, верно? А какой был план...
   - Ни один план, - сказал Асмер наставительно, - не переживает  первой
же стычки с противником. Что делать будем?
   Он смотрел, как и остальные, вслед убегающим  ограм.  У  них  хватило
мозгов не лезть дуром, а побежать за помощью. Но я увидел, как побледнел
Бернард, взглянул снова. С той стороны к нам двигались  огромные  темные
твари, мне  почудилось,  что  под  солнечным  светом  они  выглядели  бы
пурпурно-красными, в руках у всех трезубцы, с такими изображают Нептуна.
На массивных головах тускло блестят короткие толстые рога.
   - Ого, - проговорил Бернард чужим голосом, - такого я не ждал.
   - Не иначе оборотники помогают Карлу.
   Бернард сказал с сомнением:
   - Да вроде бы оборотники Тьме не помогают.
   Последний из убегающих  огров  прошмыгнул  мимо  этих  тварей,  я  не
поверил  глазам:  великан-огр  показался   рядом   заморышем.   Ланзерот
пробормотал молитву, вытащил меч. Уже все  на  конях,  только  священник
вдруг сорвал с шеи крест и быстро-быстро пошел навстречу.
   Его трясло то ли от страха, то  ли  от  бешенства.  В  воздетой  руке
блистал крест, священник  что-то  выкрикивал.  Я  видел  его  выпученные
глаза, разинутый рот, а когда ветер переменил направление, услышал  "...
Лау-детор Езус Кристос..."
   Между ним и надвигающимися чудовищами оставалось  не  больше  десятка
шагов. Я наконец-то рассмотрел, что на ногах чудищ копыта,  что  намного
удобнее, чем наши обезьяньи лапы, все еще пригодные больше  для  лазания
по деревьям, чем вот так, по земле. И за каждым чудищем тащится  длинный
мускулистый хвост, наподобие львиного.
   - Да воскреснет бог! - закричал священник. - Да расточатся врази его!
Да исчезнут яко дым...
   Прямо на священника пер огромный бес, вдвое выше и впятеро толще.  Он
взревел так, что мощная звуковая волна сдвинула  нас  с  мест,  пропахав
конскими копытами борозды, заставила траву лечь, как скошенную.  У  меня
зазвенело в голове, я был на грани обморока.
   - Да сгинут ненавидящие Его! - прокричал священник.
   Я не успел стронуться с места, как бес одним прыжком  оказался  перед
священником. Огромные руки, способные поднять танк, занесли трезубец для
смертельного удара. Я закричал, ринулся на помощь, хотя  видел,  что  не
успеваю. Священник выставил  перед  собой  крест,  ветер  донес  обрывок
молитвы на звучной латыни.
   Трезубец столкнулся с крестом. Рука священника даже  не  дрогнула,  а
трезубец разлетелся в щепки. Щепки превратились в струйки черного  дыма,
тут же рассеялись. Бес вскрикнул  неожиданно  тонким  голосом,  из  него
тонкими струйками брызнул дым.
   Бернард рядом со мной громко помянул имя божье. На  месте  громадного
как гора беса осталась кучка серой золы. Священник  поднял  крест  выше,
прокричал зычно:
   - Именем Того, кто дал нам душу! Да расточатся врази Его, да исчезнет
перед ликом Его всякий нечистый, яко дым...
   В черном звездном небе прогрохотал  гром.  Среди  наступающих  тварей
раздался многоголосый крик.  Вспыхнули  языки  пламени,  запахло  серой,
паленой шерстью, горелой землей.
   Я ошалело таращил глаза. Все бесы исчезли, как и огры за их  спинами,
даже воины в кожаных и металлических  латах  пропали.  На  темной  земле
корчились полуголые растерянные люди.  У  многих  в  руках  были  боевые
топоры и молоты, но в глазах страх и непонимание.
   По всему полю рассеивались черные и сизые дымки. Ветер бросал в  лицо
пепел. Мелькали хлопья, я успел подумать, что  нечисти  было,  наверное,
много - пепла здесь, как будто Везувий рядом...
   Священник все еще вздымал над головой крест. Его неприятный визгливый
голос прорезал зловещую тишину, как молния грозовую ночь:
   - Идите и не грешите!
   Рудольф отер кровь со лба, сказал со злобой:
   - Преподобный, спасибо за помощь, но дальше  уже  наше  дело  решать,
кому идти, а кому и ответ держать.
   - Да, падре, - сказал Асмер. - Им не уйти без  расплаты.  На  колени,
твари!
   Люди молча опускались на колени. Явидел, как один подхватил  с  земли
короткий меч и вонзил себе в грудь. Священник вскрикнул:
   - Несчастный! Что ты творишь? Самоубийцы идут в ад!
   Смертельно раненный прохрипел:
   - Я его заслужил...
   Он повалился на бок, ноги дернулись, затем  все  тело  выпрямилось  и
застыло.  Люди  стояли  на  коленях,  смиренно  опустив  головы,   глаза
уставились  в  землю.  Рудольф  и  Асмер  с  длинными  ножами  в   руках
направились  к  пленным.  Я  поднял  меч,  все  тело  ныло,  но   что-то
противилось, не принимало такой покорной жертвы.
   Священник вскинул крест, голос стал еще визгливее:
   - Именем господа! Проклинаю тех,  кто  посмеет  сейчас  обидеть  этих
несчастных! И обрекаю их на вечные адские муки!
   Рудольф остановился, будто ударился о стену. Асмер сделал пару шагов,
топор уже поднялся  для  удара  по  покорно  склоненной  шее.  Я  увидел
расширенные в недоумении  глаза.  -  Святой  отец,  -  упрекнул  Рудольф
обиженно, - это же враги!
   - Уже нет, - ответил священник.
   - Но вот этот разрубил на мне кольчугу и ранил Бернарда! Я сам видел!
Он дрался, как дьявол! Священник повысил голос:
   - Он был одержим  дьяволом!  И  за  это  понесет  наказание.  Но  это
наказание будет не от тебя, ублюдка, а от  матери-церкви.  Ты  разве  не
зришь, червь, что он уже мучим больше, чем ты  можешь  вообразить  своим
жалким умишком? А твой удар меча только даст ему избавление!
   Асмер заколебался, он все еще стоял с поднятым  топором  над  покорно
склонившимся человеком.  Я  видел  страшное  отчаяние  на  бледном  лице
бородатого мужчины. Даже не понимает, где он находится, губы непрестанно
шевелятся, и вряд ли он сейчас призывает на помощь дьявола.
   Бернард крикнул:
   - Рудольф, Асмер! Оставьте... Если сумеют пробраться на  свои  земли,
пусть идут. Ты знаешь, не везде с церковью считаются, как у нас в Зорре.
Где-то их попросту вздернут.
   Священник, не обращая внимания на слова Бернарда, простер руки:
   -  Несчастные!  Сила  слова  господня  сняла  с  вас  чары   дьявола.
Возблагодарите за то его всем сердцем и душой! А теперь отправляйтесь  в
свои земли, ищите церковь, исповедуйтесь и примите заслуженное покаяние.
Господь милостив, у каждого есть надежда на спасение!
   Рудольф  заворчал,  лицо  пошло  багровыми  пятнами.  Люди   медленно
поднимались с колен и, не обращая внимания на обнаженные мечи  уцелевших
воинов, потянулись в сторону замка. Ланзерот подал  знак,  мы  успокоили
коней  и  рысью  двинулись  в  сторону  юга.  Там,  на  дальнем   холме,
поблескивало, будто нас рассматривали в телескоп. Но я там  уже  побывал
во сне, помню эти цветные стекла в высоких башнях.
   Асмер рассерженно плюнул вдогонку уходящим людям.  Бернард  сказал  с
угрюмой рассудительностью:
   - Ну чего тебе не так?  Зато  не  вести  под  охраной,  сами  идут  к
виселице. Дик, ты как, цел?
   - Почти, - промямлил я. - Но уж не думал, что спасение  может  прийти
так странно!
   - От священника? - хмыкнул Бернард.  -  Можно  считать,  повезло.  Но
странного нет.
   - Нет?
   Теперь удивился Бернард.
   - Конечно. А кому как не священнику снять эти колдовские чары?
   - Да, но...
   - А нас, как ни странно,  хранила  верность  или  видимость  верности
святым идеалам. Если бы мы не посетили святое причастие  перед  выездом,
то, может  быть...  Ты  разве  не  заметил,  что  нечисть  нас  обходила
стороной?
   Я попытался вспомнить ход схватки, но в памяти только месиво  тел,  в
ушах крики, ржание коней, визг тварей, резкий свист и  хлопанье  крыльев
над головой.
   - Случайность?  -  пробормотал  я,  но  в  душе  вспыхнуло  отчаянное
желание, чтобы это не было случайностью, чтобы злобные создания  тьмы  и
дальше обходили нас  стороной,  а  противниками  были  понятные  люди  с
оружием. Или огры, что тоже почти люди, но не выходцы из ада.
   По пути возник  лесок.  Ланзерот  тут  же  повел  отряд  прямо  через
середину, ибо в ночи, когда все спит, мы чересчур  заметны.  Я  отчаянно
напрягал зрение, в кромешной тьме ветки то и дело  хлестали  по  голове.
Если б не забрало, уже выколол бы  глаза.  Далеко  в  темноте  прозвучал
жуткий волчий вой, у меня похолодели внутренности. Это не волчий  вой...
или не совсем волчий!
   Гулко и страшно ухнул рядом филин. Даже конь вздрогнул, а я  дернулся
так, что едва не свалился с седла. На голову что-то сыпалось, щелкало по
железу.
   Однажды в лицо пахнуло теплым  нечистым  воздухом,  словно  пролетела
огромная летучая мышь. Дважды я слышал топот копытец, тихий смех,  почти
человеческий, ехидное хихиканье.
   Когда вынырнули из леса, я заново засмотрелся на могучий Зорр, совсем
не такой, каким видел сверху. На эти дальние стены  нужно  смотреть  вот
так: чуть - чуть снизу, чтобы оценить исполинскую мощь, размер  каменных
блоков, прикинуть вес и удивиться, как это  земля  не  расступилась  под
такой тяжестью. Впрочем, Зорр стоит на огромной скале, как объяснил  еще
в дороге Бернард, под него невозможно подкопаться, а  под  самим  Зорром
великое множество подвалов и кладов.
   Сейчас  лунный  свет  торжественно  освещал  крыши,  переходы   между
башнями, верх зубчатых  стен,  я  замечал  даже  поблескивающие  искорки
шлемов и доспехов часовых. Но свет  высвечивал  и  огромное  поле  перед
Зорром, занятое множеством шатров. Между  ними  костры.  Сотни  костров.
Двигаются тени, угадывается огромная масса людей.
   - Можно пройти вон по той ложбинке, - сообщил я. - В прошлый раз  там
никого не было. Бернард пробасил:
   - Да и глупо там держать людей. Гнилое болотце,  почти  подсохло,  но
там не пройти войску. Принцесса спросила:
   - А мы?
   Ланзерот сказал почти весело:
   - Разве мы войско, ваше высочество? Пройдем по одному. Коней  держать
в поводу. Я там не раз хаживал, сокращал дорогу в  лес.  Это  когда  еще
охотился.
   - Вспомнил райские времена, - буркнул Бернард тоскливо.
   Спешились, Ланзерот пошел первым. За  ним  Бернард,  замыкал  цепочку
Рудольф. Принцессу и священника держали в середке, а  мне  на  этот  раз
доверили идти  с  Рудольфом.  Рыжебородый  подмигнул  мне:  даже  Асмеру
пришлось идти впереди. Правда, Асмера все еще шатает после удара дубиной
по голове и шлем разлетелся вдрызг. Однако же доверие...
   Кони ступали осторожно, они  умнее,  это  я  не  могу  отличить,  где
надежный холмик земли, где мшистая кочка, под  которой  ледяная  затхлая
вода.  Дважды  проваливался  до  пояса.  Асмер  оглянулся,   посоветовал
хладнокровно:
   - Будешь тонуть - тони молча. Ты же герой?
   - Не дождешься, - буркнул я.
   Вода хлюпала в башмаках,  под  коленом  что-то  шевелится,  гадкое  и
скользкое. Я не поверил глазам:  к  обеим  ногам  присосались  жадные  и
липкие, как сборщики налогов, пиявки. Я взвыл от  омерзения,  увидев  их
раздутые жирные тела. Одну попытался оторвать, лопнула в  моих  пальцах,
руку окрасило кровью по локоть. Меня едва не стошнило, к дальнему берегу
несся, как бронетранспортер по мелководью. А коня тащил  за  собой  так,
что едва не оторвал ему голову.
   Асмер догнал почти на берегу, толкнул, сказал негромко в самое ухо:
   - Ты чем так разъярил Ланзерота?
   - Не знаю, - ответил я. - По-моему, его милость  на  меня  все  время
гневаются. Асмер хмыкнул.
   - Не все. Я слышал, как он спрашивал у Бернарда, почему Улаф  так  уж
жаждет поквитаться с тобой, а не с ним. По-моему, это его задело.
   Я молчал, приводил  в  порядок  дыхание.  Через  болотце  мы  кое-как
пробрались, но едва вышли на  сухое  и  твердое,  наткнулись  на  конный
разъезд  горландцев.  Ланзерот  сразу  оказался  в  седле,  над  головой
сверкающая полоса стали, Бернард взревел и тоже вздыбился  с  гигантским
топором, как геральдический медведь  с  берлинской  ратуши,  я  поспешно
лапнул молот. Мне показалось, что тот за  возможность  подраться  лизнул
мне пальцы, убийца, киллер.
   Я швырнул, особенно не целясь, только сконцентрировал мысль  на  том,
чтобы снести с ног как можно больше гадов, что не дают мне добраться  до
ворот  города,  где  будет  ванна,  горячая   вода,   чистые   простыни,
телевизор...
   Конники оказались неробкого десятка, к тому же их  вдесятеро  больше.
Ланзерот  рубился  отважно,  но  я  заметил,  что  рыцарь  старается  не
ввязываться в схватки, не  отвечает  на  вызовы,  пропускает  мимо  ушей
обидные клички,  а  с  максимальной  скоростью  ведет  отряд  к  главным
воротам.
   С башен и стен нас заметили. Засвистели стрелы. За спиной  я  услышал
сухой стук стрел о щиты, звяканье железных наконечников о  металлические
шапки, но еще больше - криков, ругани,  воплей.  Одновременно  от  ворот
донесся скрип, темная стена поползла вверх.
   Конь под мной шатался, я умолял его добежать, хлопал по  шее,  обещал
золотые горы и ясли, полные овса, пена летела во все стороны.
   Ворота со скрипом начали  подниматься.  Мы  с  Рудольфом  проскочили,
пригнувшись к конским шеям, и тут же за спинами, едва не оборвав конские
хвосты, рухнула тяжелая металлическая решетка.
   Навстречу выбежали темные  тени.  Я  проскочил  мимо,  широкий  проем
надвинулся и остался позади. По обе стороны сновали люди с  факелами,  а
за спи - ной - рубка, крик, там  сбивают  один  другого  с  ног,  лишают
жизни. Затем створка ворот медленно  отрезала  крепость  от  враждебного
мира.
   В глазах потемнело, я почти рухнул с седла. Смутно чувствовал, что  с
меня сняли шлем, присвистнули, тут  же  принялись  перевязывать  голову.
Бернард слез с коня сам, Ланзерота вынули из высокого рыцарского седла и
унесли, он не двигался. Мне было гадко, в голове треск, все тело  вопило
от боли, суставы выворачивало, а во внутренностях как будто  раскаленный
в огне валун.
   Асмер прокричал мне в ухо:
   - Дик, мы сумели! Сумели!
   Он хотел явно хлопнуть меня по плечу, но глаза побелели от  боли,  он
пошатнулся. Его подхватили под руки, хотели  увести,  но  он  с  усилием
отстранился.
   - Что сумели, - сказал я горько. - Везли,  везли...  А  перед  самыми
воротами потеряли. Так по-дурацки.
   Асмер тяжело дышал,  оглядывался  налитыми  кровью  глазами.  Бернард
кивнул мне с самым заговорщицким видом.
   - Дик, ты хороший парень, хоть и колдун. Если честно,  то  в  повозке
были только камни. Я ахнул.
   - А... мощи?
   - С мощами все в порядке, - успокоил он.
   - Вы их не везли?
   Бернард подмигнул мне, конь  положил  морду  ему  на  плечо.  Бернард
погладил его по шее.
   - Иду, иду...
   Его шатало, но он оперся на коня,  и  они  пошли  через  суматоху  по
залитому лунным светом каменному двору.
   Асмер сказал мне терпеливо:
   - Везли, Дик, везли! Из монастыря Святого Тертуллиана. Но потом,  еще
до того, как встретили тебя, ночью отправили троих  с  мощами  в  ларце.
Верхом. Тайком. А сами тащили повозку с  булыжниками  в  мешках.  Заодно
намекали всюду, что везем еще и оружие.
   Голова у меня  пошла  кругом.  Я  чувствовал  злость,  разочарование,
смертельную обиду, странное облегчение.
   - Ага, а на привалах иногда ночью выбрасывали по камешку? Чтобы легче
двигаться? Он похлопал меня по плечу.
   - Дик, ты умеешь видеть. Но пойми, днем в небе орлы и коршуны,  ночью
- совы. Мы не знали, какая птица сама по себе, а какая на службе Тьмы. А
если еще и ты... из Темных? Тебя могли нам просто подсунуть  по  дороге.
Ведь то умение, которым ты пользовался, не от господа бога нашего!  Если
бы ты сообщил, что у нас просто камни, то Галарда могли бы  перехватить.
А так мы все силы на себя, а Галард еще три дня тому благополучно...  Не
хмурь брови. Дик! Если бы мы не отвлекали всех на себя, ему  бы  никогда
не доставить мощи в замок!

Глава 33

   По булыжной мостовой с грохотом медного всадника промчался человек  в
железе на таком огромном коне, что даже мой показался жеребенком.
   - Это  и  есть  доблестный  Асмер,  -  проревел  он,  -  и...  кто-то
новенький?
   Он слез с йоня, такие гиганты не соскакивают, но и теперь  возвышался
над Асмером на голову. Со мной вровень, но явно  крепче  и  тяжелее.  От
него пахло потом, дорожной пылью и даже гарью, словно только что  прошел
через горящий город. Во всем  облике  власть,  уверенность,  а  движения
выдают человека, рожденного повелевать и отдавать приказы.
   За его плечами в черноте ночи страшно сияла луна.  Все  пятна  на  ее
диске четкие, видны с ошеломляющей ясностью. Зубчатая  башня  на  черном
небе выглядела выкованной из чистейшего серебра,  каждый  каменный  блок
искрился  и  блистал  множеством  мелких  искорок.  В   воздухе   что-то
мелькнуло.
   По  небу  летели  полупрозрачные  люди.  За  их  спинами  часто-часто
трепетали длинные, как у стрекоз, крылышки, а за некоторыми, я  счел  их
женщинами, развевались по воздуху изящные шарфы.
   Одна повернулась - я увидел смеющееся лицо,  -  помахала  мне  рукой.
Донесся тихий смех, женщина уже исчезла.
   Гигант всматривался в мое лицо. Глаза его сузились. Он спросил Асмера
потвердевшим голосом:
   - Это кто с тобой?
   - Милорд кастелян, - ответил Асмер поспешно и почтительно, - это Дик,
он простолюдин. Однако проявил себя сильным и отважным воином. И  оказал
немало услуг. Я бы сказал, что не будь  его,  нам  пришлось  бы  намного
труднее.
   Труднее, подумал я рассерженно. Да я вас вытаскивал из ям.
   - В церковь, - распорядился кастелян отрывисто. - На исповедь! Мы  не
можем рисковать.
   - Да-да, - ответил Асмер. - Дик, тебе надо обяза...
   Он умолк на полуслове.
   Я проследил за его взглядом. Из  ворот  замка  в  сопровождении  слуг
вышла  женщина.  Глаза  мои  растопырились  до   предела,   видя   такое
великолепие. В этом мире отсутствуют слова "эротичная", "сексуальная", а
если их попытаться ввести, то приживутся только  в  виде  самой  грязной
ругани, но эта женщина... Это двигалась  воплощенная  чувственность  при
полном  отсутствии  души.  Сочное  гибкое  тело  самки,  высокая,  почти
неприкрытая  грудь,  крутые  сытые   бедра,   безукоризненное   лицо   с
чувственным  ртом,  чувственными  глазами  и   чувственной   кожей.   Ее
распущенные волосы свободно падали  на  спину  и  плечи,  и  я  невольно
представил эти волосы в беспорядке на подушке... и ее порозовевшее  лицо
с пухлыми, темными от поцелуев губами.
   Она скользнула по мне взглядом. По ее губам пробежала  едва  заметная
улыбка, но вообще-то она вряд ли выделила меня из  толпы,  ведь  на  нее
жадно смотрят все мужчины.
   - Королева Шартреза, - сказал  Асмер,  делая  ударение  на  последнем
слоге. - Молодая жена нашего короля...
   Я сказал невольно:
   - А как она... с Тьмой?
   Асмер взглянул на меня пронзительно.
   - И ты заметил?
   - Ну...
   - Здесь даже чужой муравей не проползет, - заявил кастелян уязвленно.
   Муравей не проползет, подумал я, но идеи... Диссиденты возникают даже
в  самых  закрытых  обществах.  Без  всякого  контакта  с   иностранными
шпионами.
   Асмер шлепнул меня по плечу.
   - Слышал, Дик? Тебе надо сперва на исповедь. Давай-ка я отведу  тебя,
а то будешь искать еще сутки.
   Он жизнерадостно улыбался, голос преувеличенно громкий. Мол,  я  ж  о
тебе забочусь,  надо  успеть  покаяться,  а  то  если  вдруг  убьют,  то
непокаянному дальше жить хуже. Но я не сомневался, что готов вести  меня
силой, если заупрямлюсь.
   Я кивнул, мы пошли через  двор.  Между  лопаток  уперся  острый,  как
наконечник боевого рыцарского  копья,  взгляд  кастеляна.  Я  все  время
чувствовал это прикосновение холодного металла. То ли кастелян  неслышно
ехал следом на ставшем призрачным коне, то  ли  копье  чудесным  образом
удлинялось, не ломаясь под действием гравитации.
   Через двор нам наперерез быстро двигался огромный человек в доспехах,
но с непокрытой головой. За ним спешили, переходя на бег, двое  рыцарей.
Увидев Асмера, гигант остановился так резко, что рыцари ткнулись  ему  в
спину. Он даже не заметил, а для них это было  как  для  автомобилистов,
что налетели на бетонную ограду.
   - Асмер! - воскликнул гигант. - То-то шуму п