залог успешной практики.
   Прооперированный Шланг снова застонал.
   Саблин и доктор подошли к нему ближе.
   - Он улыбается, - заметил Джон.
   - Наверное, хочет пить. Неожиданно в дверь постучали.
   -  Входите!  -  крикнул  Боткин.  В  комнату  вошел  боцман  Душивер,
невысокий бочкообразный человек  со  сросшимися  на  переносице  черными
бровями. Он кивнул Джону:
   - Здравствуйте, сэр.
   -  Здравствуйте,  боцман,  -   ответил   Джон.   -   Что   слышно   о
преследователях?
   - Они неотступно следуют за нами, сэр. Но я пришел не для того, чтобы
сообщить вам об этом. Душивер жалобно посмотрел на Боткина.
   - Что, опять? - спросил тот.
   - Так точно. Жизни не дает и мучительно терзает.
   - Я пойду тебе навстречу, - кивнул доктор и, достав  из  кармана  уже
знакомый  Саблину  набор  просроченных  лекарств,  выбрал  для   боцмана
несколько самых ярких таблеток.
   Тот принял лекарства с благодарностью и,  закинув  их  в  рот,  начал
пережевывать.
   С детских лет помня  горький  вкус  лечебных  снадобий,  Джон  Саблин
ожидал, что вот-вот лицо  Душивера  перекосит  гримаса,  однако  боцман,
напротив, облегченно вздохнул и улыбнулся.
   - Уже помогло? - недоверчиво спросил Джон.
   - Да, сэр. Если бы не док Боткин, не знаю, что бы со мной было.
   - А чем вы болеете?
   - Я очень люблю деньги.
   - Вы любите деньги?  -  поразился  Джон.  Ему  вспомнилось,  что  при
знакомстве капитан Кесслер предупреждал его о проблемах боцмана,  однако
тогда он не придал этому никакого значения. Джон и сам был  неравнодушен
к деньгам. Да что там скромничать - он любил их.
   - В этом нет ничего страшного, боцман, - заметил Джон. - Я тоже люблю
деньги.
   - Но любите ли вы деньги так, как люблю их я, сэр? Рыдаете ли вы  над
каждым  замусоленным  банкнотом?  Держите  ли  вы  под  кроватью  старые
кассирские сумки, чтобы иногда нюхать их?
   - О... - Джон был смущен. - Я не знал, боцман. Извините меня.
   Коротко  кивнув  доктору  Боткину,  Джон  вышел  в  коридор  и  почти
столкнулся с Боуном и Фогелем.
   - Что с нашим товарищем, сэр? - спросил бригадир.
   - Э-э... Все нормально. Доктор сказал, что, если будет  фальцет,  это
даже лучше - Шланг станет петь.
   С этими словами Джон  повернулся  и  отправился  по  своим  делам,  а
механики переглянулись и одновременно пожали плечами.
   - Что это он сказал? - спросил Фогель.
   - Я не понял. Может, издевается над нами.
   - Значит, травить?
   - Травить - однозначно.

33

   Билли Опанасенко-Маглер, больше известный под именем Фабричный  Билл,
был популярным в своих кругах капитаном не менее известного торпедоносца
"Цивилдорф", страшного  оружия  возмездия.  Это  судно  покидало  родные
причалы только  с  одной  целью  -  уничтожить  очередной  приговоренный
революционным трибуналом корабль.
   Трибунал заседал по ночам, чтобы уже в предрассветный  час  Фабричный
Билл мог получить наводку и выйти на охоту.
   Обычно в качестве прикрытия с ним выходило несколько рейдеров, однако
на этот раз ему пришлось идти с крейсером.
   Фабричному Биллу это очень не нравилось. Он предпочитал быть на виду,
чтобы нагонять ужас уже одним фактом своего  присутствия,  но  полковник
Брицц решил иначе, и Билл не стал возражать. Полковник был  авторитетным
камрадом, и его поддерживал сам команданте Либерман.
   Правда, Брицц не был чистокровным революционером и пробился наверх из
самых низов, однако и Билл получил прозвище Фабричный именно потому, что
когда-то трудился на обычной фабрике.
   Он  занимался  изготовлением  форм  для  художественного   литья,   и
неизвестно, сколько лет угробил бы на эту возню с песком и гипсом,  если
бы ему, как и  Бриццу,  не  улыбнулась  удача  -  профсоюзный  босс  дон
Ковригин застукал свою жену в объятиях своего же помощника.
   Профсоюзная ячейка  совещалась  недолго,  и  ночью  залитого  в  гипс
помощника спустили в фабричный отстойник.
   Дону  Ковригину  потребовался  новый  человек.  Он   несколько   дней
приглядывался к рабочим, выявляя того, кто не  продаст  или  продаст  не
сразу.
   Возле ваяльной камеры Билли он остановился на  третий  день  поисков,
когда молодой рабочий ваял композицию "Рао и Геймгольц".
   - Ты знаешь, что я  ищу  человека?  -  спросил  дон  Ковригин,  хитро
прищурившись.
   - Да, сэр. Об этом знают все.
   - Хотел бы попасть на это место?
   - Кто ж не хотел бы? - волнуясь ответил Билл.
   - А не обманешь меня?
   - Не обману, сэр. Мне ведь отступать некуда. И работу эту я ненавижу,
- объяснил Билли.
   Дон Ковригин сразу поверил новому помощнику, и это было его  ошибкой.
Едва оказавшись в чистой конторке, вдали от  гипсовой  пыли  и  дневного
поштучного плана, Билл Опанасенко-Маглер начал завидовать дону Ковригину
черной завистью. Ведь Биллу подавали сигары по три кредита за дюжину,  а
профбоссу - по двадцать восемь, Ковригина возила черная машина,  а  Билл
обходился канцелярским фургоном.
   Как только помощника  допустили  до  сбора  профсоюзных  взносов,  он
прикарманил все деньги и сбежал  на  сухогрузе,  устроившись  в  бригаду
смазчиков.
   Помыкавшись  года  полтора  по  разным  судам  и  бездарно   истратив
украденные  деньги,  Билл  Опанасенко   решил   осесть   на   одной   из
возрождавшихся планет Прибрежных Миров, однако там его чуть не  схватили
люди дона Ковригина.
   Поняв, что в обществе обычных людей он рано или  поздно  попадется  в
лапы профсоюзных организаций, Билли угнал строительный буксир и  на  нем
прибыл в районы, контролируемые космическими силами Треугольника.
   Поначалу его едва не отправили в трудовые лагеря - собирать пыльцу  и
грибные споры, но фортуна снова улыбнулась Билли, и он  стал  слушателем
военно-политической  академии  при  Оперативном  отделе   Революционного
Флота.
   Так он стал капитаном, а о его пролетарском прошлом теперь напоминало
лишь прозвище - Фабричный.
   Судов, намеченных на сей раз к  уничтожению,  было  четыре  -  четыре
скоростных грузовика "Ижевск Эрроу".  Билли  не  сиделось  на  месте  от
нетерпения, хотелось поскорее пальнуть по этим красавцам, чтобы увидеть,
как ракеты порвут на  куски  собственность  Эдгара  Хубера,  толстосума,
ненависть к которому уже стала в Треугольнике традиционной.
   Ради этого Фабричному Билли  было  не  жалко  истратить  и  несколько
"си-джинликс", новеньких  ракет  с  захваченного  урайского  транспорта.
Время от времени флотские соединения  Треугольника  совершали  небольшие
вылазки к богатым соседям и, пользуясь военной неразберихой,  грабили  и
примаров, и урай-цев -  всех,  кого  заставали  без  должного  охранного
сопровождения.
   "Не  мы  придумали  эту  войну,  камрады,  и   было   бы   глупо   не
воспользоваться трудностями, в  которые  попали  эти  империалистические
державы",  -  говорил  команданте  Либерман,  и  все   камрады   с   ним
соглашались.
   Сидя напротив зеркала, Билл выкурил полпачки сигарет, а когда  понял,
что это занятие ему надоело, надел пилотку  и  спустился  в  арсеналы  -
туда, где до поры таилась сокрушительная сила торпедоносца "Цивилдорф".
   - Рады видеть вас, камрад-майор! - совершенно  искренне  обрадовались
смазчики, в чью обязанность входило ежедневное умащивание черных  торпед
и серебристых  ракет.  Благодаря  такому  интенсивному  уходу  нормативы
боевой  готовности  судна  сокращались  на  треть,  и  это  было  личное
изобретение Фабричного Билла.
   Проинспектировав смазчиков, он отправился к механикам,  следившим  за
исправностью  транспортерных  лотков,  в  которых  заряды  подавались  к
стартовым шахтам.
   - Привет, камрад Билли! - закричали командиру механики.
   Он помахал им в ответ и отправился к шахтам, где также ни  на  минуту
не прекращалась работа -  шахтные  шлифовальщики  полировали  внутренние
стенки, чтобы выход снарядов в космос был идеальным.
   Этот ежедневный труд не был бы столь необходимым, если бы не  "ржавая
блоха",  которая  не  переносила  гладких  поверхностей.   Это   вредное
насекомое  только  тем  и   занималось,   что   царапало   отшлифованные
поверхности и откладывало туда свои яйца.
   Стоило лишь на пару дней оставить  шахты  без  присмотра,  как  блохи
заселяли все поверхности и покрывали их слоем окисленного металла.
   - К нам пришел  сам  Фабричный  Билл!  -  крикнул  в  шахты  бригадир
шлифовальщиков.
   - Как дела, камрад?! - отозвались рабочие, продолжая  жужжать  своими
машинками.
   Довольный увиденным, капитан торпедоносца поднялся на  верхние  ярусы
и, совершив обход "красного уголка" и стенда  личной  гигиены,  завершил
инспекцию на мостике, возле пульта боевого управления.
   Подчиненные офицеры на постах исправно несли службу,  а  стало  быть,
оставалось  только  ждать,  когда  полковник  Брицц  даст   команду   на
уничтожение целей.

34

   Подгоняемый  страхом,  конвой  из  четырех  судов   компании   "Хубер
Текнолоджис"  стремительно  несся  к  туннелю  -  проходу   через   поле
аномальных объектов, природа которых до  сих  пор  оставалась  для  всех
неразгаданной тайной.
   Стоя на мостике головного транспорта, бледный и сильно осунувшийся за
последние  часы  капитан-пилот  Кесслер  твердой   рукой   корректировал
движение конвоя.
   Его помощник лейтенант Шоу дважды садился за письмо к  родственникам,
но оба раза мял его и выбрасывал в угол.
   Штурман сосредоточенно разгадывал кроссворды, а  когда  все  клеточки
заполнялись, стирал записанные буквы и начинал заново.
   До выхода из туннеля оставались считанные часы, и все  понимали,  что
это последние часы экипажа.
   Грустил  и  Джон  Саблин.  Он  сидел  в  своей  каюте  и   подавленно
пересчитывал деньги, которые были выданы ему для предполагаемого подкупа
грабителей с той или  другой  стороны.  Что  станет  с  этими  огромными
суммами? Саблину трудно было представить, что деньги сгорят в  огне  без
следа, ведь он расписывался в  их  получении.  Конечно,  спрашивать  все
равно будет не с кого, но все же...
   В дверь постучали.
   - Одну минуточку,  -  отозвался  Джон  и,  уложив  деньги  обратно  в
чемоданчик, забросил его под шкаф. После этого он открыл дверь и  совсем
не удивился, увидев перед собой Боуна и Фогеля.
   - Вы ко мне, господа?
   - Да, сэр. Принесли вам кофе, - сказал Боун.
   Фогель держал  перед  собой  поднос,  на  котором  стоял  кофейник  с
отломанной ручкой и три чашечки - две  настоящих  и  одна  сделанная  из
бронзовой втулки.
   - Что  нибудь  случилось  со  Шлангом?  -  спросил  Джон.  Уж  больно
торжественно выглядели эти двое.
   - Нет, сэр. С ним все в порядке. Док дал ему много разных лекарств, и
теперь наш товарищ спит.
   -  Спокойным  сном...  -  неожиданно  для  себя  добавил   Джон.   Он
посторонился:
   - Проходите, располагайтесь. Кажется, где-то у меня было печенье...
   - У нас есть конфеты, - сказал Боун и показал Джону пакет.
   - Что ж, хорошо, если так,  -  согласился  Джон  и  придвинул  гостям
стулья, которых было как раз два.
   - Наливать? - спросил Фогель, заговорщицки переглянувшись с Боуном.
   - Наливай, - сказал тот.
   Фогель разлил кофе по чашкам. Джон потянулся к своей порции.
   - Какая у вас замечательная каюта! И  вот  эти  обои!  -  Боун  ткнул
пальцем за спину Джона и, когда тот отвернулся, быстро всыпал ему в кофе
порошок из пяти истолченных таблеток.
   Чтобы добыть эту отраву, Боуну пришлось целый час  рассказывать  коку
выдуманные истории про беглых сумасшедших, которые тот просто обожал,  а
под конец, когда хозяин камбуза вдруг решил вернуться  в  кладовку,  где
шуровал Фогель, Боун пошел ва-банк  и  признался  коку  в  том,  что  он
зоофил. Тема во всех случаях беспроигрышная, однако кок не знал значения
этого слова, так что Боуну пришлось ему подробно объяснять.
   В конце концов Фогель нашел нужные таблетки, и они  быстренько  ушли,
оставив кока в состоянии, близком к шоку.
   - Обои? Здесь нет никаких обоев. Это пластиковое гофре...  -  пояснил
Джон и повернулся к столу.
   - А и правда - гофре, - согласился Боун. - И чего это я подумал,  что
обои?
   - Да, непонятно почему, - поддакнул Фогель. - Давайте пить кофе. А то
остывает.
   С этими словами  он  поднял  свою  чашку  и,  резко  выдохнув,  выпил
содержимое одним махом.
   Его примеру сейчас же последовал и Боун. Джон посмотрел в  чашечку  и
сказал:
   - Что-то у меня пены много.
   - А просто размешано плохо, - предположил Боун. - Пейте, пена  -  это
хорошо.
   - Пена  -  хорошо,  -  тотчас  подтвердил  Фогель,  и  в  его  глазах
промелькнула нехорошая искра. Джон выпил и поморщился.
   - Крепковат напиток, крепковат,  -  заметил  Боун.  -  Мне  тоже  так
показалось.
   - Хорошего кофе  нынче  не  достать,  -  поддержал  товарища  Фогель,
пристально глядя на Джона.  Заметив,  что  его  глаза  затуманились,  он
вскочил на ноги с криком:
   - Ага, наконец отомстили! Ты умрешь!
   - Ну... - Джон икнул и виновато улыбнулся.  -  Ну  это  вряд  ли.  Я,
конечно, мало что сейчас соображаю, но... - тут он снова улыбнулся, - но
так хорошо мне не было уже давно... Давно... Уже...
   Джон попытался подняться, но не сумел и бессильно повалился обратно в
кресло.
   - Это только временная эйфория! Расплата наступит! - не  успокаивался
Фогель, приплясывая возле стола, словно безумный.
   - Эй, Фогги, а ты уверен, что эти таблетки его прикончат?  -  спросил
Боун, с сомнением глядя на улыбающегося Саблина.
   "О чем они  говорят?"  -  недоумевал  Джон.  Теплые  океанские  волны
поднимали его с самого дна, потом стали качать, качать, пока он не взмыл
в небо, споря с солеными брызгами морских ветров. "Да  я  же  чайка  или
даже буревестник!" - догадался Джон, рассмотрев два крыла, которые несли
его все выше и выше, подчиняя себе воздушную  стихию.  -  Он  умир-рает,
Боун! Смотри, как нелепо он дергает руками - это судор-роги! - прилетело
откуда-то издалека, из прежней жизни Джона Саблина.
   "А ну вас, дураки", - подумал он и закрыл глаза.
   В дверь каюты постучали. Сначала тихо, потом все требовательнее.
   Джон  почти  ничего  не  слышал,  летая  над  океанскими  волнами   и
выхватывая из них вкусных блестящих рыбок.
   - Кто там? - недовольно спросил Боун, однако вместо  ответа  в  дверь
продолжали стучать.
   - Придется открыть, - сказал Фогель  и,  подойдя  К  двери,  повернул
ручку.
   - Здравствуйте! - громко произнес кок, заходя в каюту.
   - Виделись, - буркнул в ответ Боун.
   - Мы к тебе, - сообщил довольный кок.
   - Кто это "мы"? - уточнил Боун. Ему не верилось, что  этот  камбузный
жук успел так быстро сообразить, что у него уперли тараканью отраву.
   - Заходите, ребята! - позвал кок, и  в  каюту  ввалились  корабельный
механик Цандлер, боцман Душивер и еще трое матросов из свободной  смены.
У  всех  было  приподнятое  настроение,  а   Душивер   держал   наготове
портативную видеокамеру.
   - Что это означает? - недоуменно спросил Фогель.
   - Сейчас-сейчас. - Кок подал знак Цандлеру, и тот вывалил из сумки на
пол каюты белого пуделя.
   - Это на что же вы намекаете? - строго спросил Боун,  упирая  руки  в
бока.
   - Но ты же сам мне говорил, - напомнил  ему  кок,  -  ты  ведь  этот,
зоофил?

35

   Картины одна восхитительнее другой проносились  перед  Джоном-птицей,
Джоном-чайкой. От стремительных падений вниз  у  него  захватывало  дух,
откуда-то из неведомых слоев пространства прилетали  слова:  "...  Между
тучами и морем гордо реет буревестник..."
   "Буревестник - это я", - с удовольствием осознал Джон.
   Даже когда полыхала молния и небо сотрясал гром, он ничего не  боялся
и - вж-ж-жик - разрезал волну острым крылом.
   Тряска от налетевшей бури все усиливалась,  и  в  какой-то  момент  в
сознание Джона,  охваченного  восторгом,  проникла  неприятная  догадка,
дотянувшаяся до него из прежней жизни.
   "Трясет потому, что наше судно проходит сквозь коридор  -  впритык  к
нагромождениям аномальных зон",  -  сообщил  Джону  чей-то  бесстрастный
голос.
   "Ну и плевать", - ответил голосу Джон.
   "Как  только  твое  судно   выйдет   из   коридора,   его   настигнут
корабли-убийцы и разнесут на мелкие кусочки".
   "Я же сказал - плевать", - досадливо отмахнулся Джон. Этот назойливый
голос отвлекал его от полетов на морем, а это было  важно  -  важно  для
теперешнего Джона, Джона - свободной птицы.
   "Твое молодое тело будет разорвано на безобразные ошметки, и  ты  уже
никогда не займешься сексом с Кэти".
   "Плевать на Кэти! Полеты над волнами приятнее секса!"
   "Ну-ну, птица-Джон, - тогда подумай о маме... И не говори, что будешь
прилетать к ее окошку и долбить в стекло клювом... Не смеши меня!"
   Возразить на этот убийственный аргумент Джону-птице было нечего. И он
оставил океан.
   По глазам мучительно ударил яркий свет.
   Почувствовав чье-то прикосновение, Джон вскрикнул и, резко вскочив  с
пола, обнаружил в своей каюте посторонних людей.
   Приглядевшись, он понял, что эти люди ему знакомы, он видел их раньше
на судне, только сейчас Они чем-то испуганы.
   - Ты же сказал, что он давно умер! - воскликнул Боун.
   - Да, Фогель, ты нам обещал, - напомнил Цандлер, засовывая в  собачий
мешок брюки Саблина.
   Только сейчас Джон заметил, что он совершенно голый.
   - Прочь, воронье! - закричал Джон. - Прочь, стервятники! - Метнувшись
к постели, он выхватил из-под подушки свой огромный пистолет.
   Все, кто был в каюте, наперегонки бросились к  двери,  устроив  возле
нее настоящую свалку. Джон пальнул в  потолок  -  и  проход  моментально
очистился.
   - Вороны, - тихо произнес Джон и шагнул в коридор.  Прохладные  струи
гонимого вентиляцией воздуха приятно  остудили  его  тело,  напомнив  об
океанских ветрах.
   Слегка покачиваясь, Джон пошел вперед, балансируя непослушными руками
и стукаясь пистолетом о стены.
   Корабль продолжал содрогаться под ударами тяжелых аномальных волн,  а
следом за ним, стремительно сокращая  дистанцию,  мчались  убийцы.  Джон
чувствовал опасность всем своим существом, только не понимал, откуда она
исходит. Он растерянно оглядел пустынный коридор и вдруг  вспомнил,  где
находится капитанская рубка. "Нужно немедленно встретиться с  Кесслером"
- подумалось ему.
   - Надо что-то предпринять. Мы будем бороться... - сказал он вслух.
   Отталкиваясь от вибрирующих стен, Джон упрямо пробирался вперед.  Ему
казалось, он знает, что нужно делать.
   Возле одной из  дверей  Джон  остановился  передохнуть  и  неожиданно
услышал пение: кто-то выводил ноты дребезжащим фальцетом.
   Наконец собравшись с  силами,  Джон  совершил  последний  переход  и,
ввалившись в капитанскую рубку, растянулся  на  полу.  Находившиеся  там
офицеры посмотрели на него с удивлением.
   "Э, да он пьян", - подумал капитан Кесслер и уже хотел  было  сказать
Саблину  что-нибудь  эдакое,  но  прикусил  язык,  заметив  в  его  руке
пистолет. Капитан-пилот не сомневался  в  своей  скорой  гибели,  однако
получить пулю раньше других ему не хотелось.
   Между тем Джон с трудом поднялся с пола и, сев на стул, произнес:
   - Альберт, мне нужна ваша помощь...
   - Но что я могу сделать для вас? Мы все в одинаковых условиях.
   - Нет, не в одинаковых... - Джон потряс над головой пистолетом. -  Вы
человек, а я еще немного... птица...
   - Птица? Какая еще птица?
   - Это сейчас не важно... Соберите людей - человек пятнадцать, и пусть
они идут в грузовой трюм...
   - Но зачем? - Если бы не пистолет в руках этого сумасшедшего, капитан
не стал бы с ним церемониться.
   - Нужно собрать в одном "чифтере" полный комплект снарядов...
   - А где ж их взять, эти снаряды?
   - В каждой машине имеется пять  штук  -  для  тестовых  стрельб...  -
пояснил Джон. Говорить ему было трудно, и  он  помогат  себе,  дирижируя
пистолетом. - И... И найдите мне, пожалуйста, какие  нибудь  штаны...  Я
замерзаю...
   "Значит, трезвеет", - подумал Кесслер и повернулся к лейтенанту Шоу:
   - Принесите господину сопровождающему штаны,  лейтенант.  И  соберите
для не