тливой, она  даже
похорошела.  Чувство  неизвестной,   но   вполне   ощутимой   опасности,
скрывающейся где-то в чреве корабля,  расширило  ее  глаза  и  заставило
блестеть волосы. А что прикажете делать, если одно приключение подминает
под себя другое и  совершенно  непонятно,  что  может  ожидать  тебя  за
поворотом.

***

   ...За поворотом  нас  не  ждало  ничего,  кроме  пустого  коридора  и
отдаленного гула голосов. Карпик на  секунду  остановилась  и  приложила
палец к губам:
   - Слышишь?
   Безумная мысль о том, что наваждение кончилось и экипаж так никогда и
не покидал своих мест, сразу же погасла, как  только  я  поняла,  откуда
идет этот гул.
   Разговоры в буфетной кают-компании, только и всего. Вот это эхо, черт
возьми! Интересно, по каким воздуховодам идут к нам  приглушенный  голос
Аники и такое же приглушенное хихиканье Мухи?..
   Покинутый командой корабль оказался чересчур  велик  для  шестнадцати
оставшихся;  именно  отсутствие  людей  и  обеспечило  беспрепятственное
прохождение  звуков:  они  не   встречали   на   своем   пути   никакого
сопротивления, им не приходилось обходить живую плоть и тратить  на  это
силы. Эффект сродни эху в пустых помещениях.
   Мы прошли мимо каюты Клио, двери которой были плотно закрыты.  Карпик
остановилась на секунду, раздумывая, и лицо ее потемнело.
   - Может быть, стоит их разбудить? - мягко спросила я.
   - Не стоит. Сами проснутся.  -  Карпик  вложила  в  эту  реплику  все
презрение, на которое только была способна.
   - Ну, как знаешь. Идем?
   - Да.
   Но она не двинулась с места, напротив, подошла к двери и уткнулась  в
нее упрямым бычьим лбом. Сейчас она скажет ?сука?, устало подумала я.
   - Сука! - громко и отчетливо сказала Карлик, занесла было  кулак  над
ни в чем не повинной дверью, но передумала. - Идем отсюда, Ева.
   Через пять минут она уже открывала каюту  Здановича  своим  волшебным
универсальным ключом: вот кто  является  настоящей  хозяйкой  корабля  -
девочка, которая может отомкнуть любую дверь в любую тайну.
   В каюте было так же темно, как и в коридоре: герметически  задраенный
иллюминатор не пропускал  света  снаружи  корабля.  Общими  усилиями  мы
открыли металлическую заслонку и принялись осматривать помещение.  Каюта
была чуть больше, чем  наше  с  Вадиком  временное  пристанище.  Тот  же
унифицированный интерьер:  заправленная  койка,  маленький  шкафчик  для
одежды, стол и два стула, привинченные к  полу,  радиоточка  корабельной
связи, расписание вахт, вытертый коврик под ногами.
   Единственное отличие - маленький сейф в углу каюты.
   - Если он закрыт,  придется  воспользоваться  автогеном,  -  неудачно
пошутила я.
   Сейф был открыт. И - пуст. Никакого намека на бумаги,  на  документы,
на контракты, о которых говорил Макс. И ничего, что говорило бы о  самом
Здановиче. Не удовлетворившись осмотром сейфа. Карпик  открыла  шкаф.  В
шкафу тоже ничего не было. Он был потрясающе, восхитительно  пуст.  Даже
вшивый носовой платок не валялся на  самом  дне  ящика.  Даже  порванный
шнурок от ботинка. Я видела Здановича вчера вечером, во время  ужина,  и
он не производил впечатления фантома. Теперь же  казалось,  что  в  этой
комнате никто и никогда не жил. Как только я поняла это, в ноздри  вполз
специфический  запах  нежилого  помещения.  Да  и  сама  каюта  казалась
неразобранной декорацией какого-то спектакля. Чтобы избавиться от  этого
ощущения, я тряхнула головой: чушь,  бред,  не  может  быть,  еще  вчера
третий помощник  Зданович  был  вполне  реальным  человеком  и  на  ужин
потребовал двойную порцию подливки...
   - Что скажешь? - спросила у меня Карпик.
   -  Здесь  никого  не  было  по  крайней  мере  месяц,   -   высказала
предположение я.
   - Или два, - поддержала меня Карпик. - А  может  быть,  здесь  вообще
никто не жил... Ты как  думаешь?  От  ее  спокойного  голоса  мне  стало
страшно.
   - Ну что, теперь двинем к капитану?
   - Теперь все равно. К капитану так к капитану.
   Это был серьезный шаг. До нас с Карликом еще ни один из пассажиров не
переступал порога его каюты.
   ...Открыть заслонку на иллюминаторе в каюте капитана, так как мы  это
сделали в каюте Здановича,  так  и  не  удалось.  Да  и  свеча,  которой
пользовалась Карпик, медленно догорала. В ее крохотном ореоле находилась
сама Карпик и  часть  помещения.  Одно  я  могла  сказать  точно:  каюта
капитана не была похожа на аскетичную каюту третьего помощника. То,  что
я увидела в мерцающем  свете,  несколько  удивило  меня:  слишком  много
дерева,   слишком   много   ненужных   с   точки   зрения    корабельной
целесообразности вещей. В этом еще предстояло разобраться.  А  сейчас  я
смотрела на тонкую руку Карпика,  всю  залепленную  свежим  воском.  Его
капли стекали по коже, наплывали одна на другую, но Карпик, казалось, не
замечала этого.
   - Тебе не больно? - спросила я, удивляясь, почему раньше не  обратила
внимания на расплавленный воск.
   - В смысле? - Карпик с недоумением посмотрела на меня.
   - Воск. Он же горячий... Тебе не больно?
   - А-а...  Ты  об  этом?  У  меня  очень  низкий  болевой  порог,  все
удивляются, - почти с гордостью сказала девочка.
   Нет, Карпик. Насчет низкого болевого порога - это  сказки.  Вся  твоя
невосприимчивость к боли, к горячему парафину на коже, к пощечинам отца,
- все это блеф, не больше, замещение одного другим. Твоя боль  гнездится
совсем в другом месте. В том  месте,  где  твой  отец  обычно  назначает
свидание женщинам, которых ты ненавидишь...
   - Сейчас она догорит. - Карпик вздохнула. - Придется  взять  побольше
свечей, чтобы сюда вернуться.
   И действительно, ярко вспыхнув напоследок, свеча совсем уж  собралась
погаснуть. Но этого секундного торжества света хватило, чтобы я заметила
подсвечник на столе.  Мы  оставались  в  темноте  не  дольше  нескольких
мгновений. Я достала  зажигалку,  щелкнула  ею  и  зажгла  три  свечи  в
подсвечнике. Каюта сразу же осветилась ровным и достаточно ярким светом.
То, что мы увидели, поразило нас.  Настолько,  что  некоторое  время  мы
молчали.
   - Да, - сказала Карпик и смяла  в  руке  податливый  воск:  все,  что
осталось  от  свечи.  -  Отель  ?Георг   Четвертый?,   пять   звездочек,
президентские апартаменты.
   Я была вынуждена с ней согласиться. Каюта капитана представляла собой
апофеоз Большого корабельного стиля. В отличие от  безликой,  никому  не
принадлежащей  каюты  третьего  помощника  здесь  чувствовалось   мощное
присутствие хозяина. Хозяина, знающего толк  в  хороших  вещах.  Дубовая
обшивка, кровать под  балдахином,  сухие  цветы  в  китайских  напольных
вазах,  картины  в  тяжелых  багетах,  покрытые   благородной   паутиной
растрескавшегося от времени масла... Подсвечник, который я зажгла, был в
каюте не единственным. Еще один - с  тремя  витыми  свечами  -  стоял  в
изголовье кровати. Вместо унылого умывальника, над которым Вадик Лебедев
уныло скреб станком  ?Жилетт?  свой  безволосый  подбородок,  -  медный,
отлично надраенный таз и такой же медный кувшин.
   И чистое полотенце.
   Практичная Карпик уже сунула  свой  нос  в  платяной  шкаф  орехового
дерева. Он был набит  вещами:  парадные  тужурки,  белоснежные  рубашки,
несколько пар обуви внизу, две капитанские фуражки.  Все  это  выглядело
просто  великолепно,  но  в  то  же  время  в   этом   было   непонятное
несоответствие с реальностью, природа которого не поддавалась анализу.
   - Что скажешь? - спросила я у Карпика.
   - Шикарные шмотки. - Она снова  приподняла  верхнюю  губу.  -  Только
что-то в них не того...
   - Ты тоже заметила?
   - А ты?..
   Карпик ничего не ответила,  быстро  пробежала  пальцами  по  обшлагам
пиджаков, подняла несколько пар туфель и внимательно их рассмотрела.
   - Ну, что скажешь? - нетерпеливо спросила я.
   - Слушай, я, кажется, поняла... Такой фасон в этом году не носят. Это
старые вещи.
   - Старые? -  Я  даже  присела  на  краешек  стула,  обшитого  красным
потускневшим бархатом.
   - Ну да.
   - В каком смысле - старые?
   - Не в смысле, что им сто лет... Они новые. И все чистые. Просто  так
выглядели бы новые вещи, если бы их пошили сто лет  назад...  Или  около
того. Это несовременные вещи, вот что я хотела сказать...
   Мне показалось, что по каюте  капитана  ?Эскалибура?  пронесся  тихий
вздох. От него у меня сразу же засосало под ложечкой.
   - Ты слышала? - спросила я у Карпика.
   - Что? - Карпик  была  совершенно  невосприимчива  к  подобного  рода
мистическим веяниям.
   - Кто-то здесь есть.
   - Это сквозняк, мы просто  не  прикрыли  дверь.  -  Карлик  повернула
голову к двери. Она оказалась плотно закрытой.
   - Пойдем отсюда, - жалобно попросила я.
   - Сейчас. - Оставив в покое платяной шкаф,  Карпик  переключилась  на
стену. Здесь, среди барометров, секстантов и  миниатюр,  исполненных  на
кости и фарфоре, висело несколько фотографий в рамках.
   Она явно не дотягивалась до одной  из  них,  которая  висела  слишком
высоко. Почему именно она заинтересовала девочку,  я  не  знала.  Карпик
согнала меня со стула и подставила его к стене.  И  только  потом  сняла
фотографию. Я не обладала  таким  исследовательским  пылом,  -  все  мои
эксперименты по  профессиональному  обыску  остались  в  прошлой  жизни,
которую я очень хотела забыть.
   Побродив по каюте, я  подошла  к  медному  тазу  с  водой  Интересно,
сколько она уже здесь стоит?.. Скорее машинально, чем преследуя какую-то
цель, я сунула в него руку. И тут же одернула ее,  чувствуя,  что  теряю
сознание.
   Вода в тазу была теплой.
   И не просто теплой, а почти горячей. Судя по температуре,  ее  налили
не больше пятнадцати-двадцати минут назад. Ее налили в то  самое  время,
когда мы с Карликом подходили к дверям капитанской каюты... Откуда никто
не выходил.
   - Смотри, Ева! - позвала меня Карпик. - Очень любопытная штука!
   Все еще не в состоянии прийти в себя,  я  придвинулась  к  Карлику  и
ухватилась за ее испачканную воском руку, как за спасательный круг.
   - У меня тоже любопытная штука, - промямлила я.
   - Нет, ты не понимаешь! Здесь такое!
   Карлик сунула фотографию мне под нос, прикрыв  ладонью  нижнюю  часть
снимка.
   - Ну! - торжествующе сказала она - Смотри внимательно!
   Я повиновалась.
   На  фотографии,  забранной  под   стекло,   был   изображен   капитан
?Эскалибура?,  фанат  дисциплины,  собирательный  образ,   герой   Джека
Лондона, Германа Мел-вилла  и  других  маринистов  всех  времен,  вместе
взятых.  Капитан  ?Эскалибура?  с  его  неуемной  страстью  к  Шопену  и
бретонской кухне. Капитан, с которым я три раза  в  день  встречалась  в
кают-компании. Капитан, который приказал отправить труп старпома  Митько
на Большую землю. Капитан, который так неожиданно исчез сегодня утром.
   Или ночью?..
   Конечно же, я ни с кем не могла спутать это лицо, уж слишком оно было
запоминающимся. Улыбающийся капитан стоял  на  фоне  какого-то  корабля.
Общею абриса судна видно не было, только чернота  борта  за  капитанской
спиной. И название корабля. Это было английское название.  И  английские
буквы, которые я прочла  без  труда.  Они  составили  именно  то  слово,
которое я ожидала.
   "EXCALIBUR?
   - Что скажешь? - спросила у меня Карпик.
   - Шпион. Агент 007. Человек с двойным гражданством.
   - Все понятно. - Карпик убрала руку с нижней части  снимка.  -  А  на
это? Под снимком стояла дата. 1929 год.
   - Здорово, правда? -  Глаза  Карпика  горели.  -  С  ума  сойти,  как
здорово!
   По каюте снова пронесся вздох. В нем не было ничего угрожающего, но я
поняла, что не слышала в своей жизни звука, страшнее  этого.  Теперь  он
был гораздо явственнее, даже невосприимчивая к  мистике  Карпик  уловила
его. И отреагировала так же, как и я.
   Не сговариваясь, мы бросились вон  из  каюты,  едва  протиснувшись  в
дверь и сразу же за ней столкнувшись лбами друг с другом. Мы не удержали
равновесия и шлепнулись на пол в  метре  от  захлопнувшейся  капитанской
каюты. Несколько минут мы лежали в полной темноте.
   - Ты почему побежала? - отдышавшись, спросила у меня Карпик.
   - А ты почему?
   - Потому что ты. - Карпик не  договорила  и  принялась  смеяться  Она
смялась так громко и заразительно, что мне ничего не оставалось  делать,
как последовать ее примеру.  Некоторое  время  мы  слышали  только  свой
истерический хохот: сплетенные руки, сплетенные ноги, две  дуры  -  одна
большая, другая маленькая - валяются в беспросветно  темном  коридоре  и
ржут как ненормальные, надо же!..
   И только когда смех поутих,  я  явственно  услышала  шаги.  Они  были
неуверенными и вкрадчивыми одновременно. Они были явственно слышны.
   Они приближались.
   - Ты слышишь? - шепотом спросила у меня Карпик. - Кто-то идет.
   - Да. Нужно встать.
   Но подняться не было сил. Маятник шагов приближался угрожающе быстро.
Скоро он пронесется над нами и чиркнет лезвием  по  горлу.  И  тогда  из
горла - моего и Карпикова -  шариками  выкатятся  все  страхи  и  пойдут
гулять по кораблю...
   - Я боюсь. - В темноте Карпик нашла мою шею и крепко ее обхватила.
   -  Тс-с...  -  Встать  не  получалось,  стреноженные  страхом  ступни
отказывались служить. - Давай подождем.
   Когда шаги приблизились настолько, что до них можно было  дотронуться
рукой, корпус ?Эскалибура? вздрогнул. И в  самой  его  глубине  медленно
заработало сердце. Душка Макс справился, он запустил  дизель.  И  спустя
секунду загорелись лампы в  коридоре.  И  все  сразу  стало  понятным  и
нестрашным.
   А совсем рядом с нами стоял Вадик Лебедев: помятый,  окончательно  не
проснувшийся,  с  выбившейся  из  штанов  рубашкой,  -   восхитительный,
обожаемый, единственный в своем  роде  душка  Вадик.  Он  был  для  меня
спасательным берегом, разбитым пирсом, заросшей травой бетонкой  -  всем
тем, что символизировало  возвращение.  Сонный  Вадик  был  единственной
реальностью за последние полчаса.
   - Чего это вы, девки, посреди коридора  валяетесь?  -  спросил  Вадик
противным реальным голосом.
   -  Мы  упали,  -  переведя  дух,  сказала  Карпик.  Чувствуя  то   же
облегчение, что и я.
   - Вижу. И давно вы упали?
   - Недавно.
   - Кто-нибудь может мне объяснить, что  происходит?  Пробки,  что  ли,
вышибло? Проснулся, чуть с ума не сошел, -  темень,  хоть  глаз  выколи.
Подумал грешным  делом,  что  нам  эти  коновалы  некачественную  водяру
подсунули.
   - А при чем здесь водяра? - спросила я.
   - Как при чем? Ты разве не знаешь, что  людишки  пачками  слепнут  от
некачественного спиртного? А  я  вчера  перебрал,  не  помню  даже,  как
вырубился.. Стыдобища... Еще как Клио петь начала - помню. А потом - как
отрезало.
   Свидетельские  показания  Вадика  ничем  не  отличались   от   других
свидетельских  показаний.  На  этом  первую  часть  расследований  можно
завершать.
   - У нас  неприятности,  -  с  видимым  удовольствием  сказала  Вадику
Карпик. - И крупные.
   - Что такое? Твой папа женился на белой медведице? -  Вадик  не  смог
отказать себе в удовольствии подколоть девчонку.
   Карпик взвизгнула и бросилась Вадику в колени. Спустя секунду он  уже
барахтался на полу рядом с нами. Карпик мастерски оседлала хилую грудную
клетку оператора и с силой надавила на его кадык.
   - Ева! - воззвал Вадик. - Уйми эту мурену, Ева! Она меня жизни лишит!
   - А ты будь осторожен в выражениях, душа моя! - сказала я, но Карпика
от своего единственного оператора все-таки оторвала.
   - Вообще, который час? - запоздало поинтересовался Вадик.
   - Неизвестно. Что-то около двух часов.
   - А где все? На тюленей ломанулись? Ты-то чего не поехала?..
   - Думаю, в ближайшее время нам не  придется.  Поднимайся,  и  идем  в
кают-компанию. Ты очень удивишься, когда все узнаешь...

***

   ...Первыми, кого мы встретили в  кают-компании,  были  Сокольников  и
Клио. Клио сидела на коленях у банкира,  обхватив  его  руками  за  шею:
точно так же, наверное, не раз делала Карпик. Выразительный,  как  будто
выточенный из  нежного  нефрита  подбородок  Клио  покоился  на  волосах
Сокольникова. Сокольников выглядел сосредоточенным и готовым  к  борьбе.
Он терпеливо ждал второго участника турнира.
   Второй участник появился и не замедлил бросить ему  перчатку:  Карпик
выбрала отличную тактику - она решила не замечать отца.
   - Здравствуй, Карпик! - Клио была полна решимости завоевать девчонку.
   - Пошла в задницу, - надменно сказала Карпик.
   - Как ты себя чувствуешь?  -  После  подобной  отповеди  вопрос  Клио
прозвучал совсем уж нелепо.
   - Наверное, хуже, чем ты.
   Сокольников заиграл желваками, но решил не вмешиваться.  Вмешаться  -
означало бы выпустить из рук драгоценную Клио, а  Сокольников,  судя  по
всему, не хотел этого делать ни при каких условиях.
   - Занятная у тебя дочка, - проворковала Клио и нежно коснулась губами
макушки банкира. Карпика передернуло.
   - Ты даже не знаешь, какая я забавная.
   - Могу себе представить.
   - Нет, не можешь.
   - Девочки, давайте не будем ссориться,  -  наконец-то  разлепил  губы
Сокольников. - Тем более что ситуация на корабле не совсем ясна...
   - Совсем не ясна, я бы сказал - Взявший на себя функции стюарда  Муха
сбросил на два сдвинутых стола целую груду вилок.
   - Мне нужно поговорить с тобой, папа, - серьезно сказала Карпик.
   - Давай попозже.
   - Нет, сейчас.
   - Ну, хорошо. - Банкир вздохнул и выпустил из рук Клио.  -  Пойдем  в
нашу каюту.
   - В мою каюту, - поправила Карпик и с ненавистью посмотрела на  Клио.
- Теперь это только моя каюта.
   Сокольников взял дочь за руку, и они вышли из кают-компании,  прикрыв
за собой дверь. Мы с Клио остались вдвоем: Муха совершал челночные рейсы
между буфетной и кают-компанией, а Аника вместе с  мужем  колдовала  над
загадочным фондю, - иногда из буфетной доносился легкий  смех.  Он  имел
тот же милый не правильный акцент, что и ее русский (?Мнье...  как  это?
Мнье нравится здъесь, Ева!?). Вадик ушел сразу  же,  как  только  увидел
Клио  в  объятиях  банкира:  если  ловить  нечего,  то  хотя  бы   нужно
переодеться и вымыть заспанную рожу.
   Некоторое время мы с Клио молчали. Да и говорить нам было не  о  чем,
связка ?таланты и поклонники? здесь явно не просматривалась.
   - По-моему, она просто дрянь, - сказала Клио с обидой в  голосе.  Это
была такая девчоночья обида, что мне даже на секунду стало жалко Клио.
   - Вы о Карпике? - осторожно спросила я.
   - Маленькая дрянь, которую  нужно  сечь  розгами  и  ставить  в  угол
коленями на горох.
   - Это крайние меры. Не думаю, чтобы они сработали.
   - Почему она меня ненавидит?
   - Могу вас успокоить, она ненавидит не только вас.
   - Просто дрянь, и все. Маленькая сучка!
   - Она тоже считает  вас  сучкой.  Только  покрупнее.  -  Я  не  могла
отказать себе в удовольствии подколоть певичку.
   - Нужно сказать Валере, чтобы отправил  ее  куда-нибудь  подальше,  в
какой-нибудь занюханный колледж, чтобы духу ее здесь не было!
   Ого, уже ?Валера? Значит, нефтяной  магнат  с  сомнительной  фамилией
побоку! Я с интересом посмотрела на Клио: семимильными шагами движешься,
голубка, как бы в ходе движения  не  треснули  твои  знаменитые  кожаные
штаны.
   - Замечательная мысль, - одобрила я. - Может быть, сразу  пристрелить
хромоножку, чтобы не тратить деньги на обучение где-нибудь в  Кембридже,
а? Как вам эта мысль?
   Клио вспыхнула:
   - Я не это имела в виду.
   - Я понимаю.
   - Мне просто очень нравится ее отец.
   - Тогда вам все равно придется находить общий язык.  Или  вот  что  -
девочка без ума от классики.  Выучите  что-нибудь  полагающееся  случаю.
Арию Чио-Чио-Сан. Или каватину Фигаро. Неплохая идея, вы как думаете?
   Клио внимательно посмотрела на меня и рассмеялась:
   - Пошла ты в задницу! Ничего, что я на ?ты??
   - Ничего.
   - Давай выпьем... Ты как?
   - После вчерашнего я не рискую.
   Так случайно вырвавшееся напоминание о вчерашнем вечере автоматически