- Извини. А что с подбором кадров?
   - Отбирает только на профессиональной основе.  Сам  шляется  по  всей
стране, вытаскивает перспективных журналистов из глубинки, причем  берет
преимущественно тех, у кого контры с местными властями. Таких молодых  и
честных,  с  проломленными  головами  по  причине  чувства   обостренной
справедливости. У его канала сейчас самые лучшие информационные  бригады
и самый высокий рейтинг.  Любят  в  нашем  многострадальном  государстве
страстотерпцев, ничего не поделаешь.
   Еще несколько месяцев, максимум полгода, и он станет серьезно  влиять
на внутреннюю политику и формировать общественное мнение в стране, -  Ну
и на здоровье, - совершенно искренне  сказала  я.  -  Если  это  честный
человек с незапятнанной  репутацией,  как  ты  выражаешься.  Пусть  себе
формирует, если что-нибудь изменится к лучшему.
   - Ты не понимаешь. Сейчас телевидение  -  это  единственная  реальная
сила. Через год выборы, нам нужен этот канал, тогда мы сможем в  большой
степени влиять на их исход.
   - Так уберите его, в чем дело? - равнодушно сказала я.
   - Нет. Без него и его репутации честного человека канал превратится в
фикцию, он уже никому не будет  нужен.  Нам  нужно  сохранить  господина
Меньших и подчинить канал своему  влиянию.  Словом,  оставляю  тебе  его
досье - это все, что удалось собрать. Ни на одной козе к нему  подъехать
не получилось. Завтра с утра буду  у  тебя.  Надеюсь,  у  тебя  появятся
соображения, девочка.
   ...Я просидела над бумагами всю ночь, и чем больше  я  углублялась  в
них, тем большее раздражение  вызывал  во  мне  этот  человек  -  Михаил
Юрьевич Меньших с университетской кличкой Лещ (она ни о чем не говорила,
но зачем-то была приобщена к разделу  "Биографические  данные").  Просто
Франциск  Ассизский  или  Джордано  Бруно   от   журналистики,   Бог-сын
телевидения, обещавший  пятью  информационными  хлебами  накормить  всех
голодных.
   Михаил Меньших родился в Новосибирске и закончил там среднюю школу. В
ней же работала уборщицей его мать. Отца  у  него  никогда  не  было.  К
семнадцати годам в активе юного  Леща  была  только  золотая  медаль.  С
ней-то он и отправился в МГИМО, наивный тщедушный парнишка, перенесший в
детстве тяжелую форму туберкулеза. Из-за болезни он даже  пару  лет  был
прикован к  постели  и  экзамены  за  восьмой  и  девятый  класс  сдавал
экстерном. Но бойцовский характер позволил ему не только подняться, но и
добиться серьезных успехов в одном из восточных единоборств.  Страсть  к
Востоку осталась, он серьезно изучал китайскую философию и дзэн-буддизм.
В МГИМО сына  уборщицы  не  взяли,  и  он  поступил  на  журналистику  в
Московский  университет.  Судя  по  всему,   у   него   были   блестящие
организаторские способности и настоящий талант - не просто журналистский
(писучих быстрых перьев в стране было хоть пруд пруди), а  писательский.
Кто-то из ушлых мальчиков Лапицкого даже раздобыл  несколько  листков  с
вариантами его коротких рассказов. Их язык, свободный и мощный,  близкий
по терпкости к бабелевскому, поразил меня. Возможно, у него было большое
будущее, но Леща сгубила активная жизненная  позиция.  Всю  жизнь  он  с
кем-то и за кого-то боролся, бесстрашно умел отстаивать то,  что  считал
истиной, и при этом  оставался  открытым  и  бесконечно  привлекательным
человеком. Несколько фотографий Леща,  заботливо  подколотых  скрепками,
были удивительными: в этом человеке в избытке было  то,  что  называлось
животным  магнетизмом.  Он  умел  завоевывать  влиятельных  друзей,   не
примыкая ни к какому лагерю, и при этом оставался независимым.
   В начале девяностых, когда страна стала на дыбы, он одним  из  первых
застолбил благодатную нишу телевидения и  добился  в  этом  несомненного
успеха. На кредит, взятый в одном  из  банков,  он  обустроил  маленькую
телестудию,  которая  впоследствии  стала  основой   его   телевизионной
империи.
   При всем этом Лещ никогда не был аскетом: он обожал друзей  и  шумные
компании, знал толк в хорошей  еде,  выпивке  и  красивых  женщинах.  Он
никогда не был женат, так что адюльтер, на котором можно было бы ущучить
мощного телевизионщика, отпадал. Все его женщины  хранили  о  нем  самые
светлые воспоминания, всем им он помогал, и не  только  материально.  Он
побывал во  всех  горячих  точках  планеты,  едва  избежал  расстрела  в
Свазиленде и чудом остался жив в Хорватии (югославская эпопея Леща  была
единственным плохо изученным эпизодом в довольно  обстоятельном  досье).
На самолете компании он вывозил из горящего Грозного русских  старух,  а
через день встречался с Матерью Терезой в Калькутте.
   Просто Иисус Христос - суперзвезда, с неприязнью подумала я, с  таким
счастьем и на свободе.
   Лещ  был  фигурой  неудобной  для  многих  и  в  то  же  время  очень
влиятельной.  Четыре  раза  на  него  покушались,  один  раз   он   едва
выкарабкался с того света, потеряв десять метров кишечника, в  другой  -
погибли два его телохранителя и собкор канала по  Прибалтике,  а  самого
Леща спасло только чудо. С этого печального четвертого раза он отказался
от телохранителей, чтобы  не  подвергать  опасности  людей,  находящихся
рядом.
   Мужской поступок, вслух одобрила я.
   Лещ обладал звериной интуицией, помноженной на  совершенное  владение
всеми видами оружия и знание тех самых  восточных  единоборств,  которые
когда-то  подняли  его  с  постели.  Китайская  философия   и   изучение
средневековых стратегов и отравителей тоже сделали свое  дело:  открытый
для ближнего круга друзей, он был предельно и в то же время  мужественно
осторожен.
   Это  тебе  не  трусливая  банкирская  осторожность  покойного   Юлика
Дамскера, заочно похвалила я Леща.
   Он не мог позволить себе роскошь  завести  семью,  я  поняла  это  из
лаконичных строк досье, которые тем не менее достаточно  полно  осветили
характер Михаила Меньших, - люди Лапицкого работали профессионально;  он
не мог  позволить  себе  роскошь  завести  постоянную  любовницу  -  все
упиралось в его фантастическую ответственность за судьбы  других  людей.
Зубастые неоперившиеся журналисты, которых он насобирал по всему бывшему
Союзу, были единой командой и боготворили своего руководителя.  Один  из
них,  полуслепой   русский   мальчик   откуда-то   из-под   Кохтла-Ярве,
собственный корреспондент компании по  Прибалтике,  заслонил  его  своим
телом во время последнего покушения.
   Не всех дурных война забрала, цинично подумала  я,  бывают  же  такие
идеалисты со зрением минус восемь!
   Он уже  сейчас  реально  влиял  на  общественное  мнение  -  Лапицкий
оказался  прав,  -  диаграммы   рейтингов   показывали   это.   На   его
информационный отдел  работали  многие  отставные  фээсбэшники,  он  мог
получить доступ к любым интересующим его документам, но никогда не играл
в грязные игры современных политиков.  Его  компания  была  закрыта  для
посторонних, кадры отбирал сам Лещ, и случайный  человек  там  появиться
просто не мог.
   Н-да, подвела я скорбный итог, когда злые, невыспавшиеся дворники уже
принялись  с  остервенением  скрести  мостовую,  н-да...  Ни  сучка,  ни
задоринки, ни бугорка, ни впадинки. Просто крепкий орешек  один,  два  и
три. Можно писать сценарий четвертой части эпопеи. Лысеющий Брюс  Уиллис
отдыхает.
   Ненавижу тебя,  Михаил  Юрьевич  Меньших,  по  кличке  Лещ,  ты  даже
представить себе не можешь, как я тебя ненавижу!
   Сложив все бумаги, принесенные капитаном, я с трудом подавила желание
разорвать их на мелкие кусочки, упасть на пол  и  закатить  истерику.  Я
даже не знала, кто мне подсунул такую свинью: дитя  добродетели  Меньших
или дитя порока Лапицкий. Во  всяком  случае,  на  тайной  вечере  моего
воображения Иисус Христос Лещ и Иуда Искариот  Костик  сидели  голова  к
голове, копались в нехитрой пище и лукаво смотрели  на  меня:  попалась,
девочка? Признайся, что этот кокосовый орех тебе не по зубам!
   Черт бы все побрал, мать твою, тихо ругалась  я,  я  так  ждала  этой
первой схватки, где обязательно должна была " выйти победительницей, - и
такой фантастический  облом.  Месяц  работы  насмарку,  мое  болезненное
самолюбие  -  на  помойку,  уходи,  голубица  кроткая,  поджав   линялый
ощипанный хвост!..
   Чертов капитан опять указал  мне  мое  истинное  место,  он  заведомо
подсунул мне провальный вариант, теперь стоит в горнолыжных  ботинках  в
своей берлоге и посмеивается. Еще бы ему не  посмеиваться  -  ухватиться
было совершенно не за что. Сдавай  профессиональную  косметику  голубому
Стасику, а платье от Версаче в магазин. И чек не забудь приложить. Такие
варианты с такими людьми не проходят, гейши не в их вкусе,  Конфуций  им
нравится больше. Это тебе не филерам портмонешки подносить!
   Подгоняемая мрачными  мыслями,  я  бродила  по  квартире,  куря  одну
сигарету за  другой.  Отчаявшись  найти  решение,  измученная  сознанием
собственного ничтожества, я отправилась в ванную и  приняла  контрастный
душ: две пачки "Житана" и бессонная ночь обязательно поселятся на лице и
будут взирать на мир весь оставшийся день.
   ...Решение пришло неожиданно, когда ледяная вода сменила теплую.  Оно
было таким простым и таким  оптимальным,  что  я  даже  засмеялась  и  в
поощрение налила себе полную ванну горячей воды с отдушками  -  к  черту
спартанский контрастный душ!
   Лежа в ванне, я еще раз обдумала внезапно озарившее меня решение: оно
казалось единственно верным, хотя  и  требовало  больших  жертв  с  моей
стороны.  Готова  ли  ты  к   ним,   Анна,   так   ли   легко   вынесешь
рукоприкладство? Впрочем, опыт рукоприкладства уже был в  моей  новейшей
истории, а сейчас  я  готова  была  идти  на  любые  жертвы.  Только  бы
заполучить такой  лакомый  кусочек,  как  телевизионный  магнат  Лещ!  Я
подставлю его так, что он не обрадуется, и весь его арсенал во  главе  с
каптенармусом Конфуцием  ему  не  поможет.  Я  сожру  его  с  потрохами,
приправив черемшой и оливковым маслом и запив можжевеловой водкой.
   Никогда еще я с таким нетерпением не  ждала  своего  капитана.  Время
тянулось так медленно, что я еще пару раз перечитала досье - теперь  уже
довольно осмысленно - и даже подчеркнула нужные места.
   Когда наконец Лапицкий появился, я была во  всеоружии.  Встретив  его
без обычной  шлюшистой  улыбки,  которая  его  раздражала  и  которую  я
практиковала  только  потому,  что  она  его  раздражала,  я  предложила
капитану позавтракать вместе со мной.
   - Спасибо, я поздно поужинал, - скромно отказался капитан, пристально
разглядывая меня. - Ну что, проштудировала?
   - По-моему, ты решил подложить мне свинью.
   - А что  делать?!  -  Он  удовлетворенно  улыбнулся,  я  была  права,
капитану доставляло наслаждение макать меня в грязь. - Не водить же ее с
собой на привязи. Желудей не напасешься...
   - Это не человек, это монолит, это пароход, это товарищ Нетте.
   - Влюбилась, что ли? - неожиданно ревниво спросил Лапицкий.
   - Ты же знаешь, праведники вызывают идиосинкразию  у  таких  паршивых
овец, как я. Но, в общем, не без этого. Михаил Меньших по кличке  Лещ  -
это тот самый мужчина, которого я искала всю жизнь...
   - Кто знает... Может быть,  ты  уже  встречалась  с  ним  раньше,  да
напрочь забыла за всеми своими несчастьями.
   - ..которого я искала всю жизнь, чтобы доказать, что не такой  уж  он
хороший, как его живописуют твои ребята.
   - Думаешь, получится? - Лапицкий с интересом воззрился на меня.
   - Есть одна идея. Думаю, ее можно  внедрить,  если  ты,  конечно,  не
боишься крови.
   Лапицкий сморщился, как от зубной боли:
   - Я же говорил тебе - трогать его нельзя. Ты разве не поняла?
   - Это ты не понял. Речь идет не о его крови. Речь идет о моей крови.
   - Это еще что за  бред?  -  На  лице  капитана  отразилось  полнейшее
недоумение. - О какой твоей крови?
   - Я постараюсь объяснить, но обещай выслушать все спокойно.
   - Хорошо. Я тебя слушаю - Зачем ты подсунул мне Леща? Ты  же  знаешь,
что это провальный вариант. Как долго вы его разрабатываете?
   - Достаточно долго.  Я  знаю,  что  это  провальный  вариант.  Но  ты
неглупая баба, и, главное, у тебя свежий, незамыленный  взгляд...  Может
быть,  мы  что-то  упустили,  прошли  мимо  какой-нибудь  несущественной
детали, которая может выгодно все повернуть.
   - Да нет. Вы изучили Леща вдоль и поперек, нужно отдать вам  должное.
Он действительно непробиваем. Ангел с крыльями и видеокамерой  в  руках.
Он не ваш клиент, это не гомосеков по баням мягкой оптикой щелкать и  не
взяточников за волосатые руки хватать. Это же ходячая добродетель.
   -  Не  верю  я  в  это,  -  упрямо  повторил  Лапицкий.  -  Паскуднее
человеческой натуры ничего не придумаешь.
   - Ну, у тебя богатый опыт!
   - У каждой двуногой твари обязательно есть свой скелет в шкафу.
   - Для начала в этот шкаф нужно влезть. -А у вас с этим проблемы,  как
я понимаю.
   - Правильно понимаешь. Давай, чего  ты  там  придумала  за  бессонную
ночь?
   - С чего ты взял, что она бессонная? Я хорошо выедалась.
   - Рассказывай. После умиротворенного  сна  хорошие  девочки  выглядят
по-другому.
   - Хоть бы раз подарил несчастной женщине комплимент...  Значит,  так,
из всего прочитанного я поняла, что вариант женщины не проходит.
   - Не проходит. Даже такой, как ты.
   -  Ни  тривиальной  шлюхи,  ни  преуспевающей  красотки  с   дипломом
Гарвардского университета. Ни домашней хозяйки,  ни  горноспасательницы,
ни спасательницы на водах. Отметаем  это  сразу.  Случайную  встречу  на
фуршете в американском посольстве - тоже.
   - Именно. Все эти левые знакомства шиты белыми нитками.  Эта  сволочь
очень   осторожна,   и   в   каждой   новой   женщине    видит    агента
империалистической разведки, образно выражаясь.
   - А в качестве журналистки? - пустила пробный шаря.
   - Глухо. Ты же читала, он  сам  отбирает  народ,  он  руководствуется
только своими предпочтениями.
   - Да. Я это помню.  Честность  и  неподкупность,  а  также  борьба  с
несправедливостью вышиты на его знаменах.
   - Увы.
   - Значит, ему и нужно подсунуть честного и  неподкупного  журналиста,
борца с ветряными мельницами и прочей общественно-политической фигней. И
не просто абстрактного борца, а человека, который обладает  информацией,
которая могла бы быть ему интересна. Информацию,  из  которой  он  может
сделать сенсацию на воскресный вечер, как раз после футбола  и  прогноза
погоды.
   - И как ты себе это мыслишь? Пришлем человечка с какой-нибудь  уткой.
Он же профессионал, он сразу все вычислит и посмеется над нами.  У  него
там такие доки сидят!..
   - Никто не говорит об утке. Информация должна быть  самой  настоящей.
Настоящей и важной.  Вы  можете  пожертвовать  какими-нибудь  парижскими
тайнами ради большой цели?
   В глазах Лапицкого промелькнула заинтересованность.
   - Теоретически. Только теоретически. Предположим, у нас есть подобная
информация...
   - Да это же легко! - не выдержала я. - У вас наверняка есть компромат
на ненужного вам человека. Или группу людей. Так вот, ее вы отдаете Лещу
и убиваете двух зайцев сразу: одного пожирнее, другого попроворнее.
   - Теоретически. Только теоретически. А потом?
   - А потом, - я внимательно посмотрела на Лапицкого, - вы  отправляете
в эту неприступную крепость Троянского коня с информацией. Дело сделано,
Троянский конь втерся в доверие со всеми вытекающими последствиями.
   - Не вижу связи.
   - Вы отправляете журналиста с информацией не просто в его компанию, а
к нему самому. И этим журналистом.., то есть журналисткой.., вполне могу
быть я. Я знаю азы, я целый месяц этому училась.
   - Теоретически. Только теоретически... А при чем здесь твоя кровь?
   - Необходима красивая романтическая легенда, чтобы он поверил  в  нее
безоговорочно.  Он  обожает  красивые  легенды,  это  понятно   из   его
монументального образа. Он купится на них как  мальчишка.  А  ничего  не
может быть романтичнее, чем раненая женщина, нуждающаяся в помощи.
   - Я не понял...  Ты  что,  хочешь  симулировать  ранение?  Да  он  же
раскусит тебя на раз, он  в  Югославии  два  месяца  работал  в  полевом
госпитале...
   - В том-то все и дело, что ранение должно быть настоящим, иначе  игра
не стоит свеч.
   - Я не понял? - Лапицкий смотрел на  меня  широко  открытыми  глазами
так, как будто видел впервые.  -  Ты  что,  хочешь,  чтобы  тебя  ранили
по-настоящему?
   - Именно, - я обворожительно улыбнулась Лапицкому. -  Конечно,  не  в
живот и не в голову, Боже упаси! Но ранение должно быть основательным.
   - Ты правда хочешь, чтобы тебя ранили по-настоящему?
   - И не только ранили. Но и  избили  по-настоящему.  Наступила  долгая
пауза. Такая долгая, что я забеспокоилась: может быть, ты несешь чушь, и
сейчас он вскроет эту чушь, как консервную банку?
   -  Ты  сумасшедшая,  -  наконец  произнес  капитан,   -   ты   просто
сумасшедшая.
   - Такая же сумасшедшая, как и ты. Не стоит отвергать мою идею  сразу.
Тем более что своей собственной у тебя нет, как я поняла.
   - Ты готова пожертвовать собой?
   - Не собой, а своим телом. Тем более что я делала это неоднократно. Я
же  не  прошу  тебя  пристрелить  меня,  как  собаку.   Так,   небольшая
инсценировка, максимально приближенная к действительности.
   - Я должен подумать, - капитан начал сдавать позиции.
   - Мы вместе должны подумать. Детали можно проработать, но общая схема
выглядит так: не будем делать из меня героическую личность,  героические
личности в этой стране наперечет,  да  я  и  не  потяну  по  объективным
причинам. Слабая женщина, противостоящая внешним обстоятельствам, вполне
меня  устроит.  Слабая   женщина,   которая   располагает   какой-нибудь
информацией средней убийственности. Слабая женщина, неудобная настолько,
что ее собираются убить. Я же читала его досье, нескольких своих  лучших
журналистов он просто спас от смерти. Почему бы мне не  стать  одной  из
них? Ты понял направление главного удара?
   - Да, я понял. Не думаю, что это лучший вариант... - медленно  сказал
капитан, но по его подобравшейся фигуре я чувствовала, что он уже  начал
вертеть идею. - Но в качестве версии вполне можно попробовать.
   ...И он попробовал.
   Спустя несколько дней идея оформилась окончательно,  еще  две  недели
ушло на проработку деталей и подбор нужной информации и нужных людей.  В
окончательном варианте она выглядела следующим образом: в крупном городе
N (подлинное название прилагается)  работает  журналист  (подлинное  имя
прилагается). Он совершенно случайно  выходит  на  грандиозную  аферу  с
продажей новейшей военной техники в  третьи  страны.  В  афере  замешаны
крупные государственные чины, следы ее ведут в Москву, на самый верх. Не
в меру ретивого журналиста самым естественным образом убирают (подлинные
документы прилагаются).  Он,  чувствуя  угрозу  для  собственной  жизни,
успевает передать все собранные материалы своей соратнице  и  московской
возлюбленной (здесь уже прилагаюсь я сама). За мной начинается охота,  и
именно поэтому я решаюсь отправиться к единственному  человеку,  который
может хоть как-то дать ход материалам. Этим человеком и является  Михаил
Юрьевич Меньших.
   Пока  идея  находилась  в  разработке,  она  претерпела  существенные
изменения:  во-первых,  пришлось  отказаться  от  моей  профессиональной
принадлежности - я не имела специального журналистского  образования,  а
такие вещи дока Лещ просек бы сразу. Меня сделали  скромной  секретаршей
(ау, старая грымза, синий чулок, верная  спутница  Михаила  Леща  еще  с
университетской  скамьи,   трепещи!)   маленькой,   дышащей   на   ладан
туристической  фирмы.  Во-вторых,  возлюбленную  пришлось   опустить   и
остаться только соратницей, я все-таки лелеяла мысль о том, что рано или
поздно заберусь в постель строптивого Леща, а  прыгать  по  кроватям  от
одного мужчины к другому - дурной вкус. Лещ этого никогда бы не одобрил.
Все остальное осталось в силе, о