мею в виду.
   Я кивнул.
   - Понимаю. Нет, у вас все очень мило... Я хоть и не  понимаю,  как  у
вас все это делается, но очень мило. И удобно. Зимой, надеюсь, тепло?
   - Как летом, - ответил он с гордостью.
   -  Здорово,  -  признался  я.  -  Так  это   и   есть   результаты...
оборотничества?
   Он запнулся, посмотрел на меня  с  осторожностью,  ответил  медленно,
тщательно подбирая слова:
   - Я, простите, торговец... Авантюрист, если хотите.  Я  ввязываюсь  в
рискованные предприятия... но  рискую,  подчеркиваю  это  особо,  только
своей головой. Или душой, как утверждает аббат, но опять же, заметьте  -
своей! Никого я не ставлю под удар...
   Я развел  руками,  сам  улыбнулся  как  можно  шире,  стараясь  снять
напряжение.
   - Я не сужу вас. Я новый человек... в Зорре. Я просто  хочу  побольше
понять. У меня нет предубеждений ни против оборотников, ни против эльфов
или гномов. Нет даже против огров... потому что я с ними  дел  не  имел,
знаю только по слухам. Правда, однажды я, кажется, завалил пару, но ведь
человеков я отправил на суд Всевышнего еще больше.
   Я остановился, ибо Терентон смотрел на меня  с  напряженной  улыбкой.
Его лицо стало странным, напряженным, а глаза и вовсе замерзли.
   - Вы знаете, - сказал он с усилием, - даже я так далеко не заходил. Я
говорю насчет огров. Эльфы и гномы - да, но огры... это  вообще  на  той
стороне Тьмы.
   - А эльфы?
   - Эльфы, - ответил он, - сами по себе. Борьба  Тьмы  и  Света  -  это
борьба людей. Я кивнул.
   - Ладно, а что насчет Морданта?
   - Простите?
   - Мордант, - повторил я, - на чьей стороне?
   - На стороне Света, - ответил он, но  мне  почудилась  в  его  голосе
некоторая заминка. - Просто Мордант шире... намного шире сотрудничает  с
эльфами и гномами. Говорят, даже с ограми и троллями, но  это  никто  не
знает...
   - Почему?
   Он засмеялся.
   - Это сперва с эльфами да гномами  общались  только  особые  люди!  А
теперь все кому не лень. Эльфы тоже заходят в Мордант, как и гномы. Сами
покупают без всяких посредников прямо на базарах, в лавках... А вот  про
орков, троллей, огров - пока только слухи. Правда, упорные.  В  Морданте
есть вещи, которые могут добыть только тролли. Причем эти вещи не только
у знати, но и простые люди... гм... имеют, имеют.
   Он уже пришел в себя,  теперь  у  него  было  веселое,  но  несколько
сокрушенное выражение лица. Я снова вспомнил про  посредников,  услугами
которых пользуются вначале очень охотно, потом  всегда...  если  сказать
мягко, обходятся без них.
   - Сколько отсюда до Морданта?
   Он даже отодвинулся, покачал головой. В глазах его я видел  сомнение,
так ли я здоров на голову.
   - Сэр Ричард, вы же служите Зорру!
   - Пока я никому не служу, - ответил я. - С меня сняли  все  клятвы  и
все обеты, когда собирались оставить в одном из сел. А потом  так  и  не
вспомнили, что я - человек свободный.
   - Три дня на добром коне, - сказал он. - Если, конечно, по прямой. Но
я бы не советовал...
   - Почему?
   Он внимательно посмотрел на меня.
   - Хоть вы и кажетесь  умнее  других...  и  не  таким...  гм...  но  в
Морданте можете увидеть такое, что не очень понравится.
   - Что?
   Он пожал плечами.
   - Представьте себе, я в Морданте не был ни разу. Но  судить  могу,  с
тамошними торговцами я тоже веду иногда дела. Правда, если  честно,  они
обошли меня далеко. Вы ж видите, я с троллями не знаюсь, это точно.
   - Да, - согласился я, - здесь о равноправии полов, рас и  видов  пока
не слыхали. И о политкорректности тоже. Но все же в  Морданте  кое-какой
прогресс налицо, чую...
   Когда я отправился на поиски Беольдра, спину мне сверлил  напряженный
взгляд Терентона.
   Заходящее солнце окровавило башни, последний луч соскочил с каменного
зубца и прыгнул в небо. Вспыхнуло  кроваво-красным  облако,  а  небо  из
яркоголубого  начало  перетекать  в  синий,  темно-синий.  На  восточной
половине  бледно  проступила  изъеденная  луна,  похожая  на  привидение
настоящей луны.
   Мы все устроились в небольшой уютной комнате,  на  столе  удивительно
разнообразная еда, три глиняных кувшина, Терентон взломал пробки, и даже
Беольдр в изумлении покрутил головой. Воздух наполнился дивным ароматом,
тонким и нежным.
   - Этому вину три сотни лет, - объявил Терентон гордо.
   - Щедро угощаешь, - заметил одобрительно Беольдр.
   - Что за вино, - сказал я восхищенно, - что за такой  срок  сохранило
аромат? У нас бы превратилось в уксус...
   Терентон бросил в мою сторону подозрительный взгляд.
   - А сколько выдерживают у вас?
   - Совсем немного, - ответил я сокрушенно. - Три-пять лет, не  больше.
А десятки - только крепкие. Коньяки, бренди, ром, виски... Но  и  те  не
сотни лет, конечно. Как вы это делаете?
   Терентон налил вино в три кубка, поднял глаза на мое лицо.
   - Не знаю, - ответил он  честно.  -  Я  ведь  не  винодел.  Пью,  что
доставляют. За ваше здоровье, доблестные рыцари!
   Беольдр кивнул благосклонно,  рыцарь  здесь  только  он,  мы  осушили
кубки,  Терентон  налил  снова.  Я  прислушивался  к  дивным  ощущениям,
одновременно старался понять, откуда  взялись  кубки,  ведь  вначале  на
столе были только три кувшина. И почему те простые медные  кубки  сперва
стали серебряными, а теперь и вовсе отливают благородным золотом.
   - И все-таки, - сказал Беольдр размеренно, - за твои временные услады
последует жестокая расплата... Что жизнь? Миг... А  потом  мучиться  всю
вечность. Надо же - вечность!
   Терентон с усилием улыбнулся. Мне показалось, что он не то  подмигнул
мне, не то взглянул в поисках сочувствия.
   - Я надеюсь, - ответил он елейным голосом, - что Господь  милостив...
Что   ему   от   моих   мук?   Я   человек   маленький.   Вот    поймать
короля-клятвопреступника или императора-братоубийцу...
   - Перед Богом  все  равны,  -  напомнил  Беольдр  строго.  -  Король,
император, последний нищий - все получат за одинаковый  грех  одинаково.
За хвост - и о стенку! А потом в котел с кипящей смолой.
   - А почему не в огненное озеро? - удивился Терентон.
   Беольдр подумал, махнул рукой:
   - Ладно, в огненное озеро.
   - Спасибо, - вздохнул Терентон. - Сразу, поверишь ли, отлегло. Сперва
легло, даже лапы вытянуло, а потом... потом отлегло.
   Я насыщался дивно  приготовленным  мясом,  нигде  не  подгорело,  нет
недожаренной плоти, к чему уже привык в Зорре, умело приправлено жгучими
травами.  Беольдр  и  Терентон  вели  неспешный  разговор,   изобилующий
намеками и недомолвками, в которых я ничего не понимал.
   Вино постепенно не то чтобы ударило в голову, но расслабило мышцы,  я
чуть прибалдел, смотрел на все с улыбкой, мне  было  хорошо  и  приятно.
Однако Беольдр вдруг взглянул на меня остро, перевел взгляд на окно,  за
которым край огромного  багрового  солнца  уже  исчез,  а  голубое  небо
превратилось в темно-синее, и сказал:
   - Дик, пойди посмотри на  коней.  Утром  выедем  чуть  свет.  Проверь
ремни, у тебя подпруга вот-вот лопнет. Замени, пока есть время.
   Я выбрался из-за стола, Терентон сказал торопливо:
   - Там в конюшне есть любые ремни.
   Дверь отыскалась не сразу, потом я долго брел по коридору,  удивляясь
его ширине и бессмысленно высоким сводам. По тем замкам, которые посещал
на  экскурсиях,   приходилось   передвигаться,   нагнув   голову.   Даже
низкорослый гид то и дело стукался макушкой...
   Наконец лестница привела вниз на первый этаж. Я толкнул  дверь,  ночь
распахнулась свежая, воздух теплый, как чай,  крепкий  и  настоянный  на
всяких лечебных травах. Яркое, звездное небо обрывается абсолютно черной
зазубренной стеной леса, оттуда идут запахи древесины, смолы,  трухлявых
пней и бодрящий аромат муравьиного сока.
   Лунный свет показался слишком ярким, соперничал  со  светильниками  в
помещениях и факелом в стене на выходе. Кстати,  странный  факел.  Пламя
ровное, мощное, другой за это время уже давно бы выгорел...
   Луна недостаточно яркая, чтобы  я  мог  различать  цвета,  однако  же
пронзительно ясно высвечивала двор. Под стенами залегли чернильные тени,
отчего  двор  казался  шире,  объемнее  и  таинственнее.   Над   головой
проносились ночные птицы, я иногда слышал мягкое движение воздуха.
   Конюшня на той стороне блестела, как глыба льда, рядом пристройка, но
мне туда вход заказан. Что мы привезли - не знаю, что увезем -  тоже  не
дорос еще До этих тайн. Хорошо, хоть доверяют поправлять ремни. Раньше и
это не доверили бы. Правда, вино здесь хорошее, у нас там  короли  такое
не пробовали. Даже президенты вряд ли...
   Двери снова распахнулись, старые  средневековые  Двери  средневековой
конюшни. Но фотоэлемент и сервомоторы как будто  только  что  сперли  от
дверей Шереметьева-2. Странный мир, но он начинает мне нравиться...
   Я сделал шаг в полутьму, в конюшне разом вспыхнул свет. Не  яркий,  а
некий интим, просто предупреждение  коням:  кто-то  к  ним  вошел,  надо
подтянуть животы, принять небрежный вид.
   По стене наискось метнулась тень. Мне она показалась странной,  я  не
успел понять, в чем там дело, наконец с  большим  опозданием  сообразил,
что у меня пока что одна голова, а у тени две...
   Огромные лапы больно схватили за голову, прищемив волосы. Я рванулся,
мои руки непроизвольно ухватились за  эти  толстые,  как  деревья,  лапы
чудовища. Другие, еще  более  широкие  ладони  перехватили  мои  пальцы.
Задыхаясь, я ощутил, что если дернусь еще хоть раз,  то  просто  оторвут
как руки, так и голову.
   - Сда...юсь, - прохрипел я. - Хва...тит....
   Хватка ослабела. Перед глазами стояла красная пелена, волны  крови  с
силой били в уши. Я  судорожно,  как  рыба  на  берегу,  распахнул  рот.
Могучие лапы позволили воздуху хлынуть  в  грудь,  но  все  еще  держали
крепко.
   Издалека донесся ясный чистый голос:
   - Торд, оставь его. Он сказал, что сдается.
   Я не то хотел сказать, мелькнуло в голове отчаянное. Неужели я сказал
именно эти слова? Они не так поняли, не так истолковали...
   Подошвы ударились в твердую землю. Я сообразил,  что  до  этого  меня
держали в воздухе. Могучие лапы придержали  за  плечи,  чтобы  не  упал,
исчезли, но по запаху я чувствовал, что  за  спиной  по-прежнему  зверь,
перед которым медведь покажется плюшевым Винни-Пухом.
   - Мешок, - скомандовал тот же ясный голос.  Мне  показалось,  что  он
принадлежит женщине. - Побыстрее!..
   - Не беспокойтесь, леди.., - начал густой мужской голос.
   - Поторапливайтесь, - оборвала она резко. - Не нравится мне,  что  он
так спокоен...
   - Да он просто пьян...
   - Еще бы, он же из Зорра!
   На голову набросили мешок, могучие лапы разжались.  Я  успел  глубоко
вдохнуть, но, оказывается, лапы лишь пропустили мешок мне  до  колен,  а
затем сдавили с такой силой, что я  с  шумом  выдохнул  все,  что  успел
набрать в легкие. Меня перевернули, это я чувствовал, в поясницу  больно
уперлось нечто вроде бетонного бордюра.  Я  понял,  что  меня  несут  на
плече. Справа легонько простучала копытами лошадь, но  настолько  мягко,
что шагах в трех уже не услышать. То ли по толстому мху,  то  ли  копыта
обмотаны тряпками.
   Несли меня долго, затем я ощутил странный запах. Такой слышал  только
однажды, когда ездил к приятелю на  Азовское  море.  Там  берег  завален
гниющими кораблями, старыми лодками, высыхающими водорослями,  погибшими
на солнце рачками и рыбешками...
   Меня подняли явно наверх, я так решил по надсадному сопению богатыря,
что с такой легкостью нес меня на плече. К  чему-то  привязали,  толстая
веревка передавила  вены  на  руках  и  ногах.  Я  тихонько  вякнул  про
возможность гангрены, вряд ли здесь знают про  пенициллин,  но  в  ответ
меня пропенициллинили ногой под ребра.
   Доносились голоса  снизу,  сбоку  и  даже  сверху.  Потом  подо  мной
поверхность качнулась  и  задвигалась,  словно  началось  землетрясение.
Веревки натянулись, меня трясло все сильнее, потом толчки  прекратились,
но взамен все тело налилось свинцовой тяжестью.  Невесть  откуда  взялся
сильный ветер, продувал даже сквозь мешковину. Плотную ткань прижимало с
такой силой, что, когда я приоткрыл губы чуть шире, давление  встречного
ветра едва не вбило мне в глотку всю воздушную  шапку  земного  шара.  К
счастью, веревки бдили.
   Справа и слева слышались редкие сильные хлопки. Всякий  раз  меня  на
короткое мгновение вжимало в  твердое.  Это  напомнило  мне,  как  мы  в
пионерском лагере устраивали гонки на прогулочных лодках. Там тоже после
сильного гребка, после вот такого мощного Удара веслами  по  воде  лодку
бросало вперед...
   Ветер довольно долго продувал меня насквозь, я замерз, застыл, сперва
трясло, а затем уже смирился  настолько,  что  покорно  ждал:  будь  что
будет. А легкий хмель, что туманил голову, выдуло напрочь. Я  чувствовал
себя трезвым как стеклышко и только теперь начал потихоньку пугаться.
   Не скоро потеплело, тело стало легче, ветер  изменил  направление.  Я
даже уловил какие-то запахи, тут же  подо  мной  немилосердно  затрясло,
ударило больно в копчик, еще и еще, потом тряска стихла, я  слышал,  как
заскрипел песок.
   Голоса стали громче.  Я  ощутил  прикосновение  грубых  рук,  веревку
сняли, но мешок оставили, тащили, волокли, пинали, нарочно ударили  лбом
о что-то болезненно твердое, затем скрип двери,  теплый  воздух,  запахи
горящего масла.
   - Добро пожаловать в Мордант!
   Мешок содрали с моей головы  одним  рывком.  Я  щурился,  ослепленный
светом. В Зорре самое освещенное место  -  тронный  зал,  но  сейчас  он
показался  бы  убогой  и  плохо  освещенной  каморкой.  Кроме  свечей  и
светильников с маслом,  здесь  вдоль  всех  стен  были  протянуты  ленты
странного светящегося мха. Он давал бледный  свет,  но  не  раздражающий
глаза, а скорее похожий на сияние ультрасовременных галогенных ламп.
   Передо мной стояли, с интересом разглядывая меня, трое. Двое  мужчин,
оба в простых удобных одеждах, и  молодая  женщина  -  тоже  в  костюме,
который в Зорре показался бы чересчур вызывающим, а священники начали бы
дело о колдовстве. Как я понимаю, в Зорре  все  нестандартное  подпадает
под статью о колдовстве. Все трое показались мне несколько странными, но
я не успел понять, чем именно, спросил, стараясь перехватить инициативу:
   - Здравствуйте... А почему  бы  вам  для  перевозок  не  приспособить
гигантских птиц? Все-таки перья - не Чешуя...
   Они переглянулись. До этого разглядывали меня с  насмешкой  и  полным
превосходством, а  теперь  улыбки  разом  поблекли.  Старший  из  мужчин
вскинул брови, огромные красивые дуги. Я думал, что  это  у  него  такие
расширенные глаза, но когда он их расширил в удивлении они  стали  почти
на пол-лица. Но я ощутил  дрожь  в  коленях,  рассмотрев  торчащие  уши.
Такие, по слухам, оборотней. Но этот явно не оборотень,  слишком  тонок,
элегантен, аристократичен, а одежда на нем сидит, как на принце.
   - Ты что, понял, - удивился он, голос его прозвучал красиво и  нежно,
словно мелодия на серебряной трубе, - что тебя... по воздуху?
   - А как не понять? - удивился я.
   - Но... как?
   - Так это ж просто, - ответил я. -  Встречный  ветер,  холод....  что
значит, поднялись высоко... а главное - гравитация...
   У  второго  отвисла  челюсть.  Выглядел  он  намного  проще,   этакий
здоровенный мужичок, мне до пояса, широкий, со вздутой,  как  у  петуха,
грудной  клеткой,  с  сильными  руками,  но   коротконогий.   И   вообще
впечатление такое, что  его  самого  сдавила  гравитация  по  вертикали.
Третья, женщина, распахнула изумрудные глаза. Если первого я молча занес
в эльфы, второго определил в гномы, хоть и условно, то куда  присобачить
зеленоглазую, пока не представлял.
   Все трое спросили в один голос:
   - Что?
   - Гравитация, - повторил я. - Ну,  изменение  веса...  Потеря,  когда
резко вниз... или потяжеление, когда чересчур быстрый подъем...  Хорошо,
я здоровый. Но если старика так повезете, то сердцу крышка.  Или  голова
лопнет.
   Снова переглянулись, женщина вдруг побледнела и  прижала  ладошку  ко
рту. Глаза ее смотрели на меня с ужасом. Остроухий мужчина бросил в  мою
сторону огненный взгляд, будто ударил кнутом по лицу, сказал торопливо:
   - Беата, Беата!.. Не слушай  варвара.  Отец  мог  умереть  от  тысячи
причин. За ним охотились колдуны...
   Второй, который гном, если  гномы  такие,  взглянул  на  меня  остро,
словно пытался вывернуть наизнанку.
   Как где мордой о пень, подумал я мрачно, так все валим  на  колдунов.
Даже инфаркт - это всего лишь грудная жаба, что забралась в рот спящему.
   Гном рассматривал меня,  подбоченившись,  так  проще  смотреть  снизу
вверх, сказал резко:
   - Ладно! По крайней мере,  Терентон  не  солгал.  Это  в  самом  деле
человек... очень странный. И знает слишком много из того, что даже у нас
не всем можно знать.  Веревки  снять...  Вы  не  собираетесь  убегать  с
криками... сэр?
   Я уловил паузу, которую он сделал перед этим ?сэр?, растянув  его  на
три или пять слогов, покачал головой.
   - И без криков - тоже. Мне здесь очень интересно.
   - Видите, - сказал он соратникам саркастически. - Ему интересно.  Кто
еще такое говорил?
   Четвертый,  невидимый  за  спиной,  вздернул  мне  руки  кверху,   не
потрудившись наклониться сам, я. уловил прикосновение холодного  железа.
Веревки распались, я с наслаждением начал растирать затекшие кисти. Эльф
и гном слегка отступили, только женщина  осталась  на  месте,  ее  глаза
смотрели с вызовом. Мол, неужто посмеешь тронуть? Ты же рыцарь!
   Хрен я рыцарь, ответил я  взглядом,  так  что  могу,  еще  как  могу.
Кстати, ведьм, всяких там эльфов, гномов и прочую нечисть  любой  рыцарь
тоже считает своим долгом зарубить, а если не очень спешит, то  медленно
и красиво сжечь на костре.
   Она  все  прочла  в  моих  глазах,  умница,  отступила.  Я  продолжал
растирать руки. Началось покалывание, настолько острое, что  я  едва  не
завизжал, как свинья под тупым ножом, но стерпел.
   - И по какому праву, - начал я, потом вспомнил, что в этом  мире  еще
нет адвокатов, закончил, - понятно, по праву сильного. Но  зачем?  Выкуп
за меня никто не даст.
   - Выкуп? - переспросила женщина. - Жаль,  но  что  поделаешь.  Однако
захватили тебя вовсе не ради выкупа.
   - А зачем?
   -  Спрашивать  будем  мы,  -  объявила  она  надменно.  Гном  и  эльф
переглянулись, явно эта фраза им показалась новой и  значительной.  Меня
толкнули в спину, за спиной я чувствовал присутствие огромного зверя, но
боялся повернуться. Здесь,  наверное,  еще  не  додумались  надевать  на
спецназовцев маски, чтобы народ не пугался их оскаленных морд.
   Меня доставили в  довольно  глубокий  подвал.  Пахло  кровью,  мочой,
страхом и болью. Из стен торчали толстые крюки, а ржавые  цепи  походили
на измазанных в глине змей.  Грубо  сколоченный  стол,  пара  табуреток,
длинная широкая лавка, в углу бочка с грязной водой. И - широкая ниша  в
стене, где разложены щипцы, крюки, сверла, молотки, стамески...
   - Все понятно,  -  сказал  я.  Холод  начал  заползать  в  сердце,  я
чувствовал, что бледнею. - Я не герой, я расскажу все и без пыток... Или
вы просто садисты?
   Они переглянулись. Женщина переспросила непонимающе:
   - Что такое ?садисты??
   - Да был такой маркиз де Сад, - сказал я торопливо. - Он жил... ну, в
другое время. И не здесь. Любил мучить просто так. Для забавы.
   Женщина покачала головой:
   - Какая же это забава? Это работа. Не  такая  уж  и  приятная.  Итак,
рассказывай. Кто ты, почему смотришь на Зак Ганна и Арентийца без страха
и отвращения? Почему ни разу не схватился за крест? Где твои молитвы?
   Я развел руками:
   - Не знаю... Можно мне  сесть?..  Спасибо.  Кстати,  вы  тоже  можете
сесть. Крест мне подарили, так что это, скорее, украшение.  Ваши  друзья
Зак и этот Арентиец... М-м... а что в них удивительного?  Видели  бы  вы
панков или байкеров!.. Или Борю Моисеева... Даже  тот,  что  у  коня  за
спиной, думаю, не страшнее наших... Только наш