ое умное  было
бы пройтись по всему замку и посмотреть,  где  что  и  как.  Но  я  тоже
человек, что значит - задним умом крепок,  так  что  повернул  кольцо  в
обратную сторону, сразу же коридор наполнился ревом,  криком,  грохотом,
лязгом, стонами и диким воем.
   Я громко и яростно прокричал:
   - Именем господа!.. Сдохните!
   Рыцари и монстры валились, как подкошенные. Многие и так бы упали,  я
когда пробирался между ними, то вернее сказать -  протискивался,  а  это
значит, что сейчас они валились, как кегли.
   Гунтер и Ульман мгновенно оказались  возле  меня,  я  обнаружил  себя
сразу за двумя щитами, а спереди еще  и  прикрыл  своим  огромным  телом
Вернигора.
   - Спасибо, ребята, - сказал я хрипло. - Если кто выжил  после  такого
удара... господа бога нашего, добейте!.. А я побегу наверх. Я  вроде  бы
слышал и там крик... Смотрите, вот тот поднимается!
   Они  все  четверо  повернули  головы,  всматриваясь,  кто  же  в  той
шевелящейся и все еще громыхающей железом куче остался жив  после  удара
разгневанного господа бога, а я быстро повернул кольцо,  мир  застыл.  Я
устремился бегом обратно.
   Хотя  зачем  бегом,  сейчас  это  потеряло  смысл,  но  инстинкт   не
переборешь, я знал, что дурак, но все-таки бежал.
   Бой шел, как я понял, у ворот, там  этот  зловещий  лунный  блеск  на
обнаженных лезвиях, на выпуклых панцирях, шлемах, стальных налокотниках,
щитах. И - тишина, в которой я перебежал двор, вознесся, как драный кот,
по каменным степеням на стену.
   Зигфрид, осатанелый,  со  зверским  лицом  и  выпученными  от  усилий
глазами, сдерживает натиск двух гигантов, таких же темнолицых, как  и  в
подземелье, но  без  балахонов,  в  добротных  доспехах,  с  прекрасными
мечами. Стена достаточно широка, чтобы двоим сражаться плечом  к  плечу,
но не троим, еще четверо темных рыцарей-гигантов потрясают оружием, судя
по застывшим фигурам, за спинами тех, что вот-вот сразят Зигфрида...
   Я пригнулся, медленно проскользнул под рукой  Зигфрида,  не  дай  бог
задеть, это же удар, сравнимый только  с  ударом  моего  молота,  и,  не
распрямляясь, толкнул темного рыцаря направо, к краю стены, а другого  -
налево.
   Они так и остались застывшими фигурами, но, если по моему времени, то
через час-другой начнут крениться  в  стороны,  рухнут  вниз,  толкал  я
основательно, с запасом.
   Четверо застывших фигур, нож у меня на поясе, повторим то  же  самое,
незачем придумывать новые трюки, старые хороши... Шагах  в  пяти  дальше
слабо освещенные луной две знакомые фигуры, я приблизился, сам распахнул
рот: сенешаль Марк Форстер, какого он дьявола, и один из стражников...
   Я зашел сбоку, чтобы он меня  не  увидел,  повернул  кольцо,  тут  же
спросил:
   - Марк, что здесь случилось?
   Он сильно вздрогнул, как если бы ему на голову вылили ведро  холодной
воды. Обернулся резко, в глазах страх и ненависть, вскрикнул:
   - Сгинь! Откуда ты?
   - Марк, - вскрикнул я. - Ты с нами... или с ними?
   Он отступил, быстро  оглянулся,  а  когда  повернулся  ко  мне,  лицо
исказилось, как у припадочного.  Я  отшатнулся,  однако  он  бросился  с
невероятным проворством, ухватил меня за  горло.  Я  услышал  его  дикий
крик:
   - Мелоун! Руби его!
   Стражник  подбежал  к  нам  и  быстро  замахнулся  мечом.  Я   увидел
вспыхнувшую радость в глазах сенешаля и, задыхаясь, обхватил его  обеими
руками, ринулся через внутренний край стены. Его дикий вопль резанул мои
уши. Я быстро нащупал большим пальцем кольцо.
   Встречный ветер сразу ослабел,  хотя  чувство  невесомости  осталось.
Перед моим лицом застыло перекошенное лицо сенешаля. Руки его впились  в
мое горло, как клещи. Я кое-как расцепил пальцы, пару сломал, отпихнул и
обнаружил, что мы уже пролетели половину расстояния.
   На расстоянии вытянутой руки очень медленно поднимаются  серые  глыбы
башни. Тело сенешаля опускается со мной рядом, хотя это не тело,  а  еще
сильный и здоровый мужик...
   Я судорожно взглянул вверх, страх пронизал все тело. То, что прыгал в
комнате и зависал в воздухе, ничего не  значит.  Законы  гравитации  еще
никто не отменял. Мой вес остается моим весом.
   До земли всего меньше метра, я ничего не могу придумать,  я  падаю  с
высоты пятиэтажного дома. Вытянутые ноги коснулись почвы,  я  постарался
упереться кончиками пальцев, напряг как мог, тяжесть  опустила  меня  на
всю ступню, я сопротивлялся, сопротивлялся, мышцы  трещали,  неимоверная
тяжесть вгоняла, меня в землю. Кости заныли, я едва успел  дать  коленям
импульс согнуться, иначе бы сломались, раздробились, а теперь тяжесть  в
теле все так же неумолимо прижимает вниз.  Я  противился,  сцепив  зубы,
сколько мог, тяжесть пригнула, я медленно сел, а потом поспешно  лег  на
спину, раскинул руки.
   Рядом медленно-медленно  опустилось  тело  сенешаля.  Он  сразу  упал
плашмя, разве что ногу подвернул под себя, неимоверная тяжесть прижимала
меня к земле, сердце захлебывалось кровью, грудь сдавило, а  рядом  тело
сенешаля лопалось, медленно-медленно расползалась одежда, из трещин  так
же медленно высовывались красные куски мяса.
   Все  это  я  видел  и,  заставив  мышцы  стать  каменными,  держался,
держался, держался, заперев дыхание изо всех сил.  В  глазах  потемнело,
начал терять сознание, а из тела сенешаля  выдвинулись  красные  обломки
костей, показались странные красные кончики, начали  выдвигаться,  я  не
сразу узнал выплескивающиеся струйки крови.
   И тут очень  медленно  тяжесть  начала  покидать  мое  тело,  оставив
чувство бесконечной слабости. Я лежал минуты  две,  что  на  самом  деле
заняло меньше доли секунды. Мир все  так  же  заполнен  тишиной,  сквозь
которую прорываются  странные,  ни  на  что  не  похожие  звуки.  Теплое
коснулось моей руки, я повернул голову, струйки крови все еще в воздухе,
но прижимаются к земле, как будто фонтан иссякает.
   Сенешаля сплющило, расплескало,  голова  лопнула,  как  спелая  дыня.
Кровь брызнула из ушей, рта, разломов в черепе. Из тела, прорвав одежду,
торчали изломанные кости.
   Над  краем  башни  только-только   появились   головы.   Видно,   как
выдвигаются, для них прошли секунды. Я набрал в грудь воздуха, напряг  и
распустил мышцы, вроде бы цел, хотел подняться, тут же мелькнула  мысль:
можно бы уйти вот прямо сейчас, незамеченным, но это  же  раскрыть  свои
возможности. Конечно, они не поймут, в чем дело,  решат,  что  пользуюсь
неким колдовством...
   Я повернул кольцо обратно, сразу же сверху донесся  крик,  зашелестел
ветерок, я поднялся, помахал рукой, крикнул:
   - Господь явил чудо! Господь мит унс!
   Сверху  донесся  восторженный  вопль.  Мгновение  спустя   послышался
хриплый вопль Зигфрида:
   - У нас он тоже... явил свою  волю!  Сэр  Ричард,  не  двигайтесь,  я
спущусь вниз.
 
*** 
 
   Во дворе слышался топот, с факелами в руках бегали не  только  воины,
но  и  челядины.  Дико  ржала  лошадь,  кто-то  пронесся   на   коне   с
развевающейся гривой, выбежала женщина и швырнула факел в бочку.  Оттуда
выметнулся огонь, осветил большой участок двора, я  узнал  женщину,  что
звала в первый день на обед. Молодец, мелькнуло  в  голове,  сообразила.
Надо узнать, как зовут.
   Загремели тяжелые шаги, в красном свете факелов показалась  блестящая
фигура. Красные отблески играли по доспеху, но я сразу заметил вмятины и
глубокие зарубки на металле. Зигфрид сказал ошалело:
   - Ну и... ничего не понял! Я дрался с двумя, сзади  напирали  еще,  и
вдруг эти двое со стены вверх тормашками, а четверо... не поверите...  с
перехваченными, как у баранов, горлами!
   - Почему? - ответил я твердо. - Поверю! Господь на нашей стороне!
   - Похоже, - сказал Зигфрид с опаской. - Только бы не  пришлось  после
этого...
   - Что?
   - Ну, делать что-то очень уж богоугодное... - Он  замялся,  я  сказал
твердо:
   - Господу угодна такая наша служба. Потому и помог...
   На дворе послышались новые голоса, появился Гунтер,  за  ним  маячила
огромная фигура Ульмана. Я на всякий  случай  пощупал  обоих,  в  языках
пляшущего огня  ран  не  рассмотрел,  но  по  телу  прошел  холод,  зубы
застучали, что значит, кто-то из них, а то и оба, ранен.
   Ульман крякнул довольно, а Гунтер сказал:
   - Спасибо, ваша милость.
   - Не за что, - ответил я. - Похоже, с божьей помощью отбились?
   Гунтер перекрестился и сказал благочестиво:
   - Вот именно, с божьей. Там, в подвале  куча  побитых.  Я  велел,  уж
простите, без вашего  ведома,  повытаскивать  наверх.  Трое  моих  людей
убито, двое ранены...
   - Давай их сюда, - велел я.  -  Попаладиню,  раз  уж  господь  к  нам
благоволит.
   - Вы-то сами как, ваша милость?
   - Да вот выскочил, - ответил  я,  -  но  ничего  не  успел,  все  уже
кончилось. Так хоть лекарем побуду.
   На лице Гунтера было сильнейшее недоверие, Ульман тоже вертел головой
по сторонам. Искал новых врагов. Зигфрид предложил:
   - Давайте пропустим по глотку винца, а то так есть хочется,  что  вот
прямо щас бы упал и заснул.  Эй,  Люция,  крошка,  пришли  нам  на  стол
чего-нить, понимаешь?
   В нижнем зале мы устроились за  столом,  вытянули  гудящие  ноги,  за
окном все еще шум, вопли, мелькают факелы,  но  свет  уже  ярче,  слышны
натужные крики мужчин, что выносят из подвала трупы темнолицых рыцарей и
монстров.  Заспанная  насмерть  перепуганная  девушка  быстро   принесла
тяжелый кувшин, расставила глиняные чаши.
   Пришел бледный и постоянно вздрагивающий Рихтер,  Гунтер  почтительно
придвинул ему самое мягкое  кресло,  Рихтер  поблагодарил  кивком,  сел,
Ульман сунул ему в руки чашу с вином.
   - Ну и соседи у меня, - выдохнул я. - Никогда бы не подумал...
   Воцарилось молчание, в  зале  слышалось  только  тяжелое  дыхание.  Я
уловил недоумевающие взгляды. Наконец Гунтер сказал, морщась:
   - Ваша милость, это вы так шутите?
   - Почему это? - пробурчал я.
   Они смотрели на меня во все глаза, я понял, досадливо повел плечами.
   - Хотите сказать, соседи ни при чем?
   - Соседи, - ответил Гунтер, - такие же люди. В чем-то хуже, в  чем-то
лучше. А то, что проникло в замок...
   Я зябко передернул плечами.
   - Значит, с соседями еще предстоит... А что было это?
   Гунтер посмотрел на Рихтера. Старый маг двинул плечами.
   - В замке сменился хозяин, защитная магия исчезла.  Я  надеялся,  что
останется, но... не осталась. Вот и полезли... Кто, не скажу, я  маг,  а
не гадальщик. Это могли быть Темные Дети, но могли  быть  и  Дети  Бури.
Что-то  подобное  случалось  между  Третьей  Великой  войной   магов   и
Четвертой. Тогда пытались создать мир, который мог бы  существовать  без
плоти.  Что-то  получилось,  но  там  жрали  магическую   энергию,   как
гигантские свиньи. Пришлось отказаться,  тот  мир  почти  вымер,  но  не
целиком...
   Гунтер проворчал:
   - Темные Дети, Дети Бури... Боюсь и подумать, какие будут взрослые.
   Я сказал хмуро:
   - Добротное творение всегда переживает творца. По крайней мере знаем,
что Двери существуют. И что где-то в нижних этажах.
   Рихтер сказал нерешительно:
   - Это не Двери.
   - А что?
   - Сэр Ричард, Дверями пользовались люди. Чтобы ходить друг к другу  в
гости за тридевять земель. Можно было жить в пустыне, через Двери бывать
на море или в густом лесу, а к ужину возвращаться домой.  А  это  что-то
другое... Я бы назвал это трещиной, но это не так. Где-то в  замке  есть
еще нежелательные дыры...
   Я кивнул.
   - Что-то вроде канализации, через которую тоже  можно  протараканить.
Вещь в доме нужная, только ползают в ней пусть рэмбы всякие.  И  хакеры.
Вообще-то их пока лучше вообще заткнуть,  посидим  малость  в  дерьме...
хотя у нас и так все эти службы на улице. Значит, в замок  помимо  всего
прочего можно попасть через Двери и канализацию? Может быть, еще и через
вентиляцию?
   На меня смотрели с ожиданием, даже у мага в глазах недоумение, что за
слова такие, я отмахнулся:
   - Ладно, в канализацию поставим решетку... как только придумаем,  как
это сделать, а в вентиляционную трубу вообще всобачим  пропеллер,  чтобы
рубил Карлсонов. Конечно, когда  тоже  придумаем.  Дорогой  Рихтер,  это
больше по вашей части.  Я  понимаю  ваше  стремление  заниматься  чистой
наукой, но когда гражданская война, белые слева,  красные  справа,  хотя
должно наоборот, тут уж надо посодействовать  родному  Отечеству.  Иначе
сплошная махновщина.
   Рихтер виновато  мигал  добрыми  глазами,  морщился,  ерзал,  но  все
смотрят с надеждой, он прокашлялся, сказал с неловкостью:
   - Я, знаете ли, из тех мудрецов, что, глядя  на  звезды,  вступают  в
лужу... а то и в яму. Вряд ли меня можно допускать...  К  тому  же,  сэр
Ричард, это ваше личное имущество...
   - Ладно уж, - ответил я, - людям  доверять  надо,  как  сказал  Иосиф
Виссарионович. Тем более если приперт к стене, как рогатиной. Или у  вас
есть более веские соображения?
   Он развел руками.
   - Есть, но как скажете! Просто я не очень везуч в жизни,  мне  больше
удавались теоретические изыскания. У меня иногда появляются страхи,  что
я могу такую дверь не закрыть, а превратить в ворота. Или же открыть  ее
и для других... гм... мест, о которых и упоминать не стоит даже к утру.
   Я посмотрел на слабую зарю за окном.
   - А что может быть хуже? Дьявол и так со  своей  оравой  вламывается,
когда хочет. Думаю, у него свои двери, а их хрен  закроешь.  Можно  было
бы, отец Ульфилла давно бы закрыл и замок повесил.
   Гунтер сказал осторожно:
   - Дьявол и в монастырь или в церковь может зайти, если там  серьезные
нарушения. Или же священник недостойный. У него своя дверь, открывает ее
везде, где... есть грех.
   Я снова зевнул, челюсти просто выворачивает, сказал сонным голосом:
   - Я не думаю, что эти чертовы... тьфу-тьфу, Темные Дети так уж  снова
повторят попытку. К счастью, мы их всех на щит, ни  один  со  щитом,  не
расскажет, что нас мало, что все мы  -  сонные  куры,  что  спаслись  по
случайности. Э-э, благодаря слову божьему и защите господа  нашего!  Для
второго раза придумают что-то еще... Но к этому времени  мы  должны  все
перекрыть и навесить пломбы. Я имею в виду... э-э... крепкие молитвы.
 
Глава 11 
 
   Поспать не удавалось, небо озарила алая заря,  взошло  солнце,  а  из
подвалов закончили выносить побитых рыцарей и монстров. Убитых на  стене
и подобранных под стеной снесли еще раньше, разложили рядком.
   Трупов набралось столько, что  заняли  весь  двор  по  кругу.  Челядь
дивилась, ахала, женщины падали в обморок, отец Ульфилла пришел с книгой
под мышкой и сосудом со святой водой. Звучным  голосом  прочел  молитву,
призвал милость господа, поблагодарил за помощь, а  потом  долго  кропил
святой водой неподвижные огромные тела.
   Кто-то вскрикнул, я развернулся, хватаясь за  меч.  На  крайнее  тело
упал первый луч утреннего солнца, воздух задрожал, словно в нем толклась
мелкая мошкара. Из щелей в доспехах потянулись сизые  струйки  дыма.  Их
тут же развеяло, я  постоял,  весь  подозрение,  от  этих  тварей  можно
ожидать всего, тень от здания укоротилась, солнечный свет наполз на ноги
сраженных. Снова дымок, теперь уже над всеми трупами.
   Священник вскинул руки:
   - Слава тебе, господи!.. Ты избавил нас от этих тварей...
   Гунтер сказал ревниво:
   - Вообще-то это мы избавили...
   - Он не то имеет в виду, - сказал я. - Если я правильно понял, теперь
он припишет себе эту заслугу.
   Священник обратился к молчаливым челядинам:
   - Вы видите, что сотворила с ними святая вода? Такова сила господня!
   Гунтер, оставив меня,  заспешил  к  рядам  нашей  боевой  славы.  Мне
показалось, что доспехи как бы слегка просели. Гунтер оглянулся, помахал
мне обеими руками.
   - Сэр Ричард, нам не придется мозолить руки на рытье могил!
   - Что там?
   Зигфрид  растолкал  народ,  опустился  на  корточки  перед   трупами.
Присвистнул:
   - Я слышал, что солнечный свет их сжигает  напрочь,  но  чтоб  своими
глазами...
   Гунтер обеими руками взялся за черный шлем, тот отделился, как  будто
просто лежал, прислоненный к доспехам. Я ожидал инстинктивно, что  увижу
под панцирями скелеты, если уж солнце сожгло  плоть,  но  для  солнца  в
понятие плоти входят и кости. Внутри доспехов была пустота. Даже горстки
пепла не осталось.
   Ульман смотрел жадными глазами на доспехи. Я перехватил  его  взгляд,
сказал громко:
   - Это все - боевые трофеи! Они  принадлежат  тем,  кто  участвовал  в
сегодняшнем бою. Первым отбирает для себя Гунтер, потом его  оруженосцы,
затем - все остальные. Что останется, снести в общую оружейную.
   Священник протолкался к нам, сказал твердо:
   - Нет! Сперва молитва, окропление, выгоняние бесов... слышите,  серой
пахнет?
   Я принюхался, в самом деле, запах таков, словно эти явились с  другой
планеты, где основой жизни является не вода, а сера, аммиак  или  что-то
вонючее.
   - Вы правы, падре, - сказал я дипломатично. - Выгоняйте!..  Ведь  эти
доспехи теперь будут на плечах моих воинов.
   Священник начал  читать  громко  и  патетически,  получалось  у  него
здорово, профессионал, а я поднял меч вожака рыцарей Ночи,  залюбовался.
Рукоять толщиной с водопроводную трубу, как раз удобно в ладони, к  тому
же  ребристая,  будто  поверхность  ручной  гранаты,  даже  как  кастет,
крестовина слегка загнута, как бы начало эфеса, а в навершии и в  центре
крестовины по злобно горящему рубину, словно напоминание, что  это  меч,
этим проливают кровь, а не просто вешают над столом или в спальне, чтобы
побахвалиться перед  бабами.  Сталь  зловеще  синеватого  цвета,  острие
заточено настолько тщательно,  что  почти  просвечивает,  как  тончайшая
льдинка. Это не наши мечи, лезвия которых больше похожи на топоры,  даже
на колуны. Да и какой смысл точить до остроты  бритвы,  если  первый  же
удар по железному доспеху...
   Впрочем, есть  смысл,  если  сталь  этого  меча,  скажем  так,  особо
легированная. Я увидел, какими  жадными  глазами  на  этот  меч  смотрит
Гунтер,  улыбнулся  ему  и  с  небольшим  замахом  ударил   по   рукояти
металлической палицы. Гунтер скривился, словно хватил уксуса, но  лезвие
меча рассекло рукоять, толщиной в древко лопаты, как если бы я перерубил
сосновый прутик.
   - Мать пресвятая богородица! - вскричал Гунтер. - Что за меч?
   -  Меч  простой,  -  ответил  я  сумрачно.  -  Но  что  за  мир,  где
перестроенную сталь употребляют всего лишь для мечей?
   На лезвии не осталось ни малейшей вмятины. Я повертел меч так и эдак,
присматриваясь, кое-где есть мельчайшие притупленности, но  не  отличить
от той, что меч получил сейчас. Если получил.
   - Это непростой меч, - сказал Гунтер с благоговением. -  У  остальных
попроще.
   Я наклонился и снял с трупа  перевязь,  широкий  такой  ремень  через
плечо, красивая  толстая  кожа,  удивительно  легкая  для  кожи,  что-то
подсказывает, что эта "кожа" удивительно прочная, не порвешь,  мечом  не
разрубишь. Ножны на  перевязи  приятного  цвета  спелых  слив,  накладки
сдержанно  сияют  золотом,  выполнены   умело   и   тщательно   в   виде
стилизованных голов драконов, вздыбленных львов. По крайней мере,  в  их
мире есть те же самые звери... если только это не сделано для  вторжения
в  наш  мир,  для  незаметного  внедрения  потом,  когда  вышли  бы   из
захваченного замка.
   Ульман и другие воины, принявшие бой, с жадностью смотрели на  павших
рыцарей. Полное вооружение рыцаря стоит очень  дорого,  мало  кто  может
позволить себе даже простую кольчугу или нагрудный панцирь,  а  все  еще
слышали и передавали  друг  другу  невероятный  слух,  что  вроде  бы  я
пообещал дать часть доспехов тем, кто сегодня пролил кровь.
   Я повернулся к ним, все смотрят преданно, с надеждой.
   - Вот что, ребята, - сказал я решительно. - Вы показали себя храбро и
мужественно... храбрыми и мужественными, истребив таких противников.  Не
побоюсь сказать, что если бы те гады явились к нашим соседям, от  всяких
там Волков, Кабанов и Медведей остались бы рожки, ножки да копытца. Да и
тех,