бом. Я попыталась представить  себе  эту  картину.  Она
получилась такой нелепой, что я даже рассмеялась.
   Уйми свое воображение, Ева, иначе это плохо кончится.
   Я вспомнила, что Митяй что-то  говорил  мне  о  своем  отце  в  контексте
Дюрера, висевшего  на  стене,  -  кажется,  он  увлекался  гравюрой  и  имел
мастерскую. Это было его хобби, Митяй так и сказал - ?хобби?, интересно, чем
вообще занимался его отец и где он сейчас?..
   Я закрыла ящик, сунула его на место, а потом подняла с  пола  футболку  и
вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   ...К двенадцати я опоздала.
   Я впервые добиралась с Якиманки на студию сама, без Митяя,  и  просто  не
рассчитала времени. Когда я тихонько просочилась в просмотровый зал,  Братны
заканчивал отсматривать первые дубли  с  новой  актрисой.  Композиция  кадра
по-прежнему была безупречна, задний план построен  идеально,  крупные  планы
Бергман просто великолепны, но что-то изменилось в самой  атмосфере.  Вместо
тихого и благородного угасания Александровой  на  экране  царило  совершенно
другое угасание - яростное и  мстительное,  как  будто  бы  героиня  Бергман
решила прихватить с собой в могилу весь мир... Тонкая психологическая  драма
трансформировалась  в  такой  же  тонкий  психологический  триллер,   полный
ожидания  конца  света.  Видимо,  это  и  была   новая   концепция   Братны,
завораживает, ничего не скажешь...
   Во время просмотра последнего  по  времени  дубля  меня  пронзило  острое
чувство уже виденного: это была проходная мизансцена, и Бергман по отношению
к камере была в том же ракурсе, что и  Александрова.  Я  видела  материал  с
Александровой пару недель назад, после дубля  Братны  устроил  склоку  из-за
того, что на заднем плане мелькнуло и, исчезло чье-то лицо.
   Тогда Братны наорал на Волошко: ?Почему посторонние в кадре?"
   Теперь женщина с заднего плана не была  посторонней,  теперь  она  играла
главную роль.
   Тогда в кадре мелькнуло лицо Фаины Францевны Бергман, и теперь я  поняла,
почему при первой встрече оно показалось мне смутно знакомым.
   Бергман отиралась на съемочной площадке  еще  тогда,  когда  Александрова
была жива. Нужно только попросить  у  механиков  найти  рабочий  материал  с
Александровой и убедиться в этом окончательно.
   Зачем  она  приходила  в  павильон?  Чтобы  лишний  раз   посмотреть   на
неожиданный  триумф  ненавистной  соперницы  и  заработать  очередную   язву
желудка, которая вполне может приблизить ее к могиле? Бергман мало похожа на
самоубийцу, ее жизненной энергии можно только позавидовать. Нет,  даже  если
убийство совершила именно она, я все равно не испытываю к ней ненависти...
   ...Никакого рабочего материала по первым съемкам мне достать не  удалось.
Студийный механик, молодой человек, неуловимо похожий на английского  актера
Мальколма Макдауэлла, радостно сообщил мне, что пленки с  Александровой  уже
смыты. Я была к этому готова - Братны стремительно избавлялся  от  прошлого,
он больше не хотел иметь ничего общего  с  погибшей  актрисой  По  дороге  в
павильон меня посетила вполне здравая мысль: если уж ты начала  свое  жалкое
подобие расследования, можно  нанести  визит  и  Яше  Кляузеру,  ?племяннику
Бергманихи?, как назвала его сценаристка Ксения Новотоцкая.  Он  работает  в
обувном цеху, возможно, там  же  мне  удастся  рассмотреть  поближе  младших
братьев шила, которым была заколота Александрова.
   "А, если она - дочь сапожника?? - не выходила у  меня  из  головы  фраза,
оброненная Кравчуком.
   Мы с Яшей не были представлены друг другу, я знала о нем только от  Ирэн,
да еще пару раз он заходил в группу, забрать жену после вечерней смены.  Для
того чтобы вот так просто прийти к нему, необходим был повод.
   И повод нашелся.
   Покуривая сигарету и глядя на свои единственные, но еще добротные ботинки
(гуманитарная помощь сирийца Тамби, однокурсника Серьги  по  ВГИКу,  а  ныне
процветающего   московского   бизнесмена,   женатого   на   каныгинской   же
однокурснице Гале Жуковой. В  самом  начале  осени  Тамби  и  Галя  посетили
слепого Серьгу и принесли с собой ворох  вещей  -  у  Тамби  было  несколько
секонд-хэндов по всей Москве. Из всех вещей мне достались именно эти ботинки
-  у  нас  с  маленьким  Серьгой  был  один  размер  обуви),  я  решила  ими
пожертвовать. В конце концов, можно прийти в цех с  оторванной  подметкой  и
попросить Яшу водрузить эту подметку на место. Так делают все.
   Закрывшись в туалете и сняв правый ботинок, я попыталась оторвать от него
подошву.
   Не тут-то было!
   Проклятая рифленая капиталистическая подошва с  американским  орлом  была
намертво пришита  к  такому  же  самодостаточному  верху  вощеными  нитками.
Провозившись с ботинком полчаса и обломав  и  без  того  короткие  ногти,  я
решила оставить эту бесперспективную затею. В конце концов визит к Яше можно
отложить, а вечером запастись у Митяя  какими-нибудь  ненужными,  требующими
ремонта кроссовками.
   Итак, с первым походом к Яше Кляузеру мне не повезло.
   Куда больше мне повезло с его женой Ирэн.
   В последнее время у нас с ней сложились приятельские  отношения.  Я  была
одной из немногих, кто мог выносить ее канареечное щебетание о Вуди  Аллене.
Даже на съемках она  старалась  сесть  поближе  ко  мне.  Теперь  ее  доброе
отношение можно было использовать. Нужно  только  найти  подходящий  момент,
чтобы аккуратно вывести Ирэн на тетку мужа.
   Особо стараться не пришлось. Ирэн была готова болтать сколько угодно и  с
кем угодно. Наблюдая за старухой на площадке, я шепнула ей на ухо:
   - Мощная актриса!
   - Что ты, - сразу же оживилась гримерша, - я  даже  представить  себе  не
могла, что она может так играть!
   - А ты давно ее знаешь?
   -  Ну-у...  Не  так  давно  Можешь  себе  представить,  мы  ведь  с   ней
родственники...
   - Что ты говоришь!  -  удивленно  восхитилась  я  -  Правда,  это  совсем
недавняя история.. Мой нынешний муж; Яшка, он ведь ее  родной  племянник.  У
Яшки, кроме нее, никаких родственников, он ее обожает.
   - Есть за что - Это спорный вопрос. У нее совершенно несносный  характер.
Она ведь живет в Доме ветеранов сцены, там у нее комнатка, отдельная. Раньше
делила ее с какой-то отставной  балериной  из  Перми,  так  что  ты  думаешь
произошло?
   - Что?
   - Выжила эту бывшую балерину за неделю. Сказала:
   "Мне нужен полный покой, у меня заслуги перед театром и кинематографом, я
известная актриса, и муж мой был генералом, Героем  Советского  Союза,  и  я
имею право на  отдельную  комнату,  поскольку  государству  сдала  отдельную
квартиру, выплаченный однокомнатный кооператив. Я коренная москвичка, а  тут
ко мне подселяют пришлых с Урала,  как  будто  у  них  там  своих  богаделен
нет..."
   - Надо же! - односложно восхитилась я.
   - А талантливые актрисы все стервы. Вот возьми, к примеру, Миа  Фарроу...
Что она устроила Аллену и этой своей приемной дочке...
   О Господи, если сейчас начнется еще один пассаж об Аллене, я не выдержу.
   - А как Братны ее вычислил? - беспардонно перебила я Ирэн.
   - Он ее вычислил, как же, держи карман  шире!  Это  он  меня  благодарить
должен, крестную маму кинопроекта. Я взяла в  группе  сценарий  почитать,  я
всегда это делаю. Это еще до тебя было... Ну да. Я взяла сценарий как раз  в
пятницу, а в субботу мы ездили к старухе  в  богадельню,  знакомиться.  Яшка
тогда меня первый раз представил как свою жену, он очень патриархальный тип,
даже синагогу иногда посещает. Я-то вообще не люблю этих ортодоксальных дел,
он, конечно, тоже не хасид какой-нибудь, не подумай... Между прочим,  община
ему очень помогает, это правда... Так вот, поехали мы к старухе знакомиться.
Ну, поскольку я свежий человек, она на  меня  набросилась  и  давай  историю
своей жизни рассказывать: и затирали ее-де, и  роли  не  давали,  и  интриги
плели, и карьеру зарубили на корню. Она ведь никогда не была красивой, очень
хорошей характерной актрисой - да... Но почему-то вбила себе в  голову,  что
она - лирическая героиня. И ничего с ней поделать было невозможно. В  общем,
целый  день  просидела  с  заткнутым  ртом,   все   ее   старческие   бредни
выслушивала...
   Бедная Ирэн, при ее характере  просидеть  целый  день  с  заткнутым  ртом
равносильно гильотинированию, четвертованию и вытягиванию костей на дыбе!..
   - Как ты только не умерла? - посочувствовала я Ирэн.
   - Сама себе удивляюсь... И так она мне голову заморочила,  что  мы  когда
уезжали, я там сумку забыла.  А  в  сумке  у  меня  все  -  и  косметика,  и
пинцетикдля бровей, я без него никуда, и новый крем израильский, от  морщин,
совершенно изумительный... Изумительный,  Ева!  Если  хочешь,  могу  и  тебе
достать...
   Ирэн, как  всегда,  пробуксовывает,  но  ?пинцетик  для  бровей?  заметно
утепляет сюжет.
   - Он дорогой, этот крем? - спросила я.
   - Не дешевый, но того стоит, это тебе не какой-то там дурацкий пилинг, не
люблю я все это надругательство над кожей... А  после  этого  крема  и  поры
сужаются, и...
   - Так ты его оставила у старухи?
   - Представь себе! Так старушка мало того что влезла в мою сумку - она еще
там все  перетряхнула.  Совершенно  аморальное  существо.  Мы  приезжаем  на
следующие выходные, а полбанки крема уже нет, все на себя  вымазала,  старая
дура! - ласково сказала Ирэн. - Пинцетик пропал, а он у меня  до  этого  лет
семь держался. В общем, постаралась.... Так вот, в сумке еще и сценарий был.
Приезжаем, а наша разлюбезная Фаина Францевна прямо  трясется.  Я,  говорит,
должна играть эту роль, это моя роль, свезите меня к режиссеру, я должна его
убедить.
   - И что?
   - Свезли. У нее же хватка, как у бультерьера, не мытьем  так  катаньем...
Встретилась она с Братны...
   - Неужели он с самого начала...
   - С самого начала он ее и слушать не стал, сказал, что она слишком хороша
для его концепции, что  совершенно  не  тот  психологический  тип.  Она  его
умоляла только попробоваться и так и эдак донимала. Но ведь на Анджея давить
бесполезно, ты знаешь.
   - Да уж.
   - Она очень тяжело это пережила. Мы потом еще  несколько  раз  приезжали,
Яша ведь очень патриархальный тип...
   Ты это уже говорила, Ирэн! Не повторяйся!
   - ..Так вот, она каждый раз интересовалась, найдена  ли  актриса,  каждый
раз говорила, что это только ее роль, единственная роль в жизни. А  когда  я
ей сдуру сказала, что утвердили Александрову... - Ирэн тяжело вздохнула.
   - Случилось что-то экстраординарное? - подстегнула ее я.
   - Господи, если это можно назвать экстраординарным! Я думала, она  просто
умрет, что с ней было, ты не  представляешь!  Она  кричала,  топала  ногами,
плакала, волосы на себе рвала. Полдома  стариков  сбежалось.  Пришлось  даже
?Скорую? вызывать, так ее прихватило. Чуть не окочурилась.
   - Господи, что за неадекватная реакция!
   - Можешь себе представить, оказывается, Александрова - это главное зло ее
жизни, такой себе маленький персональный ад, синоним всех несчастий. Они еще
с молодости друг друга ненавидят. Из-за ролей, понятное  дело.  Оказывается,
Александрова пару раз отбирала у нее главные роли А потом и мужа увела.
   - Господи, что за страсти!
   - Я понимаю, это выглядит смешно...
   - Нет, как раз напротив.
   - Самое удивительное, что эта ненависть до сих пор жива. Причем она такая
сильная... Она вообще в жизни не очень яркая, наша Фаина-то. И темперамент к
старости подрастеряла, но когда она говорит о несчастной старухе...  Кстати,
никаких новостей нет? Ужасно, ужасно... Вышла из дому и не вернулась.  -  На
глазах Ирэн показались слезы.
   - Нам сразу же сообщат, если что-нибудь прояснится, - мужественно солгала
я.
   - Ты знаешь, она ведь даже не удивилась, когда Александрова пропала, даже
не радовалась, а я уж подумала, что она от  радости  должна  стулья  ломать.
Только говорила все время: ?Так тебе и надо, старая карга, получила то,  что
заслуживала?.
   - Это жестоко.
   - Знаешь, старики смыслят в жестокости не больше, чем дети, сострадание -
это первое, что они забывают с возрастом.
   Я и подумать не могла, что Ирэн склонна к таким  философским  обобщениям.
Но, во всяком случае, все, что она до сих пор говорила,  только  подкрепляет
мою версию.
   - Но в любом случае для Фаины все  закончилось  счастливо.  Она  добилась
того, чего хотела, она получила эту роль.
   - Да, конечно - Я услышала от Ирэн все, что  хотела,  но  напоследок  она
преподнесла мне еще один сюрприз, да такой, которого я даже не ожидала.
   - Как твоя  ?Пурпурная  роза...??  Больше  не  терялась,  слава  Богу?  -
спросила я Ирэн только для того, чтобы сделать ей  приятное:  сама  того  не
ведая, она хорошо на меня поработала и теперь нуждалась в поощрении.
   - Да нет, все в порядке. Но полтергейст все равно нас преследует...
   - ?Нас??
   - Ты не поверишь, Ева, но теперь не только мои ключи  пропадают...  И  не
только кассеты. Кассета нашлась, но все мои аномальные приключения теперь  и
на Яшку перешли. Вот уж, воистину, муж и жена - одна сатана.
   - А что случилось?
   - У него стали инструменты пропадать, прямо в цеху.  Он  теперь  на  меня
бочку катит, говорит, что до женитьбы ничего такого с ним  не  случалось.  А
стоило мне появиться в его жизни - и пожалуйста...
   - Инструменты? - Я даже затаила дыхание. - Уже и на ?Мосфильме? крадут?
   - В том-то все и дело,  что  нормальному  человеку  они  понадобиться  не
могут. Я еще понимаю, когда  костюмерные  обносят,  там  можно  хорошенькими
шмотками разжиться, эксклюзивным балахончиком  Екатерины  Второй,  например,
там золотая тесьма изумительная, - Ирэн хихикнула, - но что  можно  стянуть,
извини меня, в сапожной мастерской? Какая-то  дурацкая  дратва,  гвоздодеры,
шила какие-то... Копеечный набор.
   - А что, Яша как-то особенно переживал?
   - Убивался! Он, видите ли, педант, он, видите ли, привык только к  своему
инструменту, он, видите ли, много лет одним и тем же пользуется, он,  видите
ли, специально его затачивает и ставит личное клеймо... Уж эта мне еврейская
обстоятельность! Ты меня не слушаешь, Ева?
   - Нет, что ты!
   - Господи, я тебя заговорила совсем... Так я принесу тебе  крем.  Вечером
мажешься, а с утра не узнаешь  собственной  кожи.  Этот  милый  младенчик  в
зеркале, эта первоклассница - неужели это  я?  Я  не  преувеличиваю,  именно
такой эффект тебя ждет. В нашем возрасте уже необходимо  серьезно  думать  о
коже и обо всем остальном. Этот крем  -  просто  спасение!  Всего  лишь  сто
пятьдесят рублей, для эликсира молодости сущие копейки...
   В нашем возрасте. В нашем  возрасте  есть  масса  других  проблем,  кроме
собственной кожи и крема от морщин. Нераскрытое убийство, например.

***

   ...Все сошлось. Все сошлось, говорила я  себе,  трясясь  в  переполненном
троллейбусе. Все сошлось, говорила я себе, спускаясь по эскалатору в  метро.
Все сошлось, потому что не могло  не  сойтись.  Я  выбрала  правильный  цвет
фигур, мой дебют был добротно-традиционным, я не забыла сделать рокировку, я
удачно перевела партию в  эндшпиль,  и  моя  пешка  проскочила  в  ферзи.  Я
выиграла. Я выиграла в закрытом чемпионате, но мой успех никогда и никем  не
будет подтвержден. Я не смогу  наказать  злодейство,  но  я  знаю,  кто  его
совершил.
   Я получила подтверждение всему.
   Оставались маленькие раздражающие нестыковки, но  на  них  можно  закрыть
глаза. На нестыковках может играть адвокат, третируя ими суд присяжных:  моя
подзащитная не совершала  этого  преступления,  господа,  она  не  стала  бы
оставлять фотографию на месте преступления, она не стала бы писать  записки,
у нее больное сердце,  она  страдает  тахикардией  и  рассеянным  склерозом.
Посмотрите на ее руки, господа  присяжные,  они  распухли  в  суставах,  это
артрит, неизменный атрибут преклонного возраста... Эти руки вряд ли  нанесли
бы удар такой силы...  Даже  учитывая  неприязненные  отношения  между  моей
подзащитной и потерпевшей. А почему бы нам не учесть логику этих  отношений?
Представить, что две женщины, всю жизнь люто ненавидевшие  друг  Друга,  вот
так распивают шампанское? Представить, что эмоциональный  человек  -  а  моя
подзащитная эмоциональный человек - отставит бокал и нанесет  удар  прямо  в
сердце жертве? Это из области фантастики, господа...
   Несчастные старухи.
   Одна из них убита. Вторую будет медленно убивать совершенное убийство.  И
никому из них уже не поможешь.
   Совершив это, Фаина Францевна подписала себе смертный приговор. Не  нужно
глубоко знать психологию, чтобы понять источник ее жизненной силы.
   Ненависть.
   Ненависть к более удачливой сопернице. Вот что поддерживало  ее  все  эти
годы, вот что давало ей силы жить, вот что было ее стержнем. Лишившись этого
источника, она умрет от жажды, она больше не сможет найти другой,  такой  же
сильной эмоции. Это так похоже на страсть - ведь ненависть и есть страсть. А
страстям противопоказаны воспоминания.
   Я не могу быть обвинителем. Нет, не могу.
   Прислонившись к вагонному стеклу, я пыталась вспомнить лицо Александровой
- и не могла. Оно сливалось в  моем  воображении  с  лицом  Фаины  Францевны
Бергман,  они  были  неотделимы  друг  от  друга,  они  были  одним   целым,
сестрами-близнецами, орлом и решкой, двумя сторонами одной медали.
   Я возвращалась к Митяю совершенно измотанной этими своими мыслями. Я даже
не могу посвятить его в то, что произошло, - как бы я к нему ни  относилась.
Как бы я к нему ни относилась, он все равно остается человеком Кравчука,  не
самым последним,  если  ему  с  самого  начала  поручили  деликатную  миссию
присматривать за такой паршивой овцой, как я.
   Мне не с кем поговорить о том, что произошло, - и это суровая  реальность
сегодняшнего дня. С тех пор,  как  на  площадке  появилась  Бергман,  Братны
старательно избегает меня. И  это  не  потому,  что  я  была  свидетельницей
преступления и - в какой-то мере - его соучастницей. И  не  потому,  что  он
хочет  поскорее  забыть  о  том,  что  произошло,  а  одно  мое  присутствие
напоминает ему о рукояти шила под сердцем старой актрисы. Он забыл  об  этом
сразу же, без всяких внутренних усилий, - как  забывает  обо  всем,  что  не
затрагивает сферы его интересов.
   Сейчас он одержим новой актрисой. Сейчас все сложилось  идеально,  сейчас
он попал в самую сердцевину, сейчас он понял замысел фильма до конца. Сейчас
ему не нужен никто - ни чтобы поддержать его, ни чтобы возразить ему.
   ...Все закончилось так, как и должно было закончиться,  банальный,  давно
апробированный мною  способ  ухода  от  всех  проблем:  я  купила  в  ларьке
дагестанский коньяк, от которого за  километр  несло  фальшивкой,  и  выпила
полбутылки на лавочке возле митяевского дома.
   Легче  от  этого  мне  не  стало.  И  подкрашенный  спирт,  под   завязку
нашпигованный дубильными веществами, не согрел меня. Неужели  я  никогда  не
смогу по-настоящему напиться?..
   ...Я оставила недопитый коньяк возле мусоропровода и, подбросив  на  руке
ключи, все-таки решилась позвонить.
   Митяй открыл сразу же.
   - Ты задерживаешься, - без всякого выражения  в  голосе  сказал  он.  Это
что-то новенькое.
   - А ты уже успел соскучиться?
   - Ненавижу беспорядок и распущенность.
   - Ты разрешишь мне войти или так и  будем  стоять  на  пороге?  -  Чертов
коньяк запоздало начал проводить воспитательную работу в  организме  -  меня
качнуло.
   Митяй поддержал меня - все-таки справедливости ради нужно  отметить,  что
реакция у него отменная. -Да ты уже набраться успела! - сказал он брезгливо.
- Раздевайся и иди проспись.
   - У  меня  другое  предложение,  гораздо  более  продуктивное...  Поехали
куда-нибудь. Я тебя  приглашаю.  -  Черт  знает  что,  откуда  возникла  эта
бредовая идея, уж не коньячные ли пары ее навеяли?
   - Господи, куда ты можешь меня пригласить? -  Митяй  критически  осмотрел
мой нищенский прикид, подстреленное пальтецо и  добротные  тяжелые  ботинки,
годящиеся разве что для не