то ваш козырь. Я предлагаю  вам
заключить пакт о ненападении.
   - Согласна.
   Дверь открылась, и в нее протиснулась лохматая голова Братны:
   - Не помешал вашему интиму?
   - Нет, конечно. Тем более что мы  уже  закончили  разговор.  И,  кажется,
пришли к  взаимопониманию  Не  так  ли,  Ева?  -  Кравчук  собрал  со  стола
адресованные нам записки и сунул их в карман.
   - Безусловно.
   - Рад, что вы подружились. Я же говорил, Андрюша, что у меня не  люди,  а
золото! С каждым можно договориться Поедем, я уже опаздываю, у меня  пати  у
французского посла. Вечеринка в стиле буги. Принимают  деятелей  культуры  и
искусства.
   - Уже едем. - Перед тем как уйти, Кравчук поцеловал мне руку.
   Это был очень почтительный поцелуй ***

   ...Теперь я была свободна, никто не дышал  мне  в  затылок,  некого  было
изводить  окурками  в  спортивных  кубках  и  рубашками,   развешанными   на
тренажерах: отныне  никаких  Митяев,  открытый  доступ  ко  всем  телефонам,
включая ?02?. В кармане пальто позвякивали ключи от квартиры  Серьги,  но  я
уже знала, что ни при каких условиях не  буду  там  жить,  в  лучшем  случае
переночую несколько ночей, пока не сниму себе какое-нибудь жилье.
   Пошел снег - впервые  с  начала  зимы,  мокрый  городской  снег,  который
когда-то я так любила. Подставив ему лицо, я рассеянно думала обо всем,  что
произошло. Ты даже еще не пыталась как следует  анализировать  происходящее,
Ева, ясно только одно: что-то не так, не в каждой съемочной  группе  убивают
актрис, и не каждый директор картины может похвастаться оперативным  прошлым
и весьма туманным настоящим. Не каждый режиссер с весельем и отвагой  пойдет
на сокрытие серьезного преступления.
   Почему это происходит со мной?
   Я  миновала  проходную,  слегка  кивнув  вахтерше  (не  той  ли,  которая
разговаривала с Александровой  спустя  час  после  того,  как  актриса  была
мертва), и вышла на улицу. Возвращаться к влюбленному Серьге, так  легко  от
меня отказавшемуся, мне не хотелось, а ехать было решительно некуда.
   Ты получила то, что  хотела,  Ева,  -  полную  свободу  от  настоящего  и
будущего, у тебя есть только твое прошлое...
   И еще старуха, смерть которой не дает мне покоя.
   За моей спиной посигналили.  Еще  один  полоумный  искатель  приключений,
наугад,  только  по  силуэту  спины,  выбирающий  дамочек   для   нескучного
времяпрепровождения. Когда-то, еще во ВГИКе, незабытый,  совсем  не  забытый
Иван любил говаривать: ?Сзади полюбят - спереди привыкнут?. А  автомобильным
сексуальным террористам даже привыкать не придется,  автомобильный  секс  на
скорую руку - самый  демократичный  в  мире,  внешность  не  имеет  никакого
значения...
   Автомобильный секс, почему бы и нет, даже твои седые волосы и  запущенное
лицо этому не помеха. У тебя давно никого не было, Ева. Почему бы и нет,  во
всяком случае, не будет никаких смехотворных потуг на видимость  романа.  Не
будет     никаких     нудных      философствований      и      жалоб      на
?эту-суку-мать-ее-климактеричку-жену,               уехавшую               с
этим-козлом-мать-его-любовником в эту зашморганную-мать-ее-Канаду?.  Никаких
цитат из Маркеса, Борхеса и Кортасара, ?у вас бесстыдные губы, и  вы  должны
любить Генри Миллера? , ?у вас тяжелые веки, и вы должны  любить  Обри  Бердслея?  ,  ?в  вас  есть  трагический   излом,   давайте   займемся
сексом?...
   Машина продолжала сигналить. Под  ее  деликатный  гудок  я  добралась  до
троллейбусной остановки рядом  с  ?Мосфильмом?  и  только  тогда  независимо
обернулась. Никакого автомобильного секса. За мной плелся на своей ?девятке?
Митяй. Открыв дверцу, он махнул мне рукой - давай подвезу!  Я  не  заставила
себя долго ждать. Привычно усевшись на переднее сиденье, я накинула ремень.
   - Ты испортил мне замечательно начавшийся вечер, - весело сказала я.
   - Разве?
   - Как раз сейчас я готова была сесть  в  любую  машину  и  потрахаться  с
первым попавшимся плешивым любителем острых ощущений.
   - Можешь не продолжать. Я и так знаю, что ты дешевка.
   - Я рада, что отношения между нами предельно ясны.
   - Проститутка-неудачница, - процедил сквозь зубы Митяй.
   - Почему же - неудачница?
   - Потому что до сих пор не накопила денег даже на приличную одежду.
   - Деньги для меня не главное. Кстати, как ты относишься к  автомобильному
сексу?
   - Примерно так же, как и к тебе.
   - Понятно. Тебя от него тошнит. Ты его ненавидишь настолько, что  никогда
не подвозишь женщин моложе семидесяти лет, и то, если они страдают подагрой.
   - Именно.
   - В таком случае куда мы едем? Некоторое время Митяй молчал.
   - Домой, - наконец сказал он.
   - Ко мне? - удивилась я. Видимо, он действительно  ненавидит  меня,  если
решил  отвезти  в  такую  даль:  так,  с  глаз  подальше,  увозят  из   дому
опостылевших домашних животных.
   - Ко мне. - Я ждала чего угодно, только не этого.
   - По-моему, шеф сказал тебе,  что  можно  снять  внешнюю  охрану.  Ты  же
получил инструкции на мой счет. Ты больше не обязан...
   - У меня твои вещи, - хмуро сказал Митяй.
   - Ах, да. Кое-что я действительно у тебя оставила. Но  это  не  к  спеху.
Некоторое время я могу продержаться без лишней пары лифчиков, поверь мне.
   - Ну, хорошо. Ехать к тебе на ?Пражскую??
   - Если тебя не затруднит.
   - Я думаю, тебе не очень будут там рады. Сломаешь молодоженам  весь  кайф
от медового месяца.
   - А, может быть, наоборот - добавлю ему пикантности? Он  едва  не  бросил
руль.
   - Ну почему, почему ты ведешь себя, как последняя шлюха?
   - А тебя это задевает?
   - Нет, - Митяй снова взял себя в руки, - мне просто противно.
   - Тогда зачем ты тащишь меня к себе?
   Ему все еще хотелось выглядеть благородным, но  я  уже  почувствовала  за
всеми его хмурыми и неловкими хлопотами самый обыкновенный шкурный  интерес.
Вот только чем я могла заинтересовать этого  мальчика,  эту  двадцать  пятую
копию   ?Дискобола?,   эту   ходячую   глянцевую   обложку    журнала    для
гомосексуалистов:  маленькая  аккуратная  задница,  мощные  ключицы,  крутой
подбородок и полное отсутствие оригинальности в недрах идеального  черепа...
С такими внешними  данными  даже  в  бадминтон  не  играют,  чтобы  избежать
случайных травм и не попортить вывеску. Не говоря уже о более  экстремальных
видах спорта, фигурном катании, например, или вольной борьбе...
   Стоп.
   Я вдруг поняла, чего  он  хочет  от  меня  добиться,  а  когда  поняла  -
рассмеялась.
   - Ты чего? - не понял Митяй.
   - Я согласна, - просто сказала я.
   - С чем? - Он посмотрел на меня подозрительно. Ну, конечно,  все  обстоит
не просто, а очень просто:  потирающий  ушибленное  плечо  Кравчук,  Сеня  с
беспомощным пистолетом - Митяй хочет знать прием, которым я  в  две  секунды
уложила на каменный пол двух здоровых, хорошо обученных мужиков. И возможно,
другие приемы  -  если  повезет.  Никакой  романтики,  один  тупой  фанатизм
провинциального спортсмена-любителя.
   - Я научу тебя этому приему, если тебе хочется. Тебе ведь этого хочется?
   Митяй резко затормозил, едва не ткнувшись задом в передний бампер идущего
позади нас дряхлого ?москвичка?.
   - Как... Как ты узнала?
   -  Очень  просто.  Именно  это  страстное  желание  написано   на   твоей
примитивной физиономии.
   - Ты правда научишь? Потренируешь меня?
   - Все будет зависеть от того, насколько ты обучаем.
   - Я очень хорошо обучаем.
   Он на секунду показался мне мальчишкой, которому пообещали  велосипед  за
отсутствие троек в четверти; я даже позавидовала его  неподдельной  радости.
Но, с другой стороны, я тоже  извлекаю  из  этого  неожиданного  предложения
Митяя свои выгоды. Я могу - хотя бы несколько дней - перекантоваться у этого
спортсменчика и спокойно обдумать все происшедшее за последнее время. Он  не
будет докучать мне ничем,  кроме  тренировок,  теперь  я  знала  это  точно.
Никакого намека на флирт, потные подмышки к  этому  отнюдь  не  располагают.
Никакого намека на флирт, лишь тень сожаления  -  молодой  красивый  мужчина
может рассматривать тебя только с точки зрения играющего тренера.
   ...В соседнем супермаркете Митяй затарился разнузданной  калорийной  едой
(для меня), а в соседней аптеке набрал витаминных комплексов,  биологических
добавок и пшеничные хлопья в фабричной  упаковке  (для  себя).  Соседний  же
ларек облегчился ровно на один блок ?Житана? - сильно же тебе хочется  стать
суперменом, щеночек, так можно и  хвост  потерять.  Хвост,  которым  ты  так
усердно передо мной виляешь.
   - Послушай, ты когда-нибудь спишь с женщинами? - спросила я Митяя,  когда
мы поднимались в лифте.
   - Это входит в программу обучения?
   - В теоретический курс перед тренировками.
   - Да, - немного помявшись, сказал он, - у меня есть девушка.
   -  Вот  как.  -  Я  внимательно  рассматривала  Митяя:  никаких   следов,
свидетельствующих о постоянной любовнице, в его квартире не было: ни  зубной
щетки, ни халата, ни случайно забытой губной помады.
   - Очень хорошо воспитанная, не то что...
   - Не то что я, понятно. Она тоже вегетарианка?
   - Она следит за своим здоровьем, - осторожно сказал Митяй.
   - Вы вместе посещаете бассейн и встречаетесь на утренних пробежках.
   - Слушай, какое тебе дело?
   - А спите друг с другом два раза в месяц, чтобы не перенапрягать организм
лишний раз. В стиле  финского  легкоатлетического  порно.  Противозачаточные
пилюли с ее стороны и презервативы ?Маскулин? с твоей. Я права?
   - Во всяком случае, это  лучше,  чем  ложиться  под  первого  попавшегося
мужика и получать сомнительное удовольствие.
   - Да. Удовольствие не должно быть сомнительным, ты прав, бедный мальчик.
   - Прекрати так со мной разговаривать.
   - Я разговариваю так, как считаю нужным.
   ...Весь остаток вечера Митяй изнывал -  ему  не  терпелось  приступить  к
тренировке. Он ждал ее, как ждут любимую женщину: нервно посматривая на часы
и хрустя пальцами. Я не торопилась. Это было похоже на прелюдию  к  любовным
играм - сначала нужно разогреть  партнера  томительным  ожиданием  и  только
потом браться за дело.
   Сначала я долго возилась с вырезкой и в результате соорудила  себе  целую
сковородку мяса. Мясо одуряюще пахло полнотой жизни и почти примирило меня с
унылым ландшафтом митяевской квартиры. Митяй толокся тут  же,  на  кухне,  и
готовил себе куда более скромный ужин: обезжиренный творог и стакан какой-то
адской смеси, лишь по недоразумению называемый ?Напиток ?Здоровье?.
   Мы ужинали, сидя друг против друга: я с наслаждением проглатывала  хорошо
прожаренные куски мяса, покуривала и рассматривала Митяя. Нет,  все-таки  он
так же чертовски  хорош,  как  и  скучен.  Все-таки  отказ  от  излишеств  и
болезненное  внимание  к  своему  здоровью  наложили  на  него  неизгладимый
отпечаток: ни одного изъяна в лице, утомительное совершенство, глазу  не  за
что зацепиться. Если глаза - то обязательно уныло-голубые, если масть  -  то
обязательно   тривиально-брюнетистая,   если   нос    -    то    обязательно
беспардонно-римский,     если     подбородок      -      то      обязательно
бесхитростно-раздвоенный... Кравчук прав, таким красавчикам остается  только
наружное наблюдение.
   За ужином я продолжила прервавшуюся беседу:
   - Сколько тебе лет, Митяй?
   - Двадцать семь. - Черт  возьми,  мы  почти  ровесники,  но  я  для  него
безнадежно стара.
   - И давно ты на подхвате у Кравчука?
   - Мне бы не хотелось обсуждать это с тобой, - его  даже  не  обидело  мое
уничижительное ?на подхвате?.
   - Как хочешь... Чем ты вообще занимаешься?
   - Я  работаю  инструктором  в  атлетическом  клубе  ?Аякс?,  если  это  о
чем-нибудь тебе говорит. - Можно было  даже  не  задавать  подобный  вопрос:
конечно  же,  атлетический  клуб  и,  конечно,  -  мускулистый  ?Аякс?;   не
?Каллиопа?  же, в самом деле...
   - Ни о чем не говорит.
   Здесь я слукавила, я видела вывеску атлетического клуба  ?Аякс?  недалеко
от входа в ресторан ?Попугай Флобер?: должно  быть,  клуб  тоже  принадлежит
вездесущему Андрею Юрьевичу и там качают мускулы все его мальчики.
   - А ты? - проявил бледное подобие любопытства Митяй. - Ты что  делала  до
этих съемок?
   Действительно, что я делала до этих съемок? Не смогла похоронить погибших
друзей, но успела похоронить единственную любовь; провалялась три  месяца  в
коме, потеряла так и не родившегося ребенка, научилась убивать,  разбираться
в ядах, оружии и психологических типах людей; предала тех, кто  научил  меня
быть слепым орудием в достижении сомнительных целей... И оставила после себя
горы трупов...
   - Ничего особенного. Работала в видеопрокате.
   - Теперь все понятно. Насмотрелась всякого порнографического дерьма, всех
этих эмансипированных алкоголичек - и теперь куражишься.
   - Именно.
   - А откуда ты знаешь.., эти единоборства?
   - Оттуда же. Насмотрелась всяких ниндзя и тибетских монахов  -  и  теперь
куражусь.
   - Ладно, извини. Потренируемся?
   - Мне не во что переодеться.
   - Придумаем что-нибудь. У меня есть спортивный костюм.
   - Хорошо. Только я после мяса тяжеловата. Чуть попозже, ладно?
   - Ладно. Когда скажешь, - вздохнул Митяй. Я тебя понимаю,  мальчик:  все,
что тебе нужно, -  научиться  красиво  реагировать  на  опасность,  эффектно
заламывать руки  противнику  и  бросать  его  через  плечо.  Как  только  ты
обучишься, ты наподдашь мне пинком под зад.
   Еще полтора часа я изводила себя и  Митяя  сигаретным  дымом  и  кондовым
ура-патриотическим детективом  по  телевизору,  а  потом  мы  отправились  в
маленькую комнату - выбирать мне костюм. Все  то  время,  что  я  провела  у
Митяя, я спала в зале, на узком диване: о другом посадочном месте  не  могло
быть и речи - все пространство занимали тренажеры.
   Нечто подобное ждало меня и в  комнате,  которую  временно  занял  Митяй.
Здесь была только беговая дорожка: никакой спортивной разнузданности, полный
аскетизм. Но и обитель Митяя не отличалась особым комфортом: такой же  узкий
топчан или  кушетка,  накрытая  пледом;  легкие  жалюзи  на  окнах  (никаких
мещанских штор, собирающих  пыль),  узкий  платяной  шкаф-купе  с  зеркалами
вместо створок. Ни настольной лампы, ни ночника.  Хорош  был  только  палас,
покрывающий весь пол комнаты. По нему хотелось пройтись босиком.
   Интересно, где занимаются любовью Митяй и его благовоспитанная девушка?
   - Н-да... - сказала я, - никакой романтики, никаких полутонов. Вы на этой
кушетке предаетесь утехам страсти? Или на велотренажере?
   - Оставь в покое меня и мою девушку.
   - Кстати, как ее зовут?
   - Валентина.
   - Так я и думала. С таким именем сам  Бог  велел  бегать  стометровку  за
девять секунд. Ну, показывай. Что у тебя есть из экипировки.
   Митяй раздвинул створки шкафа: идеальный порядок, полотенце к  полотенцу,
футболка к футболке, костюм ?Адидас? к костюму ?Пума?, даже кроссовки  внизу
стоят аккуратно: пятки вместе, носки врозь. Только внизу стоял небольшой, но
громоздкий,  потемневший  от  времени  ящик.   Интересно,   что   заставляет
чистоплотного Митяя держать в шкафу такие вещи?..
   - Ты зануда, - сказала  я  Митяю,  -  представляю,  как  ты  невыносим  в
постели. ?Милая, ты бы не могла поправить простыню, что-то она сбилась..."
   - А ты сексуально озабоченная старая  дева,  -  выдал  наконец  Митяй.  -
Старая дева-провокаторша. Плевать я хотел на твои подколки.
   - Это разумно. Ну,  что  ты  мне  предложишь  из  своего  восхитительного
гардероба?
   Следующие десять минут мы выбирали для меня костюм. Но все они  оказались
велики  мне.  Тогда,  подумав,  я  решила  ограничиться  своей   собственной
футболкой и спортивными трусами неопределенного  пола.  Эти  шелковые  трусы
пролежали в митяевском гардеробе уйму лет  и  принадлежали  мальчику  Митяю,
выигравшему районные соревнования по спортивному ориентированию.
   - Где будем тренироваться? - деловито спросил Митяй.
   - В большой комнате, конечно. Мне необходимо  пространство,  чтобы  вволю
попинать тебя. Только нужно сдвинуть все тренажеры.
   - Хорошо.
   Еще двадцать минут мы убили  на  подготовку  плацдарма.  Митяй  под  моим
руководством терпеливо сдвигал тренажеры к стене,  стараясь  расположить  их
строго параллельно или строго перпендикулярно плоскостям комнаты. Я путалась
у него под ногами, давала бесполезные советы и роняла  сигаретный  пепел  на
такой же, как и в комнате Митяя, палас.
   - Ну, ты готов?  -  спросила  я,  когда  комната  наконец  приобрела  вид
импровизированного татами.
   - Да. - Митяй стоял передо мной, раздувая ноздри,  в  предвкушении  новых
ощущений.
   Теперь я даже залюбовалась  им:  роскошное  тело,  собранное,  как  перед
прыжком,  каждая  кость  вправлена,   каждый   мускул   на   месте.   Широко
расставленные босые ноги,  почти  безволосые  и  напрягшиеся  икры,  влажные
глаза...
   Чертов вегетарианец!..
   - Ну, давай, нападай на меня. Только делай это внезапно. Можешь применять
ту технику, которую знаешь, - скомандовала я.
   Он действительно кое-что знал.
   Я поняла это сразу, как только оказалась на полу, - ему ничего не  стоило
завалить  меня,  и  он  этим  сразу  же   воспользовался.   Мощный,   хорошо
тренированный мужик, он мстил мне за мой  снисходительный  тон,  за  все  те
унижения,  которым  подвергался  все   это   время.   Его   аргументы   были
убедительными, даже чересчур убедительными, - я не могла этого не  признать,
когда почувствовала во рту легкий привкус крови.
   - Ну, что  же  ты?  -  подзадоривал  меня  Митяй.  -  Где  твои  хваленые
приемчики?!
   Я ничего, ничего не могла  ему  противопоставить.  То,  что  сработало  с
ничего не подозревавшим, отяжелевшим от сытой  жизни  Кравчуком,  сейчас  не
проходило. Злость добавила мне азарта, но не добавила силы - я слишком давно
не тренировалась. А то, что я умела, Лапицкий вколачивал в меня силой, я  не
годилась для петушиных боев по определению.
   Но сдаться сейчас вот так просто было бы безумием. Митяй мстил мне, мстил
за сигареты,  за  окурки,  за  протеиновые  добавки,  за  унижения,  которым
подвергался; за реплики, на которые не мог ответить. Только теперь я  поняла
это по-настоящему, он мстил единственным способом, которым мог отомстить,  -
своим безупречным телом.
   Его приемы были злыми и ироничными,  иногда  -  оскорбительными;  шаг  за
шагом он повторил недолгую историю наших отношений.
   Очередной раз, отлетая к  стене,  я  готова  была  запросить  пощады,  но
понимала, что это безумие. Он никогда не простит мне слабости,  и  последнее
слово останется за ним. Лучше сжать зубы, которые вполне могут  вылететь  от
одного неосторожного (или осторожного) движения его  мощного  корпуса,  -  и
дождаться логического конца.
   Дождаться того момента, когда он посчитает себя отомщенным.
   Но этого конца не было видно -  здорово  же  я  успела  насолить  ему  за
несколько дней!
   - Ну, что же вы, сенсей! - В нем вдруг прорезался юмор. - Преподайте урок
ученикам, они этого так ждут.
   Черт, я же умела это делать, почему у меня ничего не получается сейчас? Я
злилась яа себя, еще несколько минут - и я отползу в сторону и разрыдаюсь...
   -  Или  перенесем  тренировку  на  завтра?  -  Он   решил   добить   меня
окончательно.
   Я молчала. Молчать было так же бессмысленно, как и говорить что-то, самое
лучшее в моем случае - попытаться сосредоточиться  и  найти  лазейку  в  его
безупречной железобетонной обороне.
   - Отчего же, продолжим.
   - Слово сенсея закон для ученика. - Господи, сейчас все начнется сначала,
он просто ждет, когда я запрошу пощады...
   И все снова пошло по кругу: он наскакивал на меня - и я снова оказывалась
на ковре. Это выглядело совсем уж неприлично. Я никогда не испытывала к нему
ненависти, но теперь возненавидела его.
   И тогда мне это удалось. Мне удалось провести тот самый  захват,  который
опрокинул на пол Кравчука. То же  самое  произошло  и  с  Митяем:  это  была