Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
150 -
151 -
152 -
153 -
154 -
155 -
156 -
157 -
158 -
159 -
160 -
161 -
162 -
163 -
164 -
165 -
166 -
же внес
несколько предложений по освежеванию жертв: маньяку удалось
материализовать все самые тайные и самые страшные фантазии старпома.
Самым же большим разочарованием для кроткого Васи оказалось исчезновение
страшного ритуала: высшая сила перестала карать, и это вызвало плохо
сдерживаемую ярость автора эссе Он был не готов к этому. После подробных
записей, датированных девяносто пятым годом, на странице появилось новое
слово - когда.
Каждый год, накануне 30 июня, старпом уделял своему эссе гораздо
больше времени, чем обычно. Эти записи не касались непосредственно
убийств гомосексуалистов, они были нейтральны, даже невинны - какие-то
мелкие проблемы, ссоры с любовницами, драки в общежитии, корабельные
вахты, лов сельди. Казалось, старпом занимал свой ум подобными пустяками
только для того, чтобы хоть как-то скрасить ожидание. А он ждал. Ждал
каждый год. Он выписал все бульварные газеты России и ближнего
зарубежья. Он ждал малейшего сообщения, малейшей информации. Но ничего
не происходило. И каждый раз, когда день тридцатого июня и следующие за
ним сорок восемь часов были благополучно прожиты, он разражался только
одним словом: ?Сука!?
Серийный убийца оказался слабаком. Он не оправдал Васиных ожиданий.
Последняя запись в тетради была сделана карандашом. Очевидно, мысль,
которую старпом пытался изложить, пришла ему в голову внезапно и
потрясла его. Она касалась цветочных лепестков Митько вдруг решил, что
понял их предназначение. И я подумала, что он не так уж не прав.
Серийный убийца не был гомофобом. Более того, по мнению старпома, он
оказался скрытым гомосексуалистом. И каждый раз бросал цветы на могилу
своей гомосексуальности, в которой не мог признаться! Убивая порочных
людей с их порочными страстями, он каждый раз убивал себя. Убивал и не
мог убить. Дневник обрывался на фразе, написанной неровным, пляшущим
почерком: первый раз старпом изменил себе. Фраза была короткой, она
состояла из четырех слов: ?Ты меня предал, хрен!?
...Только захлопнув последнюю страницу дневника, я поняла, как
устала. Я пролежала на кровати час, без единой мысли в голове. Без
страха, но и без сострадания. У меня еще будет время, чтобы попытаться
осмыслить прочитанное, - но не сейчас, не сейчас...
Кажется, я даже уснула.
А пришла в себя от ровного гула над головой.
Вертолет.
Вертолет, прилетевший за телом человека, чьи дневники я читала
последние несколько часов. Этот гул лопастей мгновенно вернул меня к
реальности. Сопровождаемая им, я аккуратно собрала разложенные на
кровати бумаги, завязала тесемки и упаковала папку в целлофан. Я даже не
могла сказать себе сейчас, вернусь ли я к ним когда-нибудь или нет. Но
твердо знала, что папка будет отныне жечь мне руки и сжигать душу, она
прибавится к тем страшным тайнам, которые уже хранятся на дне моей души.
Нет-нет, только не думать об этом сейчас, не думать, не думать... А
думать о милом Карлике, которого я больше никогда не увижу, - она так и
не оставила мне своего телефона. Забыла или не захотела. Нет, забыть она
не могла, она ведь не похожа на обычного, обласканного жизнью ребенка...
В любом случае, счастливого пути, Карпик!..
Кажется, я произнесла это вслух.
И снова в дверь постучали. Теперь это был совершенно отчаянный стук:
не рассчитанная на такой выброс эмоций дверь сотрясалась от ударов и
готова была сорваться с петель. Вадик, должно быть, не на шутку взбешен,
если отбросил всякие сантименты. Я встала с кровати и направилась к
двери, готовясь выслушать целый град ругательств, которые выльются на
мою голову.
- Откройте, Ева! Откройте, я же знаю, что вы здесь! Откройте
немедленно! - Этот голос не принадлежал Вадиму.
Я судорожно повернула ключ в замке, и в ту же минуту дверь
распахнулась.
На пороге стоял Сокольников. На него жалко было смотреть:
перекошенное, красное лицо, капли пота на висках, глухое отчаяние в
самой глубине глаз.
- Что случилось, Валерий Адамович?! - испуганно спросила я.
- Где она? - Сокольников резко отодвинул меня, смел с порога и
углубился в каюту. - Где эта маленькая дрянь?! Где вы ее прячете?!
- Кого?
- Ларису! - Он уже перевернул постель, встал на четвереньки и теперь
заглядывал под кровать.
- Ларису? - Я не верила своим ушам. - А разве она не с вами? Вы же
собрались улетать...
- Вылезай, дрянная девчонка! - Банкир не стеснялся в выражениях.
- Здесь никого нет.
Он не поверил мне, пока не перерыл всю каюту.
А, перерыв, бессильно опустился на стул. Я налила ему воды.
- Ну, убедились?
- Где она?
- Я не знаю. Я не слежу за вашей дочерью...
- Врете!
- Как вы смеете так со мной разговаривать? - Я почувствовала глухую
неприязнь к банкиру и в то же время испытала мелкое девчоночье
торжество.
- Смею! Вы... Вы наверняка покрываете эту маленькую дрянь...
- Вашу дочь? - уточнила я.
- Мою дочь, самую дрянную девчонку, которую я только знал.
- Успокойтесь, Валерий Адамович, - мягко посоветовала я.
- Успокоиться? - Он горько улыбнулся:
- Вещи стоят на палубе, вертолет уже висит над нами десять минут. А
ее нет...
- Валерьянки? - спросила я.
- Оставьте свои замашки сиделки дома престарелых, - не очень-то он
был вежлив.
Поздравляю, Ева: старая дева, сиделка в богадельне, - интересно, кем
еще они тебя посчитают? Я вытащила маленькую бутылочку настойки, которую
дозированно принимал Вадик. Она называлась ?Алтайская? и била в голову
как реактивный снаряд. Вам, господин банкир, в вашем состоянии
полагается двойная доза.
- Выпейте, - мягко сказала я.
- Что это?
- Жидкость, которая вас отрезвит. Пейте. Сокольников опрокинул
настойку и даже поперхнулся.
- Крепкая.
- Что есть, то есть. А теперь давайте все по порядку.
- Вы действительно не знаете, где Карпик?
- Ни малейшего понятия. А что произошло?
- Мы собрались. Все было нормально. И Карпик успокоилась. Не
устраивала истерик по поводу того, что хочет остаться... Господи, я
совсем не знаю свою дочь...
А надо бы, подумала я про себя, надо бы знать, что это маленькое
нежное чудовище в конечном итоге поступает так, как считает нужным.
- Налейте мне еще, пожалуйста, - тихим голосом попросил банкир.
Я плеснула в стакан Сокольникова еще немного жидкости и подумала о
том, что Вадик за такую самодеятельность пришпилит меня к картине
?Потерпевшие кораблекрушение?. Банкир проглотил сорокапятиградусную
настойку как воду и нервно продолжил:
- Она сама сложила вещи. Была такой милой. Сидела в уголке. А потом
сказала, что забыла оставить вам телефон.
- Лариса действительно забыла оставить мне телефон, - подтвердила я.
- Правда, теперь я склоняюсь к тому, что она не забыла. Карпик сделала
это специально. Она с самого начала решила остаться.
- Это невозможно, - сказал банкир. - Мы улетаем.
- Судя по всему, она думает по-другому.
- Мне плевать, что она думает.
- Валерий Адамович, почему вы так хотите лететь? - спросила я и тут
же пожалела, что сделала это. Мне показалось, что в глазах банкира
мелькнул страх.
- Мне не нравится здесь.
- Вот как? И как давно не нравится?
- С тех пор как появился труп...
- С которым вы летите одним чартерным рейсом, простите за цинизм.
Несколько долгих секунд банкир молчал. А потом сказал тихим,
размягченным от выпитого голосом:
- Знаете, почему я занимаю сейчас то положение, которое занимаю?
- Устранили всех конкурентов.
- Не нравится мне ваш юмор, Ева, - вздрогнул банкир. - Нет, все
гораздо проще и совершенно бескровно. У меня отличный нюх.
Кажется, я уже слышала про нюх. И не так давно.
- Называйте это нюхом, интуицией, как хотите... Но я чую, что здесь
что-то не так.
- Конечно. - Я постаралась держать себя в руках. - Устроители круиза
обещали вам острые ощущения. Может быть, они начались чуть раньше, чем
это было запланировано...
- Это не связано с круизом... Большая беда, вот как это называется.
- Что ж. У меня замашки сиделки, а у вас - слушателя школы
практической магии.
- В любом случае, я не хочу здесь оставаться.
- Похоже, что решаете не вы.
- Я найду эту дрянь... Мы все равно не останемся.
- Похоже, что ваша дочь такая же решительная, как и вы.
- Вы правда не знаете, где она?
- Я правда не знаю, где она. Сокольников поднялся:
- Что ж, пойду ее искать.
- Не хочу разочаровывать вас, Валерий Адамович. Насколько хорошо вы
знаете корабль? Банкир пожал плечами.
- Здесь масса потаенных уголков. А уголков, в которых может
спрятаться тринадцатилетняя девочка, - еще больше. Вы ничего не сможете
сделать. Когда улетает вертолет?
- Они дали мне пятнадцать минут, - хмуро сказал Сокольников. Максимум
- двадцать. Сейчас уже меньше.
Я приподняла брови и иронически улыбнулась:
- И вы надеетесь уложиться в эти сроки? Думаю, вам придется остаться.
Скорбное безмолвие тюленей еще не наступило.
Он внимательно посмотрел на меня. Так, как будто видел впервые. И
впервые за все время пребывания на ?Эскалибуре? меня так откровенно
оценивали.
- Вы необычный человек, Ева. Недаром Карпик так к вам привязалась.
Жаль, что у нас не было времени познакомиться поближе.
- У нас еще будет время, - боже мой, неужели это говоришь ты. Ева?
Откуда такое кокетство в голосе?.. Тьфу, глаза бы мои не глядели...
- Да-да. - Сокольников достал пухлый бумажник и, вынув из него
визитную карточку, протянул ее мне:
- Позвоните нам. Карпик будет рада, я думаю.
- Надеюсь увидеться с вами за ужином, - кротко сказала я, и лицо
Сокольникова снова исказила гримаса.
Когда он прикрыл за собой дверь, я уже знала, что он никуда не
улетит. Ай да Карпик, устроила папашке райскую жизнь!.. Почему же он
все-таки так рвется улететь? Я машинально допила настойку и тут же была
застигнута Вадиком на месте преступления. Он ворвался в каюту с видом
оскорбленной невинности.
- Ну, что за дела, Ева?
- В каком смысле?
- Долблюсь, как дурак, каждые полчаса, а ты не открываешь...
- Прости, я была не одна, - сказала я первое, что пришло в голову.
- Не одна? - Вадик с сомнением посмотрел на меня.
- А что? Опровергаю свою репутацию старой девы.
- Да ты ее даже через суд не оспоришь! - Вадик был настроен
воинственно. Я же постаралась не замечать его тона.
- Ну, как прошли соревнования по пинг-понгу?
- Что, надула меня? Выкинула, как щенка?.. А я купился, идиот!
Кстати, забыл тебе сказать, что ты сука.
- Теперь вспомнил?
- Теперь вспомнил. Ты - сука. Зачем только нужно было врать про этот
хренов пинг-понг?!
- Прости, пожалуйста. - Я робко подошла к Вадику и поцеловала его в
безвольный всепрощающий подбородок. - Я же говорила тебе, что была не
одна.
- Мы тоже были не одни. Пока ты тут кувыркалась. Во что мне не
очень-то верится... У нас появился вертолет.
- Я слышу. Никто не прилетел?
- В смысле?
- В смысле ведения следствия.
- Следствия? - Вадик озадачился.
- Ну да. Все-таки погиб человек.
- Да нет, никого не было. Дело-то в общем ясное... Капитан передал
документы, пленку приложил, заключения, которые наши доморощенные
деятели стряпали...
- Странно, почему никто не прилетел? Они же должны осмотреть все на
месте.
- Есть у них участковый, да сейчас в запое, жена пятого родила. Во
всяком случае, капитан так сказал. Как они здесь размножаются, просто
непонятно, - в голосе Вадика послышались миссионерские нотки. - Ты же
сама видела, какой здесь медвежий угол, тьмутаракань. Ближайший
цивилизованный полицейский участок, видимо, на Аляске... Или на острове
Хоккайдо.
- Да. Эти люди совершенно безумны. Платить такие деньги за
сомнительные удовольствия...
- Вот она, логика старой девы, - снова ущучил меня Вадик. - Запомни,
сомнительные удовольствия всегда стоят гораздо дороже. Вот те же японцы,
например. Ты знаешь, какой у них самый дорогой тур? Самый дорогой и
самый популярный?
- Понятия не имею. Монте-Карло, что ли?
- Американская тюрьма.
- ??
- Представь себе. Бывшая американская тюрьма в каком-то из южных
штатов. Находящаяся в полной исправности. Так вот, японцы платят бешеные
деньги только за то, чтобы просидеть там месяц в качестве заключенных. В
условиях, максимально приближенных к действительности. С тараканами и
карцером. А самые большие бабки дерут за пребывание в камере смертников.
- Зачем? - искренне удивилась я.
- Острота ощущений. Страх в качестве движущего фактора релаксации.
Подобный отдых заряжает энергией на год вперед.
- По-моему, это извращение.
- Это тонкий психологический расчет. Наши чертовы работодатели
первыми это прочухали. И сейчас будут грести бешеные бабки.
- Ну, не знаю... Скажи, а девочка. Карпик так и не появилась?
- Подружка твоя? Интеллектуальная соратница? - осклабился Вадик. -
Нет, не появлялась. Там, судя по всему, накладочка произошла. Девчонка
куда-то смылась, так папаша еще за десять минут до назначенного срока
головой о леера бился. Веселая была картинка.
- А тело? - Вадик, неожиданно для меня, оказался свидетелем прилета
вертолета.
- Подняли на борт. С ума сойти, какое было зрелище... Хотел для себя
заснять, в каюту ломился-ломился, да ты, не открыла, - снова начал
обижаться Вадик.
- Не думаю, что это была хорошая мысль... Не забывай, для чего нас
наняли.
- Это ты не забывай, - обиделся Вадик. - Как раз сегодня ночью
выйдем, снимем ?Эскалибур? с воды... А что это ты пьешь, дорогая?
***
...Конечно же, Сокольников никуда не улетел: с самого начала Карпик
выбрала беспроигрышную тактику Она вовремя поняла, что детскими слезами
папочку не сломить, усыпила его бдительность и нанесла удар в спину в
самый последний момент Я представила себе эту картину: банкир с двумя
внушительными чемоданами из хорошей кожи на палубе ?Эскалибура? осыпает
проклятьями собственную дочь. Нашла коса на камень, говорил в этих
случаях капитан Лапицкий.
Но и к ужину Карпик не появилась.
Когда мы с Вадиком вошли в кают-компанию, банкир одиноко сидел за
нашим столиком с всклокоченными волосами и в сбившемся набок галстуке от
Живанши. Такого беспорядка в прическе и одежде я и представить себе не
могла. К тому же он показался мне небритым: даже щетина от огорчения
начала расти быстрее, надо же, подумала я про себя. Хмурый вид банкира
вступил в явное противоречие со всей кают-компанией. Мертвого тела на
корабле больше не было, при известной доле воображения можно было даже
решить, что его не было никогда, досадное препятствие устранено, и можно
спокойно продолжить путешествие. Именно так и думало, должно быть,
большинство пассажиров. Во всяком случае, все вздохнули с облегчением, и
в кают-компании витал дух сдержанного веселья.
- Вы не улетели? - сусальным голосом спросила я, а Вадик хмыкнул: что
ж ты за папашка, если даже с тринадцатилетней девулей справиться не
можешь?
- Улетел, разве вы не видите?
- А Карпик так и не появлялась?
- Появится - убью, - мрачно пообещал любящий отец.
- Ну, не стоит прибегать к крайностям. В конце концов, для кого
вообще вы затеяли это путешествие? Для себя или для нее?
- Для нее, - наконец сдался банкир. - Но я не хотел бы, чтобы все эти
м-м... неприятные события... как-то травмировали мою дочь.
Бедный ты, бедный, подумала я, видел бы ты, с каким увлечением твоя
дочь говорила о произошедшем убийстве, как оно занимало ее... Как она
ничего не боялась. Но я не стала вдаваться во все тонкости прихотливой
детской души, а только сказала:
- Тогда пусть она делает что хочет.
- Если позволять ей делать то, что она хочет, мы взлетим на воздух в
ближайшие сорок восемь часов.
Я вздрогнула: после того как была прочитана тетрадь Митько, любые
связанные с ней цифры приобретали для меня сакральный смысл.
- Почему - сорок восемь? - спросила я.
- Вы правы. Ей хватит и двадцати четырех.
- Перестаньте дуться, Валерий Адамович.
- Можете называть меня Валерием, - морально сломленный банкир
позволил себе снизойти до простых смертных.
- Можете называть меня Евой, - сказала я, и он улыбнулся.
Ну, все, Карпик, ты можешь выходить из укрытия. Судя по всему, ты
прощена.
- Послушайте, Ева, где она может быть? - Банкир перестал злиться и
начал запоздало беспокоиться о дочери.
- Я не знаю. Я правда не знаю. Вам имеет смысл переговорить с
капитаном или с кем-нибудь из команды, они прекрасно знают корабль и
могут предположить, где она прячется. Но лучше этого не делать, мне
кажется. Она устанет, проголодается и вернется сама.
- Вы не знаете Карпика. - Банкир сокрушенно покачал головой. -
Однажды она не ела трое суток только потому, что мы поссорились. Мы оба
были не правы... А она посчитала, что я не прав больше, чем она... Она
очень справедливая девочка. Тогда я ухаживал за девушкой, которую она
возненавидела. Уж не знаю почему. Начала дерзить Наталье...
- Вашей любовнице? - Я тоже позволила себе маленькую дерзость.
- Мы собирались пожениться, - поправил Сокольников.
- Извините...
- Наталья даже переехала ко мне. И Лара превратила ее жизнь в ад. Она
умеет это делать, поверьте...
Я вспомнила крутой бычий лоб Карпика и едва тлеющую ярость в глазах:
такая действительно может превратить жизнь в ад. Или в рай - в
зависимости от отношения.
- Что она только не делала! Я уже не говорю о мелких бытовых гадостях
типа южноамериканских тараканов в Наташиной сумочке и рыбьем корме во
французском белье. Карпик их специально покупала в каком-то зоомагазине.
Она порезала на полоски Наташино любимое платье, налила уксусной
эссенции в духи... Она рассорила Наталью со всеми. Да ладно, что
вспоминать... - Банкир махнул рукой. - А потом она отказалась есть.
Сказала, что лучше умрет с голоду, чем будет терпеть рядом со мной эту
суку.
- Beast... Fuck you... - произнесла я себе под нос, вспомнив реплику
Карпика относительно Клио.
- Вы что-то сказали?
- Да нет. Так просто. Поток сознания... Значит, Карпик перестала
есть?
- Да. На третий день я понял, что это серьезно.
- Пришлось капитулировать? - сочувственно спросила я.
- А как вы думаете?
- А она хоть как-то пыталась наладить контакт с девочкой, эта ваша
невеста?
- Она боялась ее как огня...
- ...И говорила девочке всякие подлые вещи в ваше отсутствие. Что-то
вроде ?Я все равно тебя дожму, маленькая хромая сучка?, - сказала я и
сама испугалась своих слов.
Но банкир не обиделся, разве что посмотрел на меня с напряженным
вниманием:
- А вы неплохой психолог, Ева... Как-то раз я вернулся с работы чуть
раньше... и услышал их ссору на кухне. Это были примерно те же
выражения... Но как вы могли догадаться?
- Просто поставила себя на место обеих сразу. С Натальей вы, конечно,
расстались.
- После того, что услышал, да. Никто не имеет права делать больно
моей дочери. Даже женщина, которую я хотел бы видеть своей женой...
- Тогда предупреждайте всех кандидаток заранее.
- Дело не в них... А в том, что Карпик обожает, когда выходит из
наших столкновений победительницей. Когда я сдаюсь. Когда я капитулирую.
- Может быть, не стоит вести боевых действий? Тогда и белый флаг
выбрасывать не придется...
- Если вы где-нибудь увидите ее... Ну, случайно... Она же не будет
прятаться ве