процветание.
   - Ладно, - пообещал я. - Изловим  и  Пса.  У  меня  там  освободились
цепи...
   У этого сенешаля хорошее крестьянское лицо,  наверное,  он  родом  из
этой деревни, хоть уже и подпорчен легкой жизнью  при  Галантларе,  явно
попользовался кой-какими запретными свободами.
   - Где мои друзья-рыцари?
   Сенешаль ответил с глубоким поклоном:
   - Они все еще не легли, ваша милость. Сэр Зигфрид проверяет стражу на
стенах, а сэр Сигизмунд снова осматривает ваши покои и все прилегающие к
ним помещения.
   - Увидишь, - распорядился я, -  скажи,  пусть  идут  спать.  Ночь  на
дворе! Так скоро никто не нападет, а утром они оба мне нужны бодренькие.
   Челядины старались не попадаться мне на глаза, отчего замок показался
еще враждебнее. Помню, довелось переночевать  в  трехкомнатной  квартире
друга, что срочно уехал, а квартиру не мог оставить: дверь перекосилась,
не мог закрыть, так мне было не по себе, пока  не  включил  везде  свет,
даже в ванной, врубил телевизор, комп,  на  кухне  загудел  кондишен,  и
нервы сразу заснули в полном покое.
   Озлившись, я направился прямо в покои Галантлара, поставил меч стоймя
возле роскошного ложа, снял панцирь и лег. Подумал, снял сапоги и  снова
лег, даже укрылся до подбородка довольно уютным одеялом.
   Злость и напряжение уходили медленно, я лежал на спине, закинув  руки
за голову, тело наливалось тяжестью, я чувствовал, что  уже  понадобятся
усилия, чтобы сдвинуть тяжелую, как бревно, и такую же неподвижную ногу.
Перед глазами начали появляться смутные образы, я видел бегающих  людей,
корабль с выпуклыми, как женские ягодицы, парусами, но в то же время еще
зрю и стены, гобелен на стене, темный прямоугольник окна,  понимаю,  что
уже сплю, но на той тонкой грани, когда могу вернуться в этот мир  одним
усилием воли, одной только мыслью, что подо мной на самом  деле  жесткое
ложе, а вовсе не стою на залитой солнцем поляне...
   Рядом послышался  тихий  понимающий  смешок.  Прямо  из  стены  вышла
молодая женщина в белом чистом платье,  широкий  вырез  открывал  пышные
груди почти целиком, глаза смеялись на добром ласковом лице:
   - Наслаждаешься? В самом деле, дивное ощущение...
   - Саня, - проговорил я не тихо, не  громко,  а  как  раз  так,  чтобы
оставаться на этой грани, когда уже сплю, но знаю, что сплю и  что  подо
мной жесткая кровать. - Для тебя не существует расстояний?
   - Нет, милый, - ответила она нежно. - Если сумеешь удержаться в  этом
состоянии полусна, я покажу тебе твой замок...
   Я вспомнил,  что  когда-то  умел  во  сне  летать,  даже  убил  брата
знаменитого Улафа, а потом наяву отыскал его доспехи, сказал осторожно:
   - Я буду пытаться...
   Она сказала ласково:
   - А я постараюсь тебя не пугать, дорогой... Я так тебе  обязана,  что
хотела бы хоть чем-то отблагодарить.
   - Чем обязана? - спросил я.
   Она легонько засмеялась.
   - Не сейчас... А то проснешься с перепугу. Пойдем.
   Она прошла к двери, оглянулась, в глазах смех и  приглашение,  прошла
сквозь дверь. Я попытался пройти тоже, но дверь не пропустила. Нет, я не
ударился, просто уперся лбом,  пришлось  отворить,  Саня  ждала  в  трех
шагах.
   В коридоре сильно пахло сиренью. Запах обволакивал,  забивал  ноздри,
покрывал кожу тонкой  пленкой.  Сперва  понравился,  организму  каких-то
витаминов явно не хватает, но насытился  быстро,  и  дальше  я  шел,  не
понимая, откуда такой запах, вроде бы сирень уже отцвела, я же оправился
в путь по весне, а приехал сюда в начале лета... К тому же здесь намного
южнее.
   Саня вела по длинному нескончаемому коридору, затем пошли  ступеньки,
взбираться пришлось долго, у меня ноги почему-то передвигались короткими
такими шажками, словно колени упирались в  невидимую  юбку,  я  напрасно
пытался заставить себя сделать шаг по-мужски, широкий и решительный, так
поднялись еще на этаж, и  оцепенение  прошло  так  же  внезапно,  как  и
появилось.
   Третий этаж просторен, намного просторнее второго, я не понимал,  как
это получается, но не удивился, во сне чувство  удивления  отключено,  и
когда вдали  показались  светящиеся  странным  голубым  светом  огромные
двери, пошел за Саней послушно, однако страх начал морозить душу, ворота
горят неземным огнем, как будто ведут не в рай  или  в  ад,  а  вовсе  в
другой мир...
   Створки бесшумно расступились. Мы вошли в  зал,  огромный  и  залитый
холодным светом. Страх сильнее сковывал душу, Саня оглянулась,  ее  лицо
выглядело бледным и похудевшим.
   - Тебе страшно, - прошептала она с сочувствием. - Это потому, что  ты
понимаешь...
   - Ничего не понимаю, - огрызнулся я.
   - Тогда чувствуешь...
   Мы прошли зал, у него был высокий  свод,  я  видел  через  прозрачный
купол мириады звезд, огромные, сбитые в звездные  рои,  как  пчелы,  что
собираются улететь от родного дупла, как стада  овец,  и  этих  звездных
роев столько, что заполнено небо, я с ужасом понимал, что не наше  небо,
а ноги все несли за Саней, в стенах по-прежнему  рыцарские  доспехи,  но
теперь я чувствовал, что это не те доспехи, эти новые,  другие,  сделаны
иначе,  титановое  покрытие,  не  пробить  даже  бронебойным   снарядом,
герметичны, это даже не доспехи, а...
   - Сюда, - шепнула Саня, - здесь проход.
   Я шагнул, тело охватил холод, тут  же  прошло,  новый  зал,  в  стене
тонкостенные  вазы,  расписанные  дивными  красками,   сказочные   рыбы,
драконы, летающие люди, обезьяны.
   Замерев, смотрел на ближайшую стену. Сперва показалось, что смотрю  в
распахнутое окно:  небо  багровое  с  нехорошей  оранжевостью,  затянуто
пыльными тучами, огромное солнце светит сквозь  пылевое  облако  тускло,
только и  видно,  что  огромный  раскаленный  шар  плазмы.  Вспомнил  из
школьной программы, что если на землю упадет кусочек солнца  размером  с
головку булавки, то выжжет дыру размером с Францию,  и  вот  мощь  этого
солнца даже за пыльным облаком передана с  такой  ужасающей  силой,  что
меня бросило в жар, будто солнце уже приблизилось.
   А под этим жутким небом раскинулся огромный  город.  А  может,  и  не
город, но в нем явно жили, великое множество разных зданий то в воде, то
на камнях, есть башни  из  странного  металла,  высокие,  как  вязальные
спицы,  я  различил   множество   мельчайших   освещенных   окон,   есть
приземистые, как мечети, купола,  есть  похожие  на  церкви,  однако  из
странных материалов, отражающих недобрый свет. Подножья зданий почти все
в воде, такой же багровой с оранжевыми бликами, как и небо. Несмотря  на
чудовищную мощь, мир выглядит умирающим, доживающим последние дни...
   Я протянул  руку,  кончики  пальцев  коснулись  твердой  поверхности.
Объемное изображение осталось утоплено в глубине камня, если это камень.
   - Что это? - прошептал я.
   Она ответила грустно:
   - Этот кусок стены выломали из развалин древнейшего  храма...  Теперь
даже развалин тех нет. Везли сюда, я  помню,  двадцать  лет...  Это  был
самый мирный период, тогда могли такое себе позволить...
   Я вышел за нею в коридор, узнал, вчера  шел  здесь,  вот  тут  висела
паутина,  каждая  нить  толщиной  с  бельевую  веревку,  да   еще   пыль
нацеплялась, делая ее лохматой,  ужасающей,  здесь  груда  костей,  ноги
утопали в пыли по щиколотку, она вздымалась при  каждом  шаге,  забивала
дыхание, а в горле сразу стало сухо  и  царапало,  словно  глотал  живых
мышей.
   Сейчас же здесь чисто, все блестит, светильники  горят  ярко.  Медные
головы статуй, украшений и дверных ручек выглядят так, будто только  что
вытащили  из  литья,  почистили,  надраили  и  вделали  в  стену.   Саня
оглянулась,  глаза  блеснули,  как  звезды,  голос   прошелестел   тихо,
успокаивающе:
   - Ты прав, это тот же коридор...
   - А почему...
   Она даже не дослушала, понимая  мои  мысли  в  тот  момент,  когда  я
готовился выговорить вслух:
   - Мы в замке, каким он... был.
   - Ого, - вырвалось у меня, - а нельзя заглянуть еще дальше?
   Я не сказал, насколько далеко, она поняла, покачала головой.
   - Не могу провести дальше, чем родилась сама. Только по своему  миру,
только... Да, я застала, где магия чудовищной мощи  пропитывала  все  на
свете. Ею истекали горы, вспыхивала  вода,  а  глубины  океанов  хранили
упрятанную на дно Звездную Силу, что, говорят, однажды  высвободилась...
Другие же говорят, что она и сейчас  ждет  хозяина...  Люди  становились
магами даже случайно! Своей  волей  творили  замки,  летающие  крепости,
дивных зверей и чудовищных птиц, а кто-то уходил в глубь земли и  строил
свой мир там, перекрывая к нему доступ чужим... Да, потом Великая  война
между магами, горела земля и рушились  города,  в  пустынях  поднимались
горы, вызванные людским гневом, а моря выходили из берегов...
   - Это я могу понять, - прошептал я.
   - Да? Тогда поверишь, что та война едва  не  опустошила  землю?..  Но
прошли века, снова заселилось побережье теплых морей,  возникли  большие
города...  Говорят,  удалось  овладеть  древними   заклинаниями,   снова
поднялись летающие  города...  Однако  вспыхнула  Вторая  Великая  война
магов, море смывало целые страны, землю трясло,  солнце  вставало  то  с
востока, то с запада, затем вовсе скрылось в туче пыли на долгие сто лет
и один день...
   - Сейчас эпоха после Второй Великой войны? - спросил я.
   Она покачала головой.
   - После Восьмой.
   Удивиться я не мог, во сне чувство удивления отключено, как  и  цвет,
однако черная печаль заполонила душу, а злая тоска сжала сердце.
   - Неужели,  -  прошептал  я,  -  это  будет  повторяться?..  И  будет
Девятая?
   Она ответила тихо:
   - Должно было произойти нечто... и оно произошло. В раздираемом болью
мире появилась третья сила.
   - Кто? - спросил я жадно.
   Она ответила без колебаний, голос был грустный:
   - Ты.
   - Я?
   - Ты, Ричард, ты и твоя вера, что как яркий факел осветила этот  мир.
И... отбросила тень. Люди с крестами в руках не делят магов на  своих  и
чужих, хороших и  плохих,  полезных  и  вредных.  Они  уничтожают  всех.
Уничтожают магию, уничтожают магов, уничтожают все, что имеет  отношение
к магии. Однако магов уничтожают лишь по дороге в свое царство небесное,
как они говорят, а главные противники у них те, кто...
   Саня замолчала печально, я договорил невесело:
   - Я знаю. Они тоже уничтожают магов,  магию  и  все,  что  связано  с
магией. Ибо магия несовместима не только с верой, но и с  рационализмом.
С рационализмом - еще больше.
   Она скорбно усмехнулась.
   - Однако те больше используют магию, чем люди с крестами. Они...  они
практичнее. У них на юге магию исследуют, выявляют источники, заставляют
работать. Там  есть  маги,  что  занимаются  поиском  магических  вещей,
доставшихся от прошлого.
   Я сказал жадно:
   - А ты не могла бы меня провести на... юг?
   Она покачала головой.
   - Могу только повести, но всякий раз будешь просыпаться на своем ложе
в этом замке, ибо за сутки не дойдешь. Надо пересекать не  только  горы,
леса и болота, но и пустыни, реки, моря. Придется  плыть  от  острова  к
острову... Нет, тебе придется идти во плоти. Но, милый...
   Она нерешительно умолкла.
   - Что?
   - В тебе много странного, однако это не спасет  тебя  в  путешествии,
ибо людей с крестами убивают задолго на подступах к югу. И никакие  силы
их не спасают. Никакие.
   Я молчал, не зная, как ей объяснить, что я не человек с крестом, я на
все эти суеверия и ритуалы положил, мне  что  христианство,  что  пляски
обкуренного шамана, у меня один бог - это я. И  что  если  что-то  делаю
такое, что одобряемо церковью, то лишь потому, что так просто совпадает.
Пока что. Но совпадать будет недолго, это ясно дал  мне  понять  один...
словом, многое объяснить пока что не могу даже себе.
   - А ты? - спросил я.
   - Я не помню, - ответила она медленно, -  когда  я...  родилась.  Мне
кажется, что родилась и осознала себя - это сильно разделено во времени.
Родилась и жила так столетия. Или больше, не знаю. Помню смутные образы,
могу только  догадываться,  что  раньше  я  была  чем-то  вроде  сгустка
ветра... только это не ветер...
   - Понимаю, - прервал я. - Другие... тоже также?
   - Ты о троллях, гномах, эльфах, драконах и обо всем, что не люди?
   - Ну, коровы и лошади тоже  не  люди,  но,  как  появились  на  свет,
знаю... По крайней мере, полагаю, что знаю. Но все эти магические  силы,
что вырвались в мир...
   - Изменили многих людей, - закончила она. - Как и  многих  зверей.  Я
сама не могу сказать, кто такие гоблины... То ли изменившиеся  люди,  то
ли звери, что изменились... Многие звери вымирали,  а  другие...  другие
наоборот... Но их тоже не осталось. Говорят, их убил гнев. Чей? Никто не
знает. Но все говорят, гнев... Иди сюда, взгляни...
   Она провела еще к  двери,  распахнула.  Огромный  зал  уходил  вдаль,
квадраты потолка уменьшались, сближались и сливались в единую линию, как
рельсы железнодорожной колеи, опровергая теорию о  параллельных  прямых.
Так же уходили и стены, а пола не  увидать,  все  заполнено  диковинными
предметами. При желании можно угадать в них  все,  начиная  от  "BFG"  и
лазерных мечей до зубочисток на нейтронной тяге.
   - Кладовая, - объяснила Саня. - Маги... уже маги!..  собрали  Древние
вещи, в которых магия. При Герконе Долгожителе их было семеро. Они  сюда
свозили Вещи со всей страны...
   - А где сейчас?
   - Растащили, - ответила она.  -  Геркон  убит  Унлером  Коротконогим,
замок разграбили, опустошили, вычистили все...
   Я хмуро смотрел на все эти богатства.
   - Что мне с них? - вырвалось у меня горькое. - Ведь наяву нет...
   Она была совсем рядом, я слишком долго сдерживался, но теперь,  когда
я понял, что все бесполезно, снова  ощутил  могучее  притяжение  к  ней,
горячая волна пошла по телу, я поспешно ухватил ее теплое  мягкое  тело,
прижал к себе ее покорную плоть, толчки известили, что я овладел ею, она
обнимала меня, теплая и покорная, над ухом прошелестел голос:
   - И все же ты...
   Проступили стены моей комнатки, я зажмурился,  стараясь  удержать  ее
образ, вытерся краем одеяла и отполз на другую сторону ложа,  здесь  все
проще, даже знатные дамы ходят без трусов, не знают, что это за фигня, а
в деликатные дни за ними ходят служанки со швабрами. Попробовал заснуть,
но сердце застучало часто, тревожно. В окно падал узкий солнечный луч, я
вздрогнул, вспомнив, где я, что успел натворить и что теперь я - феодал,
а это не только право первой брачной  ночи,  как  почему-то  думается  в
первую очередь, но и обязанности, увы.
 
Глава 9 
 
   За окном чирикали птички, а когда я повернул голову, в светлом проеме
колыхалась  зеленая  ветка,  листики  трепетали,  а  крохотная  пичужка,
синичка вроде бы, чирикала и  размахи