кому придется быть соблазненным. Лещ.
   Он стоял у дверей и не мог сказать ни слова.
   - Едемте, Миша, - мягко напомнила я ему о своих прямых обязанностях--
Я уже выгуляла Старика. Едемте.
   - Вы. Это вы...
   - Без синяков я выгляжу лучше, правда?
   - Вы очень красивы.
   - Я просто пришла в себя. Не вижу в этом ничего выдающегося.
   - Ничего выдающегося, кроме вас самой. - Он не очень-то  разнообразен
в комплиментах.
   - Как вы меня представите? Или представляться необязательно?
   - Теперь и я думаю, что представляться необязательно. Как бы я вас ни
представил, все равно все подумают: вот чертяга  Лещ,  любимчик  судьбы,
который отхватил самую красивую женщину, - он испуганно смотрит на меня,
- хотя бы на вечер. Я отхватил вас на вечер?
   - Пожалуй, да. Едемте, я готова.
 
*** 
 
   ...Семилетний  юбилей,  некруглая  библейская  дата,  праздновался  с
большим размахом в ресторане Дома кино, арендованном на целый  вечер.  В
качестве места празднования выдвигались  куда  более  престижные  места,
включая "Рэдиссан-Славянскую" и  несколько  богатых  ночных  клубов,  но
коммерческий директор компании, сам бывший киношник, закончивший карьеру
в  должности  директора  картины,  предпочел  патриархальный  Дом  кино.
Собрать всех не получилось - ресторан просто не вместил  бы  большинство
техперсонала компании: присутствовал  только  тележурналястский  костяк,
творческие кадры и отцы-основатели.
   Было  довольно  весело  и   вполне   традиционно:   раздача   слонов,
импровизированный  капустник,  сочиненный   на   скорую   руку   разными
подразделениями компании, здравицы в честь руководства и  себя  любимых.
Тост за процветание компании и тост за погибших товарищей, произнесенный
в  полной  тишине.  Общество  тихо  набиралось  водки  и   пива   только
отечественных производителей (рекламодатели щедро  спонсировали  акцию),
становилось все более отвязным и раскованным, начинало подтрунивать  над
собой, своей профессией, своими боссами, своей страной. Среди  гостей  я
увидела несколько знакомых лиц. Даже очень  знакомых,  растиражированных
телевидением до рвотного рефлекса: актеры со вставными номерами  (Фигаро
смотрелся бы здесь органично, если бы дожил до этого дня),  политические
деятели средней  руки,  спортсмены  (из  числа  предпочтений  спортивной
редакции), поп-звезды и прочий бомонд.
   Маленький домашний зверинец.
   И среди этого маленького зверинца  я  увидела  неприметного  грызуна,
такого неприметного, что он  казался  приглашенным  по  ошибке:  никакой
экзотики, всегдашняя унылая живность средней  полосы.  Это  был  человек
Кости, я знала это, я была к этому готова. Мне хватило тридцати  секунд,
чтобы  переброситься  с  ним   парой   фраз,   ощутить   вежливо-влажное
прикосновение губ на своей руке, отдать  осколки  ампул  и  проворковать
интимно-медицински:
   - Нужно сделать химический анализ.
   Отчаянная бабенка, я сделала это очень вовремя.
   Лещ почти не отходил от меня.
   Он не соврал: он официально ввел меня в компанию не только как своего
человека, но и как  свою  женщину.  Я  была  к  этому  готова.  Я  умела
производить впечатление - и на это меня  натаскали.  К  середине  вечера
никто не был разочарован в выборе Леща: именно такая женщина ему  нужна,
читала я в преданных полупьяных и добрых глазах  подчиненных.  Некоторые
из особенно приближенных  уже  знали  историю  моего  появления  в  доме
Меньших; некоторые из наиболее  смелых  и  наиболее  пьяных  почтительно
целовали мне руку, следя за тем, чтобы  Лещ  не  воспринял  их  невинные
жесты как личное оскорбление: авторитет босса был непререкаем, а  местом
здесь дорожили все. Я легко завоевала коммерческого  директора,  бывшего
киношника (он так же, как и я,  обожал  Хичкока),  шеф-редактора  службы
информации (он  собирал  рецепты  нетрадиционного  приготовления  кофе),
заведующего отделом расследований (он оказался старым альпинистом).
   Я была в ударе, но в то же  время  не  могла  избавиться  от  чувства
странного беспокойства: целый вечер за мной наблюдали.  И  это  были  не
глаза Леща, это были глаза совсем другого человека - глаза,  исполненные
откровенной ненависти.
   Зоя. Зоя Терехова. Несчастная влюбленная секретарша.
   Когда я поняла это, то  сразу  успокоилась:  борьба  самок  за  самца
отменяется ввиду моего неоспоримого  преимущества.  В  отличие  от  всех
остальных Зоя моментально и страшно надралась, она мешала водку с  пивом
с таким усердием, как будто бы хотела побыстрее впасть в беспамятство. В
конце концов ей это удалось, и я потеряла к ней всякий интерес.
   И оказалось - напрасно.
   Когда,  ошалев  от  доброжелательного  гула,  от   комплиментов,   от
телевизионных камер, я вышла в туалет, чтобы  поправить  макияж,  она  с
бутылкой водки увязалась за мной. Я даже не  успела  заметить,  как  она
просочилась следом, закрыв дверь и отрезав мне все пути к отступлению.
   Усевшись на край умывальника рядом со  мной,  она  начала  пристально
рассматривать меня. Под этим тусклым, остекленевшим от выпитого, змеиным
взглядом мне сразу же стало неуютно, но  не  поддаваться  же  панике,  в
самом деле.
   - Выпьем? - с вызовом спросила она.  -  За  здоровье  моего  любимого
человека?
   - Я не знаю вашего любимого человека.
   - Брось, детка. Все ты прекрасно знаешь. Метишь на место рядом с ним.
   Она сделала большой глоток и даже  не  поморщилась.  Потом  протянула
бутылку мне.
   - Давай.
   Я взяла бутылку из ее рук и тоже сделала большой глоток.  И  тоже  не
поморщилась.
   - Горазда! - сказала Зоя то ли с одобрением, то ли  с  ненавистью.  -
Что еще можешь?
   - Все, - коротко сказала я. Не хватало мне  только  сцен  ревности  в
туалете.
   - Не сомневаюсь. Перевидала я таких шлюх рядом с ним.  Они  долго  не
задерживались.
   - Я задержусь. - Ситуация начинала меня злить, мне захотелось сделать
Зое больно. Очень больно.
   - Трахаешься с ним?
   - Не твое дело, - пора переходить на ее язык.  Как  аукнется,  так  и
откликнется.
   - Значит, трахаешься. И как ты это делаешь?
   - Научить?
   Мне показалось, что она сейчас ударит меня. Но она не сделала  этого,
а снова приложилась к бутылке.
   - Научи, - наконец сказала она, переводя дух.
   - Будет время научить. Я ведь теперь работаю у вас. Вы в курсе?
   - А как же. Сама приказ печатала.
   - Что тебе нужно?
   - Чтобы ты оставила его в покое. Убралась  отсюда  Подобру-поздорову.
Устраивает такой вариант?
   - Прежде всего, он не устроит господина Меньших. И ты  это  прекрасно
знаешь. Знаешь, как никто. Ты ведь его изучила  за  столько  лет.  Лучше
любой жены.
   - Сечешь поляну, детка. Я знаю его, как никто.
   - Ну и что скажешь? Отпустит он меня только потому,  что  его  старой
преданной Христовой невесте пришла в голову такая блажь?
   - Выпей еще. - Ей стоило больших трудов пропустить мое замечание мимо
ушей.
   Я снова взяла бутылку и снова выпила.
   - Ты маленькая сопливая сучка, - с наслаждением  сказала  Зоя.  -  Ты
думаешь, что все сейчас выиграла. Ты ошибаешься. Он  тебя  бросит  через
три месяца. Нет, через месяц. Его койкой не удержишь.
   - А ты пыталась? - Это был удар ниже пояса. Я видела, как  исказилось
и без того некрасивое лицо Зои. Я поняла, что она  никогда  не  спала  с
Лещом и все эти годы хранила ему  собачью  верность.  Рано  постаревшее,
сухое, стерильное лицо девственницы, острый нос,  скошенный  подбородок,
впалые щеки - бедная Зоя! - Может быть, наплюешь на свою девственность и
купишь какого-нибудь мальчика? Ты ведь хорошо получаешь. Он ведь  кладет
тебе большой оклад. Или я не права?
   - Заткнись!
   - Почему же? Многолетняя преданность стоит  больших  денег.  Но  твой
уход он не купил бы ни за что, даже если бы пустил имущество компании  с
молотка. Ты ведь не уйдешь  сама.  Будешь  смотреть  на  него  собачьими
глазами из всех подворотен. Только у него уже есть собака, ты и здесь не
вписалась.
   Мне хотелось спровоцировать  ее  на  истерику,  хотелось  уничтожить,
сломить, заставить сорваться и бежать с поля боя.
   - Имущество компании с молотка, - неожиданно  хихикнула  Зоя,  -  это
хорошая мысль.
   - Предложи ее Лещу.
   - Не смей называть его Лещом. Ты его знаешь без году неделя...
   - Ты его знаешь двадцать  пять  лет  -  и  что  толку?  Езжай  домой,
проспись.
   -  Я  поеду,  когда  захочу.  Еще  какая-то   подстилка   будет   мне
указывать...
   Она допила водку и пристально посмотрела на меня:
   - Ты очень не нравишься мне.
   - Не могу сказать, чтобы и я была от тебя в восторге, - не осталась в
долгу я. - Так что здесь мы квиты.
   - Ты не нравишься мне так сильно, как еще не нравилась ни одна из его
шлюх-однодневок.
   - Я не однодневка.
   - Не однодневка. Это точно. Но не в этом  дело.  Ты  подошла  к  нему
слишком близко. Я это чувствую. Так близко к нему еще никто не подходил.
Я не знаю, чем ты его купила.
   - А как ты думаешь? - Я откровенно издевалась над Зоей,  но,  даже  и
поверженная, она не вызвала во мне чувства жалости.
   - Я не знаю. Всегда знала, а теперь не знаю.
   - А ты подумай...
   - Что-то не так. - Пьяная задумчивость Зои настарожила меня:  неужели
безответная  любовь  женщины  может  быть  более   проницательной,   чем
безответная любовь собаки?  Вздор,  Лещ  любит  своего  Старика  гораздо
больше, чем эту несчастную секретаршу. - Я не могу понять что, но что-то
не так... Ты влезла в его жизнь, и неизвестно, что  ты  принесла  в  его
дом...
   Спокойнее, Анна, это всего лишь пьяный бред  смертельно  оскорбленной
женщины, не больше...
   -  Если  ты  попытаешься  навредить  ему,  -  сказала   Зоя,   близко
придвинувшись, - если ты только попытаешься... Если хотя бы  один  волос
упадет с его головы... Я убью  тебя.  Я  достану  тебя  из-под  земли  и
разрежу на мелкие куски. Разорву зубами. Я хочу, чтобы ты это знала.
   - Я приму к сведению. - Мне с  трудом  удалось  удержать  иронический
тон. - Но и ты знай. Тебе не стоит зарываться. Особенно сейчас. Освободи
его на время от своей удушающей преданности, и всем сразу станет  лучше.
Купи себе мужика, за большие деньги с тобой еще можно лечь в постель, не
сомневайся. Мои слова хлестнули ее как плеть. Это  жестоко.  Жесточе  не
придумаешь.  Но  почему  эта  женщина  вызывает  во  мне  такое  сильное
беспокойство?  Между  ней  и  Лещом  существует  еще  что-то,  кроме  ее
навязчивой безответной любви, иначе он давно бы избавился от нее. Лещ не
из тех людей, которые будут держать пылких университетских поклонниц  из
жалости. Она чересчур уверена в своей власти над ним, так  было  всегда,
вот только я не вписалась в ее стройную схему, я, парвенюшка и выскочка,
я увела Лещарика прямо из-под носа. Пожалуй, она уже не надеется на секс
с Лещом. Да он и не нужен ей, она боится его, она даже не знала бы,  что
с ним делать; в таком возрасте у старых дев тот же мандраж перед плотью,
что и мандраж перед пациентами у мало практикующих врачей.  Но  ее  мало
интересовали  мои  беглые   психологические   выкладки.   Она   бесстыже
повернулась ко мне и бесстыже спросила:
   - Расскажи, какой он в постели?
   - Зачем расстраивать тебя. Ты ведь никогда его не получишь.
   Отлично, вполне по-бабски, пусть думает, что я  похожа  на  всех  его
телок. Может быть, хоть ненавидеть будет меньше. Это  только  на  первый
неискушенный  взгляд  кажется,  что   ненависть   ослепляет.   Напротив,
ненависть укрепляет зоркость сердца и  изощренность  разума.  А  с  этим
нужно быть осторожной.
   - Тебе только кажется, что я никогда его не получу.  Я  уже  получила
его. И я буду с ним до конца.
   Звучит интригующе. Интересно, какой конец  она  имеет  в  виду,  этот
жалкий,  потрепанный,  полуистлевший  синий   чулок?   Впрочем,   насчет
откровенной  некрасивости   я   чуть-чуть   погорячилась:   испепеляющая
ненависть  ко  мне  заставила  блестеть  ее  тусклые   глаза,   окрасила
пергаментные  щеки   нежным   румянцем   и   подчеркнула   чувственность
маловыразительных  губ.  Метаморфозы,  происходящие  с  лицом  Зои,  так
увлекают меня, что я не могу удержаться:
   - А знаешь, тебе идет ненависть. В тебе даже появляется  некий  шарм.
Мой тебе совет: хочешь заполучить Леща -  возненавидь  его.  Ты  станешь
неотразимой, и он не устоит. -  Мои  слова  произвели  на  Зою  странное
впечатление: она сползла вниз, на пол, закрыла некрасивое лицо руками  и
неожиданно зарыдала:
   - Я не могу... Я не могу ненавидеть его.  Я  столько  раз  могла  его
уничтожить... Но я не могу... Не могу.
   Интересный поворот, вяло думаю я,  рассматривая  руки  Зои.  Хуже  не
придумаешь: истерзанные  ранним  артритом  пальцы  с  вызывающе  коротко
постриженными ногтями. Никакого маникюра;  единственная  робкая  попытка
облагородить их - дорогое кольцо.  Очень  дорогое.  Женщины  никогда  не
покупают такие кольца сами. Покупать их - прерогатива мужчин. Интересно,
за что она удостоилась этого шикарного бриллианта?..
   - Занятные брюлики, - цинично говорю  я.  -  У  Леща  отменный  вкус.
Удостоилась за выслугу лет? Или за мелкие поручения интимного свойства?
   Она  резко  поднимает  голову.  Пожалуй,  сейчас  она   по-настоящему
красива. Но всю  эту  робкую  красоту  накрывает  волна  страха,  такого
непритворного страха, что я начинаю бояться,  как  бы  она  не  потеряла
сознание.
   - О чем ты говоришь? Какие поручения интимного свойства?
   Кажется, я попала в  точку.  Теперь  тему  можно  закрыть,  чтобы  не
испугать несчастную секретаршу до смерти. Но закрыть не удается. Сидящая
на полу Зоя  бросает  тщедушное  тело  вперед  и  обхватывает  меня  под
коленями. Не удержав равновесия, я падаю на  пол  (черт  бы  побрал  эту
влюбленную кошку, о прическе можно забыть!). И вижу прямо перед собой ее
перекошенное от страха лицо:
   - Кто ты такая? Откуда ты взялась? У Леща крыша поехала  от  страсти,
но меня не проведешь. Кто ты?
   Я не успеваю ответить: чьи-то сильные руки отрывают Зою от меня, и  я
наконец-то получаю желанную свободу.
   Лещ. Конечно же, это Лещ.
   Быстрее встать, он не должен видеть меня униженной. Но Лещ,  кажется,
не обращает на меня внимания.
   Он трясет Зою за плечи. Я вижу, как ему хочется  ударить  ее,  но  он
сдерживается.
   - Опять напилась как свинья? - тихо говорит он.
   - У меня праздник. Имею право, - Зоей овладевает  пьяный  кураж.  Или
это что-то еще?
   - Я так и знал, что ты увяжешься за ней и попытаешься устроить сцену.
Я даже знал, где вас искать. - Все еще придерживая Зою одной  рукой,  он
открывает кран, набирает пригоршню воды и умывает ее лицо. По  лицу  его
пробегает тень усталой брезгливости.
   - Конечно. Мы ведь одной крови. Ты и я, -  вызывающе  громко  говорит
Зоя. Скорее для меня, чем для Леща. - И где же еще встретиться женщинам,
как не в женском ватерклозете?
   - Не болтай чепухи. Что вы здесь делали?
   - А ты опять шпионишь, милый? Я же  говорила:  ты  можешь  ничего  не
бояться.
   - Замолчи. Ты пьяна.
   - Ты ведь знаешь, почему я пью.
   - Простите ее, Анна, -  он  наконец-то  замечает  меня.  -  Простите,
пожалуйста... Я даже не знаю, как оправдаться...
   - Вот еще... Зоя надрывно смеется. - Оправдываться перед этой сучкой.
Да ты с ума сошел, гордый Лещ!
   И тогда Лещ наконец-то дает волю гневу и ударяет Зою по лицу. Видимо,
такие сцены происходили не раз, и именно этого она ждала.
   - Отлично, Лещарик, покажи девушке, на что ты способен.
   - Я скажу кому-нибудь из ребят, тебя отвезут домой..
   - А сам ты не хочешь отвезти меня домой? - Это провокационный вопрос,
и Зоя намеренно задает его.
   - Зоя, я прошу тебя...
   - Меня не надо просить, если речь о тебе, Лещ. Я хочу, чтобы ты знал.
Я никогда, никогда не предам тебя. Можешь не волноваться. Даже если  для
этого тебе понадобится меня убить. Ты понимаешь меня?
   Это становится интересным. Но дослушать мне не дают. Лещ закрывает ей
рот рукой, и она обмякает в, его объятьях.
   - Я прошу тебя, Зоя... Я прошу. Идем.
   - Идем. Прости за дикую сцену, - она уже пришла  в  себя.  -  Попроси
Лешика, чтобы он отвез меня. Я сама не доеду.
   - Да, конечно, - Лещ уводит  Зою,  бросив  на  меня  полный  отчаяния
взгляд: "Прости, прости меня..."
   Я так же молча киваю ему головой: "Все в порядке".
   А лицо нужно привести в порядок в любом случае. Оставшись наедине  со
своим отражением, я аккуратно подкрашиваю губы и размышляю о словах Зои:
если это не пьяный бред (а это не пьяный бред, я уверена!), между  Лещом
и Зоей существует какая-то тайна. И пусть Лещ не боится, Зоя никогда  не
воспользуется  ею,  чтобы  приручить   его,   она   никогда   не   будет
шантажировать,  для  этого  она  чересчур  экзальтированна  и   чересчур
преданна. Только сохранение тайны гарантирует Зое место рядом  с  Лещом.
Это  должно  быть  что-то  серьезное,  иначе  Лещ,   с   его   силой   и
темпераментом, давно бы послал ее  подальше:  он  ничего  не  боится,  а
мелкие пороки только придают пикантность людям такого масштаба...  Да  и
самое Зою устраивает эта садомазохистская игра.
   Зоя, Зоя... Нужно намекнуть о ней Костику. Странно, что в досье Леща,
которое так усердно составляли люди  Лапицкого  и  которое  очень  точно
живописует Леща и его окружение,  секретарше  отведен  всего  лишь  один
абзац. Хотя их можно  понять:  непривлекательная  стареющая  секретарша,
морская  свинка  на  телефонах,  лабораторный  кролик  за   перепечаткой
приказов - нет более несовместимых людей, чем монументальный Лещ  и  его
стертая секретарша. Тень.
   "Тень воина". Откуда это? Кажется, у Хичкока не было такого фильма.
   Я выхожу в холл и вынимаю пачку "Житана". Возвращаться в ресторан  не
хочется. Тебе надо подумать, Анюта. Еще немного - и скелет из шкафа Леща
выпадет тебе прямо на руки...
 
*** 
 
   ...Весь обратный путь мы молчали. Так чудесно  начавшийся  вечер  был
безнадежно испорчен: именно так  все  представлялось  Лещу.  Именно  эти
чувства выражал его сосредоточенный профиль, его извинительно  опущенные
уголки губ; даже складка на лбу негодовала.
   - По-дурацки все получилось, - он не выдержал молчания  первым.  -  Я
так хотел, чтобы праздник получился.
   - Праздник получился, - я успокаивающе тронула его плечо. -  Праздник
получился, все  было  восхитительно.  В  конце  концов,  это  ведь  день
рождения компании, а не мой собственный день ангела.
   - Все настроение псу под хвост.
   - У вас замечательная команда. Я  буду  счастлива,  если  они  примут
меня.
   - Они уже приняли вас, -  Лещ  приободрился.  -  А  ребята  и  правда
потрясающие. Один Аркаша Юнкеров чего стоит.
   И он, пытаясь загладить  вину  за  единственную  паршивую  овцу  Зою,
принялся рассказывать мне о своих  журналистах.  Я  не  перебивала  его:
пусть говорит, пока я обдумываю сцену в туалете.  Сегодняшний  день  был
самым важным - тут наши позиции сходились. Пьяный прокол  Зои  стал  для
меня настоящим подарком судьбы, теперь  я  знала,  в  каком  направлении
действовать, и уже не мне, а Костику: он вцепится в  малейший  намек  на
развязку, я знаю его хватку. А то, что развязка наступит очень быстро, я
не сомневалась: они не слезут с Зои, пока не докопаются до истины, какой
бы она ни была. Что ж, Анна, ты подтвердила класс, интересно, кто  будет
следующим после Леща?..
   - Вы не слушаете меня, - вдруг сказал Лещ.
   - Простите.
   Будь осторожнее, не зарывайся, ты позволила себе отпустить поводья, а
делать этого нельзя, дело еще не закончено, поменьше спеси, девочка.
   - Вы все еще обижены на Зою?
   Конечно. Конечно, я обижена, как иначе: не очень-то приятно  валяться
на полу туалета, слегка придушенной  безумной  секретаршей;  я  отыграла
глубоко запрятанную обиду:
   - Нет.
   - Я вижу, что обижены.
   - Я стараюсь держать себя в руках. Думаю, это пройдет.  Не  обращайте
внимания. Я ведь мудрая женщина.
   Глаза Леща снова вспыхнули раскаянием  и  надеждой  на  благополучное
разрешение инцидента: