По крайней мере, в молодости, пройдя через горнила полудюжины больших  и
маленьких военных кампаний, он не кланялся пулям и, презирая  опасность,
оставался цел. Так чего же бояться сейчас?
   "Я боюсь потерять деньги", - догадался  Роммель  и  улыбнулся,  когда
кто-то из гостей пошутил. Да,  это  был  Манкуццо.  Человек,  который  и
сосватал генерала на первое дело.
   Поначалу это была  партия  обмундирования  на  сумму  в  полмиллиарда
кредитов. Его благополучно сбыли в периферийных мирах, а склады, где еще
оставалось немного товара, заразили "мальтийской пыльцой" -  бактериями,
которые сжирали любое количество хлопка за одну неделю,  оставляя  после
себя что-то вроде  пепла.  Когда  комиссия  нагрянула  на  склад,  чтобы
оценить  ушерб,  никто  уже  не  мог  сказать,  сколько  было  загублено
имущества, поэтому списали все, что было по документам.
   Это была удача,  и,  получив  свою  долю  (приблизительно  около  ста
миллионов), Франсиско Роммель  неожиданно  испытал  прежде  неизведанные
чувства. Это было ощущение некой сверхличной, интимной власти.  Не  той,
что давала Роммелю его высокая должность, нет. Конечно, он мог вмешаться
в финансовые дела военного министерства, он  мог  двинуть  с  места  6-й
Ударный и 34-й Штурмовой флоты, но стоило генералу уйти на  пенсию,  как
вся эта военная мощь перешла бы к другому. А он - Роммель -  остался  бы
доживать на генеральскую пенсию.
   Деньги для покрытия расходов  генералу  были  не  нужны,  но  ощущать
большие суммы на личном счету было для Роммеля жизненно необходимо.
   На афере с танками он заработал почти пять миллиардов. Казалось,  что
подобных денег должно было хватить для обеспечения самых острых ощущений
могущества, но скоро Франсиско стал замечать, что и этого ему уже мало.
   - Ну а вы,  генерал,  по-прежнему  передвигаетесь  только  в  составе
эскадры? - задал вопрос Хубер, который слегка ревновал Роммеля к внешним
признакам значительности. Ведь как ни крути, он - Хубер, был всего  лишь
провинциальным нуворишем, а генерал Роммель - штатным высокопоставленным
чиновником вооруженных сил Объединения Англизонских Миров.
   -  Ничего  не  поделаешь,  таково  положение  устава.  Уполномоченный
Генерального штаба обязан передвигаться в  сопровождении  двух  линейных
крейсеров, судна  радиолокационной  разведки  и  авианесущей  базы  3-го
класса с сотней истребителей на борту.
   - Вот почему  генерал  не  боится  спускаться  в  обычном  лоцманском
катере, - заметил Хубер.
   - Наш генерал вообще ничего не боится, - подвел итог Леконт и, подняв
бокал, добавил:
   - За генерала Роммеля!
   В этот момент послышался негромкий хлопок, и ночное  небо  прочертила
трасса реактивной пули.
   - Диас! - позвал хозяин, и шеф  безопасности  тотчас  появился  возле
столов. - Что это было, Диас? - спросил Леконт.
   - Кабан, сэр.
   - Кабан? - удивленно спросил Хубер.
   -  Так  точно,  в  это  время  года  они  бывают  опасны,  вот  мы  и
отстреливаем их, если они подбираются слишком близко к Карвэйн-Холлу.
 
3 
 
   Гэри Ткачук сидел на удобном  стуле,  таком  удобном,  что,  упираясь
локтями о  парапет,  можно  было  часами,  не  меняя  позы,  смотреть  в
оптический прицел.
   Единственной проблемой были отчеты, которых требовал Доменик. Он то и
дело связывался по радио и спрашивал, как дела.
   - Нормально, - отвечал ему Ткачук.
   - Ничего не видишь? - снова спрашивал Доменик.
   - Ничего, - опять отвечал он, и его оставляли в покое  на  пятнадцать
минут. Впрочем, тогда Доменик переключался на других снайперов,  которые
тоже сидели по периметру главного здания Карвэйн-Холла.
   Гэри было непонятно волнение  Доменика,  хотя,  конечно,  тот  боялся
засветиться перед Диасом. За последние полгода Хосе самолично  "наказал"
троих из штата охраны.
   Никто даже не знал, куда они подевались. А сам Диас говорил,  что  он
их "уволил". Именно такого увольнения и боялся Доменик. Иначе зачем  все
время спрашивать,  если  по  правилам  снайперы  все  равно  запрашивали
разрешение на выстрел.
   А где-то внизу, на  террасе,  уже  встречались  большие  боссы.  Гэри
чувствовал запахи, доносившиеся  из  кухонной  вентиляционной  трубы,  и
примерно представлял, что и за чем будут подавать.
   Гэри сам немножко готовил и собирался скопить деньжат на  собственный
ресторанчик.
   С юга подул свежий  ветерок.  Ткачук  шевельнулся  и  повел  прицелом
вправо. На панораме сменились цифры,  что  означало  переход  на  другой
метод обнаружения. Специальная программа меняла методики слежения  через
каждые десять секунд,  запуская  то  инфракрасное  зрение,  то  объемное
сканирование, то наведение по разнице плотности  объектов.  Стоявшие  на
здании  фокусирующие  антенны  могли  собирать  информацию  по  десяткам
параметров, и все это выдавалось  на  чипы,  установленные  в  винтовках
"скорпион". Подобная смена параметров прицеливания была  необходима  для
того, чтобы злоумышленники  не  могли  как-то  экранировать  или  забить
сигналы.
   "Хорошая техника, умная", - подумал Ткачук и погладил  винтовку,  как
живое существо.
   Он еще раз повел прицелом из стороны в сторону и вдруг  почувствовал,
что видит какую-то фальшивую картинку.
   Гэри  понаблюдал  еще  и  понял,  в  чем   дело.   Режимы   наведения
переключались, однако их панорамы не менялись. Заметить это было  трудно
- почти невозможно, но Ткачук заметил.
   - Доменик, - тихо позвал он.
   - Да, - тут же откликнулся тот.
   - Скажи посту поддержки, чтобы программу сменили
   - А что такое? - занервничал Доменик.
   - Пока еще ничего. Просто хочу посмотреть в другом режиме.
   - Хорошо.
   Через  несколько  мгновений  режим  сменился,  и   автоматика   сразу
захватила увиденную цель. Это был силуэт человека, крадущегося в  редком
кустарнике Он не был случайным бродягой, поскольку ради его  путешествия
кто-то сумел по перехваченным импульсам взломать  код  смены  режимов  и
подсунуть заставку.
   "Дистанция 864 метра", - услужливо выдала программа, и Доменик  навел
оранжевое перекрестие точно на грудь.
   - Доменик, - снова позвал он. - Вижу "кабана"...
   - Что?!
   - Что слышал... - тихо ответил Гэри, настраивая дыхание.
   - Сейчас доложу Диасу!
   "Давай", - мысленно ответил  Ткачук.  Потом  снова  послышался  голос
Доменика:
   - Разрешение получено, Гэри...
   Наверное, ему хотелось  задать  Ткачуку  еще  кучу  вопросов,  но  он
понимал, что в такой ситуации снайпера лучше не беспокоить.
   Гэри плавно нажал спусковой крючок и почувствовал пружинящую  отдачу.
Реактивная пуля унеслась в темноту и точно поразила цель.
   - Поздравляю, - донеслось справа, оттуда, где сидел коллега Ткачука -
Алан. - Как ты его засек?
   - Сам не понимаю, - признался Ткачук. - Что-то почувствовал...
   - Ты попал? - прозвучал в наушнике голос Доменика.
   - Да, попал.
   Затем послышался легкий щелчок и заговорил сам Диас.
   - Гэри? - с некоторым удивлением произнес он.
   - Да, сэр.
   - Ты молодец, Гэри.
   - Спасибо, сэр.
   Утром, как обычно, пошли на  прочесывание.  Эта  процедура  в  службе
охраны была ежедневной, но в случае, когда  накануне  у  снайперов  была
работа, они выходили тоже.
   Первыми только по им ведомым тропкам шли  саперы.  Они  лучше  других
знали расположение ловушек и сигнальных мин, которыми,  словно  грибами,
была напичкана вся окружающая территория.
   Боевых  зарядов  здесь  не  ставили,  однако  сигнальные  мины   тоже
требовали к себе уважения.
   По такому случаю к месту происшествия отправился и Хосе Диас. Он  вел
себя тихо, шел следом  за  проводниками  и  лишь  посматривал  на  небо,
провожая  взглядом  уходящие  один  за  другим  суда  хозяйских  гостей.
Последней стартовала яхта  Эдварда  Хубера.  Она  нехотя  оторвалась  от
площадки и тяжело пошла вверх, волоча по земле свою огромную тень.
   К моменту, когда ее рев поглотила  высота,  группа  прочесывания  уже
прибыла на место.
   Первыми снова пошли саперы, которые проверяли  местность  на  наличие
чужих сюрпризов, - ведь те, кто потерял  здесь  ночью  товарища,  вполне
могли отомстить.
   Пройдя по кустарникам с приборами, саперы дали  знак,  что  остальные
могут приблизиться.
   - А где труп? - тут же спросил Диас.
   - В канаве, сэр, - сказал один из саперов,  указывая  на  проделанный
весенним ручьем желоб.
   Диас, а вместе с ним Ткачук и  Алан  подошли  к  указанному  месту  и
увидели то же, что и в прошлый раз. Примерно месяц назад Гэри подстрелил
другого лазутчика, только на полкилометра восточнее.
   Труп  был  облит  какими-то  химикатами,  которые   его   практически
растворили, и теперь уже нельзя было определить, кто это, если только не
устраивать полную генетическую экспертизу.
   Впрочем, этого не требовалось. Диас уже знал, что  это  был  один  из
агентов полицейского департамента, которые шли  по  следам  сомнительных
сделок его босса. Чтобы добыть информацию, эти люди шли на  риск  и,  по
всей видимости, чего-то все же добивались.
   Этой ночью они уходили в спешке, поэтому  в  некоторых  местах  земля
была потревожена треногами, на которых стояла шпионская аппаратура.
   Скорее всего, они наведывались сюда каждую ночь, а  уходя,  тщательно
убирали следы, но на этот раз времени у них было мало. Они лишь  стащили
кошкой тело своего товарища и обезобразили его химикатами.
   "Интересно знать, что им уже известно? - подумал Диас, глядя, как его
люди  обыскивают  территорию.  -  И  кто  дал  им  информацию  о   кодах
программы?"
   В то, что можно  определить  коды  по  обратным  импульсам,  Хосе  не
очень-то верил. Впрочем, люди, работавшие на правительство, были  хорошо
оснащены. Хорошо оснащены и упрямы. Диас был уверен, что они не  оставят
этого занятия и вернутся еще.
 
*** 
 
   Пропуск в служебную  зону  позволял  Генри  Аткинсу  беспрепятственно
попадать  на  территорию  личного  города  мистера  Хубера.  В   офисном
комплексе у пилотов была небольшая комната,  где  Генри  часто  проверял
накладные на грузы, которые перевозил для компаний мистера Хубера.
   Дальше все было просто. Джанин звонила на пост в переходном туннеле и
просила, чтобы пропустили человека с цветами, с обувью или  электрика  -
все зависело от предварительной договоренности, и Генри пропускали, ведь
речь шла всего лишь о путешествии в хозяйственные постройки дворца,  где
жил мистер Хубер и его молодая жена.
   Тайные встречи происходили в помещении кладовой возле прачечной,  где
хранились кровати, матрасы  и  постельные  принадлежности.  Лучшего  для
тайных свиданий трудно было представить.
   Джанин приносила маленькую бутылку шампанского, и любовники  выпивали
ее в кромешной темноте,  что  только  добавляло  встречам  романтизма  и
разжигало страсть.
   После занятий сексом они отдыхали и обсуждали создавшееся  положение.
Джанин была влюблена серьезно, однако Генри не чувствовал в себе  такого
уж сильного огня. Эта женщина была само совершенство, недаром ее  выбрал
босс, однако Генри сомневался, стал бы он бегать к  ней  на  рискованные
свидания, будь она обычной горожанкой. Наверное, ему льстило, что Джанин
была женой босса - надменного и всемогущего Хубера.
   - Что твой соглядатай? Он еще не понял, что ты убегаешь  от  него  на
фургоне? - спросила Джанин во время последней встречи.
   - Нет, все так же упорно караулит мою машину, - ответил Генри.
   Вот уже два месяца, как Хубер начал его подозревать. Он  приставил  к
своему личному пилоту шпионов, чтобы  те  следовали  за  ним  по  пятам.
Однако Аткинс придумал, как  отрываться  от  слежки  в  здании  большого
универмага.
   Генри  оставлял  машину  на  стоянке  и,  пройдя  магазин   насквозь,
спускался в лавочку знакомого  булочника,  у  которого  и  одалживал  за
двадцать кредитов его фирменный фургончик.
   Именно на нем, в кепке и майке  с  надписью  "Свежая  сдоба",  Аткинс
проезжал мимо дежурящих шпиков и  направлялся  к  "городу  Хубера",  как
называли один из районов столицы,  в  котором  находилась  штаб-квартира
могущественного финансиста.
   - Послушай, Генри, если Эдгар догадывается, почему  он  еще  не  убил
нас? - спросила вдруг Джанин и прижалась к любовнику теплым бедром.
   - Догадываться не значит знать, дорогая  моя...  -  ответил  Генри  и
подумал, что Джанин все чаще заводит эти разговоры, в особенности  после
того, как однажды предложила Генри сбежать от Хубера вдвоем.
   "Сбежать от Хубера. Это ж надо такое придумать!" - подумал Аткинс.  С
другой стороны, сам он уже давно готовился к побегу, поскольку  понимал,
что за шесть лет, которые он провел на службе у Эдгара,  узнал  столько,
что следующая его остановка-кладбище для неопознанных трупов.
   Чтобы отвлечь пилота от подобных догадок,  босс  платил  ему  бешеные
деньги. У Генри в его неполные тридцать была в городе большая  квартира,
а за городом возле озера стояла  вилла  из  двенадцати  спален.  За  ней
ухаживали пятеро слуг, но сам Генри появлялся в ней редко.
   Его личный счет еще пару лет назад достиг семизначной  цифры,  однако
эти деньги лежали в банке, принадлежащем Хуберу, а стало быть, в  случае
необходимости он всегда мог их заморозить  и  сделать  карточки  Аткинса
бесполезными.
   Впрочем, Генри уже давно придумал, как решить эту  проблему.  Ему  не
хватало только повода, который заставил бы его по-настоящему  испугаться
и бежать, спасая свою жизнь.
 
4 
 
   На другой день, словно  в  предчувствии  чего-то  особенного,  Аткинс
проснулся рано - в восемь часов.
   Поскольку кухарка приходила только в десять, он сам  приготовил  себе
завтрак и спустился вниз за газетами.
   Солнце в это утро светило по-особому щедро,  словно  делало  это  для
Генри в последний раз.
   Выхватив не глядя несколько бульварных листков, он отказался от сдачи
и вернулся в квартиру как раз в тот момент, когда зазвонил телефон.
   - Слушаю, - ответил Генри, отмечая, что его голос неожиданно сделался
хриплым.
   - Мистер Аткинс, это вас Грег Бойлер беспокоит. Сэр, Эдвард ждет  вас
сегодня в половине первого.
   - Хорошо, я понял.
   На том конце положили трубку, и Генри тоже  осторожно  положил  свою,
будто боялся, что она взорвется.
   Грег Бойлер был одним из сотрудников секретариата, и именно  он  чаще
других звонил Аткинсу, если для пилота находилась новая работа.
   "Ну вот и все", - подумал Генри и, выйдя на террасу,  посмотрел,  как
просыпается и разминает мускулы город. Движение  на  улицах  становилось
все оживленнее, и звуки автомобильных гудков слышались все чаще.
   "А что творится где нибудь в гигаполисах перенаселенного Онслейма или
Дижанейро?" - появилась в голове Генри непонятно откуда взявшаяся мысль.
Впрочем, секунду спустя он понял, откуда она. Интуиция подсказывала ему,
где следует прятаться, чтобы не смог достать никакой Хубер.
   Бросив на панораму города последний, прощальный, взгляд, Генри  пошел
собираться.
   Он делал это как-то вяло, словно смирившись с тем, что  его  ожидает,
но новый неожиданный телефонный звонок вывел его из этого состояния.
   "Кто бы это мог быть?" - удивился Аткинс. В силу своего характера,  а
также из-за режима секретности, на котором всегда настаивал Хубер, он ни
с кем не водил компаний.
   Телефон все звонил, а Генри не спешил поднимать трубку. Он  посмотрел
на панель телефонного  анализатора  и  увидел,  что  звонят  из  старого
городского района Литтас, где никаких знакомых у него точно не было.
   - Алло, - наконец ответил Генри, ожидая, что перед ним  извинятся  за
не правильно набранный номер, однако незнакомый молодой голос произнес:
   - Это Генри? Это Генри Аткинс?
   - Ну да, а что вам нужно?
   - Генри! Это Ник Ламберт!
   - Ник Ламберт? - недоуменно переспросил Генри.  -  Не  знаю  никакого
Ни...
   Аткинс еще не  договорил  фразы,  когда  вдруг  вспомнил,  кто  такой
Ламберт. Ну конечно,  так  звали  молодого  семнадцатилетнего  паренька,
который поступил на первый курс летного училища Джудж-Роял, на  Кортиси.
Генри тогда уже заканчивал  практический  курс  и  был  без  пяти  минут
дипломированным пилотом.
   Сказать по правде, ему  тогда  приятно  было  восторженное  отношение
этого юнца, который в каждом старшекурснике видел едва ли не генерала.
   Они прожили в соседних комнатах примерно неделю, а затем Генри  уехал
по распределению, а Ник остался постигать мастерство пилота.
   - Так значит, Ник, ты уже закончил училище? - удивился Аткинс.
   - Ну конечно, сэр, ведь прошло уже шесть лет!
   - Шесть лет - подумать только, - произнес Генри.
   Он уже давно забыл, что годы учебы тянутся долго.  Это  лишь  обычная
рутина  позволяла  проноситься  мимо  целым  десятилетиям,  словно   они
получали проценты с каждой старости.
   - Слушай, а откуда ты  знаешь  мой  телефон?  -  забеспокоился  вдруг
Аткинс.
   Сам не зная почему, он уже приплел сюда и Хубера.
   - Но вы же сами давали  мне  телефон  своей  тети.  Я  приехал  сюда,
позвонил ей, и она перенаправила меня к вам.
   - Вот как? А разве тетя Рут еще жива?! - удивился Генри.
   Он был уверен, что старуха давно отдала концы, ведь она уже  год  как
перестала ему звонить, а раз перестала, значит, при ее годах...
   - Да, сэр, она неплохо себя чувствует для своих лет. Так она сама мне
сказала.
   "А он, видать, мальчик из добреньких, - сказал себе Аткинс. - Из тех,
кто знает, что сказать старушенциям, чтобы те  умилялись.  А  вот  я  не
такой. Рут не звонит, и я решил что она - того".
   - Вот что, Ники, давай-ка позвони мне часиков в восемь, и мы с  тобой
пересечемся. А то сейчас мне нужно срочно отлучиться. Идет?
   - Конечно, сэр, как скажете...
   - Ну вот и  чудненько.  А  ты  как  на  Бронтзее  оказался?  -  снова
забеспокоился  Аткинс.   Ему   показалось,   что   неспроста   все   так
складывается.
   - Здесь осталась квартира моих родителей, сэр... Вот я и приехал, так
сказать, вступить во владения, пока отпуск не закончился.
   - Понятно. Ну ладно, значит, договорились?
   - Договорились, сэр.
 
5 
 
   Впервые за  пять  лет  Генри  так  внимательно  рассматривал  главную
проходную  в  "город  Хубера",  промежуточные  посты,  высокие  деревья,
привезенные сюда уже во всей красе, искусственный пруд с живой  рыбой  и
гигантские, лишенные всякой художественности фонтаны,  поставленные  как
символ могущества денег, изливавшихся в карманы босса.
   Когда Аткинс еще не крутил интрижку с Джанин, он не придавал значения
всем этим символам, однако теперь, чувствуя вину, он по-новому  оценивал
силу Хубера в отношении себя - маленького и бессильного выскочки.
   "Что ж, поделом тебе, Генри", - сказал себе Аткинс, взявшись за ручку
двери приемной, отделанную природным янтарем. Говорили, будто эти  камни
Хубер получил,  купив  несколько  музейных  коллекций  вместе  с  самими
музеями.
   Правда  это  или  нет,  никто  точно  не  знал,   но   в   нескольких
фешенебельных  сортирах  здания,  где  сидел  босс,  Генри  собственными
глазами видел дужки унитазов, выложенные кусочками  янтаря.  Со  всякими
там мошками внутри и древними цветами.
   - Сэр  Эдвард  ждет  вас,  мистер  Аткинс,  -  напомнила  секретарша,
грудастая красотка Мэйс, по-своему истолковав нерешительность пилота.
   - Да-да, конечно, - кинул Генри, понимая, что выглядит  по  идиотски,
держась за ручку и не двигаясь.
   Наконец он потянул тяжелую дверь и шагнул навстречу неизвестности.
   - А-а!... Вот и  наш  маленький  хулиган!  -  обрадованно  воскликнул
Хубер, поднимаясь из кожаного кресла с огромной спинкой. Такой  большой,
что сэр
   Эдвард казался в нем пигмеем, хотя имел немалый рост.
   - Да, - неопределенно кивнул Аткинс, не зная, намекает ли  на  что-то
Хубер или просто так шутит.
   -  Присаживайся,  Генри.  Сейчас  будем  разговаривать...   -   снова
многозначительно произнес Хубер, бросив на Генри испытующий взгляд.
   Впрочем, былое нахальство снова вернулось к пилоту, и  он,  взяв  под
контроль эмоции, раскованно плюхнулся в