то старпом Вася говорил  нам
о том, что команда на судне сокращена  до  минимума:  людей  было  ровно
столько, чтобы поддерживать основные службы корабля, не  более  того.  А
сейчас мне пригодился бы кто угодно, даже застенчивый рулевой Хейно:  он
без труда мог бы вывести меня наружу. Но,  так  никого  не  встретив  по
дороге и несколько раз споткнувшись о чересчур крутые трапы, я  все-таки
оказалась наверху.
   Было довольно холодно, и я поняла,  что  долго  в  одном  свитере  не
продержусь. На палубе  горело  несколько  тусклых  корабельных  фонарей,
отчего темнота вокруг  выглядела  совсем  уж  безнадежной,  о  небе  над
головой и воде где-то далеко внизу можно  было  только  догадываться.  В
самой глубине ?Эскалибура? шла какая-то неведомая мне жизнь,  как  будто
бы его сердце билось - спокойно и тяжело.
   Пошел снег, я подставила ему  разгоряченное  лицо.  И  долго  стояла,
закрыв глаза.
   Через полчаса я увижу их всех. Тринадцать пассажиров, не считая нас с
Вадиком.
   "Тринадцать человек на сундук мертвеца и бутылка  рому?.  Кажется,  я
произнесла эти слова вслух и даже немного  испугалась  своего  голоса  -
таким неестественным он показался мне  в  абсолютной  тишине.  И  потому
закончила куплет пиратской песенки уже про себя: ?Пей,  пока  дьявол  не
заберет тебя до конца, йо-хо-хо, и бутылка рому?.
   Но, очевидно, не только мне пришло в голову  совершить  моцион  перед
ужином и подышать свежим воздухом этим вечером. Совсем рядом я  услышала
приглушенный разговор. Меньше всего мне хотелось, чтобы  кто-то  нарушил
мое уединение, и потому я отступила в тень, которую отбрасывал на палубу
спасательный  бот.  И  только  потом  сообразила,  что  и  так  останусь
невидимкой для ведущих беседу. Так же, как и  они  останутся  совершенно
невидимыми для меня, - на палубе было  слишком  темно.  Впрочем,  спустя
секунду я поняла, что говорит только один, - голоса второго я так  и  не
услышала. Это был довольно странный разговор, начало которого я, занятая
своими мыслями, пропустила.
   - А ведь я вас узнал. - Конечно, это был старпом Вася, за два  дня  я
хорошо запомнила его голос с легкой хрипотцой: в свободное от вахт время
Вася бренчал на  гитаре  и  неловко  подражал  Высоцкому.  -  Не  сразу,
конечно, но узнал. Сопоставил кое-какие фактики... Из нашего  вчерашнего
совместного времяпрепровождения. И продолжительной дружеской беседы. Что
скажете?
   Спутник Васи молчал, видимо, ему нечего было сказать. Старпом говорил
задушенным голосом, почти шептал, но тишина и  близость  воды  позволили
мне  хорошо  расслышать  каждое  из  сказанных  слов.  Они  были   почти
ласковыми, но в них чувствовалась скрытая угроза.
   - Я ведь  сам  начинал  это  дело  когда-то...  Город  Питер,  бывший
Ленинград, девяносто второй год...
   Это вам  о  чем-нибудь  говорит?  Вижу,  что  говорит...  Потом  его,
конечно, у нас забрали, сами понимаете,  такие  дела  на  другом  уровне
расследовались. А я им тогда очень увлекся,  и  даже  когда  из  органов
меня... Когда ушел... Долго еще материалы собирал, да и статейки вырезал
специально. Вы же помните общественный резонанс. С  последним  вы  тогда
просчитались, но не волнуйтесь, он даже точно описать вас не смог. Никто
бы не смог... Но кое-что он все-таки рассказал. И об одной детальке,  от
которой никуда не спрячешься, которую  ничем  не  выжечь,  даже  каленым
железом. Вы вот наверняка вывеску  подретушировали,  если  полностью  не
сменили. Только вывеска ваша была неглавной, ее и не запомнил никто... А
вот деталька эта была  главной.  Можно  сказать,  единственной,  которую
запомнили. Вы, конечно, и про нее  думали.  Даже  изящно  все  оформили,
ничего не скажешь. Вы умный человек, сообразили. Даже  тот,  кто  искать
будет, не найдет. Для этого надо нюх иметь. И оч-чень чувствовать. Я вот
сразу почувствовал... Спокойно-спокойно, не стоит горячиться, а то  ведь
я могу эту вывеску ненароком попортить.
   Я и представить  себе  не  могла,  что  симпатичный  Вася  может  так
развязно кому-то угрожать. А его собеседник (впрочем,  его  трудно  было
назвать собеседником) по-прежнему молчал.
   - Очень меня это дельце в свое время восхитило. Четыре года  всех  за
нос водили, рисково работали, да  так  и  не  попались,  потрясающий  вы
человек, просто преклоняюсь перед вами, - не унимался Вася. - К тому же,
если честно сказать, я  на  вашей  стороне.  Это,  конечно,  радикальный
способ, но.
   - Сколько? - наконец-то прорезался второй. Его голос больше был похож
на шелест листвы, стертый, абсолютно лишенный  интонаций.  Не  голос,  а
фантом голоса.
   - Дельный разговор. - Вася хмыкнул и стал удивительно неприятен  мне.
- Поговорим, когда вернемся.  Не  будем  омрачать  путешествие,  вы  как
думаете? Сумма потребуется значительная,  ну,  для  вас,  я  думаю,  это
копейки. А для меня целое состояние. Нужно перебираться  на  материк  да
семьей обзаводиться, род, так сказать, продолжать. А то что-то застрял я
в этой дыре, никакого просвета. Денег с гулькин нос, всего и  богатства,
что комнатуха в портовой общаге. Так бы и подох здесь, если бы  не  наша
случайная встреча. Очень ей, представьте, рад.  Правда,  сначала,  когда
скумекал, что вы - это вы, даже дрожь прошла по позвоночнику. Испугался,
представьте себе. А потом понял: мы с вами интеллигентные люди, так  что
всегда договориться можем. Вы как думаете?
   Невидимый собеседник старпома молчал: видимо, он думал сейчас то  же,
что  и  я:  разухабистый  компанейский  старпом  Вася  Митько  -   самый
банальный,  самый  заурядный  шантажист.   Ничего   себе   страсти   для
респектабельного зверобойного судна! Я даже поежилась.
   Не дождавшись ответа, Вася возобновил монолог. Теперь  угроза  в  его
голосе уже не была завуалированной, она становилась явной:
   - А я, хоть и интеллигентный человек, со стволом не  расстаюсь.  Пять
лет в зверобойной флотилии, приучился, знаете ли.  У  меня  и  табельное
есть, я его не сдал в свое время... Прав оказался. Времена  сами  знаете
какие. Я его под подушку кладу. Ну, это так, к слову. Меня вам опасаться
не стоит, я - могила. Думаю, мы друг другу сможем помочь. И забудем  обо
всем навсегда. Вам ведь это как никому нужно, при ваших нынешних деньгах
и положении, прав я или нет?
   И снова визави старпома отделался глухим молчанием.
   - Вот и ладушки, считайте, что  договорились.  А  сейчас  расходимся,
буду рад увидеть вас на ужине, сегодня отличное меню.  А  если  захотите
еще воздухом подышать  перед  сном,  водчонки  треснуть  в  неформальной
обстановке. - буду рад увидеть вас здесь же, часиков эдак в одиннадцать.
Расскажу вам кое-что  об  охоте.  На  тюленей.  Вы  вообще  когда-нибудь
морского  зверя  били?..  Двуногих  я  в  расчет  не  принимаю,   хе-хе.
Хлопотная, доложу я вам, работенка. Но  ничего,  Василий  Митько  всегда
рядом будет, подстрахует, если что. И сам  подстрахуется.  С  вами  ведь
шутки плохи, прав я или нет?  Ладно,  пойду.  И  вы  не  задерживайтесь.
Удивительный сегодня вечерок получается. - прямо телевизионные встречи в
концертной студии ?Останкино? .
   И спустя секунду послышались легкие шаги -  старпом  покинул  палубу.
Шагов его спутника я так и не  услышала,  возможно,  он  остался  здесь,
переваривать предложение  ушлого  старпома.  Мне  тоже  необходимо  было
подумать обо всем том, что так случайно открылось мне в последние десять
минут.
   Старпом наверняка разговаривал с кем-то из пассажиров, это  ясно  как
божий день. Ничего себе сюрпризики преподносит еще не начавшийся  круиз!
Один из тринадцати является обладателем какой-то постыдной и,  возможно,
страшной тайны. И, судя по всему, готов  выложить  за  ее  неразглашение
кругленькую  сумму.  За  последние  пару  лет  я  перевидала  достаточно
преступлений, пора вырабатывать к ним стойкий иммунитет. В любом случае,
не с гонг ввязываться в эту грязную интриг с  вымогательством,  в  конце
концов это не мое дело.
   На борту ?Эскалибура? собраны в некотором роде сливки общества, никто
из них не будет глупо рисковать своей карьерой и положением в  обществе.
Мне безразлично, на сколько опустеет чей-то кошелек, мое дело маленькое,
как раз на жалкую тысячу баксов: я отсниму эту чертову охоту на  тюленей
и  забуду  о  ней  навсегда...  Кто-то  из  тринадцати  был   не   очень
законопослушен в своем прошлом... Интересно взглянуть ему в лицо,  ведь,
кроме абсолютно невзрачной реплики ?Сколько?, сыдентифицировать  которую
не  представлялось  возможным,   он   ничем   не   выдал   себя.   Нужно
присмотреться, рядом с кем будет виться старпом  сегодня  за  ужином,  и
попытаться вычислить этого человека, - просто так, для  себя.  Подкачать
дряхлеющие мышцы психоанализа себе в удовольствие.
   Ай да Вася, ай да сукин сын.
   Я даже улыбнулась  в  темноту  и  только  теперь  поняла,  что  почти
окоченела на стылой палубе. Несколько  минут  я  вслушивалась  в  тишину
?Эскалибура?, пытаясь  уловить  малейшее  движение  в  темноте.  У  меня
напрочь  отсутствовало  обоняние  по   причине   чрезмерного   увлечения
сигаретами, но все это компенсировалось почти абсолютным слухом.
   Ничего  подозрительного.  Только  механическое  сердце   ?Эскалибура?
бьется о грудную клетку корпуса. Наконец-то я решилась выйти  из  своего
убежища, подошла к  борту  и  ухватилась  за  леера  ограждения.  Холод,
пронзивший ладони, сразу же отрезвил меня. И все поставил на свои места.
Пора спускаться вниз, на ужин. А чья-то тайна останется здесь  стыть  на
морозе. Быть может, я еще навещу ее. До одиннадцати часов масса времени.
Почему-то я была  абсолютно  уверена,  что  загадочный  собеседник  Васи
откликнется на его ленивую, почти необязательную просьбу...
   Одиннадцать часов. Одиннадцать часов.
   Твой круиз начинается с чьей-то тайны, Ева...
   ...Я  столкнулась  с  Вадиком  у  самых  дверей   кают-компании.   Он
одобрительно посмотрел на меня:  не  опоздала,  теория  тридцати  девяти
минут прочно засела у тебя в мозгу, голубка! Мой же  собственный  взгляд
такой одобрительностью не отличался:  непонятно,  из  каких  соображений
Вадик прихватил с собой видеокамеру.
   - Как прогулялась? - спросил он.
   -  Отлично,  -  промямлила  я,  медленно  отходя  от  холода  верхней
палубы. ?Отлично? - не то слово, если учесть подслушанный мною разговор.
   - Тогда вперед, - подбодрил себя и меня Вадик и толкнул дверь.
   ...Почти все пассажиры, за исключением  нескольких  человек,  были  в
сборе. Первым, кого я увидела, оказался тот самый матрос, который принес
нам конверт. Я улыбнулась ему как старому знакомому, и  он  ответил  мне
такой же вежливой улыбкой.
   - Столик номер три, - сказал  Вадик  матросу,  и  тот  проводил  нас,
продолжая улыбаться. За ним уже сидели  банкир  и  его  тринадцатилетняя
дочь, Карпик. На шее Карпика болтались наушники от плеера.
   - Добрый вечер, -  приветливо  сказала  я,  перенося  свою  улыбку  с
матроса на девочку.
   -  Добрый  вечер,  -  ответил  банкир,  вертя   в   крупных   пальцах
накрахмаленную салфетку. На нас он даже не взглянул.
   - Судя по всему, мы будем соседями - Молчать было совсем уж глупо, во
всяком случае неудобно, и я попыталась навести мосты. - Меня зовут Ева.
   Банкир никак на это не отреагировал, а девочка иронически  посмотрела
на меня. Это был такой взрослый взгляд, что я внутренне подобралась.
   - Женщины не должны представляться первыми,  -  назидательно  сказала
она, - разве вы не знаете правил этикета?
   - Лара! - мягко попенял банкир, обращаясь к дочери.  -  Я  же  просил
тебя...
   - Ничего, ничего. Она права. -  Я  заступилась  за  Карпика,  которая
совершенно беспардонно рассматривала меня и оператора.
   - Не очень-то вы похожи на Еву, - наконец сказала она.
   - Вот как? - Я даже сразу не нашлась, что ответить, во всяком случае,
соседство с такой непосредственной девочкой обещает множество сюрпризов.
Самыми безобидными  из  которых  могут  быть  сахар  в  рагу  и  соль  в
шерри-бренди. - А на кого же я тогда похожа?
   - Еще не придумала. Но, если придумаю, обязательно вам скажу.  А  это
мой папа, и вы ему не очень понравились, я сразу это поняла.
   - Лариса! - уже строже сказал отец и даже легонько пристукнул кулаком
по столу. - Прекрати немедленно. Простите ее, ради бога... Ева, кажется,
так?
   - Да. - Приглушенный тон всепрощающей светской львицы давался  мне  с
трудом, больше всего мне хотелось ухватить девчонку за маленькое розовое
ухо. - А это Вадим, наш оператор. Мы будем снимать  весь  круиз.  Что-то
вроде рекламного ролика.
   -  Очень  приятно.  Валерий   Адамович   Сокольников,   -   запоздало
отрекомендовался банкир. - А это моя дочь, Лариса.
   - Не очень-то ты похожа на Ларису, - сказала  я  девчонке,  испытывая
чувство легкого торжества от возможности  вернуть  ей  ее  же  хамоватую
реплику.
   - Я знаю, - отрезала она и чуть приподняла нижнюю  губу,  на  секунду
прикрыв ею верхнюю. И я поняла, почему  отец  называет  ее  Карпиком:  с
приподнятой нижней губой она действительно стала  похожа  на  рыбку.  Не
очень симпатичную, нужно сказать.
   Мужчины,  чтобы  хоть  чем-то  занять   себя,   принялись   обсуждать
достоинства  профессиональных  камер  вообще  и  видеокамеры  Вадима   в
частности, а мы с Карликом не отводили взгляда друг  от  друга.  Пройдет
еще пара-тройка лет, и ты  будешь  страдать  от  собственной  внешности,
сладко думала я, и даже миллионы отца тебе не помогут.  Слишком  большой
лоб, слишком маленькие глаза, - даже их цвет  определить  невозможно,  -
слишком узкие, слишком взрослые губы - никакой детской припухлости. Да и
тонкие волосы  тускловаты,  что  всегда  унизительно  для  женщины.  Для
будущей женщины. Но, странное дело, чем дольше я рассматривала  Карпика,
тем больше мне хотелось на нее  смотреть,  -  не  так  часто  в  природе
встречается такая воинственная, такая  безоглядная  некрасивость.  В  ее
возрасте я тоже была некрасивой, я была некрасивой и когда  повзрослела,
но моя некрасивость была ничем не примечательной Карпик - совсем  другое
дело. Эта проклятая девчонка смотрит на мир с вызовом и  никогда  первой
не отведет взгляда. И я сдалась, я признала себя побежденной и  опустила
глаза. К счастью,  моя  капитуляция  совпала  с  фаршированной  телячьей
грудинкой - первым, поданным на стол блюдом  торжественного  ужина.  Его
разносили два матроса, по  совместительству,  видимо,  исполняющие  роль
стюардов; одного из них, своего  старого  знакомца  со  сногсшибательным
подбородком,  я  посчитала  отличным  гарниром  к  грудинке.  ?Приятного
аппетита?, - шепнул он всем нам сразу и  отправился  обслуживать  другие
столики.
   Всего  столиков  было   пять,   по   четыре   человека   за   каждым,
следовательно, ужин в кают-компании был рассчитан на  двадцать  человек:
пятнадцать  пассажиров  и  пять  членов  команды,  составляющих   сливки
экипажа: старпом Вася, капитан ?Эскалибура?, два первых его помощника  и
старший    механик.    Два    помощника    капитана    показались    мне
маловыразительными, зато капитан имел внешность морского волка и  вполне
мог исполнить одну из ролей  в  оперетте  Дунаевского  ?Вольный  ветер?.
Соответствующую  либретто,  конечно:  хорошо  вычесанная  седая  борода,
волнами наступающая на бронзовую от зимнего загара кожу. Мохнатые брови,
глубоко посаженные глаза, крупный нос - ничего неожиданного в этом  лице
тебя не ждет. Музыка, звучащая в  кают-компании,  никак  не  вязалась  с
капитаном, - легкие фортепианные аккорды, более  соответствующие  Малому
залу Консерватории.
   Я сразу же нашла глазами старпома. У него было совершенно безмятежное
лицо, ничего общего не имеющее с  недавним  разговором  на  палубе  Черт
возьми, он отнюдь не выглядел шантажистом: в любом театре ему светило бы
только  амплуа  простака,  не  больше.  Старпом  сидел  за  столиком   с
губернатором  одной  из  северо-западных  областей   (вчера   губернатор
представился нам  с  Вадимом  как  Николай  Иванович),  непосредственной
швейцаркой и ее спутником  -  русопятым  парнем,  который  владел  сетью
шоколадных фабрик где-то в средней полосе России. Имени швейцарки я  еще
не знала, а своего спутника она мило звала по-французски - Андре.  Очень
характерное для франкоязычных кантонов имя.
   Андрей, стало быть.
   - Господи, что за тягомотина? Кусок в горло не лезет, - выразил  свое
неодобрение музыкальному вкусу капитана Вадик Лебедев.
   - Это Шопен, - надменно сказала Карпик. - Анданте Спианато и  Большой
блестящий полонез. Исполняет Владимир Горовиц. Вам правда не нравится?
   Вадик моментально покраснел и уткнулся в тарелку с салатом.  Я  пнула
ногу Вадика под столом,  -  так-то,  продвинутый  интеллектуал,  с  этой
девчонкой нужно держать ухо востро, иначе попадешь в пикантную  ситуацию
Вадик пнул меня под столом не менее сильно, - не твое  дело,  сам  знаю,
как эту тринадцатилетнюю тварь окоротить.
   - Шопен - не мой композитор, деточка.
   -  А  ваш,  наверное,  Аркадий  Укупник,  -  высказала  предположение
маленькая бестия.
   Вадик хмыкнул и  воззрился  на  отца  Карпика,  как  бы  ища  у  него
поддержки. Помощь не замедлила прийти.
   - Сколько раз я говорил тебе, Лара, не разговаривай так со взрослыми.
Ты не у себя в интернате. - Как строгий отец Валерий Адамович  был  выше
всякой похвалы.
   -  Хорошо,  папа.  Пожалуйста,  папа,  -  кротко   сказала   девочка,
откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.
   - Ешь, смотри сколько всего. И все очень вкусное.
   - Спасибо, я не голодна. Может быть, чуть попозже. От  десерта  я  не
откажусь, если он будет, - и Карпик демонстративно натянула наушники.  И
даже прикрыла глаза от удовольствия.
   - Забавная у вас девочка, - сказала я банкиру.
   - Да уж, - поддержал меня Вадик,  посрамленный  незнанием  творчества
Шопена.
   - Простите ее, ради бога, - тихо ответил банкир.  -  Это  я  во  всем
виноват,  совсем  нет  времени  заниматься  ребенком.  Я  ведь  один  ее
воспитываю, ее мама умерла десять лет назад.  Мы  впервые  проводим  так
много времени вместе. Впервые. У вас есть дети?
   - Двое мальчишек. - Вадик самодовольно улыбнулся. - Близнецы.
   - Вам легче... - Банкир понизил голос. - Лара несколько лет училась в
Англии. Я думал... Я хотел дать ей хорошее образование, ее  мать  всегда
об этом мечтала. Но Лара не захотела там  оставаться,  сказала,  что  ей
скучно и англичане ей не нравятся.
   - Они и сейчас мне не нравятся. - Карпик сказала это так громко,  что
все  мы  вздрогнули.  -  А  вообще,   папа,   совершенно   необязательно
рассказывать обо мне первым встречным.
   Валерий Адамович вспыхнул. Слишком раним и совершенно не  справляется
со своей дочерью, констатировала я. Интересно, как при таком  деликатном
характере он подчиняет себе банковские структуры?..
   - Думаю, мы не первые встречные. - Я постаралась быть рассудительной.
- Мы теперь соседи по столику и  в  ближайшие  две  недели  будем  часто
встречаться. Возможно, даже подружимся. Ты не против?
   - Папа, положи мне салат, пожалуйста. - Карпик пропустила мою  тираду
мимо ушей.
   Банкир исполнил просьбу дочери, и  последующие  несколько  минут  все
были заняты едой. А я с  любопытством  рассматривала,  остальных  гостей
кают-компании.
   За   столиком,   рядом   с   музыкальным   центром,   восседали   два
полукриминальных типа: их внешность, как никакая другая,  подходила  для
стенда ?Их разыскивает милиция?. Или для подслушанного мною разговора.
   Оба братка приехали вчера днем и привезли с собой целый  арсенал  для
охоты на тюленей. Этот арсенал вполне мог  составить  счастье  небольшой
преступной группировки.  Их  одиозную  компанию  слегка  разбавили  юный
нападающий НХЛ Виктор Мещеряков,  прозванный  ?московской  торпедой?,  и
Арсен Лаккай, лидер одной из  крохотных  столичных  партий  либерального
толка.  Несколько  раз  Лаккай  появлялся  на  телеэкране  в  заседаниях
?Пресс-клуба?  и  успел  зарекоменд