ть, - проговорил он с  отчаянием.  -  Нет,  это
прошлые победы вскружили мне голову.
   Он медленно сел, тряхнул головой. Глаза его начали обретать  ясность.
Я ощутил отчаяние, ибо сейчас не выдержу и дуновение ветерка.
   - Но победили вы, - сказал рыцарь. - А случайность это или нет...
   Он тяжело привстал, теперь он стоял на одном колене. Пальцы  скрестил
и опер о другое колено. Поза была покорной и одновременно гордой.
   - Вы победитель! Как побежденный,  я,  конт  Сигизмунд,  приношу  вам
присягу на верность. Клянусь по вашему приказу являться  на  любой  зов,
оставив  дом  и  семью,  клянусь  сражаться  с  вашими  врагами  как   с
собственными!
   Я ошалело смотрел на рыцаря. Он в свою очередь смотрел вопросительно,
в глазах разгоралось недоумение, даже блеснули первые искорки гнева.  Я,
наконец, вспомнил, что надо  делать,  слышал  от  Бернарда,  сделал  шаг
вперед, ударил кончиком лезвия  по  железному  плечу  этого  Сигизмунда,
сказал громко:
   - Я, Ричард  Длинные  Руки,  барон  и  властелин  Ганслегера,  клятву
вассала принимаю! В свою очередь клянусь быть верным и защищать вас, как
себя самого.
   Лицо рыцаря озарилось улыбкой. Сейчас он показался даже  моложе.  Все
еще улыбаясь, он сказал с облегчением:
   - Я всю жизнь мечтал найти могучего воителя, которому мог бы  служить
верно и преданно! Ведь что такое жизнь, как не вечное служение?
   - Гм, - сказал я, - гм... да-да, конечно.
   - Хорошо священникам,  -  продолжил  рыцарь  искренне.  -  Они  могут
служить высокой и чистой идее. А мы, мужчины, можем  служить,  не  роняя
гордости и достоинства, только тем, кто сильнее нас. Не так ли?
   - Так, - ответил я. - Но, как я уже сказал, я  сейчас  в  глубокой...
глубоком квесте. Вам же, как своему вассалу, велю  ехать  в  королевство
Зорр. Там явитесь к королю и скажете, что поступаете на службу.
   Он кивнул покорно, спросил:
   - Где это королевство?
   Я хотел было указать в сторону юга, но вспомнил, что в  "Зарнице"  не
играл, а знание, в какой стороне солнце всходит, а в какой  заходит,  не
поможет. Сказал напыщенно:
   - Королевство Зорр сейчас выдерживает бой с силами Тьмы  в  одиночку.
Каждый рыцарь может повернуть ход битвы! Езжайте, сэр. Это прямо на юге!
Прямо на юг, на юг! А там вам укажут пальцем.
   Он еще  отряхивался  и  тяжело  взбирался  на  коня,  подведя  его  к
поваленному толстому дереву, а я повернулся и послал коня в галоп.
   Впереди небольшой лесок, и едва я вломился туда, как  конь  зафыркал,
тревожно запрядал ушами. Впереди с тревожным карканьем взлетели  вороны,
на поляне осталось мордой вниз лохматое чудовище,  похожее  на  гориллу.
Под ним земля потемнела от крови, но та уже впиталась,  только  рой  мух
обсел влажную землю  да  множество  насекомых  копошится,  жадно  хватая
темные комочки земли.
   Вороны уселись на нижних ветках, толстые, сытые. На меня  смотрели  с
угрюмой и бессильной ненавистью. Я проехал мимо, за  спиной  послышались
хлопки крыльев. Еще один  монстр  мордой  кверху,  страшная  рана  почти
переполовинила грудь, а вторая  разрубила  морду.  Такие  удары  наносит
только топор с широким лезвием...
   Я привстал в стременах, огляделся. Ага, вон там помяты  кусты,  ветви
обломаны, а карканье ворон оттуда слышнее.
   - Быстрее, - шепнул я коню. - Мало того, что и сами потерялись...
   За деревьями все вырублено, истоптано, а кустарник  смолот  в  мелкие
щепы, вбит в землю. Не меньше десятка трупов в доспехах, явно люди,  еще
три чудовищных монстра, двое волков,  что  воровато,  совсем  по-собачьи
копаются во внутренностях трупа.
   Я увидел сперва чудовищного коня, а потом и человека в тени орешника.
Бернард все еще сжимал топор одной рукой,  вторая  выглядела  чудовищным
кровавым месивом. Под ним натекло крови не меньше, чем под разрубленными
им монстрами. По всей поляне белели мелкие обломки щита.  Похоже,  после
его потери он еще долго принимал  удары  на  левую  руку,  там  стальная
пластина разбита на  десятки  осколков,  да  и  те  погнуты,  впились  в
израненную, порубленную руку.
   Кровь застыла на лбу, затекла в  глазную  впадину,  запеклась  темной
коркой на щеке  и  на  губах.  Я  соскочил  на  землю,  опустился  перед
Бернардом на колени.
   Тяжелые веки дрогнули, поднялись,  словно  подъемные  мосты.  Глазные
яблоки были залиты кровью. С губ сорвалось:
   - Кто... Это ты, Дик?
   - Я! - вскрикнул я ликующе. - Бернард! Ох, Бернард...
   - Я почему-то думал, - донесся  слабый  шепот,  -  что  найдешь  меня
именно ты...
   Голова его откинулась, а пальцы на рукояти топора разжались.
   Я едва не проехал мимо, Бернард  снова  потерял  сознание  и  уже  не
указывал дорогу. К счастью, уши уловили быстрые удары железа по  железу.
Священник  и  принцесса  уже  закончили  врачевать  Рудольфа  и  Асмера,
принцесса  как  простая  крестьянка  быстро  и  умело  чинила  порванные
кафтаны. Отыскался и Ланзерот, он уже, не гнушаясь работой  деревенского
кузнеца, разложил  походную  кузницу  и  торопливо  выравнивал  погнутые
доспехи. Сильные удары молота разносились далеко в чистом воздухе и  при
полном безветрии, а если услышал  я,  с  моим  притупившимся  слухом  от
мощного долби-саунд, то услышат и монстры.
   Принцесса ахнула, ринулась нам навстречу. Я торопливо  слез,  но  еще
раньше возле Бернардова коня  оказались  Ланзерот  и  Рудольф.  Раненого
богатыря бережно сняли, священник тут же  забормотал  молитвы,  Ланзерот
срезал  остатки  камзола,  перехватил  лезвием  ремешки,  освободив   от
доспехов. Принцесса быстро покрыла могучий торс зеленой, дурно  пахнущей
мазью. Раны показались ужасными даже мне,  который  хоть  и  насмотрелся
хроники  дорожных  событий,  но  свято  верит   в   девять-один-один   и
чудо-хирургов с компьютерной технологией.
   Завтракал я в седле, ибо Бернарда немедля погрузили в повозку.  Асмер
вскочил на передок, щелкнул кнут, волы сдвинулись с  места  и  зашагали,
спокойные и равнодушные ко всему, как  наступающее  всеобщее  потепление
планеты.
   Меня хвалили, что я отыскал Бернарда, я кивал, разводил руками,  едва
ли не шаркал ножкой и тупил глазки, но инстинктивно спрятал родовой знак
Ган - слегеров поглубже под рубашку, а про свое баронство смолчал вовсе.
Ланзерот придет в ярость, ведь по кодексу простолюдин  вообще  не  смеет
вступать в поеди -  нок  с  лицом  благородного  происхождения,  за  это
оскорбление виселица обеспечена даже победителю. Вряд ли меня поддержали
бы даже Бернард и Рудольф с Ас - мером, разве что  священник  бы  осенил
крестным знамением, ведь все люди равны  перед  богом,  но  как  раз  от
священника мне  меньше  всего  хотелось  одобрения.  Тем  более  что  от
виселицы не спас бы и священник. Да и  не  стал  бы:  то  дела  мирские,
пустяки, главное - спасти душу. Принцесса  тоже  не  похвалит.  Нет,  за
убиение одичавшего барона явно похвалит, ведь я только  защищался,  а  в
этих случаях и простолюдин может... наверное, может, однако в присвоении
себе целого замка есть что-то нехорошее. Как будто украл. Или хуже  того
-  выиграл  в  телелотерею.  Другие  годами  строят,  камень  на  камень
громоздят, семь потов проливают, а я пришел и хапнул. Как в казино.
   Насчет коня пришлось соврать, мол, бегал там  по  полю  с  опустевшим
седлом, а я своего к  тому  времени  потерял.  Что  потерял,  никого  не
удивило, но вот найденному  коню  все  дивились,  говорили  обязательные
слова завистников, что дуракам везет, Асмер сказал  авторитетно,  что  в
Зорре  вровень  такому  отыщется  разве  что  в  конюшне  Беольдра,  это
двоюродный брат короля,  великий  воин,  герой  и  знатный  лошадник,  а
Рудольф, согласившись, добавил, что даже в конюшне Беольдра мало  таких,
кто встал бы вровень с таким красивым зверем.
   Конь под Рудольфом дрожал, уши прижаты, как у  перепуганного  пса.  Я
обратил внимание, что  Рудольф  сидит  напряженно,  коленями  стискивает
конские бока с такой силой, что трещат ребра. Костяшки пальцев  побелели
- он с такой силой натягивал повод, что едва  не  раздирал  обезумевшему
животному рот.
   Я крикнул встревоженно:
   - Что случилось? Рудольф огрызнулся:
   - Езжай!
   В голосе звучала ярость. Я послушно  проехал  мимо,  а  когда  догнал
Асмера, спросил тихонько:
   - Что с ним?
   - Волки, - ответил Асмер хмуро.
   - Напугали?
   - И покусали. Обоих. Ты бы видел, в каком виде отыскали Рудольфа! Они
ж его едва не на клочья... Бернард в сравнении с ним так совсем живчик и
вовсе даже не поцарапанный. Правда, Рудольфа только  искусали,  но  зато
так, что живого места не осталось.
   Я зябко передернул плечами. То-то принцесса и священник  бледные  как
тени, а сейчас из повозки даже не  показываются.  Но  Рудольфа  все-таки
сумели вытащить, что за  медицина  в  этом  мире.  Правда,  вера  творит
чудеса, как говорят наши теологи. Да и всякие там целебные травки.  Надо
спросить, не из крестьянок ли наша принцесса, что такие секреты народной
медицины знает.
   Рудольф, как я заметил, почему-то старался держаться  в  сторонке  от
остальных. Конь под ним уже смирился,  тащился,  едва  передвигая  ноги,
слишком усталый, чтобы чего-то страшиться. Рудольф поднял голову,  когда
я проезжал мимо, и меня словно окатило  ледяной  водой.  Но  все  же  я,
человек   своего   века,   века   сплошного   притворства,    именуемого
политкоррект-ностью, не подал вида, что меня что-то испугало.
   У Рудольфа всегда были светло-голубые глаза,  цвета  утреннего  неба,
без привычной голубизны полудня. Но сейчас я как будто  взглянул  в  два
ковша кипящего золота.
   На ближайшем привале мне пришлось рассказать о своих ночных и дневных
скитаниях. Снова умолчал, что стал владетельным бароном.  Это  для  меня
фигня, что мне эти замки, если в них нет телевизора и холодильника,  что
толку с баб, простых, как коровы, что толку с  баронства,  если  это  не
дает анлимитэд в Интернете или хотя бы права на бесплатную выделенку, но
эти люди могут серьезно обидеться, что я,  простолюдин,  вот  так  разом
нагло захватил то, о чем некоторые из них могут только мечтать. Пусть не
Ланзерот или принцесса, но Рудольф  и  Асмер  уж  не  отказались  бы  от
баронства Ганслегеров. Да и Бернард...
   Спохватившись,  я  вытащил  из  седельного  мешка   книгу,   протянул
священнику:
   - Отче, я отыскал в разрушенной часовне. Он смотрел подозрительно  на
книгу, будто я протянул ему бомбу  с  тикающим  таймером,  потом  поднял
взгляд на меня.
   - Что это?
   - Книга, -  объяснил  я  терпеливо.  -  Книга.  Вот  обложка,  а  там
страницы. Даже миниатюры киноварью, очень красивые.
   - Дьявольская книга! - заявил он.
   - Да нет, - ответил я ошарашенно. - Там жития, молитвы даже. Одной  я
оградился от исчадий, да, исчадий. Красивые, правда, но я оградился.  Не
хотел быть пауком, которого потом самки съедают.
   Священник брезгливо отодвинулся. Бернард взял в руки, полистал, брови
приподнялись.
   - Да вроде бы Святое писание.
   - Собранное еретиками! - заявил священник. -  Они  искажают  истинный
дух церкви. Впрочем, давай. Посмотрю на досуге.
   Бернард книгу отдал, вытер пот - сейчас  и  книга  для  него  тяжелее
наковальни,  -  перевел  взгляд  на  меня,  внимательный   и   несколько
удивленный.
   - Галахад, - повторил он  слабо.  -  Ты  видел  Га-лахада...  И  даже
говорил с ним. Ланзерот, ты слышишь?
   - Дуракам везет, -  ответил  Ланзерот  брезгливо.  -  Говорят,  замок
Озерной феи не всякий может увидеть. Очень не всякий!
   Рудольф заметил настороженно:
   - Я уже заметил, что о Дика чары разбиваются,  как  струи  о  крепкое
дерево. Помните, он гарпий душил, как хорь душит кур?  А  я  перед  ними
цепенею, будто жаба перед ужом.
   - А как колдуна стрелой в глотку  на  постоялом  дворе?  -  поддержал
Асмер. - Нет, нам бы тот волшебный замок не увидеть. Разве что с разгона
мордой. Рудольф засмеялся:
   - Если кто так и обнаруживал, то уже не вернется, не расскажет!  Дик,
тебя не пытались там оставить?
   Ланзерот поморщился, мол, кому он  нужен,  деревенский  увалень,  там
слуг хватает, а я подумал, пытался вспомнить, сказал неуверенно:
   - Ощутить не ощутил, но хозяйка посматривала как-то странно. Словно я
должен был делать что-то совсем другое. А когда я уезжал, то  уж  совсем
побледнела.
   - Вот видишь!
   -  Но  почему-то  не  велела  задержать  своим  слугам.   Там   такие
мордовороты! Рудольф повторил:
   - Мордовороты? Хорошее слово, надо запомнить. Дик, ты ж выставил себя
героем, а она больше волшебством, чарами. К тому же, надо думать, что  и
слуги не такие, какими видятся.
   - Как это?
   - Может быть, это прыщавые хлюпики, их можно завалить одним  пальцем.
Или веники ходят, а нам кажется, что здоровенные воины с мечами размером
с весло. Словом,  она  побаивалась  тебя  тронуть,  вот  что!  Отпустила
потому... что не могла задержать. Или не рискнула.
   Принцесса посматривала на меня с опаской. Я вспомнил, что я ж  теперь
свободен от всех обетов и клятв, можно  бы  принести  снова,  но  что-то
удержало. Я смогу  оказаться  полезнее,  сказал  я  себе  в  оправдание,
сохранив  независимость.  Несвободного  могут  послать   навоз   возить,
привычное дело в мире, где еще  нет  автомобилей,  зато  все  утопает  в
навозе, дает корм воробьям.
   По ту сторону костра насыщались Ланзерот  и  священник.  На  миг  они
показались одинаковыми, только они двое  едят  без  жадности,  соблюдают
какие-то   непонятные   мне   манеры,    посматривают    с    одинаковой
настороженностью.
   Священник сказал сухо:
   - Подвиги, чары,  но  как  вырваться  из-под  власти  этой  проклятой
омерзительной колдуньи доблестному Галахаду?
   Я ответил почти так же суховато:
   - Та власть выглядит странно. Там сошлись две  равные  силы.  Она  не
может сломить его волю, он просто святой, а у него недостает силы, чтобы
вырваться из оков ее воли.
   Бернард спросил угрюмо:
   - А ты в самом деле ничего не мог? Ведь ты въехал и выехал  свободно.
Или пришлось прорываться обратно с боем? Ты говори, не скрывай.
   - Нет, - ответил я честно. -  Никакого  приворотного  зелья,  никаких
ядов, никто не подстерегал за дверью с отравленным кинжалом в руке или в
зубах. Похоже, все силы волшебницы брошены на битву с Галахадом.
   Рудольф и Асмер переглянулись, Рудольф проворчал:
   - Неплохая там битва. Я бы не отказался побыть и побежденным.
   - Ну-ну, - оборвал Бернард сурово. -  Даже  шутить  нельзя  с  такими
делами! Падать легко, выкарабкиваться из геенны огненной трудно.  Потому
Галахад и держится изо всех сил, не делает и шага.
   Священник побледнел от гнева. Ланзерот положил широкую ладонь на  его
тонкую птичью лапку, предостерегающе сжал.  Священник  открыл  и  закрыл
рот, но Ланзерот настойчиво потряхивал его ладонь,  и  священник  только
выговорил зло:
   - Несчастные слепцы! Поздно будет раскаиваться, когда  в  котле...  А
эта волшебница - просто старая мерзкая тварь,  гада  подземная!  Ей  лет
сто, если не тысяча.
   Я возразил:
   - Она молода. Я ж увидел ее закрытый колдовством замок? Значит, и она
такая, какая есть. Да и Галахада не обманывает...
   - Не обманывает?
   - Не обманывает, - ответил я упрямо. - Она добивается,  чтобы  он  ее
полюбил. Жаждет, чтобы полюбил честно, без магии!
   Нечаянно увидел, как огромные глаза принцессы заблестели, наполнились
влагой. Она смотрела на меня с ожиданием, но  я  не  знал,  что  сказать
такое, чтобы ее глаза заблестели радостью, а не слезами.
   Холмы, которые я принял издали за курганы,  оказались  в  самом  деле
курганами. Волы мерно тащили повозку  мимо  этих  странных  могильников,
которые по сути есть  не  что  иное,  как  те  же  памятники,  от  слова
"память", попытка оставить о себе память, как  в  прошлом  веке  ставили
надгробья из мрамора, в позапрошлом возводили  целые  склепы,  а  сейчас
больше упирают на цифровое видео. Но какие склепы, мрамор  или  цифровое
видео в бескрайней степи? Только  и  удавалось,  что  насыпать  побольше
земли над могилой.
   Иные из курганов еще торчат вызывающе  навстречу  небу,  крутые,  как
грудь молоденькой девушки,  другие  под  грузом  времени  и  собственной
тяжести осели, расползлись, стали похожими на выпуклые  щиты.  Еще  пару
столетий и вовсе сравняются с землей, а ведь хоронящие были уверены, что
их курган вечен!
   Ланзерот указал на один повелительно, голос  его  показался  мне  еще
неприятнее:
   - Заночуем!
   Бернард кивнул, западная часть неба уже  багровела,  солнце  медленно
двигалось вниз, прикрывшись  темным,  как  преступление,  облаком.  Пока
доберемся, расседлаем, выпряжем...
   Ланзерот снова пустил  коня  вскачь.  Когда  мы  только  доползли  до
подножия кургана, он уже взобрался на самую вершину. На зловеще  красном
небе, где темные облака очень уж походили на темные сгустки  крови,  его
блистающая серебром фигура выглядела  как  серебряная  песня.  Мне  даже
почудились торжественные звуки фанфар.
   Волы не потянули повозку напрямую, пришлось  накручивать  спираль  по
суживающейся дуге. Я вспомнил поговорку про сапоги  и  косогор,  наконец
понял, в чем там соль. Вершина кургана - совершенно лысая, утоптанная, с
множеством расклеванных и  разгрызенных  костей.  Словно  все  окрестные
вороны и прочие орлы-стервятники тащили сюда добычу, чтобы даже по  мере
неспешной трапезы обозревать с высоты хозяйским оком угодья.
   Потом распрягали, расседлывали, кормили скот и коней. Рудольф  развел
огонь,  принцесса  вяло  поужинала  и  ушла  в  повозку.  Мне  очень  не
понравилось, что Ланзерот тоже влез в повозку и находился  там  довольно
долго. Я украдкой поглядывал на остальных, однако никто не ухмылялся, не
отпускал двусмысленные шуточки.
   Луна перешла на другую сторону неба, явно собираясь скрыться  еще  до
восхода солнца. Но звезды сияли  так  же  ярко  и  настойчиво,  их  свет
дополнял  лунный,  однако  тени  были  абсолютно  черные,   словно   нас
зашвырнуло на Луну.
   Бернард лежал,  весь  перевязанный  чистыми  тряпицами.  Священник  и
принцесса слишком  истощили  себя,  когда  затягивали  раны  Рудольфа  и
Асмера. Да и Ланзероткак я понял, пострадал крепко, потому  на  Бернарда
сил  уже  не  хватило,  но  принцесса  твердо  пообещала,  что   завтра,
отоспавшись и набравшись сил, они затянут ему раны так, что не останется
даже рубцов.
   Рудольф подбрасывал в костер веточки, вяло переговариваясь с  Асмером
про устройство мира, про гномов и громадных драконов, что живут на  юге,
а сюда не залетают лишь потому, что - ящерицы, а те зимы боятся.
   - Но ящерицы ж вон бегают, - возражал Асмер.
   - Дурень, - сообщил  ему  Рудольф.  -  Ящерица  может  выкопать  нору
поглубже и там в тепле переждать зиму! А дракон? Ему  нору  по  себе  не
вырыть. Это будет уже не нора, а... прости меня  господи,  что-то  вовсе
непотребное. К тому ж они живут только на самых высоких горах!
   - Как и горные великаны, -  добавил  Асмер  невинно.  -  Но  великаны
попадаются и на севере.
   - Дурень, - сообщил Рудольф снова. - Что ты  понимаешь  в  великанах?
Они ж и появились у нас на севере! Давно, правда.  Дик,  что-нибудь  про
великанов слышал?
   - Слышал, - ответил я осторожно,  -  но  это  такие  пустяки.  А  что
известно у вас? Асмер перебил:
   - Ты его больше слушай! Ничего не известно. Никто  вообще  не  знает,
откуда они появились. То ли сама земля извергла, горы  ли  потрескались,
как стручки, и выпустили этих тварей, из  ада  ли,  но  первые  великаны
просто похватали первых встреченных людей и скот и пожрали. Понравилось,
не ушли, остались в долине, а на другой год и вовсе  перешли  перевал  и
вторглись в Гослинию. Король успел собрать войска, но, сам понимаешь...
   - Понимаю, - ответил я.
   - Великаны пошли дальше. К счастью, в  те  давние  времена  еще  были
сильные маги, могучие драконы, а иные люди  рождались  в  огне.  Словом,
грянула решающая битва.
   Я пытался представить себе эту битву, но  перед  глазами  тряслась