ое
право на съемки нужно получать у моего продюсера. Так что халява у  тебя
не пройдет. И вообще, я на отдыхе, так что адьес, мучачос.
   Закончив  тираду,  Клио  обворожительно   улыбнулась.   И   маленький
бриллиант, вправленный в ее передний зуб (интересно, сколько  стоит  это
удовольствие?), ослепительно сверкнул. Ну и сука, восхищенно подумала я.
   - Ну и сука! - шепотом озвучил мои мысли старпом Вася. - Кого  угодно
с ума сведет.
   Обмякший Вадик нехотя пробормотал полагающиеся случаю слова извинения
и зачехлил камеру. Клио, даже не удосужившись выслушать  его  до  конца,
равнодушно осмотрела наше блеклое трио и остановила взгляд на Васе.
   - Ну, где ваша лоханка? - спросила она.
   - Не понял? - Вася даже опешил от  такого  пренебрежения  к  кораблю,
который он представлял.
   - Господи ты боже мой! Где плавсредство-то? Или так и будем торчать в
этой дыре до Страшного суда?
   Это было сильно сказано,  особенно  если  учесть,  что  самолет  Клио
приземлился всего несколько минут назад.
   - Собственно, все ждут только вас. - Я нашла нужным вмешаться,  очень
уж мне не понравился тон этой зарвавшейся Мадонны российского разлива. -
А Страшный суд без вашего участия потеряет всю свою прелесть.
   Смотрите-ка, кто разговорился, -  именно  эти  эмоции  отразились  на
холеном личике  Клио,  даже  вытатуированный  лемур  надменно  приподнял
хвост; но скандалить с дамочкой в вытертой собачьей  дохе  (эту  доху  с
барского   плеча   бросил   мне   старпом   Вася,   ужаснувшийся   моему
легкомысленному  московскому  пальтецу)  певица  посчитала  ниже  своего
достоинства.
   - Тогда поехали. - Клио с ружьем в руках - ни дать ни взять маленькая
охотница,  заблудившаяся  амазонка,  -  двинулась  в   сторону   одиноко
стоявшего у кромки поля ?козла?, она  безошибочно  выбрала  направление.
Дорожный баул так и остался стоять на полуразвалившейся бетонке,  певица
следовала  своим  собственным  правилам  игры,  включавшим  обязательное
присутствие гостиничных ?боев?, пусть даже и без униформы.
   На этот раз старпом Вася оказался проворнее оператора. Он моментально
подхватил вещички Клио и отправился следом за ней.  Мы  с  Вадиком  тоже
потянулись к ?козлу?.  Клио  уже  ждала  нас  у  машины.  Она  брезгливо
стукнула носком хорошо начищенного сапога  (та  же  добротная  кожа,  из
которой сделан баул, надо же, какой ансамбль, машинально отметила я)  по
шине и попеняла подошедшему Васе:
   - Не лимузин, однако.
   То ли еще будет, голубушка, с тихим злорадством подумала я, ты еще не
видела ?Летучий голландец?, на котором мы собираемся  выйти  в  море,  -
поверь, он не стоит и четверти тех денег, которые отвалил за этот  круиз
полумифический нефтяной магнат. Не в меру засуетившийся  старпом  открыл
заднюю дверцу ?козла? и радушно распростер руки:
   - Прошу!
   Клио хмыкнула, но в машину все-таки села, и даже без особых стенаний,
не такая уж ты законченная стерва,  какой  кажешься  на  первый  взгляд.
Стараясь не  оскорбить  Клио  своей  чрезмерно  демократичной  дохой,  я
осторожно плюхнулась рядом и подобрала ноги под себя. Вадик же устроился
на переднем сиденье рядом с Васей, ничего другого ему не оставалось.
   - Долго ехать? - спросила Клио.
   - Не очень. Минут двадцать пять, не больше, -  ответил  угнездившийся
на водительском месте старпом Вася и повернул ключ зажигания.
   В  двадцати  пяти  минутах  езды  от  зачумленного  аэропортишки,   в
маленькой,  забитой  льдами  бухте,  находился  его  сводный   брат   по
материнской линии - такой  же  зачумленный  порт:  отвратительного  вида
сейнера и траулеры,  несколько  неповоротливых  туш  зверобойных  судов,
почивший в  бозе  портовый  кран  и  халупа,  гордо  именуемая  головным
административным  зданием.  На  ближних  подступах  к   порту   высились
терриконы из окаменевших на морозе внутренностей животных:  все  тот  же
абориген-старпом Вася пояснил нам, что  два  последних  года  зверофермы
отказывались брать их на переработку. Можно только представить себе, как
все это размерзшееся великолепие будет подванивать к  середине  августа,
слава богу, что  к  тому  времени  экспериментально-экстремальный  круиз
?Скорбное безмолвие тюленей? забудется как страшный сон.
   ...Некоторое время мы ехали молча. Но Клио, видимо, была не  из  тех,
кто может долго сохранять молчание.
   - Может быть, познакомимся?
   - Ева, - скромно сказала я. - А это Вадим, наш оператор.
   Вадик с готовностью потряс затылком, а я продолжила:
   - Будем снимать весь круиз для рекламного ролика.
   - Милое дело, - равнодушно поощрила наши начинания  Клио.  -  Ничего,
если я закурю? Это не оскорбит ничьих религиозных чувств?
   Эту  фразу   в   ее   исполнении   я   уже   слышала   в   одной   из
псевдоаналитических музыкальных программ, которые  упорно  старалась  не
смотреть. И все равно смотрела. И даже знала, что последует  после  этой
фразы: она достанет трубку, маленькую шкатулку и специальную машинку для
забивки табака. На всю процедуру у нее уйдет не больше тридцати секунд.
   - Курите, курите, - сказал  старпом  Вася,  на  дух  не  переносивший
табачного дыма. Это была большая жертва с его стороны.
   Клио  тотчас  же  вынула  из  недр  своего   песца   все   ритуальные
принадлежности и проделала все ритуальные жесты: на это ей действительно
хватило тридцати  секунд.  Откинувшись  на  сиденье,  она  затянулась  и
выпустила из ноздрей первую порцию дыма, сильно отдающего  ванилью.  Так
вот откуда шел этот  запах!  Он  тотчас  смещался  с  сильнодействующими
духами Клио и забил все остальные ароматы ?козла?:  подтекшего  бензина,
холодного кожзаменителя на сиденьях и стойкого мужского пота.
   Старпом Вася только крякнул, но  от  комментариев  воздержался.  А  я
подумала о том, что он не только крякнул, а и многозначительно  хмыкнул,
если бы увидел то, что увидела я. Трубка Клио -  вот  что  занимало  мое
воображение все оставшееся до порта время. Должно быть, она была сделана
на заказ, а если и куплена,  то  только  в  недрах  бесстыжей  Латинской
Америки, которую, по утверждению ее  продюсера,  Клио  так  любила  и  в
которой отсняла все свои клипы.
   Сама трубка  представляла  собой  искусно  вырезанного  невозмутимого
индейца, сидящего лицом к курящему, а вот чубук  ее  был  не  чем  иным,
как...  Незакомплексованный  районный   сексопатолог   назвал   бы   это
эрегированным членом.
   Забавная штучка, ничего не скажешь, пощечина общественному вкусу.
   Певица почти не выпускала ее из  губ,  и  это  выглядело  откровенной
провокацией. Я представила себе  этот  занимательный  предмет  в  тесной
кают-компании, в активной,  начиненной  оружием  и  пропитанной  запахом
тюленьей крови мужской среде, и даже поморщилась.
   - Не хочу вмешиваться. - тихо сказала л Клио, - но ваша трубка...  Не
слишком ли двусмысленно?
   - Вас это шокирует? - весело спросила она.
   - Меня - нет.
   - Так  в  чем  же  дело?  Или  мы  уже  подрастеряли  все  завоевания
демократии?
   - На борту, кроме взрослых, есть тринадцатилетний ребенок.
   Клио обворожительно улыбнулась и выпустила мне в ли по струю дыма:
   - Мальчик или девочка?
   - Девочка.
   - Тем лучше. Думаю, когда она вырастет, она меня не осудит.
   Исчерпывающий ответ, прения  можно  закрыть,  во  всяком  случае,  на
ближайшие две  недели.  И  вообще  заткнуться  и  молча  наблюдать,  как
приближаются тусклые огни порта на самой оконечности земли...  Свет  фар
нашего ?козла?  выхватил  из  темноты  залежи  смерзшихся  внутренностей
животных. И несметное количество чаек, копошащихся в них.
   - Жизнеутверждающее местечко, - прокомментировала их появление  Клио.
- Во всяком случае, теперь я знаю, как выглядит рай для птичек...
   Спустя несколько минут машина свернула к дальнем причалу, у  которого
был пришвартован корабль, - на ближайшие  две  недели  он  станет  нашим
домом. После тесного общения со  старпомом  Васей,  который  отвечал  за
связи с общественностью, мы уже имели о нем некоторое представление,  но
полноценная  экскурсия  была  обещана  нам  только   по   приезде   всех
пассажиров.
   Клио была последней в списке. Теперь приехала и она.
   Значит, сегодня, в крайнем  случае  -  завтра  утром,  мы  наконец-то
обстоятельно все осмотрим. Нельзя  сказать,  что  это  вызывало  во  мне
какой-то особенный  энтузиазм:  слишком  крутые  трапы,  слишком  низкие
потолки (?Подволоки?, - методично поправлял меня старпом Вася),  слишком
навязчивое аварийное освещение... Но  после  возвращения  в  Москву  мой
тоскливый бюджет режиссера-монтажера пополнится на тысячу долларов,  так
что на неудобства можно закрыть глаза...
   - Ну, считайте, что добрались, - провозгласил молчавший  до  сих  пор
старпом Вася и заглушил мотор. - Добро пожаловать на ?Эскалибур?.
   И, как всегда, запнулся на почти непроизносимом для русского человека
названии корабля. Это заметила не только я, но и Клио.
   - ?Эскалибур?, надо же! - Она выпорхнула из ?козла? и, задрав голову,
с сомнением оглядела нависшее  на  причал  судно:  контуры  его  верхней
палубы  терялись   во   тьме.   -   Только   что   придумали   название,
признавайтесь?..
   Клио была недалека от истины, и я в который раз за  вечер  поразилась
ее  веселой  нагловатой  проницательности:  еще   совсем   недавно,   до
модернизации  и  косметического  ремонта,  наша  прогулочная  яхта  была
зверобойным судном ледокольного класса,  честно  отпахала  на  Советскую
власть десяток лет и называлась ?Збруево?.
   Но Клио не торопилась подниматься  на  борт.  Широко  расставив  ноги
(точно так  же  делали  ее  обожаемые  латиносы  на  подтанцовках),  она
несколько минут рассматривала  общий  абрис  судна.  С  причала  корабль
казался огромным, но был явно недостаточно освещен. Да и  вообще,  нужно
признать, не очень-то он смахивал на пассажирское судно.
   - Н-да... Судя по всему, это не ?Титаник?. И не ?Жорж Филиппар?. Буду
подавать рекламацию, - наконец вынесла свой вердикт она.
   - Я тоже надеюсь, что не ?Титаник?, - заявил Вася. - Хотя  отсутствие
айсбергов гарантировать не могу.
   По странному стечению  обстоятельств  вчера  вечером,  по  агентурным
сведениям Васи, в бильярдной смотрели именно  ?Титаник?  с  Леонардо  ди
Каприо, - там был установлен  видеомагнитофон,  а  один  из  пассажиров,
губернатор маленькой области на северо-западе, прихватил с  собой  целую
коллекцию видеокассет.
   - Ну ладно, пойдемте, - вздохнула Клио.
   И первой поднялась по трапу. Мы потянулись за ней.
   Я валялась  на  койке  и  пыталась  читать  прихваченного  из  Москвы
Мелвилла (его ?Моби Дик? я нашла самой соответствующей случаю книгой), а
Вадик ходил из угла в угол. Было видно, что чертова  Клио  произвела  на
него неизгладимое впечатление и не  шла  ни  в  какое  сравнение  с  его
безработной женой, которую я мельком видела в  аэропорту  (меньше  всего
она была похожа на пиранью, скорее на безмятежное парнокопытное).
   - Ты можешь не мелькать? - наконец не выдержала я.
   - Как она тебе? - наконец не выдержал Вадик.
   - Кто?
   - Да Клио!
   - Ничего особенного. - Я мстительно улыбнулась. - Обыкновенная шлюха.
Провокаторша. Пол Гапон в юбке.
   Здесь я погрешила против истины - Клио  явилась  нашему  взору  не  в
юбке, а в разгильдяйских кожаных брюках а-ля Дженнис Джоплин.
   - Ты думаешь?
   - Вадик, будем смотреть правде в глаза. У тебя нет никаких шансов.
   Вадик вздохнул и бросился к зеркалу у умывальника. Зеркало, почему-то
заключенное   в   претенциозно-вычурную    раму,    было    единственной
достопримечательностью нашей спартанской каюты.  Единственной,  если  не
считать    неважнецкой    репродукции    картины    Доу     ?Потерпевшие
кораблекрушение?, - самый необходимый атрибут для начала круиза,  ничего
не скажешь.
   "Потерпевшие кораблекрушение? висели прямо над памяткой пассажирам на
все случаи  жизни.  Простенькая  отксерокопированная  памятка  никак  не
вязалась с обшитыми дубом стенами и простенками, затянутыми  гобеленовой
тканью, - легкомысленные райские птички,  не  имеющие  ничего  общего  с
суровой  действительностью,  которую  и  предрекал  перечень   стихийных
бедствий  в  памятке.  Самым  невинным  из  них  было  наше   совместное
пребывание в одной каюте - до сих  пор  я  не  воспринимала  Вадика  как
мужчину, и он платил мне той же монетой.
   Вадик  занимал  верхнюю  койку,  мне  же  досталась   нижняя.   Кроме
двухъярусной кровати, сколоченной из  того  же  дуба,  что  и  стены,  и
умывальника, в узкой каюте  место  нашлось  только  бельевому  шкафчику,
небольшому столу и паре стульев, привинченных к полу. На столе в  низкой
вазе, больше напоминающей дешевую пепельницу, стояли орхидеи с  розовыми
глянцевыми  лепестками  -  прощальный  жест  Москвы,  воздушный  поцелуй
туристической фирмы, отправившей нас сюда. И корабельные часы-будильник,
стилизованные под рулевое колесо. Я сильно подозревала, что эта каюта (в
то время, когда  ?Эскалибур?  носил  еще  ничем  не  примечательное  имя
?Збруево?) принадлежала кому-нибудь из мелких корабельных сошек - то  ли
мотористам,  то  ли  рулевым  матросам.  Интересно,  какие   апартаменты
достанутся Клио?..
   Вадик тем временем яростно рассматривал в зеркале свою физиономию.
   - Значит, никаких шансов, - повторил он мои слова, даже не поставив в
конце вопросительный знак. - К тому же я забыл свою зубную щетку...
   - У меня есть запасная, - успокоила я Вадика.
   - У тебя повадки старой девы.
   - Ты ведь женатый человек, Вадик, примерный семьянин, - мягко сказала
я. - Что ты можешь знать о старых девах?
   - Все. - Вадик потряс скошенным подбородком. - Я ведь женат на старой
деве.
   - Да? Кто бы мог подумать!
   - Можешь не сомневаться. Старая дева - это  мироощущение.  Это  образ
жизни. Шерстяные трусы зимой и хлопчатобумажные лифчики летом. Моей жене
даже в голову  не  приходит  сделать  педикюр.  У  тебя  ведь  тоже  нет
педикюра, правда?
   - Правда, - запираться бессмысленно, ночью он вполне может  заглянуть
ко мне под одеяло с китайским карманным фонариком в зубах.
   - Вот видишь! - Вадик  снова  уткнулся  в  зеркало,  и  в  эго  время
маленький радиоприемник, торчавший в нише у изголовья наших коек, чихнул
и. кряхтя, донес до нас голос капитана: ?Уважаемые  господа!  Капитан  и
команда  приветствуют  вас  на  борту  ?Эскалибура?  и   приглашают   на
торжественный ужин. Сбор в кают-компании корабля через сорок минут?.
   - Интересно, нас это  касается  или  нет?  -  Вадик  задумчиво  потер
подбородок. - Или по-прежнему будем столоваться в людской?
   В первые дни своего пребывания на корабле  мы  обедали  и  ужинали  в
столовой для экипажа, но успели познакомиться только  с  одним  из  трех
рулевых,  флегматичным  эстонцем  Хейно,  палубным  матросом   Геной   и
мотористом Аркадьичем. Хейно все время  старался  подсунуть  мне  перец,
солонку и лишние бумажные салфетки, что было расценено Вадиком Лебедевым
как изысканное чухонское ухаживание. А Гена и Аркадьич были обладателями
таких разбойных физиономий, что я  всерьез  опасалась,  как  бы  они  со
временем не подняли бунт на корабле. До сих  пор  мы  не  знали  точного
количества обслуживающих круиз людей.  Старпом  Вася  сказал  нам,  что,
помимо пассажиров, на корабле находится тридцать человек команды.  Ровно
в два раза больше, чем пассажиров, но  это  то  минимальное  количество,
которое необходимо для поддержания жизнеобеспечения ?Эскалибура?. Обычно
же на судах такого класса людей бывает в три раза больше.
   В дверь каюты постучали - довольно деликатно.
   - Открыто! - гонким голосом пискнул Вадик, не отходя  от  зеркала.  -
Открыто, входите!
   Дверь  каюты  широко  распахнулась,  и  на  пороге  появился  молодой
человек, которого до сегодняшнею дня я не видела ни разу. Как жаль,  что
я не видела его ни разу, иначе мне было бы чем занять свое воображение в
оставшиеся до выхода в море дни. Широкие плечи  молодого  человека  были
втиснуты   в   парадную   тужурку   с    надраенными    пуговицами,    а
воротничок-стойка подпирал самый крутой и надменный подбородок,  который
я только видела в жизни. Молодой человек держал перед собой  поднос,  на
котором лежал узкий длинный конверт.
   - Нам почта? - спросил у молодого человека Вадик Лебедев.
   Матрос раздвинул губы в улыбке и молча взял под козырек.
   Вадик подскочил к двери, на  секунду  скрыв  от  меня  восхитительный
подбородок, и взял конверт с подноса.
   - Вы свободны, голубчик, -  сказал  он  молодому  человеку  надменным
тоном промотавшегося аристократа.
   Матрос снова козырнул и позволил себе улыбнуться еще шире. Только его
глаза смутили меня,  они  никак  не  вязались  с  простецкой  улыбкой  и
самодовольным  подбородком,   -   чересчур   цепкие,   чересчур   умные,
моментально оценившие и название книги у меня в руках, и маленькую дырку
на чулке, о которой я совершенно  забыла.  Я  поджала  ноги  и  ответила
матросу такой же улыбкой. Интересно, где они вербовали экипаж,  если  на
побегушках у них такие милые молодые люди?  Но  закончить  анализ  я  не
успела - Вадик  захлопнул  дверь  и  углубился  в  изучение  содержимого
конверта.
   - Мы тоже приглашены, - наконец сказал он. - Столик номер три.
   - Счастливое число.
   -  А  форма  одежды?  -  вдруг  взволновался  Вадик.  Ко  всем  своим
недостаткам он оказался еще и классическим  занудой.  -  Нам  ничего  не
сказали о форме одежды.
   - А как ты думаешь? Первый ужин на корабле, две женщины,  себя  я  не
считаю,  -  одна  иностранка,   другая   хуже   чем   иностранка.   Плюс
тринадцатилетняя дочка  банкира,  на  которую  дядя-оператор  еще  может
произвести впечатление своей видеокамерой. Форма одежды парадная,  милый
мой. У тебя есть что-нибудь подходящее случаю?
   - А у тебя?
   - Я первая спросила. Но на всякий случай учти, что я могу  поделиться
только лишней зубной щеткой.
   Два владельца-?апостола? турфирмы Петр и Павел не  дали  нам  никаких
указаний насчет торжественных ужинов в  кают-компании,  поэтому  вещи  в
моей  сумке  слабо  соответствовали  моменту:  два  свитера,  джинсы   и
спортивный  костюм,  остальной  экипировкой,  соответствующей   убийству
тюленей, нас обещали снабдить на корабле. Пока я размышляла об  этом,  в
дверь каюты снова раздался деликатный стук.
   - Опять вы? -  сказал  Вадик  матросу,  открывая  дверь.  -  Мы  даже
соскучиться не успели. Что еще не слава богу?
   -  Капитан  убедительно  просил  не  опаздывать,  -   кротко   сказал
обладатель  крутого  подбородка,  продолжая  бесцеремонно   разглядывать
содержимое нашей каюты. - Он не любит, когда  опаздывают.  Дисциплина  -
его культ.
   - Хорошо, мы будем вовремя. Спасибо за предупреждение.
   Матрос снова козырнул и теперь уже сам закрыл дверь.
   - Наглый тип, - не удержался Вадик. - Если вся команда  такая  -  еще
неизвестно, кого нужно  отстреливать,  несчастных  ластоногих  или  этих
красавчиков.
   - Ты  просто  ревнуешь.  К  его  подбородку.  Вадик  счел  за  лучшее
пропустить мое замечание мимо ушей.
   - В кают-компании лучше всего появиться через тридцать девять  минут.
То  есть  за  минуту   до   назначенного   срока.   Такая   ненавязчивая
пунктуальность поражает командный состав в самое сердце, -  назидательно
сказал Вадик. - К нам сразу же отнесутся с уважением.
   Я с сомнением оглядела Вадика: одно вовсе не вытекало из другого.
   - Пойду пройдусь, - сказала я.
   - Так не забудь. Ровно через тридцать девять минут, - крикнул он  мне
вслед.
   Я вышла из каюты в одном свитере: именно в нем я собиралась предстать
перед высшим обществом корабля через сорок минут. Пардон, через тридцать
девять...
   ...География корабля была для меня тайной  за  семью  печатями,  и  в
какой-то момент мне показалось даже, что я просто-напросто заблудилась в
хитросплетениях корабельных переходов. Но спросить  было  не  у  кого  -
?Эскалибур? казался вымершим. Я вспомнила, ч