брал крошки в ладонь, забросил в рот. За  последний
день еще больше исхудал, под доспехи пора подкладывать одеяло,  а  то  и
подушечки.
   Я раскрыл рот, на языке ехидная шуточка на эту  тему,  но  со  стуком
захлопнул. В паре сотен шагов  из  расщелины  вышли  темные  фигуры.  Мы
услышали их тяжелое надсадное дыхание,  негромкое  позвякивание  железа.
Солнце за тяжелыми низкими тучами, но я  различил  десятка  два  крепких
мужчин, все с топорами и щитами, почти все в железных шлемах. Доспехи из
кожи, железные бляхи блестят хмуро и  неприветливо.  Бредут  тяжело,  по
колено в снегу, иногда проваливаются по пояс, слышу  сдавленную  ругань,
ворчание, похожее на рык злобных зверей.
   Двое прошли совсем близко, но оба настолько усталые, что не поднимали
морд, не смотрели по сторонам. К счастью, ни  один  из  наших  коней  не
заржал, не фыркнул. Я рассмотрел вытянутые морды с непомерно  массивными
челюстями, широкие скулы, упрятанные в крохотные отверстия  глаза.  Один
держал широкий жабий рот закрытым, я видел только два нижних клыка,  что
не поместились во рту и торчали наружу, загибая верхнюю губу,  а  второй
шел с раскрытым ртом, словно ему заложило нос, шумно и часто дышал. Зубы
показались  мне  лошадиными,  попавшими  ему  по  недосмотру,  но  среди
лошадиных заметил и волчьи клыки, длинные и острые.
   Когда они удалились, Гендельсон прошептал за моей спиной едва слышно:
   - Стягиваются к Кернелю... Наверное, готовится большой штурм!
   - А я думал, на охоту собрались, - буркнул я.
   - На охоту берут другое оружие, - возразил Гендельсон серьезно.
   - Скажите пожалуйста, - удивился  я  с  язвительностью  в  голосе.  -
Ладно, по коням.
   - По коням, - согласился он,  но  выглядело  это  так,  словно  слуга
доложил ему о готовности,  а  уж  он,  барон,  принял  решение.  -  Надо
спешить!
   Мы мчались как на пожар, но к вечеру этого же дня я уловил в  воздухе
теплые струи запахов конского и  человеческого  пота,  навоза,  горелого
дерева, крови и жареного мяса.
   Дорожка вела через лес, а когда посветлело - явный признак,  что  лес
вот-вот закончится, -  мы  пустили  коней  шагом.  Впереди  блеснуло,  я
остановил  коня,  Гендельсон  от  неожиданности  не  успел  среагировать
адекватно баронскости и поймал брошенный ему повод  моего  коня,  словно
челядин.
   Я прошел тихонько вперед. Деревья раздвинулись, в просвете показалась
долина. Я прокрался еще ближе, уже пригибаясь, осторожно выглянул  из-за
дерева.
   Первое, что бросилось  в  глаза,  шатры  всех  цветов.  Шатры,  сотни
шатров, между ними зеленеют шалаши из свежесрубленных  веток.  Множество
костров, вокруг огня кружком люди в доспехах, а еще больше двигается  по
опушке, везут катапульты, за ними тянутся тяжело груженные телеги.
   Особняком, возле своих костров, что в сторонке, -  существа,  которых
Гендельсон называл просто нечистью. Вообще-то я сам назвал бы их так же,
ибо там те, кто не попадал в тот узкий стандарт, что даже  я  толерантно
называю людьми. Мутанты, да не  просто  мутанты,  большинство  при  моей
политкорректности сошли бы за людей, назывались бы,  скажем,  гражданами
кавказской национальности или американцами мутантного происхождения,  но
эти чудовища явно и резко выходили за все мыслимые рамки.
   Я с отвращением рассматривал огромных, как  слоны,  чудовищ,  тяжелых
неповоротливых, между ними проскакивают юркие, как  мартышки,  белолицые
зверьки, пушистые и длиннохвостые, но явно понимающие человеческую речь,
там длиннорукие существа, Гендельсон потихоньку подкрался сзади и  начал
объяснять, что они умеют  с  огромной  силой  и  убийственной  точностью
метать камни, но у них очень слабые ноги,  их  перевозят  на  телегах  с
камнями.
   Его рука то вытягивала до половины меч, то снова со стуком  задвигала
в ножны. Это раздражало, я отвлекался, наконец бросил зло:
   - Сэр Гендельсон, вам не терпится в  бой?..  Так  флаг  вам  в  руки,
барабан на шею и поезд навстречу!
   Он не понял, но на всякий случай перекрестился, хотя руку  с  рукояти
меча убрал. Обиделся, хрен с  ним,  но  все  же  бубнил  над  ухом,  что
мутанты, как сказано в старых летописях,  явились  с  неведомых  земель,
отыскав где-то горные проходы. Или продолбив гору, там, на  Востоке  все
источено пещерами, как головки сыра.
   К счастью, тогда королевства были в полной силе, объединенное  войско
им не дало разгуляться и захватить слишком большие земли. Они опустошили
Бриттию и Шумеш, но затем их разбили в трех великих  битвах,  в  течение
трех лет отыскивали мелкие отряды и уничтожали, а одиночек уже  забивали
мужики топорами и оглоблями. Вроде бы удалось найти и  замуровать  дыру,
через которую они выходили из-за Горной  Стены,  после  чего  на  долгие
столетия про этих уродов никто не слыхал.  Но,  похоже,  Властелин  Тьмы
сумел отыскать или пробить для них новый проход...
   Все устраивались на ночлег, на кострах жарили  мясо,  забивали  скот,
ибо охотой такое войско не прокормишь. Кровавый  закат  быстро  тускнел,
небо стало темно-синим, зажглись  звезды,  а  луна  налилась  беспощадно
ярким светом.
   - Они прямо на дороге! - сказал Гендельсон с гневным изумлением,  что
кто-то посмел загородить ему, барону, дорогу. - Нам  через  долину...  и
прямо!
   - Ночью? - спросил я.
   - Ну, зачем же ночью? - удивился он. - Переночуем, но утром...
   - Утром они сами снимутся с мест, - предположил я.
   - Полагаете...
   - Да, полагаю.
   - Тогда нам нужно обогнать, - сказал он твердо, - и прибыть в Кернель
раньше их!
   - Это будет нетрудно, - сказал я. - С ними тяжелый обоз, а они его не
оставят без охраны. - Тогда мы должны...
   Он оборвал себя на  полуслове.  Оба  услышали  быстро  приближающийся
конский топот - судя по звукам, в нашу сторону скачет  один-единственный
всадник, но было в этом  топоте  нечто  странное,  пугающее.  Наши  кони
начали  вздрагивать,  храпеть,  остановились,  прижимая  уши,   а   конь
Гендельсона вообще начал подгибать ноги, как трусливый пес перед волком.
   В лунном свете показался всадник. Весь  он  блестел,  словно  облитый
водой. Точно так же блестел и его конь. Они показались  мне  выкованными
из металла, но я видел, как живо конь выбрасывает ноги, как  потряхивает
гривой, как переливаются тугие мускулы  под  тонкой  кожей.  Всадник  же
наклонился вперед и выставил перед собой длинное рыцарское копье.
   Гендельсон вскричал пугливо:
   - Что за исчадие ада?
   - Узнаем, - пообещал я.
   Пальцы мои на  ощупь  отыскали  рукоять  молота.  Я  поймал  взглядом
блестящий шлем, рука метнула молот.  Мы  оба  застыли,  ожидая  услышать
звонкий удар, увидеть падение, Гендельсон даже  вытянул  руку,  готовясь
перехватить повод коня, что проскачет без всадника...
   Удар, тяжелый удар металла о  металл.  Всадник  чуть  покачнулся,  но
усидел, а молот, описав дугу, вернулся в мою ладонь. Я так  опешил,  что
едва поймал, всадник пронесся мимо нас, не подарив даже взглядом, а я  с
воплем  швырнул  молот  вдогонку.  Он  понесся,  треща   воздухом,   мне
почудились  в  его  полете  стыд  и  жажда  реабилитироваться.   Всадник
удалялся, молот догнал и нанес тяжелый удар  в  спину.  Донесся  звонкий
удар монолитного железа в... такой же монолит, только больше, словно мой
молот ударил в массивную наковальню.
   Всадник чуть-чуть клюнул носом,  молот  вернулся  ко  мне  в  ладонь.
Гендельсон смотрел ошалело, но не вслед всаднику, а на землю.
   - Сэр Ричард...
   Отпечатки подков были широкие, но  когда  я  понял,  чего  устрашился
Гендельсон, волосы зашевелились на затылке,  на  спине,  а  потом  и  на
руках. Почва каменистая, наши кони почти не оставляют  следов,  хотя  мы
вовсе не пушинки, а за промчавшимся всадником  следы  чернеют  в  лунном
свете глубокие, отчетливые..
   - Он из металла, - сказал Гендельсон убежденно.
   - Как такое может быть? - буркнул я.
   - Из металла, - повторил Гендельсон. - Потому даже не обратил на  нас
внимания. Спешит на турнир себе подобных...
   Я повесил молот, пальцы  тряслись,  а  руки  от  пережитого  волнения
вздрагивали, словно я всю ночь крал кур  вблизи  от  больших  и  злобных
сторожевых собак.
   - Черт бы его побрал, - сказал я зло. - Разъездились тут по  ночам...
Людей пугают!
   - Совершенно с вами согласен, - ответил Гендельсон торопливо. -  Чуть
ли не впервые я  согласен  с  вами,  сэр  Ричард!  Пусть  тот,  кого  вы
упомянули, заберет его в свои.... свои владения. Заберет и не выпускает.
   Но взгляд, который бросил в мою сторону, говорил отчетливо,  что  еще
лучше, если бы с тем всадником из металла забрали бы туда и меня с  моим
нечестивым молотом, нечестивым амулетом и прочей нечестивостью...
   Рано утром мы проснулись от рева скота,  конского  ржания,  топота  и
скрипа телег. Все это сливалось в неумолчный шум,  напоминающий  далекий
грохот волн о скалистый берег.
   Мы выбрались из глубин леса, куда  отступили  на  ночлег,  Гендельсон
громко забормотал молитву. Вся  долина,  казалось,  пришла  в  движение:
конница уже скрылась,  за  нею  уходили  пешие,  а  сейчас  под  охраной
двухметровых заргов тяжело сдвинулись телеги. Тащили их крупные  быки  с
на диво широкими грудными клетками.
   - Господи, - прошептал Гендельсон, -  позволь  им  идти  с  такой  же
скоростью до самого Кернеля!
   - Лучше нам двигаться быстрее,  -  возразил  я  трезво.  -  А  то  он
выполнит твою просьбу, но и нам даст скорость вдвое меньше...
   Мы оседлали коней, выехали из-под широких ветвей. Вся долина казалась
покрыта язвами, от костров остались почерневшие  ямки,  воздух  от  вони
стал тяжелым, ибо зарги не утруждали  себя  уходить  далеко  от  костра,
чтобы испражниться.
   Далеко на горизонте тянулась  горная  цепь.  Начиналась  на  востоке,
уходила на запад.  Гендельсон  сверился  с  картой  -  ему  начертили  в
городке, - сообщил, что за теми горами зеленая долина, а за нею такая же
горная цепь, только повыше и непроходимее.  Там  только  один  проход  в
бескрайние зеленые земли, что за ним, за  хребтом,  но  его  как  раз  и
загораживает Кернель.
   Мы ехали без остановок почти до  обеда.  Сперва  двигались  по  следу
заргов,  потом  те  ушли   в   сторону.   Гендельсон   тут   же   вознес
благодарственную молитву.
   Я приподнимался  на  стременах,  прикидывал  расстояние.  Сейчас  нам
ломиться через лес... А он на десятки, если не сотни миль. Все-таки горы
далековато. Вряд ли пройдем через такой лес с конями,  но  и  без  коней
непонятно, как добираться.
   Гендельсон вскрикнул:
   - Дракон!
   Я сперва посмотрел по сторонам, лишь потом вскинул голову.  Некрупный
легкий дракон с узкими крыльями быстро пронесся по  небу.  Гендельсон  с
проклятиями послал коня вперед, я тоже успел  увидеть,  что  дракон  как
будто натолкнулся на стенку, соскользнул вниз, растопырил крылья и пошел
в нашу сторону едва ли не в пике.
   - К лесу! - крикнул я.
   Гендельсон развернул коня, мы помчались со всей мочи.  Дракон  опасен
даже не огнем, для этого ему пришлось бы снизиться, а на этот  случай  у
меня молот, но вот дротики наездник может метать с любой высоты.
   Наши кони неслись, как птицы. Я пригнулся к луке, и вдруг глаз уловил
искорку среди зелени. И тут же еще одну...
   - Там зарги! - закричал я. - Поворачивай! За мной, вдоль  леса!..  Не
приближаться...
   Гендельсон послушно повернул, мы сделали широкий полукруг и понеслись
вдоль леса, постепенно удаляясь от темной стены деревьев.  Среди  листвы
раздался  разочарованный  вой,  и,  ломая  кусты,   на   опушку   начали
выскакивать коренастые существа... ну, почти люди. Пусть даже люди,  раз
уж в доспехах, на головах шлемы, а в руках палицы, дубины, мечи, топоры.
   Дракон снова взмыл, обошел по кругу и снова распластал  крылья  прямо
над нашими головами. Наездник даже не стал бросать дротики. Я все понял,
когда заметил, как он машет руками. Да и  сам  дракон  с  растопыренными
крыльями хороший ориентир: видно, где нас искать.
   Ощущение было такое,  что  мы  мчимся  по  бескрайнему  полю,  а  там
появляются кучки заргов. Потом я понял, что  это  те,  кому  не  нашлось
места в  огромном  лесу,  эти  расположились  на  полуденный  отдых  под
открытым небом, где не отыскать даже веток для костра.
   Я на ходу бросал молот, рубил мечом, мы неслись почти  вслепую,  пока
Гендельсон не увидел  вдали  развалины  громадного  строения...  или  же
просто рассыпавшуюся от старости гору. Он указал мне молча, я  кивнул  и
снова  метнул  молот.  Наши  кони  храпели,  мчались  во  весь  опор.  Я
оглянулся, заводные не отстают на длинном поводе, земля  гремит  под  их
копытами, в глазах ужас, будто знают, что зарги коней едят живыми.
   Еще одна группа абсолютно одинаковых существ поднялась  с  земли,  мы
уже не могли свернуть, врезались,  стоптали.  Я  рубил  в  обе  стороны,
слышались лязг, вопли, дикий  крик  раненого  коня.  Оба  заводных  коня
остались в лапах заргов, но мы вырвались, руины все ближе. Теперь видно,
что это не то развалины древнего замка, не  то  заброшенная  крепость  -
начали строить и бросили на полдороге...
   С камней поднялись пятеро широких массивных заргов. Я метнул молот, с
мечом налетел на второго, молот поймал  и  ухитрился  бросить  еще  раз.
Гендельсон героически рубился сразу с двумя, я  слышал  сильнейший  звон
железа по железу, меч у него выбили, щит тоже выбили, но я сразил своего
противника, бросился сзади и совсем не рыцарским ударом в  спину  свалил
четвертого.
   Последний повернулся, вскрикнул и, бросившись моему коню  под  брюхо,
перекатился там ловко, вскочил и понесся с невиданной  прытью  навстречу
той массе, что неслась за нами следом.
   Я попробовал направить коня по камням, конь оступался, жалобно  ржал.
Гендельсон сполз с коня, я надеялся, что его уже зарубили  насмерть,  но
он с усилием подобрал меч, на  щит  сил  не  хватило,  повернул  по  мне
озабраленную голову.
   - Сэр Ричард... коней придется оставить...
   Я молча сорвал с коня мешок с моими  драгоценными  мечами,  свистнул,
заорал:
   - Пошел вон! Да поскорее, зарги идут, тебя сожрут без соли!
   Вороной, словно поняв, сорвался с места в галоп. За ним понесся  конь
Гендельсона, а мы бросились по камням наверх. Глыбы с округлыми краями -
словно  морские  валуны;  что  можно  строить  из  таких  -   непонятно.
Гендельсон спешил впереди, потом  я  его  обогнал,  но  почему-то  стало
неловко, остановился, пропустил его карабкаться дальше, вытащил меч.

ЧАСТЬ III

Глава 28

   Небо  нависало  все  ниже,  ветер  дул  холодный,  северный.  Странно
чувствовались  влажные  теплые   струи,   словно   неведомый   водоворот
захватывал и смешивал разные потоки.  За  спиной  высились  пятиметровые
стены из крупных блоков. Будь  у  меня  скоростной  арбалет,  да  еще  с
дальностью стрельбы на километр, был бы смысл  укрыться  там  и  держать
оборону...
   - Похоже, - крикнул я, - мы как кур во щи.  Или  в  ощип,  все  равно
попали...
   - Дождемся ночи? - прокричал он сверху.
   - А что ночью?
   - Ну, ползком...
   Умолк, поняв, что сморозил дурь. Заргов здесь  как  грязи;  весь  Юг,
казалось, двинулся на завоевание Севера. Лемминги чертовы, перенаселение
или саранча урожай поела, что все двинулись в поход, пассионарии, видите
ли, пламенные...
   Первые зарги набежали довольно безрассудно. Я трижды метнул молот,  а
потом еще троим раскроил головы. Остальные попятились.
   Гендельсон залез повыше,  оглядывался  по  сторонам,  прокричал,  что
проклятые зарги и на той стороне, целый лагерь.  Я  стиснул  челюсти,  в
голове стучит какая-то злая мысль, но мыслить некогда, не до мысления  -
я как загнанный зверь вертелся в своем  узком  проходе.  Место  удобное,
выше подниматься бессмысленно, там шире и придется драться с десятком, а
здесь - по одному... если только не зайдут  сзади.  А  что  им  помешает
зайти, Гендельсон?
   В небе  коротко  громыхнуло.  Далеко  впереди  разрасталось  грозовое
облако. Почти у самого горизонта виднеется темная струйка, что соединяет
низкие  тучи  и  притихшую  землю.  Потом  струйка  вверху  стала  шире,
превратилась почти в воронку, снова вытянулась в жгут...
   - Смерч, - сказал я зло. - Только его не хватало.
   Гендельсон насторожился.
   - Это что за слово?.. Или это имя  того  дьявольского  существа,  что
было выпущено нечестивыми магами?.. Вот уж  действительно  мерзкое  имя,
достойное дьявольского отродья!
   - А что за маги его выпустили? - спросил я.
   Он пожал плечами.
   - Никто не знает их имен. Известно только, что они колдовали долго  и
гадко.  У  них  были  целые  города  колдунов,  им  служили   гигантские
механизмы... Однажды дерзнули состязаться с нашим господом богом и  тоже
совершить акт творения, безумцы! Как будто это уже не проделывал  раньше
дьявол, но самое лучшее, что он смог сделать, это обезьяну -  карикатуру
на человека...
   Он умолк, я спросил вежливо:
   - А этот смерч при чем?
   -  Как  при  чем?  Человека  им  создать  не  удалось,  ибо  господь,
возмущенный такой дерзостью, метнул молнию в их город. Начались  пожары,
у  колдунов  разверзлась  земля,  и  появился  адский  дух,  который  их
неверными чарами был навечно заключен в грозовые  тучи.  Он  летает  над
землей, выискивая, где досадить человеку. Обрушивает град,  а  иногда  и
сам спускается на землю в виде вот такого черного столба...
   Трое заргов начали подбираться между  камней.  Теперь  понимают  мощь
молота, даже, похоже, понимают не только его силу, но видят и  слабость.
Остановились, подзывают других, потом ринутся скопом...  И  тогда  молот
уже не спасет.
   Тучи уже над головой, смерч движется через  долину,  народ  в  страхе
разбегается. Я отчетливо видел,  как  вихрь  выдирает  из  земли  траву,
кусты, оставляя голую полосу. В самой чудовищной воронке, где раструб  в
тучах, а острие как великанский плуг движется по земле, черно от  комьев
земли и всего, что захвачено по дороге.
   Смерч приблизился еще,  сейчас  пройдет  почти  по  развалинам,  чуть
левее, я вздрогнул, ибо в адском вихре вдруг  сформировалось  чудовищное
лицо. Мне показалось, что оно перекошено яростью.  Хотя  нет,  выражение
лица меняется ежесекундно, сто тысяч раз в секунду...
   Зарги начали подниматься широким полукругом. Их не меньше сотни,  тут
какими ни будь героями... Дикая мысль пришла в голову, я заорал бешено:
   - Эй, помоги!.. Я такая же жертва эксперимента, как и  ты!..  Помоги!
Нас осадили, вот-вот сотрут в песок!
   Смерч  остановился,  качнулся  взад-вперед,  небо  потемнело,  воздух
кружится  с  космическими  скоростями.  Нечеловечески   огромный   голос
загрохотал, будто каменные горы обрушивались на землю, я едва-едва сумел
вычленить в этом сверхнизком регистре слова:
   - Т-ы... а т-о-т...
   - Помоги обоим!
   - Ч-т-о...
   - За нами погоня! - заорал я. - Ты можешь нас куда-нибудь... но  чтоб
не разорвало?
   Ураган грохотал, земля задрожала.  Рядом  дико  закричал  и  выставил
перед собой крест Гендельсон. Я прижал к груди мешок  с  мечами,  сделал
Гендельсону знак, чтобы спустился ко мне поближе. Дикая мощь  рванула  в
сторону с такой силой, что у меня едва  не  оторвалась  голова.  В  ушах
нарастала острая боль, и тут же весь мир завертелся с бешеной скоростью.
Тело налилось свинцовой тяжестью, которая почти сразу  же  отхлынула,  а
боль в ушах исчезла как по волшебству.
   Перед глазами проносилось серое, я лишь догадывался, что  это  стенки
бешено вертящегося вихря. Потом все исчезло, подошвы ударились о  землю.
Я рухнул, покатился по ровной  каменистой  земле  и  как  можно  быстрее
вскочил на ноги.  Слегка  тошнит,  в  двух  шагах  барахтается  железная
фигура. Для Гендельсона шок еще сильнее, он уже наверняка видит  себя  в
аду. В полусотне шагов  колышется  исполинская  воронка  вихря,  уже  не
черная, а полупрозрачная,  но  теперь  еще  страшнее,  это  прозрачность
силового поля, способного  давить  в  объятиях  танки  любой  защиты.  Я