дем  ждать,  -  пояснил  Заиль,
надевая наушники.
   - Ну как вам, сэр?
   - Вас я слышу... А шума почти нет...
   - Так и было задумано, - кивнул Авенги. - Ну, идемте.
   Сержант прошел  мимо  двух  операторских  мест,  за  которыми  сидели
координаторы.  Вооруженные  показаниями   радаров,   они   информировали
стрелков о том, с какой стороны следует ожидать появление целей.
   - Двадцать четвертому - на подходе семь на полвторого. Двенадцатому -
на десять часов четыре урайца. Внимание, они могут атаковать тебя!
   - "Двенадцатый" - это Баллероне, - остановив шись, пояснил сержант. -
Урайцы часто пытаются ему мстить, но он не оставляет  им  шансов.  Тому,
что он  делает,  невозможно  научиться  -  мы  пытались  много  раз,  но
Баллероне не растиражировать... Идем те, я вам его покажу.
   Заиль кивнул. Все, что здесь происходило, было ему интересно.
   Раньше он знал о зенитчиках не  больше,  чем  требовалось:  там-то  и
там-то простреливаемая зона. Если бой идет возле "Гинсборро", не  попади
под огонь своих. А тут, оказывается, существует целая военная машина, не
менее сложная, чем эскадрилья.
   - Вот он, красавец! - с гордостью произнес  Авенги,  указывая  сквозь
распахнутые тяжелые створки. Эта дверь вела в нечто напоминавшее  тесную
комнатку.  В  центре  стояло  огромное  кресло   с   массой   поворотных
механизмов.
   В кресле  полулежал  стрелок,  лицо  которого  было  закрыто  широкой
прицельной  панорамой.  Его  ноги  покоились  на  регулирующих  педалях,
которыми  зенитчик  заставлял  вращаться  прозрачный  выпуклый   потолок
комнатки с вмонтированным в него сложным механизмом спаренной пушки.
   Заиль поразился тому, что человек в этом симбиозе ничем не отличается
от механических составляющих.
   Движения Баллероне были выверены до последнего градуса. Его пушка  то
выдавала несколько коротких очередей кряду,  а  то  вдруг  перечеркивала
длинной огненной трассой  все  видимое  пространство,  рассекая  пополам
зазевавшегося врага.
   - Профессор... - снова произнес Авенги.
   - Да, - согласился Заиль. За работой Баллероне он был готов наблюдать
не отрываясь. А еще его за  интересовало,  как  со  дна  этой  маленькой
комнатки выглядят проносящиеся мимо истребители. Ведь именно  так  и  на
него смотрели урайские артиллери сты, один из которых  влепил  снаряд  в
корму капитанского "вирнета".
   Неожиданно где-то  неподалеку  раздался  взрыв,  похожий  на  громкий
хлопок. Сержант Авенги сорвался с места и побежал  вдоль  галереи.  Эдди
бежал следом, стараясь не отставать.
   Возле одной из дверей начальник смены остановился  так  же  внезапно,
как и сорвался на бег.
   Тяжелые створки были плотно сомкнуты,  и  до  Заиля  дошло,  что  это
значило. Двери отсекали забортный вакуум в случае, если ракета пробивала
купол из монокристаллического стекла.
   - Капрал Штайц, - произнес Авенги и приложил руку к холодным,  словно
каменные плиты,  створкам,  похоронившим  его  стрелка.  На  их  матовой
поверхности белой краской был выведен номер "26".
   - Их напор ослабевает, сэр, - медленно повернувшись, сказал  сержант.
- Ребята сожгли уже не меньше полусотни урайцев...  От  ворот  их  гонят
ваши, а здесь добавляем мы. Думаю, они скоро уйдут.
   - Да, - согласился Заиль.  Он  снял  наушники,  вернул  их  Авенги  и
направился  к  выходу,  уже  не  боясь  громкого  стука   артиллерийских
автоматов.
   Только сейчас он заметил недалеко от лифта небольшой стол, за которым
сидела четверка игравших в карты стрелков. На их потертых  куртках  было
написано "Резерв", а спокойствие выглядело напускным.
   После каждого объявления по громкой связи они прерывали игру, а потом
снова принимались играть без всякого интереса.
   - Тридцать шестой - на пять тридцать - два  борта,  один  уже  битый.
Восьмой, постарайся дотянуться  -  раненый  "фош"  прячется  у  антенной
мачты.
   Сопровождаемый звуками боевой работы, Заиль  вошел  в  лифт  и  нажал
кнопку командного яруса.

38

   Когда  капитан  Заиль  вошел  в  оперативный  зал,  полковник  Сакеда
беседовал с вернувшимся с оборонного задания Палетти.
   Все еще не остывший после боя Палетти сверкал глазами и тряс головой.
   - Подожди, не дергайся, сейчас отпушу, - говорил ему Сакеда, делая  в
оперативных планшетах какие-то пометки. Он оглянулся и увидел Заиля.
   - Какого хрена ты прятался, Эдди? Я уже думал другого посылать!
   - К зенитчикам поднимался - на двенадцатый ярус, - признался Заиль.
   - О, эти зенитчики! - восторженно воскликнул Палетти. - Я к ним шесть
урайцев загонял, и ни один не вернулся, Эдди! Ребята работают как часы!
   - Чего ты тут распелся? - осадил его Сакеда.  -  Твоего  Гурвича  они
чуть в стружку не извели, герои-зенитчики.
   - Это наша ошибка, сэр. Парень молодой, увлекся и  на  хвосте  "фоша"
зашел в запрещенную зону, - объяснял Палетти, обращаясь к Заилю.  -  Ну,
первому  сунули  десяток  снарядов,  Гурвичу  только   пара   досталась.
Наверное, дали бы и больше, но, видимо, опознали...
   - Опознали... - неодобрительно пробурчал  полковник.  -  Держи  диск,
Эдди. Пойдешь в самый центр - к штабному судну.
   - На абордаж взять? - попробовал угадать тот.
   - Вот только давай без этих шуточек. Пока не время и не место... Чего
ты на  меня  уставился?  -  спросил  полковник  солдата,  подошедшего  с
подносом.
   - Я хочу предложить капитану Заилю сигару, сэр!
   - За каким ему твои сигары? Он же не курит! - закричал Сакеда, забыв,
что противоречит своим недавним указаниям. - Ладно, - сказал он, понизив
тон, и возвратился к прерванному инструктажу:
   - Тебе нужен  не  штабной  корабль,  а  генераторная  станция.  Такая
огромная сволочь, похожая на морскую рыбу хабанзон.
   - Никогда не слышал о такой  рыбе,  -  признался  Заиль.  Впервые  за
долгое время разговор с полковником стал его забавлять.
   - Не важно, когда увидишь, поймешь, что это за пакость. Так  вот,  ее
нужно убить самым жестоким из известных тебе способов. Она  парализовала
два наших крейсера и радарный центр. Теперь он на своих  экранах  вместо
расчетных меток только двухмерные мультики  показывает.  Понимаешь,  чем
нам это грозит?
   - Да, сэр,  -  серьезно  ответил  Заиль.  Базировавшийся  на  рейдере
"Суамоту" радарный центр был глазами и чуткими ушами всей  эскадры.  Без
него жизнеспособность группы резко падала.
   - Понимаю, что это звучит непрофессионально,  но,  пожалуйста,  Эдди,
убей его, - еще раз попросил Сакеда и от избытка чувств нечаянно  сломал
запасной диск.
   - В стиле майора Гальяно, - сказал Заиль.
   - Вот именно...
   Эдди понимающе кивнул. Лейтенант Палетти уже  не  застал  Гальяно,  а
Эдди Заилю, молодому тогда пилоту, посчастливилось  увидеть  знаменитого
майора целых два раза.
   Прославился Гальяно  тем,  что  изобрел  собственный  метод  войны  с
урайцами.
   Как-то патрулируя район в составе звена,  он  напоролся  на  урайский
рейдер-разведчик и в результате короткой стычки остался один - троих его
товарищей пушки рейдера превратили в конфетти.
   Отчаяние  лишило  Гальяно  осторожности,  он  бросился  на  рейдер  в
одиночку, выпустив все ракеты и поливая врага из пушек. Урайцы  тоже  не
остались в долгу и шквальным огнем снесли упрямому примару  плоскости  и
хвост.
   Вот в таком усеченном виде и без единого снаряда в пушке Гальяно ушел
едва живым.
   По  случаю  ему  подвернулся  рейдер  отряда  "Корсар"  с  абордажной
командой на борту, и Гальяно с радостью навел их на цель.
   Как выяснилось позже, экипаж рейдера сдался абордажной команде  почти
без боя, поскольку Гальяно, сам того  не  желая,  повредил  на  урайском
судне систему утилизации фекалий.
   По свидетельству "корсаров", когда  они  ступили  на  борт  урайского
судна,  противник  был  полностью  деморализован,  а  самих  абордажиров
спасали только герметичные шлемы с воздухоочисткой.
   Позже майор Гальяно досконально  изучил  результаты  своей  отчаянной
атаки и в последующих боях несколько раз сумел достичь сходного эффекта.
Но  и  этого  ему  показалось   мало.   Завязав   дружбу   с   флотскими
программистами и инженерами, он выяснил слабые места и  у  судов  других
классов, а также у космических станций стандартных проектов.
   После этого то, что  с  трудом  делали  довольно  крупные  соединения
палубной авиации, выполнял при должном прикрытии один только Гальяно.
   Урайцы могли героически сражаться, истекая кровью, но весь их героизм
исчезал, когда приходилось отстреливаться, стоя по колено в дерьме.
   Скоро этой проблемой озаботились в урайском военном руководстве, и за
Гальяно устроили самую настоящую охоту. Ведь как  ни  запутывали  урайцы
схемы сантехнических систем, Гальяно интуитивно  чувствовал  их  опорные
точки и, будучи отменным снайпером, поражал именно эти места.
   Кончилась эпоха Гальяно весьма прозаически.
   Отлучившись  в  очередной  отпуск  на   родную   планету   Уш-Кэйпер,
прославленный пилот утонул по пьянке в заболоченном пруду.
   Узнав от лазутчиков о  кончине  майора  Гальяно,  урайские  передовые
части вздохнули с облегчением, поскольку  больше  никто  не  угрожал  им
специфическими атаками.
   - Ну давай, через пятнадцать минут твой  выход,  -  сказал  Сакеда  и
вдруг как-то странно посмотрел за спину Заиля.
   Эдди  обернулся  и  увидел  командира  эскадрильи   Сардаряна,   весь
комбинезон которого был пропитан кровью.
   - Все нормально, сэр! - слабо улыбнулся тот и  покачнулся.  -  Доктор
сказал, ранения только поверхностные...
   Палетти  тотчас  подхватил  его  и  усадил  на  стул.  Сакеда  вызвал
санитаров, а Заиль тихо удалился. Ему предстояла еще  та  прогулка  -  в
самый центр вражеской эскадры.

39

   На свое очередное задание 3-я эскадрилья Эдди Заиля  вышла  в  полном
составе.
   Места  тринадцати  погибших  пилотов  заняли  другие,   благо   отряд
"Сильверхант"  успевал  восполнять  потери  мастерами  высокого  класса.
Несмотря на молодость этих пилотов, у  Заиля  с  ними  никогда  не  было
проблем. В отличие от ветеранов они вели себя очень дисциплинированно.
   Атака урайских "фошей" на "Гинсборро" не прошла для судна  бесследно.
Шестая часть стартовых ворот оказалась заклепана,  и  оттого  эскадрилье
пришлось выходить частями.
   Пока у борта авианосца накапливались "вирнеты", Заиль дважды  облетел
вокруг  "Гинсборро",  чтобы  проверить  на  ходу  новый  истребитель   и
взглянуть на зенитные пушки. Теперь, когда урайцы  ушли,  пролетать  над
ними было безопасно.
   Эдди сразу увидел несколько выбитых башен - они зияли  словно  пустые
глазницы. В верхней полусфере судна их было четыре, а в нижней  -  целых
шесть.
   Поначалу Заиль  хотел  подать  артиллеристам  какой-нибудь  знак  или
покачать крыльями, однако вид  уничтоженных  урайцами  зенитных  позиций
заставил его отказаться от этой затеи. Стрелки потеряли своих товарищей,
и им было не до веселья.
   Определив по счетному датчику, что все "вирнеты" вышли в космос, Эдди
развернул машину и повел эскадрилью на задание.
   - Командир, я - замыкающий. От борта отошли.
   - Хорошо, - коротко ответил Заиль. Он узнал голос - это бы  Николсон.
Непривычно было слышать его, после  того  как  долгое  время  замыкающим
отзывался Эремия Шин. Но тот остался у борта урайского авианосца.  Попал
в число очередных потерь.
   - "Палаццо", ответьте "Шрайку"...
   - Слышу вас, "Шрайк", - отозвался  Заиль.  Курс  эскадрильи  проходил
мимо авианосца фронтовой авиации, где, по замыслу  командования,  к  ней
должны были присоединиться два звена "тетриксов".
   - "Друзья" уже вышли - подходят к вам с направления 0298-39-87.
   -  Спасибо,  я  их  вижу,  -  ответил  Заиль,  отслеживая  по  радару
приближение штурмовиков.
   Скоро они подошли совсем близко и  теперь  двигались  параллельным  с
эскадрильей курсом.
   Прикинув длину "тетриксов", Заиль невольно присвистнул. Если  размеры
"браво"  были  ненамного  больше  габаритов  "вирнетов",  то  "тетриксы"
оказались вдвое крупнее. Вместо  восьми  прежних  пушек,  они  несли  на
подвесках две съемные артсистемы большого калибра.  Однако  основным  их
оружием были  длинные  сигарообразные  оболочки  одноразовых  химических
лазеров. В задней части "сигар" Эдди заметил мерцание красных  огоньков,
что указывало на присутствие там стабилизирующих генераторов.  Благодаря
им заряд выстреливался со скоростью в 4с.
   Чтобы управлять  такой  махиной,  увешанной  броневыми  накладками  и
отражателями, помимо маршевых  двигателей  "тетриксы"  имели  поперечные
рулевые сопла.
   Подход к эскадрилье "сильверхантов" штурмовики выполнили очень чисто,
их  нельзя  был  сравнить  с  толпой  неумелых  "браво",  которых  учили
атаковать только в строю.
   - "Палаццо", право выбора целей принадлежит вам,  -  сказал  командир
"тетриксов", и Заилю показалось, будто этот голос ему знаком.
   - Давайте уж вы сами, я ведь там еще не был...
   - Хорошо, попытаемся накрыть рейдеры. Они там самые шустрые...
   Один из "тетриксов" качнул плоскостями, и Заиль утвердился  в  мысли,
что эти действительно "накроют".
   - "Палаццо",  ответьте  "Башне",  -  запросили  с  крейсера,  который
находился  где-то  очень  далеко,  но   намеревался   поддержать   огнем
эскадрилью "вирнетов".
   - Если по вопросу целей, то это к  "Друзьям",  они  лучше  знакомы  с
обстановкой.
   - Принято...
   "Ну вот, с огневой поддержкой разобрались", - подумал  Эдди.  Он  еще
раз посмотрел на приборы, покрутил радарные настройки, однако ничего так
и не нашел. До объектов атаки было пока далеко.
   Неожиданно в нижней сфере слева что-то отдаленно сверкнуло,  да  так,
что через мгновение все принимающие датчики  запищали  от  перегрузки  и
стали отключаться.
   Выждав  положенную  паузу,   они   начали   загружать   адаптационные
программы, однако вскоре вспышка сверкнула снова, но уже в другом месте.
   - Да что ж это  такое?!  -  воскликнул  Заиль  и,  переключившись  на
аварийную волну, крикнул:
   - Эй, ребята, у кого-нибудь есть информация?
   - У нас есть, "Палаццо", - ответили с "тетрикса". - Урайские крейсеры
перехватили два суперскоростных объекта.
   - Как же им удалось?
   - У них трофейные орудия.
   - Понятно, - вздохнул Заиль, Он уже начал было  беспокоиться,  думая,
что нарвался на какую-то урайскую новинку.
   "Но почему этот голос кажется мне знакомым?"  -  снова  спросил  себя
Эдди.
   В этот момент радар подал ему сигнал и начал одну за другой  выдавать
цели.

40

   Прошло  трое  суток   этой   бешеной   гонки   сквозь   спрессованное
пространство.
   Ни Ламберт, ни Милош и ни Корн даже не пытались выяснить у  капитана,
с какой скоростью мчится его посудина.  Каждый  час  пребывания  на  ней
давался пассажирам очень трудно, и скоро они начали понимать, что  жизнь
в таких условиях может существенно отразиться на их психике.
   - Ты знаешь, Ник, - признался Милош уже на вторые сутки  путешествия,
- думаю, что просидеть двадцать часов на корточках внутри  "макета"  нам
будет куда проще, чем прожить здесь еще одни сутки.
   Разумный Ламберт согласиться с Милошем никак не мог, однако его так и
подмывало сказать: "Точно, подохнем мы здесь".
   Аппетит у всей троицы заметно  ухудшился,  хотя  в  первые  несколько
часов они радовались разнообразию удивительнейших  для  флотской  кухни,
блюд.
   На вопрос, откуда здесь такое роскошное меню, капитан Вранглер только
развел руками:
   - А что еще остается?
   Он не давал пассажирам закиснуть совсем  и  появлялся  в  их  закутке
каждые два часа.
   Один раз даже вывел всю троицу  на  новую  экскурсию,  однако  больше
повторять  такие  прогулки  никому  не  хотелось.  Тогда  Вранглер  стал
проводить лекции на месте, разъясняя  гостям  принципы  сверхскоростного
перемещения:
   -  Таким  образом,  джентльмены,  пока   не   появилась   теория   об
упорядочении процессов излучения с помощью физически устойчивых  циклов,
ни о каком суперскоростном движении не  могло  быть  и  речи.  Хочу  вам
напомнить, что первым, кто  сконструировал  дисковый  стабилизатор,  был
доктор Леопольд Зонфельд. И благодаря ему процесс достижения скоростей в
2с стал возможен практически.
   От долгих, нудных и очень подробных лекций капитана Вранглера у  Ника
кружилась голова, всплывали воспоминания о далеких днях,  проведенных  в
госпитале в обществе телохранителя и медсестры, с которой  у  него  была
любовь...
   Потом, правда, оказалось,  что  она  тоже  была  его  телохранителем,
однако Ник тогда был очень слаб  и  всех  подробностей  их  скоротечного
романа уже не помнил.
   За ужином, где подавали жареную дичь  и  отваренных  в  морской  воде
омаров, лейтенант Корн отказался есть напрочь. Нику с  Милошем  пришлось
уговаривать его, поскольку еда была единственным, что могло  отвлечь  их
от  полудепрессивного  созерцания  корабельных  стен.  Эти  уговоры   не
принесли никаких результатов, и тогда Милош пошел на хитрость.
   - В принципе, Ник, - негромко  сказал  он,  обращаясь  подчеркнуто  к
одному только Ламберту. - В принципе, я слышал, что эти  парни...  ну...
"барракуды", они только в воде мастера, а вообще...  -  тут  он  понизил
голос, - слабачье, я тебе точно говорю...
   Сообразительный в нормальной обстановке, здесь лейтенант Корн  принял
все за чистую монету и начал имитировать бодрость и хороший аппетит.
   Он так этим увлекся, что действительно чувствовал себя намного лучше,
пока к ним не явился с очередной лекцией капитан Вранглер.
   - В прежние, довекслеровские времена,  -  без  вступления  начал  он,
усаживаясь на свою излюбленную трубу, - люди  считали,  что  перемещение
физического объекта  со  суперскоростными  характеристиками  невозможно.
Если кто не знает,  довекслеровскими  временами  называются  тысячелетия
темного  невежества,  когда  в  физической  науке  пуще  всех   почитали
Эйнштейна.
   Потом была теория Альваро Цзе-Дуна, которая позже  также  нашла  свое
практическое подтверждение, и лишь спустя почти три века молодой  ученый
Боб Векслер написал свои девятьсот двадцать шесть уравнений, описывающих
многослойную  структуру   математического   объекта,   прежде   ошибочно
названного элементарным...
   - Простите, сэр, - борясь с тошнотой, перебил лектора Ник.  -  А  что
такое "тысячелетия темного невежества"? Кто жил в те времена?
   - Ну... - Вранглер почесал седую голову и на мгновение задумался. - Я
не считаю себя историком, парень. Я всего лишь  работяга,  двадцать  лет
гнул спину в лаборатории и  получил  за  это  только  общее  отупение  и
степень доктора в разделе "естественные  науки".  Этого  мне  показалось
мало, и вот я здесь.
   Помимо справочников нелинейных нелогических величин я успел прочитать
пару книг по истории. И то, что я оттуда вынес, показалось мне странным.
Оказалось, что  прежде  в  мире  жили  только  австралопитеки,  а  потом
появились греки и все остальные. И главное - Эйнштейн. Хотя его теория и
оказалась ошибочной, ее значение для примитивного уровня тогдашней науки
было очень велико...
   - Отчего мы чувствуем такую слабость, сэр?  -  задал  вопрос  бледный
Майкл Корн. Период его бодрости закончился, и он снова выглядел больным.
   -  Нарушение  причинно-следственных  связей.  Вас  здесь,   в   вашем
теперешним состоянии,  не  должно  быть  вовсе,  но  вы  есть  и  оттого
вынуждены подстраиваться под новые условия.
   - Это трудно, - признался Ник, поднимая  отяжелевшую  голову.  -  Все
время блевать хочется.
   - А нельзя какие-нибудь таблетки принять, сэр? - попросил Милош.
   - О чем вы говорите,  ребята?  -  Вранглер  снял  пилотку,  взъерошил
волосы и пожал плечами, демонстрируя свое  бессилие.  -  Как  с  помощью
таблеток добавить вам еще одну  переменную?  Вы  должны  ее  выстрадать,
болью поднять свой потенциал...
   - Да?! А  если  мы  сдохнем,  повышая  этот  потенциал?!  -  отчаянно
закричал Корн, лицо которого становилось то серым, то зеленым.
   -  Случается  и  такое.  Однажды  я  не  до