ится то, что достается  не
просто, - у Карпика была удивительно верная философия. -  А  теперь  дай
сюда руку.
   - Зачем?
   - Дай, не бойся.
   Я выпростала руку из-под одеяла. Карпик цепко  ухватилась  за  нее  и
тотчас же достала золотую заколку для галстука. На ее конце  посверкивал
крупный бриллиант.
   - Это что еще такое? - удивилась я.
   - Это папочкина заколка.
   - А зачем ты ее принесла?
   - Сейчас ты все поймешь.
   Обхватив мой указательный палец своими цепкими руками,  она  с  силой
надавила на него. Кончик пальца сразу покраснел, к нему  прилила  кровь.
Карпик же молниеносным движением воткнула острый конец заколки прямо мне
в руку. Это было так неожиданно, что я даже  вскрикнула.  Но  Карпик  не
дала мне опомниться: то же самое она проделала и со  своим  указательным
пальцем, и выдавила на поверхность капельку крови.
   - Теперь давай его сюда, - деловито сказала она.
   - Кого?
   - Свой палец. Мы смешаем нашу кровь, чтобы  быть  как  будто  сестры.
Чтобы все делать вместе... Все и  всегда.  Это  как  клятва.  Как  будто
клянешься на крови. Мы ведь решили все делать вместе, правда, Ева?
   Самым удивительным  было  то,  что  и  на  этот  раз  я  подчинилась.
Убедившись, что  обряд  совершен,  Карпик  прижалась  ко  мне  и  крепко
поцеловала в щеку. Я слабо верила  в  реальность  происходящего,  только
палец колола острая, как жало, боль. Впрочем, очень скоро боль прошла  и
ко мне вернулся мой собственный, иронический взгляд на мир.
   - Надеюсь, все ритуалы закончены? Есть землю  не  придется?  И  помет
корабельных крыс...
   - Не придется. Тем более что здесь нет никакой земли. Только вода.  И
крыс тоже нет. Макс говорит,  что  здесь  сильные  магнитные  излучения.
Раньше у них была кошка, так  они  ей  сделали  специальный  ошейник  из
меди...
   Опять этот таинственный Макс, никогда не  виденный  мною  рефмеханик,
сидящий где-то внизу, в столовой для матросов, в матросском  кубрике,  у
холодильных  камер.  Гефест  в  своей  кузнице,  Аид  в  своем   царстве
мертвых... Когда только Карпик успела подружиться с  ним?  Когда  только
Карпик успела подружиться со мной? И не  только  подружиться,  а  еще  и
обменяться капелькой такой одинаковой крови...
   - Слава богу, ни земли, ни крыс. Нужно отметить это событие.
   - Ну вот. Теперь мы всегда должны доверять друг Другу. И  друг  другу
помогать.
   Привязанность ко мне Карпика, так внезапно вспыхнувшая, ставила  меня
в тупик. Впрочем, ей всегда  можно  найти  здравое  объяснение:  девочка
тянется к взрослым, только и всего. Девочка  потеряла  мать  в  возрасте
трех лет, только и всего...
   - Ты согласна, Ева?
   - Хорошо. Я согласна.
   - А теперь давай думать об убийстве.
   - Ты полагаешь, что можно думать об убийстве?
   - Конечно. Сначала решим, кого мы будем подозревать.
   - Я не знаю, кого тут можно подозревать.
   - Подозреваются все! - провозгласила Карпик и рассмеялась.
   - Все?
   - Ну, кроме тебя, меня и папы. И еще - Мухи.
   - Так не пойдет. Почему мы не можем подозревать Муху?
   - Потому что он гомик. А гомики никого не убивают. Они слишком заняты
собой и всего боятся.
   - А вдруг старпом не ответил Мухе взаимностью, и  Муха  убил  его  из
ревности? - теперь рассмеялась я.
   - Нет. Муха мне нравится.
   Это был убийственный аргумент.
   - Хорошо. Оставим Муху в покое. А  как  насчет  папочки?  -  Это  был
запрещенный прием, но я не могла отказать себе в удовольствии подразнить
девчонку. Тем  более  что  в  глубине  души  вовсе  не  была  уверена  в
невиновности преуспевающего банкира Валерия Адамовича Сокольникова.
   Моя реплика привела девочку в ярость - такую сильную, что из  глаз  у
нее брызнули слезы.
   - Как ты можешь так говорить?
   - Ну, если уж мы приняли условия игры...
   - Это не игра. - Слезы высохли так же внезапно, как  и  появились,  и
Карпик внутренне напряглась. - Это не игра.
   Тут ты права, девочка. Труп, лежащий в одной из морозильных камер,  -
это не игра.
   - Сдаюсь. Это была  не  самая  лучшая  шутка  сезона.  Что  мы  будем
делать?
   - Пойдем в машинное отделение... Осмотрим все на месте.
   - Когда?
   - Прямо сейчас. Если у тебя нет никаких других планов.
   - У меня нет никаких других планов.
   Это была чистая правда. У меня не было никаких планов. Никаких планов
относительно совершенного преступления. Никаких планов относительно  его
расследования. Забыть как страшный сон,  забыть,  вот  чего  я  страстно
желала, - только и всего...  Но  теперь  все  изменилось.  Вдвоем  можно
попытаться распутать чертово убийство. И хотя бы приблизиться к  истине.
К тому же Карпик умна, парадоксальна, наблюдательна. И  я  всегда  сумею
защитить ее... Господи, сделай так, чтобы убийцей не оказался  ее  отец.
Тебе ведь ничего не стоит это сделать, господи...
   Самым поразительным оказалось то, что всего лишь за два дня  плавания
на ?Эскалибуре? Карпик излазила его вдоль и поперек. Для меня, с раннего
детства  страдающей  топографическим  идиотизмом,  было   совершеннейшей
неожиданностью то, как уверенно Карпик ориентируется  в  хитросплетениях
узких коридоров, как быстро  она  находит  нужные  повороты,  как  легко
карабкается по устрашающего вида, почти  вертикальным  трапам.  Пожалуй,
эти трапы - ее стихия, они скрадывают  хромоту,  они  дают  ей  ощущение
полноценности и  радости  движения...  Со  мной  дело  обстояло  гораздо
сложнее: несколько раз я поскользнулась на крутых  ступенях,  а  однажды
чуть бездарно не свалилась вниз - меня спасли только поручни. К тому  же
я все время забывала о высоких порогах дверей - комингсах и благополучно
спотыкалась уже на ровной поверхности.
   ...Нижняя палуба разительно отличалась от палуб  пассажирских:  здесь
не было ковров и стены не были обшиты деревом.  Зато  дверь  в  машинное
отделение была открыта. Мы добрались до нее, так никого и не встретив по
пути.
   - Пришли, -  сказала  Карпик,  -  помоги  мне  открыть,  дверь  очень
тяжелая...
   Вдвоем мы справились с металлическими заклинками и сразу же оказались
в царстве грохочущих механизмов. Шум стоял  такой  сильный,  что  Карпик
даже прикрыла уши. Немного привыкнув к грохоту,  мы  двинулись  в  глубь
отделения Карпик замечательно ориентировалась и здесь.
   Мы без труда нашли  место  падения  старпома.  И  даже  добросовестно
исследовали  его.  И  пока  Карпик  с  упоением  ползала   на   коленях,
рассматривая пол на предмет возможных  улик,  я  предавалась  совершенно
другим мыслям Прошлой ночью в наполненном людьми  машинном  отделении  я
даже не сообразила, что главной  уликой  может  являться  само  падение.
Вернее, не падение даже, а траектория, которую  описало  тело  падающего
старпома и то расстояние от трапов, на котором оно лежало.
   Слишком далеко.
   Для того чтобы упасть так,  как  упал  Митько,  необходимо  было  для
начала разогнаться, оттолкнуться от  пола  и  постараться  прыгнуть  как
можно дальше. И если принять версию Антона и  Альберта  Бенедиктовича  о
том, что старпом оступился, то становится непонятным, почему тело лежало
так далеко от трапов и от стены машинного отделения.
   А положение трупа свидетельствует  об  одном  из  двух:  либо  Митько
действительно с силой  оттолкнулся  от  площадки,  и  тогда  это  сильно
смахивает на самоубийство, либо...
   Либо Митько просто выбросили.
   Странно, что никого не смутил этот  факт.  Странно,  что  его  вообще
оставили без внимания. Может быть, Карпик права, и  все  эти  далеко  не
глупые, респектабельные господа бегут от криминала как черт от ладана? И
не хотят замечать очевидных вещей.  И  это  играет  на  руку  убийце,  -
возможно, самому респектабельному из всех респектабельных господ.
   - Посмотри, что я нашла, Ева! -  Торжествующий  голос  Карпика  вывел
меня из задумчивости. - Это то, что нам нужно. Иди сюда.
   Я подошла к девочке и опустилась на  корточки  рядом  с  ней.  Карпик
указала мне на пуговицу, валяющуюся на  полу,  возле  маховика,  который
соединял один из двигателей с генератором. Нельзя сказать, что сообщение
об этой находке как-то особенно взволновало меня: я начала рассматривать
ее только для того, чтобы подыграть щенячьему энтузиазму Карпика. Но тут
мне пришлось согласиться с Карликом: пуговица действительно представляла
собой довольно необычное зрелище. Во всяком случае, ничего  подобного  я
раньше не видела. Она была  сделана  из  немного  сточенной  и  довольно
крупной монеты, чуть больше двух сантиметров в диаметре.
   Пять рейхсмарок 1938 года. С маленькой  изящной  свастикой  в  когтях
орла и бульдожьим профилем Гинденбурга.
   К монете было приварено ушко, что, собственно, и делало ее пуговицей.
Теперь в ушке торчали нитки и  микроскопический  кусочек  темной  ткани.
Очевидно, пуговицу оторвали. И не просто оторвали, а оторвали с мясом.
   - Ты когда-нибудь такое видела? - прошептала Карпик.
   - Нет.
   - Ничего себе пуговичка, ею убить можно!
   - Не преувеличивай, Карпик! Ею убить нельзя...
   - Ну, все.  Теперь  он  у  нас  в  кармане.  -  Карпик  крепко  сжала
пуговицу-монету в руке, она даже не могла скрыть своего ликования.
   - Кто?
   - Убийца!
   Я поспешила остудить пыл не в меру ретивой девчонки:
   - Ну, это совсем не факт.
   - Как - не факт? - Карпик даже вспыхнула от  негодования.  -  Все  же
очень просто! Они боролись, старший помощник выдрал пуговицу, перед  тем
как его сбросили с площадки. Ведь она же рядом с ним лежала,  ты  же  не
будешь этого отрицать...
   Карпик шла тем же путем, каким шла и я сама, и от этого мне сделалось
не по себе.
   - Лежала... Она могла лежать здесь с незапамятных времен.
   - Ага. С тысяча девятьсот тридцать восьмого года, - пошутила  Карпик.
- Это же не обычная пуговица... Или ты думаешь, что кто-то  из  матросов
носит такие на кителе?
   - Не знаю.
   - Это очень  заметная  вещь,  -  продолжала  страстно  убеждать  меня
девочка - Ты правда такую не видела?
   - Нет, - снова честно сказала я.
   - И я тоже.  Хотя  у  папы  много  пиджаков.  Он  любит  ?Живанши?  и
?Армани?. А ты?
   -  Изделия  Трехгорной  мануфактуры.  Идем.  Поднимемся  по  лестнице
наверх.  Думаю,  что  все,  что  мы  могли  обнаружить  здесь,  мы   уже
обнаружили...
   Непрерывный  подъем  по  крутым  трапам  был  немного  тяжеловат  для
Карпика, и мы остановились на одной из площадок,  чтобы  передохнуть.  Я
закурила неизменный ?Житан Блондз?, а Карпик, прижавшись лицом к решетке
ограждения, долго смотрела вниз. А потом повернулась ко мне:
   - Это хорошие сигареты?
   - Это любимые сигареты.
   - А какая разница?
   - Никакой. Любимые -  всегда  хорошие.  Это  не  только  к  сигаретам
относится.
   - Дай мне затянуться, - неожиданно попросила Карпик.
   - Еще чего! Не хватало,  чтобы  я  приучила  ребенка  курить.  Можешь
стрелять сигареты у своего папочки, если хочешь...
   - Он не курит.
   - Видишь, какой положительный  человек.  Должен  служить  тебе  живым
примером.
   Так, легко пикируясь,  мы  добрались  до  площадки,  с  которой  упал
Митько. Или с которой его сбросили. Лампа аварийного освещения уже  была
поставлена, и в ее свете мы принялись за поиски деталей, более  весомых,
чем немецкая пуговица-монета.  Но  здесь  нас  поджидало  разочарование:
ничего, заслуживающего внимания,  мы  так  и  не  нашли.  Это  несколько
обескуражило Карпика, которая ожидала  от  пролета  весь  джентльменский
набор улик: луж крови, кастетов, стилетов, стреляных  гильз  и  визитную
карточку убийцы  для  полноты  картины.  Но  поле  гипотетической  битвы
оказалось абсолютно стерильным.
   Карпик  позволила  мне  выкурить  еще  одну  сигарету  и,  пока  я  с
наслаждением выпускала дым, принялась размышлять вслух:
   - Главное у нас уже есть. Пуговица.
   - Ценное приобретение. И что ты думаешь с ней делать?
   - Сначала нужно выяснить, от чего она была оторвана.
   - Интересно, каким образом?
   - Будем следить за каждым. Кто во что одевается... Хорошенько ко всем
присмотримся. Наверняка у него нег больше запасной... И пришить ее он не
сможет.
   Я улыбнулась и приподняла Карпику подбородок:
   - Это спорный тезис.
   - Почему?
   - По разным причинам. Во-первых, я уже говорила  тебе,  -  совсем  не
факт, что эта пуговица оказалась здесь вчера ночью. Во-вторых, если  это
действительно пуговица с пиджака убийцы - на  минуту  предположим  такой
вариант, - то нет никаких гарантий, что убийца уже не обнаружил  потерю.
Он мог спуститься сюда и попытаться найти ее...
   - Но ведь нашли-то ее мы!
   - Да. Следовательно, ее он не нашел. И  потому  спрячет  пиджак  куда
подальше, наверняка этот пиджак у него не единственный.  И  спокойненько
проходит все путешествие в другой одежде. Лично я бы  поступила  на  его
месте именно так. К сожалению, мы совершенно не  были  готовы  к  такому
развитию событий.
   - Ты имеешь в виду  убийство,  Ева?  Я  помялась,  а  потом  все-таки
сказала:
   - Да. Вряд ли преступник, для того чтобы  убить  кого-то,  специально
переодевался именно в этот пиджак. Следовательно, он носил  его  раньше,
он носил его вчера. И мы могли его уже видеть.  Мы  просто  не  обратили
внимания на эти пуговицы... Мы и  не  могли  обратить  на  них  никакого
внимания. Так ведь, девочка?
   - Да, - вздохнув, призналась Карпик. - Если бы я  знала!..  За  нашим
столиком ни у кого нет такого пиджака. И этот твой гнусный Вадик  был  в
джемпере...
   И я услышала нотки сожаления в голосе Карпика: о,  как  бы  она  была
счастлива, если бы  оказалось,  что  кровожадным  преступником  был  мой
оператор. Или ?эта сука Клио, фак ю?.  Тогда  бы  Карпик  торжествовала,
тогда ее глухая неприязнь к ним была бы полностью оправданна.  Мне  даже
на секунду  показалось,  что  Карпик  и  затеяла  это  сюрреалистическое
расследование только для того, чтобы вывести этих двоих типов на  чистую
воду.
   - Да. Вадик был в джемпере, а твой отец в пиджаке.
   - Это совсем другой пиджак! - Карпик вспыхнула и даже  сжала  кулачки
от негодования.
   - Я знаю, - успокоила я девочку. - О нашем столике я знаю все. Но что
ты скажешь относительно оставшихся четырех?
   - Стол капитана отпадает. Они все были в своей форме, ты же  помнишь.
Они вообще все время ходят  в  форме  или  голые  по  пояс,  -  вспомнив
моториста, Карпик совсем по-женски жеманно хихикнула. - Значит, остаются
еще три стола.
   - Да, - поддержала я дедуктивные экзерсисы Карпика, - за вычетом двух
женщин остаются девять мужчин. И, по-моему, они все были в пиджаках. Или
в свитерах? Или в купальных костюмах? Или в скафандрах? Я  ни  черта  не
помню.
   - Я тоже, - вздохнула Карпик.
   - Плохие мы с тобой следователи, - подвела  итог  я.  -  Может  быть,
закроем дело? Ты как думаешь?
   - После того, что мы нашли? - Карпик даже задохнулась от  возмущения.
- И не подумаю! И тебе не позволю. Если  хочешь  знать,  то  точно,  кто
здесь ни при чем, - это Муха.
   - Это я уже слышала.
   - Нет. Он все время ходит в рубашках апаш и жилетках. Он уже три раза
их менял! А ты говоришь, что я ненаблюдательная!
   Теперь и я вспомнила, что наш очаровательный, похожий  на  породистое
животное, ?голубой? действительно появляется к  завтраку,  обеду,  ужину
(обязательным для всех) и ночному чаю (посещаемому по желанию)  в  самых
разнообразных  жилетках:  кожаной,  гобеленовой,  вызывающе   кислотной,
классически  черной.  Очевидно,  они  призваны  как-то  подчеркнуть  его
настроение или служат сигналом к началу брачных  игр.  А  то,  что  юный
жиголо Муха собирается окучивать не только своего  компьютерного  божка,
видно невооруженным глазом. Пару раз он (якобы случайно!)  касался  руки
универсального красавчика-стюарда Романа и мешковатой  задницы  рулевого
Хейно. Если так будет продолжаться и дальше, то в перспективе мы  сможем
стать свидетелями шекспировских страстей и битвы  маралов  за  обладание
парнокопытной самочкой Мухамеджаном Странно, что глубоко  порочный  Муха
так нравится Карпику.  Хотя  и  этому  можно  найти  объяснение,  Карпик
подсознательно  чувствует,  что  Муха  никогда  не  будет  акцентировать
внимание на ее женских недостатках. И только потому, что, с точки зрения
женщины, и сам достаточно уязвим. Так что, да здравствует союз  дурнушек
и ?голубых? - добрых друзей, которые в трудный момент  всегда  поддержат
друг друга.
   - Молодец! - поощрила я Карпика. - Но все равно остается очень  много
народу. Мы просто устанем всех подозревать.
   - А, по-моему, это просто здорово.
   - Но подозрения еще никого не приблизили к истине. Думаю, что если мы
зациклимся на пуговице, то ни к чему не придем.
   - Почему? - Карпик не хотела сдаваться.  -  Я  согласна,  что  убийца
может спрятать пиджак. Может никогда его  не  надеть.  Тогда  мы  просто
обыщем все каюты.
   - Интересно, каким образом?
   - Очень просто Кто-то берет  на  себя  пассажира  каюты,  уводит  его
куда-нибудь... А другой в это время осматривает вещи.
   - Интересно, как это сделать технически, душа моя? Ведь не все  живут
по одному. И потом, как мы попадем в каюты? Ведь ключи от них разные. Не
красть же их за завтраком, правда?
   Карпик сосредоточенно молчала.
   - Или ты собираешься выбивать филенки в каждой двери?
   Сведения о филенках, расположенных в нижней  части  каждой  каюты,  я
подцепила из той же лекции второго помощника  Суздалева:  филенки  легко
выбивались в случае экстренной необходимости попасть в каюту.
   - Нет, - Карпик покачала головой. - Тогда нас сразу  раскусят.  Будет
большой скандал.
   - Именно.
   - Есть другой способ. Мне Макс сказал.
   Опять Макс! Пожалуй, в скором  времени  я  начну  разделять  опасения
Сокольникова относительно этого Макса: за два дня нашего  пребывания  на
судне он основательно обработал  Карпика.  Кто  бы  он  ни  был,  но  он
сотворил мир ?Эскалибура? - специально для несчастной хромоножки. И  все
же я решила не акцентировать свое внимание на Максе.
   - Интересно, какой? - Я попыталась вложить в свой  вопрос  как  можно
больше беспечности.
   - Замечательный. Ты же знаешь, что на корабле есть боцман.
   - Догадываюсь - Я не только догадывалась, я даже видела этого боцмана
пару раз. Это был ничем не примечательный мужчина средних  лет:  никакой
боцманской дудки и пышных бакенбардов а-ля император Александр III.
   - Так вот, у каждого  боцмана  на  каждом  корабле  обязательно  есть
универсальный ключ от всех кают. Здорово, да! У нашего боцмана тоже есть
такой ключ, и он подходит ко всем дверям.
   - И ты собираешься попросить у него этот ключ?
   - Нет, - просто сказала Карпик. - Я собираюсь его украсть.
   - О чем ты говоришь?! Я  тебе  запрещаю,  слышишь!  Только  этого  не
хватало! Так мы можем прийти невесть к чему. Я запрещаю.
   - Тогда красть придется тебе. Иначе мы никогда ничего не узнаем.
   - Я не буду этого делать. И тебе не позволю.
   - В воспитательных целях?
   - И в воспитательных целях тоже.
   - В таком случае ты опоздала. Прошлой зимой, когда я  еще  училась  в
Англии, мы ездили на экскурсию, из Брайтона в Лондон... Ну, сама знаешь,
всякие там Тауэры, Вестминстерские  аббатства,  Биг  Бэны,  музей  мадам
Тюссо. Ну и так далее. Так вот,  я  там  стибрила  три  компакт-диска  в
магазине. И браслет с колокольчиками. И джинсовую рубашку.
   Я смотрела на Карпика, широко раскрыв глаза: кто бы мог подумать, что
эта  некрасивая  крошка,  бесспорная  кандидатка  в  Христовы   невесты,
занимается такими делами?! А  может  быть,  именно  поэтому  она  ими  и
занимается?..
   В голосе Карпика мне  послышался  вызов,  -  давай,  Ева,  читай  мне
проповеди о том,  как  нехорошо  обворовывать  магазины.  Начинай,  а  я
послушаю.
   Ничего не выйдет, Карпик. Я и не подумаю возмущаться.
   - Ну и как, удачно? - только и спросила я.
   - Не совсем.
   - Что значит - ?не совсем??
   - Погорела на джинсовой рубашке.
   - Та-ак... И что было дальше?
   -  Папочка   заплатил   крупный   штраф,   и   все   за