оттуда сюды! Теперь андастэнд?
   Зак Ганн в страхе взглянул на стражей. Они стояли, как  истуканы,  но
то ли движением  бровей,  то  ли  аурой  подтвердили,  что  этот  наглый
пришелец не врет.
   - Великие Силы! - прошептал эльф. - Таю уже ж почти рассвет! Бегом за
мной!
   Стены замелькали, как лопасти вентилятора. Мы неслись  по  коридорам,
выбежали во двор, а потом помчались  вокруг  замка  в  самый  дальний  и
темный угол. Эльф что-то выкрикивал  на  бегу.  Впереди  вспыхнул  свет,
несколько человек поспешно  распахнули  перед  нами  тяжелые,  окованные
железом двери.
   В огромном помещении сильно  пахло  рыбой,  тиной  и  водорослями.  И
медузами. В свете  факелов  метались  приземистые  фигуры,  вскрикивали,
переругивались, наконец  появилась  достаточно  высокая  фигура.  К  ней
подбежали с факелом, я узнал женщину, что руководила моим похищением.
   Она всматривалась в меня с гневом и возмущением.
   - Ты? - сказала она неверяще. - Это тебя потребовалось везти  обратно
так срочно?
   - Я ж говорил, - ухмыльнулся я. - Если мне полет понравится, я возьму
тебя своим личным водителем... может быть.
   Я выразительным взглядом прошелся по  ее  фигуре.  Она  вспыхнула,  в
глазах  заблистали  грозные  искры.  Я  поспешно  отступил,   улыбнулся,
выставил вперед ладони в примиряющем жесте: шуток не понимаешь,  это  же
вполне в  духе  новых  времен!  И  вашего  королевства.  И  будущей  эры
политкорректности и сексуальных свобод.
   Дракона вывели через другие врата, мы оказались  сразу  за  пределами
города. Я во все глаза рассматривал эту громадную ящерицу, но если эльф,
гном и женщина надеялись, что я упаду от ужаса или начну призывать  Силы
Небесные, они здорово просчитались. Дело не в том, что здесь мало  видят
зверей, а у нас любой ребенок хоть раз, да  побывал  в  зоопарке  или  в
цирке, и все мы к тому же знаем, какие  были  тиранозавры,  бронтозавры,
игуанодоны, птеродактили, во  многих  парках  стоят  как  живые,  ревут,
бодаются, машут крыльями и даже рвут когтями друг друга.
   - Классное ископаемое, - одобрил  я.  -  Ребята,  надо  спешить.  Уже
рассвет! Хорошо бы пораньше... Женщина сказала с откровенной ненавистью:
   - Влезай. Я сама поведу дракона.
   Эльф и гном попятились, дракон распустил серые  кожистые  крылья.  На
спине обнажился острый гребень,  уже  потертый,  а  костяные  щитки,  по
которым я карабкался вверх, выглядели истоптанными ступеньками.  Женщина
села впереди, прямо на холке, оглянулась. Мне  почудилось  в  ее  глазах
злорадство.
   - Можно лететь?
   - Да, - ответил я неосторожно, тут же прикусил язык, стараясь понять,
в чем же подвох. - Только мертвую петлю не делай.
   Дракон поднялся на всех четырех лапах, тяжело побежал,  растопыренные
крылья начали осторожно хлопать по воздуху, и я понял, почему драконы не
садятся и не взлетают во дворце, им для разгона нужна  взлетная  дорожка
длиной с полосу для ?Боинга?. И еще я понял, что не успел  пристегнуться
ремнем, что здесь вообще нет ремня, что меня не  привязали...  и  понял,
что значило злорадство в глазах женщины и ее смиренный вопрос: можно  ли
взлетать?
   Толчок, меня вжало в костяные плиты. Там  заскрипело,  две  массивные
пластинки раздвинулись. На следующем взмахе  крыльев  злорадно  сошлись,
защемив брюки и кожу на заднице. Я молча взвыл, но нет худа  без  добра:
зато ветер не смахнет меня, как горстку пыли.
   Женщина оглянулась, ее волосы растрепались,  глаза  блестели  веселой
злостью.
   - Ну как тебе полет?
   - Терпимо,  -  прокричал  я  навстречу  ветру.  -  Когда  нет  ничего
быстрого, то и на драконах можно!
   Она отвернулась. Дракон начал отклоняться к югу, она пару раз с силой
ударила длинной палкой по левому крылу.  Дракон  качнулся  влево,  ветер
снова ударил прямо в лицо. Я морщился, крепко держался  за  торчащий  из
спины высокий шип, спиной упирался в другой. Пятками отыскал щели  между
костяными  щитками,  уперся,  и  страх  медленно  ушел,  уступив   место
дурацкому ликованию. Как же, лечу! Как раньше летал только  в  виртуале.
Тоже - на драконах, грифах, симургах... Если честно, то не скажу, что  в
реале лучше. Там летишь,  летишь,  дерешься  с  другими  наездниками  на
драконах, а левой рукой хлопаешь  по  столу  в  поисках  бутерброда  или
плитки шоколада. Если даже голову сшибут, то на этот случай есть 1оаd...
   Рот мой наполнился слюной, я попытался сплюнуть, и ветер злорадно тут
же размазал плевок по всей моей роже. Никогда бы не подумал, что я  могу
плюнуть, как верблюд. Даже, как два верблюда...
   Женщина начала оглядываться, я закричал поспешно:
   - Смотри вперед!
   Она посмотрела, я  поспешно  вытер  харю,  она  оглянулась,  брови  в
недоумении вздернуты.
   - А что там?
   - Как прекрасен этот мир, посмотри! - прокричал я. Она отвернулась  и
больше в мою сторону не  смотрела.  И  не  разговаривала.  Дракон  несся
стремительно,  взмахи  крыльев  бросали  его  сильными  рывками,  я  уже
приноровился и не стукался затылком о высокий шип.  Темно-зеленое  внизу
иногда переходило в светло-зеленое, это лес сменялся равнинами, иногда я
замечал тончайшие коричневые нити, это дороги, пять-шесть раз  под  нами
проплыли извилистые вены рек и речушек.
   Я продрог, утром воздух вообще холодный, хоть и  лето,  а  здесь  уже
встречный ветер, однако дракон медленно шел вниз, еще ниже, еще.  Сперва
я думал, он перешел на бреющий полет, чтобы не очень замечали крестьяне,
а маги не сбили, будучи предупреждены заранее, но дракон  снизился  еще,
выставил вперед лапы, чуть откинулся корпусом назад, крылья распахнул  и
выставил против ветра, как паруса.
   Несколько раз тряхнуло, он приземлился только с третьей попытки, чуть
пробежал и тяжело рухнул брюхом на траву. В  десятке  шагов  поднимались
высокие деревья, там лес, так что дракон совершил неплохую посадку.
   Подо мной в недрах дракона хрипело и хлюпало.
   Я рванулся, меня  держало,  но  на  следующий  полный  вдох  пластины
раздвинулись, я сумел встать и даже улыбнулся наезднице..
   - Спасибо за полет! Я понимаю, вы в самом деле старались сделать все,
чтобы мы летели как можно быстрее.
   Женщина смотрела на  меня  в  негодовании,  на  щеках  выступил  злой
румянец.
   - Что значит ?старались??
   - Все равно спасибо, - произнес я галантно. - Вы сделали, что могли.
   Брюхо дракона  судорожно  раздувалось  и  схлапывалось,  камешки  под
брюхом скрипели. Широкие, как  шпангоуты  корабля,  ребра  на  мгновения
резко обозначались, а  затем  исчезали  под  сухой  серой  кожей,  очень
похожей на рыбью. Здесь на боках чешуйки, не ороговевшие плиты,  как  на
спине, а тонкие слюдяные пластинки, иссохшие,  потрескавшиеся,  а  брюхо
так и вовсе нежное, как у огромного сома.
   Я слез, держась за толстую заднюю лапу,  передние  слишком  близки  к
страшноватой морде, изо всех  сил  старался  держаться  прямо,  улыбался
мужественно, ни звуком не выдал боль от защемленной задницы. Женщина тут
же ухватила ремень и потащила усталого дракона в сторону леса.
   - Сейчас он лететь не может, - объяснила она с Упреком, словно это  я
довел эту ящерицу с крыльями До предынфарктного состояния. - А вам, если
так уж не нравятся драконы, надо летать на селептерах!
   - Хорошо, - согласился я, - буду. А что это такое?
   Она пожала плечами.
   - Откуда я знаю?
   - Ну... вы ж сами обронить изволили!
   - Так говорят, - отмахнулась она. - Были слухи, что где-то далеко  на
юге... Но теперь, когда война, все оборвалось.
   - Жаль, - сказал я искренне. - А селептеры... странное имя. Это такие
драконы или... машины?
   - Машины? Что это?
   Я помахал ей рукой.
   - Вам пора. А то уже солнце поднимается... Идите,  прямо  на  восток.
Как эти деревья кончатся, так уже тот лесной замок...
   И все-таки, оставшись один в ночном лесу, пусть и  предрассветном,  я
ощутил приступ страха, почти паники. Тело  мое  вздрагивало  при  каждом
шорохе и пугливо хваталось за  пояс,  где  раньше  висел  молот.  Кто-то
говорил, что нетрудно быть храбрым на людях, куда труднее быть отважным,
когда тебя никто не видит, и сейчас я со стыдом ощутил, что в самом деле
несусь через лес с  перекошенным  от  страха  лицом,  сгорбившись,  дышу
часто, выгляжу, как бегущий от плети хозяина раб...
   Я заставил себя глубоко вздохнуть, выпрямился, плечи пошли в стороны,
а взгляд, надеюсь, стал гордым и  надменным.  Так  и  топал  через  лес:
выпятив нижнюю челюсть, на губах презрительная улыбка, взгляд свысока на
все, будь  это  упавшее  дерево  или  же  прошмыгнувший  мелкий  зверек,
который, может быть, вовсе не зверек, а... Не думать о таком, не думать!
   В этом лесу, как рассказал мне по дороге Беольдр, по ночам появляется
ночной народ, которого не видит никто из  живущих.  А  кто  увидит,  тот
больше не увидит белого света. Ночной  народ  выносит  из  тайных  пещер
драгоценные камни, что  добыли  в  глубинах  земли,  и  раскладывает  на
полянах, чтобы камни впитали  свет  звезд,  набрались  магической  мощи.
Некоторые камни, который выносят уже сотни или тысячи лет, набрали такую
мощь, что способны разрушить этот мир и создать новый. А  самые  молодые
камни,  которые  набирают  свет   звезд   только   неделюдругую,   могут
привораживать или створаживать, лечить раны и болезни.
   Кроме того, в этом лесу бродит конь с  рогом  посреди  лба.  Он,  как
стрела, бросается на человека и пронзает его рогом  насквозь.  Вообще-то
это не конь, только обликом схож, а на самом деле это зверь, что остался
с тех времен, когда на небе еще не было луны...
   Еще страшнее деревья, что охватывают неосторожного путника ветвями  и
корнями, выпивают его досуха, а утром солнце освещает только  иссушенный
труп. Такие деревья нельзя отличить, днем они как простые деревья, а вот
ночью... Еще здесь ходит чугайстыр, что ловит мавок и рвет на  части,  а
сами мавки сидят чуть ли не на каждой ветке. Только  ночью  здесь  можно
встретить дивного дракона, что знает людскую речь и может перекидываться
купцом, зато встреча с попутником, а то  и  вовсе  с  исчезником  грозит
опасностью как днем, так и ночью...
   Край земли искрился, солнце высунуло раскаленную лысину, оттуда сразу
пошел радостный свет, а от всех предметов побежали  угрюмые,  бесконечно
длинные тени.
   Запыхавшись, я вылетел из леса и взбежал на вал. Сердце оборвалось  и
покатилось  в  темный  ров.  Мост  поднят,  незамеченным  вернуться   не
удалось...
   Внезапно послышался скрип. Я не верил своим  глазам,  подъемный  мост
очень медленно пошел вниз. Я дергался, стискивал кулаки, оглядывался  на
встающее солнце. Беольдр сейчас поднимается, а то уже и  встал,  седлает
коня. Спрашивает Терентона, куда мог Деваться  из  запертого  замка  его
спутник... С другой стороны, кто, как не  Терентон,  опускает  подъемный
мост? Вряд ли ему сообщили, что я вернусь, да еще вот так. Явно, завидев
меня, терзается страхом, что если я убежал из Морданта, такой герой,  то
ему не сносить головы... Но  и  оставить  меня  здесь  бесполезно,  ведь
Беольдр все равно выедет из замка, я брошусь навстречу и  все  расскажу,
мы тут же вернемся, чтобы все здесь сжечь и разрушить...
   Концы бревен опустились на уровень моего пояса, я подпрыгнул, вскочил
на мост и побежал к воротам.  Мост  опускался  еще  пару  секунд,  потом
остановился и начал подниматься.
   Я выбежал во двор. Дверь здания распахнулась, вышел Беольдр. Лицо его
было хмурым и подозрительным.
   - Дик, - проговорил он с великим удивлением, - где ты был?..
   Краем глаза я увидел, как из башенки ворот спустился  Терентон.  Лицо
его  побледнело,  он  старался  не  смотреть  в  мою  сторону,  но   уши
вытянулись, как у самого породистого эльфа.
   -  Я?  -  переспросил  я.  -  Вообще-то  у  меня  было  ночью   такое
приключение...
   Беольдр насторожился, Терентон стал еще несчастнее.
   - Что случилось? - потребовал Беольдр.
   - Да когда наступила ночь, - сказал я, -  мне  было  так  душно...  я
пошел к колодцу напиться... Вода холодная, правда!.. Зубы ломит. А потом
пошел обратно, но в потемках заблудился, я ж тут не  знаю,  где  и  что.
Блуждал, блуждал, пока не понял, что уже хожу по пятому разу, а  конюшни
все нет... Свалился в каком-то углу. Вот только  сейчас  проснулся.  Все
тело болит, спал на каких-то поленьях...
   Со стороны  Терентона  послышался  мощный  вздох.  В  его  смертельно
бледное лицо возвращалась кровь. Он пугливо посмотрел на  меня,  тут  же
отвел взгляд.
   Беольдр взглянул в сторону подъемного моста:
   - Что там у тебя скрипит?
   - Уже меньше, -  ответил  Терентон  поспешно.  -  Вы,  ваша  милость,
изволили не одобрить скрип. Вот я утречком, чтобы вам  угодить,  смазал,
цепи. А потом разок опустил  и  поднял,  чтобы  масло  протекло  во  все
щели...
   Беольдр благосклонно кивнул.
   - Еще смажь, - велел он. - Все равно  скрипит.  Вечно  вы,  торговцы,
жадничаете! Даже масла вам жаль, которым хоть подвалы заливай...  Ладно,
Дик, иди быстрее седлай коня. Мой уже готов, понял?
   - Понял, - пробормотал я. - Поверьте, ваша милость, мне  так  стыдно,
так стыдно.
   Я побежал к конюшне, едва не упал, а  когда  распахнул  ворота,  одна
только мысль жгла череп. Как с такой задницей  я  смогу  выдержать  весь
обратный путь?
   Обратный путь я не выпускал молот из руки, то и дело швырял  в  любую
подозрительную тень, даже если то  в  самом  деле  оказывалась  тень  от
дерева или камня. Наше возвращение сопровождали страшный грохот,  треск,
падающие деревья, так что устрашенные тролли, гоблины  и  всякая  мелочь
вроде диких зверей рисковать шкурой не стали...
   Беольдра приветствовали еще в городских вратах, как героя. Двух коней
с таинственным бартером тут же увели в сторону королевской оружейной,  а
ко мне подошел молодой священник, за его спиной маячили двое стражников.
Мечи у них в ножнах, но оба держали острые копья.  Один  сразу  же  взял
коня под уздцы, а второй окинул острым взглядом мои  доспехи  в  поисках
щелей.
   - Сын мой, - сказал священник, хотя явно  мне  ровесник,  -  я  готов
проводить тебя в святое место.
   - К мощам? - переспросил я.
   - Нет, - ответил священник.  -  Тебя  готовы  выслушать...  в  другом
месте.
   Мое распаренное долгой дорогой тело как будто бросили в ледяную воду.
Доспехи сразу  показались  невыносимо  тяжелыми.  Я  медленно  спешился,
стражник потянул коня в сторону.
   - Не  беспокойся,  -  сказал  священник  елейным  голосом.  -  О  нем
позаботятся.
   - О, не сомневаюсь, - пробормотал я. - Это же конь,  не  какой-нибудь
человек... Тем более простолюдин.

Глава 8

   Стены покачивались, а ноги мои подгибались,  становясь  ватными  или,
напротив, превращаясь в негнущиеся колоды. Сердце сжималось, а страх уже
заранее растолок в пыль все доводы и оправдания.
   Молчаливый  слуга  распахнул  перед  нами  дверь.  Стражник  остался,
священник повел через анфиладу залов,  строгих,  с  неимоверно  высокими
стрельчатыми сводами. Если там, в своем мире, я видел церкви - уютные  и
вкусные даже с виду разукрашенные домики, куда старушки носят ?освятить?
сдобные куличики да пасочки, чтобы потом вернуться домой  и  лопать  их,
лопать, лопать  от  пуза,  где  сами  священники  больше,  чем  службой,
обеспокоены задержкой месячных у жены и яловостью  коровы,  -  то  здесь
сама  мысль  о  том,  что   человек   способен   есть,   показалась   бы
кощунственной, дикой. Здесь живет дух, здесь знают твердо, что все тлен,
кроме чести, доблести,  служения  Богу  и  того  высокого,  что  есть  в
человеке, но о чем в мирской суете забываем и... затаптываем.
   Перед дверью высился огромный монах, голову потупил, руки сложил,  но
не по-наполеоновски на груди, а совсем  смиренно,  как  у  футболиста  в
стенке перед штрафным ударом. Священник сказал ему кротко:
   - Вопрошающий доставлен, брат мой.
   Монах наклонил голову и, не поднимая головы, толкнул дверь. Вообще-то
вопрошающий здесь больше я, успел подумать я и даже жалко  порадоваться,
что остатки трусливого самообладания сохранил, но дверь распахнулась,  и
остатки моей трусливой души ушли в пятки, а там забились под истоптанные
стельки.
   Небольшой темный зал, куда меня доставили, как нельзя больше подходил
для судилища. Единственное освещенное место у каменной стены, и когда  я
туда встал, сразу вспомнил все и всех, кого и зачем  ставили  к  стенке.
Светильник над моей головой растягивал круг света еще на три шага вперед
и в стороны, но дальше  полумрак,  темные  фигуры  в  креслах,  но  даже
сейчас, как схватывают мои быстро приспосабливающиеся глаза  все  они  в
бесформенных плащах и капюшонах, закрывающих лица.
   Страшное одиночество сковало душу. Семь фигур  в  плащах,  строгий  и
бесчеловечный собор, каменные стены из массивных глыб, снизу тянет холод
подземелья ноги дрожат, а эти фигуры рассматривают  меня  молча,  словно
умеют смотреть сквозь человека, как сквозь туман.
   - Мы слушаем тебя, Дик, - донесся бесплотный голос,
   Я  сразу  увидел  за  этим  голосом  старца,  уже   утратившего   все
человеческое, не способного вкушать жареное  мясо  с  острыми  специями,
забывшего, как выглядит женщина, вообще забывшего, как выглядит  мир  за
стенами.
   - Спрашивайте, - ответил я  нервно.  -  Я  не  знаю,  что  вы  хотите
услышать.
   - Когда ты в последний раз был в церкви?
   - Очень давно, - ответил я. И добавил заискивающе:
   - В моих краях считают, что Бог живет в  самом  человеке.  А  церковь
должна быть из ребер, а не из бревен или камня.
   Я видел, как они покачивают головами, сдвигают их, совещаясь,  голоса
шелестят сухие, старческие, растерявшие все человеческие чувства.
   - Мы знаем, - прошелестел другой голос, но такой же обесцвеченный,  -
что в трудном походе со святыми мощами  ты  заходил  в  церковь.  И  что
священник дал тебе крест.
   - Да, - ответил я.
   - Где этот крест?
   Я распахнул рубашку. - Да вот он.
   Я чувствовал на своей коже их холодные взоры, наконец раздался голос:
   - Почему ты не упомянул? Ведь это говорит в твою пользу.
   - Но я в самом деле давно не бывал в церкви, - возразил я.  -  Вообще
был в ней два или три раза. За всю жизнь.
   Снова я слышал их приглушенные голоса. Снизу от пола тянуло могильным
холодом. От толстых стен тоже несет вечностью, незыблемостью,  я  против
воли начал съеживаться, чувствуя себя маленьким и несчастным.
   - Говорят, что ты общался с гномами и эльфами?
   Я возразил осторожно:
   - Не только я. С ними общаются Беольдр... и другие, как я слышал.
   - Им так ведено, - ответил священник сухо. - Всякий раз они  проходят
строжайшее очищение, держат посты, епитимию... Но ты? Ты ведь  по  своей
воле, без принуждения...
   - Я общался, - подтвердил я, понимая, что такое отрицать нелепо. - Но
ведь оружие, скованное гномами, вполне служит и нашему делу. Если бы  не
меч, скованный гномами,  кто  знает,  довезли  ли  бы  мы  мощи  святого
Тертуллиана...
   - Слепец, - сказал инквизитор с горечью. - Ты все  еще  думаешь,  что
дело в самих гномах или эльфах? Или даже проще - в Морданте?.. Глупец...
Настоящую войну ты даже не зришь, хотя силы бьются неизмеримые  с  теми,
что  копошатся  внизу.  На  земле.  Война  идет  о  по  всем  землям   и
королевствам, но только здесь ее можно увидеть... зримо.  Только  здесь,
на Краю, подземные силы  Тьмы  выходят  на  поверхность,  чтобы  подмять
человека, а небесные силы Света опускаются от  высшего  престола,  чтобы
помочь человеку в его борьбе... И гномы с эльфами лишь первая  приманка,
первая ступенька на пути падения в ад.
   Мне  стало  страшно,  я  постарался  стряхнуть  с  себя   наваждение,
рассердился на себя, что струсил, и на полубезумного священника, который
сумел нагнать такой страх.
   Второй инквизитор сказал строго:
   - Не так уж много надо, чтобы человек  потерял  истинно  человеческие
ценности, как честь, достоинство, верность...
   - Верность Богу? - спросил я.
   К моему удивлению, инквизитор отмахнул