к, но мы взяли себе. Он из
серебра, мы не любим такие... фигурки, переплавим  на  что-то  полезное.
Да, еще одно...
   Он помялся, переступил с ноги  на  ногу.  Я  насторожился,  вот  оно,
начинается что-то неприятное.
   - Если только одно, - сказал я.
   - Одно, - сказал Атарк с неловкостью. - У нас есть  маг,  он  немного
свихнувшийся после потери  руки,  но  иногда  бывает  очень  полезен.  Я
пообещал, что приведу тебя к нему. Нет, он  просто  хочет  поговорить  с
тобой. Сам он очень стар, а то бы уже сидел здесь, он очень  любопытный.
Пойдем, послушай его пару минут, а потом иди по своим делам. Хорошо?
   - Хорошо, - сказал я, чувство настороженности  меня  не  покидало.  -
Если это все, что от меня требуется... сейчас.
   Атарк отступил на шаг, воздел широкие мозолистые ладони.
   - Все-все!
   Мы вышли из хижины в странный трепещущий свет. Я пугливо оглядывался,
луна в небе чересчур огромная, бледная, а  звезды  собрались  в  плотные
рои. Лунный свет колдовской, похожий на волшебный туман, а только минуту
спустя сообразил, что мы вышли на поляну, ветви уже не закрывают небо, а
привыкшим к темноте  глазам  достаточно  и  света  звезд,  чтобы  видеть
окружающий мир.
   Башня высилась темной громадой и даже там, где  на  нее  щедро  падал
лунный свет, оставалась угольно-черной. Дверь показалась мне  вросшей  в
крупные каменные блоки. Атарк коснулся ее кончиками пальцев, и  дверь...
исчезла. Атарк шагнул через порог. Я успел увидеть узкие ступени, что по
кругу вели наверх.
   - Он был воином? - спросил я в спину Атарка.  Гном  начал  пыхтеть  и
отдуваться уже на первых же ступенях. Повернул побагровевшее лицо.
   - Чего так решил?
   - Одна рука, - напомнил я. - Ты ж сам сказал, он однорукий.  В  Зорре
многие маги - бывшие воины. Атарк удивился:
   - В Зорре маги?
   Ага, подумал я, и здесь знают, что такое Зорр. Вслух сказал:
   - Я имею в виду лекарей, священников...
   Атарк поднялся еще на пару ступеней, живот заколыхался от беззвучного
смеха.
   - А ты не знаешь, почему он однорукий?
   - Нет, - ответил я заинтересованно.
   - Понимаешь, у нас однорукими становятся чаще по другим поводам,  чем
у вас в Зорре. Уф, что за крутые ступеньки. Однажды наш Хохлерг, это наш
маг, после большого пира проснулся среди ночи, никак не поймет, где  он.
Голова трещит, во рту коты нагадили. Смотрит, он в роскошной спальне.  В
чужой, понятно. Чувствует, на его  руке  лежит  женская  голова,  волосы
раскинулись по всей подушке. Осторожно  поворачивает  голову,  чтобы  не
разбудить... Боги небес!
   Он остановился, задохнувшись. Лицо стало  пугающе  пунцовое,  со  лба
срывались крупные капли пота. Я спросил заинтересованно:
   - Давай не тяни кота за...
   -  На  его  руке  лежит  голова  Иргильды,  жены  нашего  повелителя!
Повелителя всех недр этого  горного  хребта  и  властелина  всех  горных
племен в его пределах! Спит, улыбается во сне, а  когда  она  улыбается,
это, скажу тебе, зрелище... Тогда наш маг в диком  ужасе  от  грыз  себе
руку, только бы не разбудить королеву, и убежал.
   Я смотрел недоверчиво, но лицо Атарка было абсолютно серьезным.
   - Врешь?
   - Чистая правда, - поклялся Атарк и посмотрел на меня самыми честными
глазами. - Когда повелитель узнал... а он обо всем узнает, он  пожаловал
мага золотой цепью с  самым  большим  изумрудом.  Ты  изумруд  вообще-то
видел? Хоть когда-нибудь?
   - Видел, - подтвердил я.
   - Ну так чего ж тебе еще?
   Он  отдышался,  развернулся  к  ступенькам.  Я  полагал,  что   будем
подниматься еще долго, ведь только-только оторвались  от  земли,  однако
Атарк сделал шаг, и я увидел  тускло  блестящую  дверь.  Атарк  толкнул,
дверь отворилась с ужасающим скрипом.
   Пахнуло травами, старой свалявшейся шерстью. Мы шагнули  в  крохотную
комнату, заставленную старыми шкафами с  книгами.  На  той  стороне  еще
дверь,  Атарк  со  вздохами,  будто  взбирался  по  ступенькам,  добрел,
толкнул. Открылась комната чуть побольше, но и там от шкафов  с  книгами
было тесновато.
   Старый приземистый гном сидел на высоком стуле за столом, где не было
свободного места из-за книг. Он подслеповато водил носом, почти  касаясь
желтого листа пергамента с обгрызенными  краями.  Заслышав  стук  двери,
вздрогнул, вскинул голову. Морщинистое лицо посветлело,  а  седые  брови
поползли вверх.
   - Ого! Так быстро? Я думал, придется уговаривать.
   Атарк кивнул мне, не церемонься, садись,  где  отыщешь  место,  а  не
отыщешь, смахни эти чертовы книги на пол. Сам он  тут  же  плюхнулся  на
массивный сундук. Похоже, он бывал здесь часто, старый маг на него  даже
не обратил внимания.
   - Ты хотел видеть меня, - сказал я. - Я пришел. Старый маг  привстал,
указал единственной рукой на  другой  сундук,  где  оставался  свободный
краешек.
   - Садись! Я не могу, когда надо мной такая башня. Споткнешься, ты  же
все разрушишь...
   - Меня не просто свалить с ног, - ответил я,  как  полагается  герою,
гордо и немножко надменно. Хотел было даже челюсть выдвинуть, но  решил,
что после такого негероического вида, в каком меня обнаружили, это будет
смешно.
   Однако сел, выпрямился и приготовился слушать с достоинством если  не
благородного рыцаря, то героя. Старый маг помялся, оглянулся на  Атарка,
но тот отвернулся, с подозрением  рассматривая  светильники.  Те  давали
сильный свет, Атарк потрогал пальцем масло, будто  проверял,  почему  не
убывает, поднес к лицу, крупные мясистые  крылья  носа  подергались.  Он
даже лизнул, скривился.
   Старый  маг  сел  напротив.  Седые  кустистые  брови  нависали,   как
заснеженные уступы скал. Глаза  выглянули,  как  осторожные  зверьки  из
норок, тут же спрятались в глубине.
   - Я знаю, - сказал он почти  умоляющим  голосом,  -  что  зоррцы  все
стараются решить ударом топора. Но ты сейчас больше,  чем  зоррец!  Тебе
пришлось побывать в  Темных  землях,  что  лежат  за  Крутом  Света.  Ты
уцелел... но ты мог уцелеть, уж прости, не благодаря уму или силе, а  по
счастливому случаю. Я же хочу, чтобы ты уцелел и... дальше.
   Я спросил подозрительно:
   - Зачем?
   Старый маг развел руками:
   - Вопрос зоррца. Герой, ты не подумал, что твоими усилиями,  усилиями
подобных героев, только ими! - наш Круг Света расширяется? Темные  земли
перестают быть темными, если ты  сумел  побывать  там  и  вернуться.  Ты
расскажешь мне обо всем, что увидел, я запишу, а я расскажу тебе то, что
сам знаю о Темном крае. Это может тебе помочь, герой.
   Я спросил еще подозрительнее:
   - Ты хочешь, чтобы эти земли отошли к королевству гномов?
   Старый маг всплеснул руками.
   - Пусть даже к гномам, но здесь гномы,  а  не  трехголовые  чудовища.
Понимаешь? Разве ты сейчас не на земле  гномов?  Но  никто  на  тебя  не
бросается с ножом не старается утопить в  болоте,  зачаровать,  убить...
Даже помогли, вылечили, а раны твои  были  просто  страшные.  Вы,  люди,
получаете от нас доспехи, оружие, которые  никогда  не  сможете  сделать
сами, мы от вас получаем дивное вино, что взвеселяет сердца  и  отгоняет
печаль, а также золотые украшения и - самое  главное!  -  книги.  Ладно,
если хочешь услышать это, то вам с нами, гномами, легче вести войну, чем
с неведомыми чудищами Страны Тьмы! Пойми, несмотря на всю нашу вражду, у
нас есть общее то, что мы - люди или почти люди. А они - не люди. А  для
них нет разницы между людьми и гномами. Для них мы все -  лакомое  мясо,
дичь, сочная трава для их коней... или что там у них вместо коней!
   Я подумал, сдался:
   - Ладно, рассказывай сперва ты. А я решу, стоит ли тебе знать о  том,
что видел я.
   Старый  маг  перевел  дыхание.  Страх,  что  герой  встанет  и  гордо
удалится,  если  не  испарился,  то  ушел   вглубь.   Я   снова   увидел
внимательные, очень живые глаза.
   - Я могу, - сказал маг, - многое объяснить из того, что  видел  ты...
Вот смотри, в этих старых книгах записано о том, что  случилось...  Нет,
писали не очевидцы, увы. Это было записано много веков  спустя  записано
хотя мудрыми волхвами, но со слов невежественных людей,  ибо...  Слушай,
вот запись  о  том,  что  с  небес  обрушился  разрушитель  Ахриман.  Он
?накинулся на воды, что ниже земли, и он проделал дыру в середине  земли
и прошел через нее вовнутрь... в полдень он обрушился на  мир  и  сделал
его темным как ночь... Он затемнил  небо,  которое  ниже  земли,  и  то,
которое выше... И он принес водам иной вкус... И в  растения  он  принес
столько яда, что они тотчас же засохли. Небесная сфера начала вращаться,
и Солнце, и Луна пришли в Движение, и земля  была  поражена  оглушающими
громами гигантских демонов  и  их  битвой  со  звездами.  Затем  Ахриман
набросился на огонь, и он смешал его с тьмой  и  дымом;  и  Семь  Планет
вместе с многими демонами и их приверженцами смешались с небесной сферой
для битвы с созвездиями?...
   Я слушал-слушал, ожидал, что начну засыпать  под  мерное,  как  муха,
жужжание старческого голоса, но вместо этого перед глазами снова  встали
страшные картины исполинской битвы богов, ревущее  пламя,  что  все  еще
выбивается из-под  земли,  трещины,  разломавшие  целые  горные  хребты,
словно корку хлеба...
   - А вот другая запись, - сказал старик. - Она  дошла  до  нас  уже  в
перезаписи с языка другого народа,  ныне  вымершего...  ?Землю  охватило
пламя, сначала на возвышенностях, и она раскололась глубокими трещинами,
и вся влага на ней высохла. Луга сгорели, превратившись в белый пепел...
Большие города рухнули вместе со стенами,  и  бескрайний  пожар  обратил
целые народы в пепел... Леса были  охвачены  огнем  вместе  с  горами...
Дымились воды Дона, горел вавилонский Евфрат, кипели Фазис, Ганг, Дунай,
Алфей... Нил в ужасе растекся по всем концам земли.... Огромные  трещины
зияли повсюду... Даже море сжималось.  Горы,  прежде  покрытые  глубоким
морем, выпрыгнули наружу... Моря начали пересыхать, и  морские  божества
ограждали от зноя... Кони Гелиоса разбежались в  разные  стороны,  а  их
упряжь и обломки колесницы разбросало по всему небу. А Фаэтон с горящими
на голове кудрями пронесся по небу, как падающая звезда, и упал  в  воды
реки  Эридан.  Заставив  все  сотрясаться  от  могучих  толчков,   земля
опустилась ниже, чем обычно...?
   - Фаэтон - это тот демон? - спросил я. Старик пожал плечами:
   - Это все пересказы... Так ли его имя, уже не узнаем. И  что  это  за
реки: Нил, Евфрат, Дунай... Может  быть,  они  текут  за  стенами  наших
домов, но мы знаем их под другими именами?.. Или вот еще запись:
   "...упало древнее небо, поднялись тучи, возник запах, стал  дымом,  а
дым стал тучей... Новая земля поднялась из лона  прошлой...?  Понимаешь,
те странные земли,  которые  мы  называем  Темными,  остались  от  того,
старого мира! И те существа, которых ты встречал, они из того  мира,  до
той исполинской битвы богов... или демонов,  теперь  уже  не  узнать.  Я
буркнул:
   - Разве я говорил, что встречал каких-то существ?
   Старик бросил косой взгляд, скупая улыбка тронула губы.
   - Ты да чтоб не повстречал? Если любой  другой  сделает  любой  крюк,
чтобы обойти неведомое, то герой сделает такой  же  крюк,  чтобы  с  ним
столкнуться! Да что я говорю, тот любой  другой  вообще  не  пустится  в
такой путь... Слушай дальше: ?Молнии  сверкнули,  и  небеса  взорвались,
куски рухнули на землю и убили всех. Небо и земля поменялись местами...?
Гм, как видишь, не всех убили, не всех. Но насчет земли и  неба  кое-что
верно заметили. Ага, вот еще: ?Все дома на земле были  разрушены,  ветер
перевернул землю вверх дном и швырнул ее в небо... вся земля  полопалась
и была  выворочена  ветром,  выплеснулся  подземный  огонь  и  сжег  все
живое...? Ладно, на этом чтение книг закончим, чтобы не  утомлять  тебя.
Ведь героев чтение  почему-то  утомляет  больше,  чем  самые  тяжелые  и
кровавые битвы, так ведь?
   - Конечно, - ответил я, вспомнил речи Сигизмунда, Бернарда, сказал  в
их духе:
   - Походы укрепляют мышцы и боевой дух, а кровавые схватки  взвеселяют
сердце! Недаром же наши певцы сравнивают битвы с пирами,  где  как  вино
льется кровь?
   Старик взглянул подозрительно, не шутит ли воин  над  волхвом,  но  я
сидел, красивый и надменный, как и  надлежит  держаться  герою  рядом  с
червем, не знающим солнца, ветра и мелькающей под копытами быстрого коня
выжженной земли.
   Забытый нами Атарк закряхтел, сундук под ним заскрипел, а когда Атарк
повернулся, то и затрещал.
   - Кончил дело, - сказал он, - бабу с воза... Закончили,  умники?  Эх,
не все то золото, что плохо лежит... Вставай, надо идти.
   Маг посмотрел на него хмуро.
   - Любишь кататься, - сказал он выразительно, - так и катись  к  такой
матери. А герой пусть останется, я ему еще много чего могу рассказать.
   - О, - сказал Атарк с издевкой, - это можешь, знаю. Нет, герой, лучше
меньше, но - бабу. Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут! На то они
и герои, и не маги, что жуют сопли. Мир принадлежит героям, а не  всяким
там умным. Пойдем отсюда! Умность заразительна.
   На витой лесенке Атарк снова охал и хватался  за  сердце.  Я  спросил
подозрительно:
   - А что ты там насчет героев?
   - Рожденный ползать, - ответил Атарк, - летает  боком.  Ну,  не  дано
магам завоевывать земли, сердца женщин, искать волшебных коней! Это  все
вы, герои. Сытый, как говорится, конному не пеший. Где  ты  пройдешь  по
тонкому льду, как по  каменной  горе,  там  под  худосочным  магом  враз
проломится по самую... самую преисподнюю. Это для вас,  героев:  умереть
на бегу, на скаку, на лету, а для магов и  всех  прочих:  тише  едешь  -
дольше будешь... Или еще: тише едешь - меньше должен.
   Я кивнул, это понятно. Герой всегда всем должен:  стране,  отечеству,
друзьям, своему депутату, не должен ничего только нищий.
   Яркий лунный свет ударил по глазам. Мир был залит этим солнцем  ночи,
я видел совсем других  птиц,  что  наполняют  воздух,  других  зверей  и
зверушек.  Ноздри  затрепетали  от  непривычных  ароматов:  цветы  ночью
раскрываются тоже иные, а дневные крепко спят, сомкнув чашечки.
   - Красивый у вас мир, - сказал я совершенно искренне. - Как много  мы
не замечаем... пока случай или несчастье не ткнет носом! Прощай,  Атарк.
Спасибо за все.
   - Должок, - сказал он многозначительно и засмеялся.
   - Мог бы и не напоминать, - ответил я.
   И вот на мне лохмотья, иду пешком, на поясе только молот,  но  сердце
подпрыгивает в радостном возбуждении. Гномы не просто излечили, они  еще
и засадили под кожу  какой-то  дури,  что  сердце  стучит,  а  ноги  все
стараются подпрыгнуть. Или это от молота на поясе,  в  рукояти  которого
три хитрые гемы? Атарк сказал, что в замке сильный  и  опасный  человек,
ему служат многие воины  и  что  у  них  там  богатые  каменоломни,  где
работают пленные люди и даже плененные гномы.
   Я вышел утром, целый день двигался через  редколесье,  по  косогорам,
почти узнавал место, где в бешеной скачке меня нес конь наемного убийцы,
и только ближе к вечеру вышел к замку. Правда, замок, стоящий на дальнем
холме, отделял от меня длинный солдатский  барак.  Его,  конечно,  можно
обойти, но я засел в  кустах,  внимательно  осматриваясь.  Если  удастся
освободить гномов, может быть, этого хватит в уплату долга Атарку?
   Стены барака были сложены из толстых  каменных  глыб,  а  узкие  окна
обезопасены толстыми решетками.  Здесь  можно  выдерживать  осаду  много
дней, пока не подойдет помощь. Такие стены разрушит разве что таран,  но
его и на равнине не просто найти, а в горы поднять вообще немыслимо. Так
что сама казарма неприступна...
   Вокруг барака чисто, даже трава вытоптана или сожжена. Шагах  в  пяти
от входа из серой каменистой земли гордо поднимается огромное дерево.  Я
бы сказал, дуб, но слишком высокое, стройное, ветви начинаются только  у
вершины... Впрочем, здесь могло быть много деревьев,  но  их  срезали  и
выкорчевали, чтобы под их защитой никто не  подобрался  незамеченным.  А
это единственное дает густую широкую и плотную тень, что в этом  знойном
краю не лишнее, совсем не лишнее.
   Я подполз ближе. У костра,  если  увидел  всех,  трое.  Двое  бросают
кости, третий точит меч. На костре, к счастью, ничего не жарится.  Иначе
тут же сидел бы еще кто-нибудь, роняя слюнки. Всегда, как помню,  кто-то
сидит и подает советы, как держать шампур, как брызгать на  мясо  вином,
как прикладывать комочки мяса тонкими ломтиками лука...
   Я сглотнул слюну, рука нащупала молот, пальцы неслышно  вытащили  его
из  петли.  В  это  время  двое  переругались,  один  вскочил  на  ноги,
размахивая руками. Второй хладнокровно сгреб в стакан  костяшки,  забрал
монеты. Когда он  поднялся,  первый  отскочил,  но  игрок  направился  к
бараку. Второй, все еще ругаясь, поплелся за ним.
   Дверь за ними захлопнулась, у костра остался только один.  Я  подполз
еще ближе, встал на колени, лежа метать молот как-то непривычно, но и  с
колен не бросишь, на коленях и есть на коленях. Я наконец решился встать
во весь рост, лунный свет упал на мои голову и плечи. От костра все  еще
слышался скрежет точильного камня по металлу.
   Молот вырвался из моей руки неслышный, как летучая мышь,  только  уже
вблизи костра залопотал сминаемым воздухом. Страж быстро вскинул голову,
я успел увидеть вскинутые руки. Молот с чмоканьем  ударил  в  потную  от
страха и волнения ладонь, а страж остался на спине, раскинув руки.
   Я бросился к бараку, меня  трясло,  ибо  все  трюки  с  подрубленными
деревьями я знаю  только  по  кинокадрам,  когда  лесорубы,  соревнуясь,
втыкают в землю карандаш, а потом должны срубить дерево так, чтобы  оно,
падая, вогнало карандаш по самый торец.
   Молот ударил в ствол почти под корень. Страшный треск,  молот  описал
петлю и быстро вернулся ко мне.  Я  уже  на  бегу  ухватил  за  рукоять,
оглянулся в страхе. Показалось, что дерево падает  прямо  на  меня.  Оно
падало на меня, вернее - на то место, откуда я бросал молот, а бросал  я
с линии двери барака.
   Земля вздрогнула, все на  ней  подпрыгнуло.  Жидкое  пламя  в  костре
заметалось, вспыхнуло ярче. Ствол в три обхвата  лег  вплотную  к  стене
барака, плотно привалив собой и дверь. Мне почудилось, что с той стороны
тут же начали бросаться на нее,  пробовали  открыть,  донеслись  злые  и
перепуганные крики, звон оружия.
   Грязный барак для рабочих вынырнул так стремительно, что  я  едва  не
пробежал мимо. Молот сокрушил сонного  стража,  я  ворвался  с  мечом  в
левой, молотом в правой. Из глубины выбежал еще  один  охранник,  глаза,
вытаращены, рот начал открываться для истошного, вопля.
   Молот ударил его прямо в зубы, разнес все вдрызг, я едва удержал  эту
мокрую липкую рукоять. Дальше вниз пошли  широкие  каменные  ступени.  Я
сунул меч в ножны, сорвал со стены факел.
   Внизу широкий  коридор,  толстые  двери  по  обе  стороны.  В  тупике
дремлет,  положив  голову  на  стол,  стражник.  Он   почуял   неладное,
вскинулся, тут же завопил:
   - Стража! Рабы взбунтовались!
   Я швырнул молот.
   - Дурак! Я никогда рабом еще не был.
   - Будешь, - крикнул он взбешенно.
   Меч блеснул в его руке, но молот ударил в  грудь,  сплющил,  из  рта,
ушей, глаз выплеснулись тугие темно-красные струи. За дверьми послышался
нарастающий гул голосов, крики. Я быстро  снял  с  пояса  стража  связку
ключей, кое-как отпер ближайшую дверь.
   В темноте на гнилой соломе скрючились  грязные  лохматые  тела.  Свет
факела ослепил их, они закрывались ладонями, кто-то крикнул:
   - Что случилось, господин?
   - Вы свободны! - прокричал я. - Вот ключи, откройте  все  двери!  Кто
способен сражаться, пусть возьмет там наверху оружие.
   Я прижался к стене, чтобы не стоптали, а когда  они  повскакивали  на
ноги, я обнаружил, что это и есть гномы. Они хлынули, как стадо бизонов,
но все же двое метались со связкой ключей, отпирали намного быстрее, чем
это сделал бы я. Когда все камеры были распахнуты настежь,  я  прокричал
вдогонку:
   - Атарку привет! Атарку!