Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
167 -
ак можно дружелюбнее, а сам поспешно
проехал к указанному дому.
Солнце уже заходило, от домов и заборов побежали длинные тени. Старик
сидел на перевернутом корыте, строгал деревянные грабли, перед ним
кувыркались двое малышей, а третий, постарше, слушал внимательно.
- Король Арнольд не был раньше слюнтяем, - убеждал его старик, голова
тряслась, руки беспокойно двигались, нож упирался в сучок, либо
соскальзывал. - Мы с ним охотились на горных львов! Однажды он вообще
оставил мне свой меч, а сам вошел в пещеру большого горного льва! И
вернулся, покрытый ранами, но в обеих руках нес маленьких львят. Об этом
тогда еще пели менестрели, ибо никто еще не осмеливался войти в пещеру
горного льва даже в полном вооружении... Это был герой!
- Трус, - возразил подросток упрямо. - Герой должен быть с мечом в
руке.
Он говорил быстро, захлебываясь словами, торопясь, глаза сверкали, а
пальцы сжимались в кулачки. В этом возрасте еще не пашут, не сеют, так
что можно и о Родине поболеть, потом будет некогда. Ловчий умолк, только
плямкал беззубым ртом и разводил руками. Похоже, несмотря на возраст,
его понятия о героизме не пошли дальше подросткового, возразить неча.
Я зашел со стороны подростка, поинтересовался:
- А разве еще есть в этих горах львы?
Он покачал головой, не поднимая на меня взора.
- Уже нет, уже нет... То был последний, которого доблестный Арнольд
одолел голыми руками. Его пещера была почти на вершине самой высокой
горы вон в том горном хребте... Видишь, двойную гору? Как будто две
срослись боками? Вон в той, что слева. С тех пор горных львов в наших
краях больше не видели... Впрочем, говорят, их немало в странах Тьмы...
Я хотел поспрашивать еще, но воины Конрада уже начали присматриваться
ко мне, переговаривались между собой негромко и с самым заговорщицким
видом. Один указал на меня командиру. Может, просто хотят завербовать в
армию, но если заподозрили шпиона.
Потихоньку отступил, а там разогнал коня и перемахнул каменный
заборчик. Все осыпалось, теперь его перепрыгнет и лягушка, если хорошо
пообедает и отоспится. Есть надежда, что я знаю, где мог найти уединение
король Арнольд. Если, конечно, Фрейд не наврал о всяком подсознательном
внесознательном и околосознательном несознательном.
Вблизи гор начали встречаться стада овец. Собаки бросались с лаем,
пастухи смотрели с подозрением. Я расспрашивал про пещеру, где, по
легенде, король Арнольд голыми руками задушил льва и львицу, а потом
вынес двух крохотных львят, но все только пожимали плечами. Когда я
оборачивался, все неотрывно смотрели мне вслед, даже овцы.
И все же один, поколебавшись, указал направление. Я дал ему монету,
но он плюнул на нее и зашвырнул в кусты. Я поклонился, не зная, как
понять этот жест, и мы отправились в указанном направлении. Это был
единственный пастух, кто не смотрел нам вслед.
С середины горы, очень невысокой на самом деле, начали встречаться
руины древних строений. Я вертел головой, не понимая, что заставило
древних жителей поселиться здесь. Ни пашен, ни виноградников, да и овец
здесь не разведешь, потом заметил пару дыр, в которые мог бы пройти,
согнувшись, взрослый мужчина. А еще дальше, в сторонке, самая большая
нора. Здесь явно в древности добывали руду. Не знаю, золото, медь или
серебро, но теперь все заброшено. Вряд ли из-за нашествия Тьмы, все
заброшено много-много веков тому назад.
Перед пещерой ветром намело белого кварцевого песка, словно здесь
пляж, а за поворотом море. Я смотрел на песок, и чувство безнадежности
заползало в сердце. Насколько я помнил, последний ветер дул с неделю
тому. А следов на этом песке нет. Ветер за годы намел красивые волны,
вся поверхность выглядит внезапно застывшей поверхностью озера с
бегущими волнами...
Я прошел, утопая по щиколотку, через песок, оглянулся. За мной
глубокие следы, будто прошел шагающий экскаватор.
Алло ? крикнул я громко в темный зев. - Я с миром !
Но меч обнажил , ибо, как ни нелепо говорить про мир с мечом в руке,
но если навстречу прыгнет зверь или выбегут разбойники, но... словом,
что-то уже говорилось про добро с кулаками и про вооруженный мир.
Сигизмунд смотрел большими круглыми глазами Гугол скептически морщился.
Я поколебался, велел:
- Оставайтесь здесь. Берегите коней!
- Мой господин! - взмолился Сигизмунд.
Гугол смолчал:
- Я не знаю, - сказал я, - что там внутри. Если пойдем вдвоем или
втроем, оно может сожрать нас всех. А так меня сожрет, а ты, Сигизмунд,
все равно поедешь и добудешь... добудешь то, за чем едем.
Он смотрел, широко распахнув глаза. Я говорил с иронией, но он все
равно слышал лязг мечей и хруст я огромных зубов, раскусывающих стальной
панцирь. А я посмотрел на его чистое лицо и подумал, что как некстати
его разуверили... самое бы время добыть доспехи одной мощью веры...
скажем, в то, что доспехи уже добыты и лежат в седельном мешке.
Я улыбнулся ему подбадривающе, получилось криво, пригнулся, чтобы не
разбить железный лоб о каменный выступ, а дальше навстречу мне медленно
пошла мерцающая тьма, тихая, бесплотная, только под подошвами иногда с
сухим треском рассыпались истлевшие кости, а лицо опахивало крыльями то
ли ночных птиц, то ли летучих мышей.
Затем - красный трепещущий отблеск на стене. Сердце застучало чаще, я
ускорил шаг. За поворотом открылась громадная пещера. Костер полыхал
устойчивый, жаркий, края ограждены крупными булыжниками, не давая
выкатываться углям. Стены пещеры поднимались на два-три человеческих
роста, а там сходились в арочном своде. Мне даже почудился какой-то
узор, как в церкви, хотя это явно творение природы.
Под стеной напротив покоится половинка расколотого вдоль ствола
могучего дерева, неимоверно толстого, без коры, блестящего. Я спрятал
меч, ноги стали ватными, но я заставил себя подойти ближе.,
Ствол не просто расколот, в этой половинке еще и углубление... А в
этом углублении, как в гробу, человек.
Я задержал дыхание, ноги стали тяжелыми, как две колоды для рубки
мяса. Я слышал про моду делать для себя гробы, это говорило о презрении
к смерти, старики, бывало, тешут себе гробы и украшают их, но здесь
гроб... или домовина, как иногда говорят, сделан просто без выкрутасов.
И человек хоть и не мертв, но в самом деле близок к смерти...
- Ваше величество, - сказал я тихо, - вы не хотите узнать новости о
вашей стране?
Крупное мужественное лицо, сейчас сильно исхудавшее, не дрогнуло.
Глаза ввалились, под тонкими веками едва угадывались глазные яблоки.
- Ваше величество, - повторил я так же тихо, - вы не хотите узнать о
своем противнике?
Арнольд лежал недвижимо, спокойный, отрешенный от этого мира, одной
ногой уже там, в вечности. Крупный, широкогрудый, только живот запал так
сильно, что края грудной клетки торчат, словно навес над пещерой.
Длинные мускулистые руки, длинные сильные ноги, все еще жилистые,
крепкие.
- Ваше величество, - сказал я в третий раз, - мне очень нужна ваша
помощь! Помогите мне... просто советом. И я тут же уйду.
Арнольд не шелохнулся, но на этот раз я был уверен, что он меня
услышал.
- Ваше величество, - сказал я упрямо. - Вы отказались от
королевства... ради людей. Ради их спасения! Но если ответите мне,
поговорите со мной, вы тоже спасете многих.
Веки дрогнули, начали подниматься. Я застыл, ибо бели сам Арнольд был
исхудавшим, как скелет, то глаза его оставались живыми и ясными. Более
того, словно вся сила из мышц перетекла в глаза. Взгляд его был
пронизывающ, я с содроганием подумал, что человек с такими глазами
поймет не только, откуда я пришел, но увидит все мои грешки, всю ложь
моей прошлой жизни.
Арнольд сделал больше, чем я ожидал: поднялся, в этом величественном
гробу. Глаза его все еще не оставляли моего лица. Я старался делать вид,
что каждый день общаюсь с людьми в гробах, но Арнольд понял правильно, я
отступил, когда он с достаточной легкостью вылез, постоял, приходя в
себя или справляясь с головокружением.
- Да, - сказал он приятным негромким голосом, - вы, сэр рыцарь,
сумели найти верные слова. Присядьте и расскажите, что вас привело ко
мне.
Я в неловкости оглянулся, выбрал глыбу побольше. Она качнулась под
моим весом, но я расставил ноги пошире, став похожим на трехногий
табурет, что никогда не шатается, ждал. Король, замедленно двигаясь,
пошел в глубь пещеры, порылся в темноте, я порывался вскочить и помочь,
все-таки король, к тому же очень немолодой человек, но Арнольд уже шел
обратно, в руках широкая плетеная корзина.
- Крестьяне приносят, - объяснилон. - Как они только и поднимаются по
таким кручам... ежедневно. Сколько я им запрещал! Как их король. А они
говорят, что раз я сам отрекся от престола, то они мне не подчиняются.
Его исхудавшие руки выкладывали на широкую плиту камня блюда с
гроздьями винограда, сочные груши, яблоки, диковинные фрукты, названия
которых я не знал, предположил бы, что это мутировавший инжир,
генетически измененные персики, абрикосы... Снова какие-то фрукты,
пахнет одуряюще: Арнольд явно не выносит сейчас даже вида мяса,
вегетарианец, но все же виноград - это виноград, не мед с акридами, что
значит, мед с саранчой, такой виноград только на Центральном рынке в
большом павильоне, где отовариваются ?новые русские?.
Я начал отщипывать по ягодке, демонстрируя хорошие манеры, раз уж не
стал доказывать, что я не рыцарь. Опасно, с простолюдином король может
не захотеть разговаривать. Даже ушедший в отставку.
С самого дна корзины Арнольд поднял, нахмурившись, большой ломоть
жареного мяса. Мясо было завернуто в хорошо пропеченную лепешку.
- Ишь, мерзавцы, - сказал он без злобы, - все пытаются меня
соблазнить... Сами без мяса жить не могут, вот и мне тайком
подкладывают. Берите, сэр, это вам.
- Да как-то неловко, ваше величество...
- Ешьте, ешьте. Я все равно мясо выношу и оставляю за пещерой.
Думаете, случайно там в небе всегда парил орел?
- Ну, сегодня он может взять выходной, - сказал я и принялся за мясо.
Король положил на камень большие жилистые руки, широкие в кости, но
сильно исхудавшие, с выпирающими синими венами. Глаза его очень
внимательно всматривались в меня, чересчур внимательно, я чувствовал
себя неловко, ибо знаю, что на свете самый замечательный из людей - это
я, но все это у меня пока там, в потенциале, в глубине, а вообще-то
дермеца хватает тоже, а оно, как все дермецо, стремится всплыть повыше,
так что не хотел бы, чтоб вот так внимательно...
Губы короля дрогнули в слабой улыбке. - Вы странный человек, сэр, -
заметил он осторожно. - И тот, кто вас послал, должен быть очень смелым
человеком...
Я вспомнил инквизиторов, зябко передернул плечами. Чтобы жечь люд„в
на кострах - нужна ли отвага?
Правда, в моем случае сработала презупенция невинности...
- Я выгляжу странным?
Он качнул головой.
- Да. Но не для всех, конечно... Близость к тому миру, к другому...
обостряет чувства... Нет, не обостряет, а истончает. Перестаешь замечать
горы, лес, а видишь бегающих по камням или веткам муравьев... Потом
вовсе начинаешь чувствовать их желания, понимать их побуждения... Потому
я сразу забыл про ваш и ваш меч, потому что рослых людей видел немало и
мечей насмотрелся, а сосредоточился на том неуловимо необычном, чем веет
от вас...
Я спросил жадно, все мы обожаем, когда говорят о нас, и сами готовы
таскать в такие разговоры сухие дрова и плескать керосинчика:
- А чем веет?
Он покачал головой. Глаза были очень серьезными.
- Не понял, что тревожно и странно. Обычно я понимал людей хорошо...
Я не удержался от язвительности в голосе:
- Потому и ушли в пещеры?
Он кивнул.
- Вот видите, дорогой сэр, вы меня понимаете, а я вас - нет. Ладно, с
чем вы пришли? Я ведь понимаю, что такие рыцари так просто проведывать
даже бывшего монарха не приходят.
Явно против воли в его голосе прозвучала горькая насмешка. Как ни
старался подготовиться к переходу в иной мир, но мирские страсти въелись
крепко.
- Ваше величество, - сказал я виновато. - Вы абсолютно правы в своей
невысокой оценке человечества... и людей, его составляющих. В самом
деле, я пришел лишь потому, что мне нужна ваша помощь. Вот такой я
гад!.. В оправдание скажу лишь, что все мы - гады, но других на свете
нет. Господь создал нас такими. Или разрешил пройти через такое, чтобы
потом, отмывшись, мы могли... Простите, это я уже стараюсь предугадать
Его задумки, а они, как известно, неисповедимы... методами простой
экстраполяции. Правда, других у нас пока нет, даже сценарии пока не
разрабатываем... Ваше величество, меня зовут Ричардом Длинные Руки, я из
Зорра, а послала меня церковь, как это мне ни странно.
Он слушал внимательно, кивнул.
- Мне тоже.
- И еще я простоял на коленях ночь перед алтарем... черт бы побрал
твердый и холодный пол!.. пытался молиться, но я не знаю ни одной
молитвы. Я вообще, если честно, даже таблицу умножения не знаю. Я из
поколения ?пепси, пейджер, эмтиви?, которое даже два и два складывает на
калькуляторе... Но отцы инквизиторы отпустили меня только утром, сказав,
что у меня есть шанс добыть то, в чем так отчаянно нуждается Зорр - Не
то чтобы я обязательно добуду, но у остальных отважных и безукоризненно
честных и чистых рыцарей, которых уже послали, шансов еще меньше - это
наверняка.
Он все еще смотрел внимательно, потом лицо его подернулось печалью,
словно освещающее его солнце ушло за облачко, глаза уронил к каменной
плите.
- Говорите, сэр Ричард, - проронил он угасшим голосом. - Скажу с
грустью, что совершенно не понимаю вас... как не понял половину ваших
речей. Смутно угадываю в них некий великий смысл, но... Говорите, я
постараюсь вам помочь. Одно я сумел понять: вы говорите правду и...
говорите искренне. Я не понимаю, как святая церковь решилась послать
именно вас... как посмела... но в самом деле неисповедимы пути
Всевышнего!..
Я перевел дух, сказал:
- Ваше величество... мои слова могут казаться странными еще и
потому... что я не рыцарь, я не благородного происхождения, а прибыл
очень издалека. Отцы церкви приняли это... ну, странность и издалекость,
но на странности решили пока не обращать внимания. Они просили меня...
не велели, а именно просили!.. попытаться найти доспехи святого Георгия.
Найти и доставить в Зорр... если это уже не сделали посланные раньше
Ланселот и его спутники.
Его глаза слегка расширились при упоминании доспехов, потом слабая
улыбка снова коснулась бледных
- Понимаю отцов инквизиторов... Приказать вам мог и сюзерен, и вы бы
поехали, не особенно утруждая ноги. Но если попросить, то будете жилы
рвать, но ползти... ведь попросили! Отцы церкви сразу чувствуют, кому
приказать, а кого лучше росить... Но с доспехами, увы, непросто.
- Знаю, что непросто - сказал я нетерпеливо. Сердце забилось чаще.
Возбуждение пошло по всему телу. - Иначе послали бы любого свободного от
работы конюха. Но они... существуют? Он вскинул брови.
- А как могут быть разрушены святые доспехи. Они неразрушимы.
- Простите, ваше величество, я не то хотел... Они где-то есть, чтобы
их можно было извлечь? Чтобы это было в силах?
Он задумался, по лицу пробежал свет, потом снова все омрачилось
тенью. Голос стал строже:
- Они есть. Но вот в человеческих ли силах извлечь... Я так и сказал
этим мужественным людям, что спрашивали меня в последний день, когда я
еще был во дворце. Вы знаете о них?
- Сэр Ланселот, - сказал я торопливо, - высокий блондин с выдвинутой
нижней челюстью, Бернард - потомок горных великанов, это видно и так, и
Асмер - в нем есть кровь эльфов. С ними еще отец Совнарол, худой такой и
очень желчный. Меня бы послали с ними, но меня... задержала инквизиция.
Правда, потом она же и послала вдогонку.
Арнольд кивнул, посмотрел на меня уже с большим доверием.
- Да, это они.
Я вскрикнул умоляюще:
- Ваше величество, не тяните кота за... расскажите побыстрее! Ведь от
этого зависят жизни многих достойных рыцарей и простых кнехтов. Да и
крестьян тоже.
Король задумался, густые брови сошлись на переносице и остановились
там, как две рати, скрестив наконечники длинных копий.
- Я помню то место, - сказал он. - Эти доспехи так и не успели
послужить нам... Да и вообще никому, кроме самого Георгия. То века
хранились в Риме, как реликвия, то застревали по дороге в наши земли...
Я 6й мог рассказать немало удивительных историй, связанных с этими
доспехами! Нет, никто их не надевал, но их столько раз выкрадывали друг
у друга...
- Выкрадывали? - удивился я.
Он кивнул.
- Да. Конечно, вырезая тех, кто перевозил. Но все явно доспехи все
приближались к нашим землям. Понимаете, Рим пал, разграбили и разрушили
все. Что можно было вывезти - вывезли. Немало молодых и честолюбивых
королевств старались завладеть этими доспехами! Я был молод, когда мне
посчастливилось... Но именно тогда король Курций, это дед нынешнего
Карла, сделал первый поход с большим войском. Мы попали едва ли не в
середину массы двигающихся армий. Наши люди гибли ежедневно, мы
прятались, бежали, использовали все уловки, но... сами понимаете....Нас
осталось трое: рыцарь Богородицы Антиний, монах Гаваил и я. Наконец мы
спрятали доспехи в одной из пещер, успели заложить вход камнями, а
Антиний и Гаваил запечатали то место нерушимым именем Девы
Богородицы-Заступницы... Мы едва успели, когда появился конный отряд.
Как сейчас помню, вел его сам король Курций. Антииий и Гаваил погибли
сразу... По-моему, они даже сами оборвали нити своих жизней, страшась
выдать вое под пытками... Меня, раненого, оглушили молотом со спины,
захватили... К счастью, никто из приближенных короля не догадывался, что
мы везли и почему так упорно пробирались через занятые его войсками
земли...
- Вы можете нарисовать то место? Он кивнул.
- Да, мы выбирали приметное место. Никто не знал, когда вернемся, но
надеялись все, даже старый Здаил... Но тут одна мелочь, которая
перечеркивает все.
- Какая?
Он посмотрел мне прямо в глаза.
- Заклятие.
- Заклятие?
Он запнулся на миг.
- Нет, слово не то... Ведь там и не пахнет магией. Просто мы
несколько перестарались со Словом. Понимаете, к стране двигались темные
орды Курция, и мы страшились, очень страшились, чтобы они не коснулись
доспехов...
- Что за заклятие?
- Никто, - сказал он тихо и даже уронил взгляд чтобы не видеть моего
лица, - никто не может коснуться святых доспехов... даже сдвинуть те
камни с места, если он... не чист сердцем и помыслами!
- Ого, - сказал я.
Он поднял взгляд, на его лице было виноватое выражение.
- Да, понимаю. Мы наложили такое сильное заклятие, что и сами не
смогли бы добраться к доспехам. Кто из нас чист? Увы...
- Ага, - сказал я совсем не по-рыцарски. Хотелось почесать в затылке,
но переборол себя и положил пальцы на рукоять меча, выглядят красиво, да
и чем-то заняты. - Я не совсем... гм... ангел. В отдельно встречающихся
местах не совсем... а так - пятнами... как далматинец. Но все равно мне
ничего не остается, как идти. Если ваше величество нарисует...
- Я больше не король, - перебил он.
- Теперь вы еще больше король, - возразил я. - Все говорят о вашем
подвиге! Это был чисто королевский жест. Это ваш пиар,