Сонандан, Великой Кахатанне. Она обратилась за помощью  к
своему господину, и в ответ на ее просьбы он  послал  пятерых  -  в  прошлом
великих воинов, чтобы они на свой лад решили  эту  проблему.  В  хрустальном
зеркале Шахара графиня с восторгом и радостью наблюдала за тем,  как  пятеро
проникли в храм Тики под видом странников и устроили ночью жестокую резню, в
которой погибли все - и жрицы, и  паломники,  и  случайные  путешественники,
остановившиеся здесь на ночлег, и  больные,  за  которыми  здесь  ухаживали.
Королева Лая была убита первой. Казалось бы, просьба  была  удовлетворена  и
мертвецы могли возвращаться в  свои  могилы  -  больше  они  не  были  нужны
Бендигейде, однако ничего подобного не случилось. В  короткий  срок  Аккарон
был заполонен мертвыми.
   Начиналось все  странно.  То  один,  то  другой  житель  столицы  шепотом
рассказывал, что видел умерших и похороненных людей, которые ночами  бродили
неподалеку от собственных домов. Им не верили, считая  эти  истории  досужим
вымыслом. Однако, когда ночная стража стала регулярно находить растерзанных,
окровавленных людей с застывшей гримасой ужаса на лицах,  рассказы  получили
страшное свое подтверждение. Королю Фалеру пытались доложить о происходящем,
но графиня всячески препятствовала тому, чтобы  это  удалось.  Обращаться  к
Шахару  тоже  оказалось  бесполезным,  хотя  долгое  время  именно  на  него
надеялись сановники,  отвечавшие  за  безопасность  Аккарона.  Позже,  когда
окончательно выяснилось, что Шахар либо не может,  либо  не  желает  помочь,
ринулись к другим магам. Но все они отказались, не объясняя причин.
   Некоторые из чародеев первыми покинули столицу Аллаэллы. В ту  пору  порт
еще действовал, и множество кораблей спускались вниз по Деру до  внутреннего
моря. Больше всего повезло тем, кто смог  решиться  бросить  все  нажитое  и
накопленное, как только учуял носящуюся  в  воздухе  опасность,  и  не  стал
ожидать, чем все закончится. Уже через неделю покинуть Аккарон водным  путем
стало практически невозможно, ибо ни один корабль не желал.заходить  в  порт
проклятого города.  Произошло  это  потому,  что  на  несколько  кораблей  в
качестве пассажиров проникли свирепые существа, истребившие  команду.  Давно
умершие и потому не боящиеся смерти, они  несли  гибель  всем,  кто  с  ними
соприкасался.
   Очень скоро уехали наследные принцы. Они и  прежде  не  сильно  ладили  с
отцом. Когда же выяснилось, что он и слушать ничего не хочет  о  том,  чтобы
расстаться с любовницей, и собирается возвести ее на трон после смерти своей
жены, принц Сун и его младший брат Кранай немедленно отправились в Мерроэ, к
своему дяде и брату королевы Лай - Колумелле. Их отъезд  графиня  восприняла
даже с радостью и  облегчением.  Сбывалась  ее  мечта.  Она  сумела  убедить
Фалера,  что  принцы  недостойны  быть   следующими   правителями   великого
государства и что ребенок, рожденный от их с королем великой любви, воплотит
в жизнь все мечты и чаяния своего отца.
   Свадьба короля и графини должна была состояться в ближайшее время, но тут
разразился первый скандал. Однажды утром  Фалер  проснулся  и,  как  обычно,
позвонил в звонок, вызывая слуг, которые должны были его одеть  к  утреннему
приему. Но никто не отозвался на зов монарха.  Такое  случилось  впервые  за
долгие годы его жизни, и  разгневанный  вначале  король  страшно  испугался,
когда понял, что слуг нет во всем огромном здании дворца. Нигде. Ни одного.
   Это происшествие ошеломило и  прекрасную  Бендигейду.  События  принимали
опасный оборот, на который она не рассчитывала.  Одновременно  напуганный  и
разгневанный, Фалер рвался выяснить, что происходит в Аллаэлле, и Шахар  был
вынужден постоянно поить его отваром трав с наркотическим действием.  Король
пребывал на грани яви и сна, но в таком состоянии ничем не мог быть  полезен
своей любовнице.
   Сочетаться браком с Фалером графиня Бран-Тайгир не могла по той  причине,
что столицу в один прекрасный  день  покинули  все  -  сановники,  вельможи,
жрецы,  граждане  и  армия,   узнавшие   о   судьбе,   что   постигла   храм
Тики-утешительницы и королеву.
   Она проснулась в мертвом городе, где только ветер завывал в пустых  домах
да бродили дергающиеся, нелепые мертвецы, неспособные принимать  собственные
решения, вечно голодные, вечно жаждущие крови и чужих  жизней.  И  это  было
страшно.
   Теперь же, когда Фалер увидел, что произошло с Аккароном, не было никакой
надежды на то, что  он  согласится  жениться  на  бывшей  любовнице.  Ночные
приключения исполнили его отвращением  к  столь  обожаемой  прежде  женщине,
впервые открыв ему глаза на ее истинную сущность. Полный раскаяния и горечи,
король метался в своих апартаментах, где Бендигейда и Шахар заперли его,  не
понимая, что им теперь делать. План рухнул. Повелитель Мелькарт не отзывался
даже на самые отчаянные призывы о  помощи.  Талисман  Джаганнатхи  оставался
мертвым и холодным.
   Шахар тоже понимал, что не долго продержится в мире живых. Он не оправдал
надежд своего господина, и с этой стороны ему нечего было ждать  пощады.  Он
прогневил всю знать Аллаэллы и сопредельных государств, и они не оставят его
в покое, пока не накажут за преступления.  Защищать  город  с  теми  силами,
которыми  он  повелевал  нынче,  было  практически   невозможно.   Прекрасно
оснащенная  армия  Матунгулана  стремительными  переходами  приближалась   к
Аккарону  и  через  пару  дней  должна  была  вступить  в   древний   город,
провозгласив Суна новым королем.
   Можно было взять Фалера заложником, но Шахар подозревал,  что  дряхлый  и
немощный, выживший из ума король, погубивший страну  по  своей  прихоти,  не
будет  ничем,  кроме  серьезной  обузы.  Скорее  всего  аллаэлльская   знать
пожертвует бывшим повелителем, если возникнет  такая  необходимость.  Бежать
магу было некуда, да он и не успел бы.
   Графиню Бендигейду можно было вообще не принимать в расчет.
   Но сама она так  не  думала.  Хитрый  и  изворотливый  женский  ум  искал
зацепку. Она металась по своим покоям, пытаясь придумать услугу, за оказание
которой повелитель Мелькарт вернул бы ей свое расположение. Что она  сделала
не так, где ошиблась, Бендигейда не понимала, да это сейчас и  не  было  для
нее важным. Главным было  отыскать  лазейку,  изменить  судьбу,  сбежать  из
Аккарона и начать все сначала. Она тоже подумывала о том, чтобы бежать  куда
глаза глядят, но практически это было невыполнимо.  За  пригородом  Аккарона
заканчивалась власть мертвецов, не трогавших ее  по  непонятной  причине,  и
начинались поселения аллаэллов,  ненавидевших  графиню  со  всей  силой,  на
которую способен человек.
   Когда положение  казалось  безвыходным,  графиню  внезапно  озарило.  Она
ворвалась к Шахару, подобно крохотному смерчу, сверкая  глазами  и  потрясая
руками, сжатыми в кулаки:
   - Шахар! Мы глупцы! Мы недоумки, но не страшно. Сейчас мы все исправим, и
господин Мелькарт простит нас! Шахар! Я знаю, кто эта женщина.
   Маг вперил в нее взгляд единственного своего глаза:
   - Вот как? И откуда же, позвольте узнать?
   - Все очень просто. - Графиня не приняла сарказма, или просто ей было  не
до того. - Королева Лая все время  кричала  о  Кахатанне,  именно  Кахатанна
пересекла весь Вард, если верить росказням, вернувшись из иного мира,  чтобы
снова попасть в свою страну, - значит, она обладает достаточной силой, чтобы
противостоять богам. Яви мне лик Кахатанны, и я бьюсь об заклад, что  именно
она окажется той неодолимой преградой на пути господина Мелькарта!
   - Хорошо, - сказал Шахар. - Нам с вами нечего терять. Но даже если  вы  и
правы, графиня, то что из того? Что вы сможете сделать богине?
   - Смогу,  Шахар.  Ты  должен  знать,  что  нет  в  мире  ничего  страшнее
разгневанной женщины.

***

   Выходили на рассвете.
   Ежась от серого утреннего тумана, проникавшего под одежду  и  обдававшего
тело холодом и сыростью, Рогмо оседлал и взнуздал своего коня. При этом он с
завистью поглядывал на  мохнатого  альва,  которому  эти  неприятности  были
нипочем, - густой, плотный, ухоженный мех надежно защищал его  от  прохлады.
Номмо был бодр и весел и даже насвистывал какую-то песенку, которой, судя по
неожиданным мелодическим сочетаниям, было не меньше полутора сотен лет.
   - Никак не могу привыкнуть к довременной  музыке,  -  сказал  он,  поймав
взгляд Рогмо. - По мне, старые песенки гораздо лучше.
   Полуэльф не спорил. Его мысли были заняты другим. Он  все  размышлял,  не
сделали ли они ошибку, не заменив коней, - ведь в Кайембе для этого были все
возможности. Но он так привязался к своему скакуну, что и не подумал  купить
другого - породистее и быстрее.
   Конек, словно чувствовавший настроение своего хозяина, ласково фыркал ему
в уши и толкал мордой, выражая глубокую симпатию и нежность.
   - Доброе утро! - произнес кто-то за спиной полуэльфа.
   Он обернулся резче, чем хотел, приготовившись к любым неожиданностям.  Но
увидел всего лишь Магнуса, правда в  непривычном  наряде  и  с  узелком.  За
спиной мага стояла лошадка -  приземистая,  крепкая,  со  светлой  гривой  и
большими добрыми глазами. Похоже было, что молодой колдун собрался в дорогу.
   - Решил вот постранствовать, - пояснил он  ситуацию.  -  Выеду  вместе  с
вами, нам по пути.
   Рогмо хотел было запротестовать, но неожиданно поймал себя  на  том,  что
рад новому товарищу. Магнус вызывал в  нем  смешанные  чувства  -  невольный
трепет, почтение, но и симпатию, и глубокое уважение. Князь  Энгурры  думал,
что они могли бы стать настоящими друзьями. Хозяин Лесного Огня тоже не  без
радости отреагировал на решение мага - но он проявил ее весьма сдержанно.
   Над "Шестнадцатью утопленниками" поднимался вкусно пахнущий дым. И  когда
спутники уже  вышли  со  двора,  их  нагнал  пыхтящий  Нертус  с  объемистой
корзинкой в руках. Корзинка  была  теплой  и  распространяла  восхитительные
запахи.
   - Что ж это вы? - укоризненно обратился хозяин  к  своим  друзьям.  -  Не
попрощались, не дождались гостинца. Я  с  вечера  тесто  поставил  и  пироги
пеку...
   - Мы не хотели тебя будить, - попытался было оправдаться Рогмо.
   - Нешто я сплю, когда ты уходить  собираешься?  -  спросил  Нертус.  -  Я
всегда тебя провожаю. И тебя, негодника, - обернулся он к Магнусу. - С  ними
небось намылился? А кто мне помогать станет по хозяйству? Да  ладно,  ладно,
шучу я так нелепо.
   Нертус вручил Рогмо свою корзину, которая оказалась еще и увесистой:
   - На здоровье. Чтобы веселее странствовалось. Я тебя, эльф, не спрашиваю,
зачем уходишь, но только точно знаю, что мы с тобой больше  не  увидимся.  А
посему прощай, не поминай лихом и удачи тебе.
   Он поклонился альву:
   - И ты прощай, почтенный Воршуд. Рад был с тобой познакомиться.
   Магнус подошел к Нертусу, крепко его обнял, похлопал по спине:
   - Держись, дружище. По возвращении я собираюсь  заказать  у  тебя  добрый
обед и самого лучшего вина из твоих погребов.
   - Конечно, конечно, я тебя жду всегда, - сказал тот.
   Когда три  коня  процокали  копытами  по  булыжной  мостовой,  когда  три
всадника скрылись за  углом,  когда  утреннее  солнышко  протолкнуло  первые
тоненькие лучики сквозь завесу  тумана,  Нертус  вытер  мокрые  глаза  краем
своего далеко не белоснежного фартука и поковылял обратно в дом - заниматься
остальными постояльцами.
   Странным и непонятным образом Нертус безо всяких магов  и  предсказателей
знал, что этот день - последний  в  его  жизни.  И  собирался  провести  его
наилучшим образом.
   Пока слуги и поварята сбивались с ног, мечась между  кухней  и  обеденным
залом гостиницы, накрывая к завтраку, сам хозяин поднялся в свою  комнату  и
провел в ней несколько часов, приводя в порядок бумаги. Затем вытер пыль  на
столе и аккуратно расправил занавеси  на  окнах.  После  спустился  на  свою
обожаемую кухню, обстановке и оснащению которой уделял всегда массу времени.
Там он  до  блеска  начистил  несколько  кастрюль  и  серебряный  тазик  для
мороженого, полил растения из зеленой леечки и любовно расставил  по  полкам
фаянсовую посуду.  Посидев  несколько  минут  в  полнейшей  неподвижности  и
молчании, словно попрощавшись с  этой  частью  дома,  Нертус  надел  чистый,
ослепительно белый фартук, влажной пятерней пригладил волосы и отправился  к
парадным дверям..
   Несколько  слуг,  завидев  его,  со  всех  ног  бросились  к  хозяину   с
накопившимися вопросами: новые постояльцы прибыли сегодня утром и  требовали
ровно на три комнаты больше, чем гостиница могла им предложить. Но  приезжие
не собирались  отступать  и  громко  скандалили  в  охотничьем  зале.  Повар
спрашивал, что готовить на обед,  а  экономка  требовала  ключи  от  бюро  и
погреба с винами. Слуг  поразило,  что  сегодня  хозяин  ведет  себя  как-то
странно и немного отрешенно от действительности.
   Нертус успокоил всех, сказав, что сейчас же будет в гостинице и все решит
за несколько минут. После чего снова сел на прежнее место.
   Солнце уже высоко стояло в небе, день выдался жаркий и ясный, на  голубом
небе  только  легкое   прозрачное   облачко   медленно   путешествовало   на
северо-восток, подгоняемое  легким  и  теплым  ветром.  Тихо-тихо  шелестели
листья на  двух  высоченных  тополях,  росших  около  входа  в  "Шестнадцать
утопленников", да журчала вода в фонтане. Нертус устал ждать на солнцепеке и
отошел в тенек, устроившись у самой воды и наблюдая за рыбками.  На  душе  у
него было светло и легко.
   Когда трое всадников  показались  в  конце  улицы,  он  неожиданно  легко
поднялся и вышел им навстречу. Трое были плечистыми, с грубыми чертами лица,
бородатыми и в доспехах. Похоже,  они  проделали  длинный  путь  и  не  были
настроены на разговор.
   Когда  они  придержали  коней  у  входа  в  гостиницу,   Нертус   вежливо
осведомился:
   - Благородные господа желают выпить с дороги, поесть или комнату?
   - Куда двинулся эльф? - прорычал один из всадников, и Нертус подумал, что
он совершенно невоспитан, будь он хоть трижды посланцем самого Бога Смерти.
   - Я не понимаю, о чем вы, - сказал он холодно.
   Повернулся и собрался подняться  в  гостиницу.  Но  железная  рука  цепко
ухватила его за плечо и со  страшной  силой  развернула  лицом  к  всаднику.
Багровая от ярости физиономия, оказавшаяся при  ближайшем  рассмотрении  еще
более  отвратительной,  чем   с   первого   взгляда,   не   настраивала   на
откровенность.
   - Тебе известно имя Аджи Экапада? - выдохнул воин.
   - Конечно, - поморщился Нертус.
   Дыхание у всадника было тяжелым и гнилостным.
   Так вот кто заинтересовался  эльфом.  Аджа  Экапад  был  верховным  магом
Мерроэ и весьма  могущественной  личностью.  Каким  образом  он  проведал  о
существовании князя Энгурры, почему искал его? Но  Нертус  твердо  решил  не
выдавать друга. Да и Магнус предупреждал, чтобы он молчал в любом случае,  -
ему же безопаснее. Ну, что касается собственной безопасности, тут  он  и  не
сомневался в том, что не переживет эту встречу. Но  эльфу  и  Магнусу  очень
хотел оказать услугу, на прощание.
   Железная рука крепко взяла его за шиворот, а  перед  его  носом  блеснуло
узкое лезвие кинжала.
   - Наш господин Аджа Экапад приказал во что бы то ни стало найти  эльфа  и
отступника Магнуса. И любые средства воздействия на тебя  будут  оправданны.
Ну! Давай! Времени у нас мало, так что в пыточную мы тебя не потащим...
   Что за человек  был  Нертус?  Сложно  теперь  сказать.  Добряк,  толстяк,
любитель поесть, но еще больше - вкусно  угостить  друзей.  Ненавидел  ложь,
предательство и подлость, даже в мелочах,  потому  что  считал,  что  именно
мелочи подобного рода всегда губили и губят род человеческий. В молодости он
очень  хотел  отправиться  в  Запретные  Земли,  чтобы  получить  ответы  на
незаданные вопросы, но героя из него не  вышло.  Он  скопил  деньжат,  купил
"Шестнадцать утопленников", благоустроил и долгое время  был  счастлив  тем,
что имел, - крышу над головой, кусок хлеба  и  множество  добрых  друзей.  И
когда настало время делать серьезный выбор, Нертус поймал себя на  том,  что
умирать ему еще не хочется. Но что поделаешь?
   Он загадочно улыбнулся воинам. Он понимал,  что  добытые  из  него  путем
угроз  сведения  будут  подвергнуты  тщательной  проверке.  А  вот  если  он
поартачится как следует и сдастся под серьезным давлением, тогда,  возможно,
ему  поверят  больше...  Главное  -  точно  рассчитать,  когда  можно  будет
заговорить.
   Двое воинов спешились, непрестанно отпуская грязные ругательства.
   - Не вздумай кричать, - предупредил один, - никто  не  услышит,  но  тебе
будет хуже.
   А Нертус и не сомневался, что всадники находятся под магической  защитой,
- слишком смело они угрожают ему среди бела дня да в центре столицы.
   Они были мастерами своего дела, и несчастный, обливаясь потом и  невнятно
мыча сквозь тряпку, которой ему ловко заткнули рот,  мечтал  только  о  том,
чтобы  выдержать  нужное   время.   Когда   они   приостановились,   вытирая
окровавленный кинжал об одежду пытаемого, и  развязали  его,  Нертус  мешком
повалился на землю. Он был страшен: волосы спутаны и слиплись от  пота,  под
глазами - темные круги. Боль старит, и морщин у него добавилось  моментально
на прежде округлом,  а  теперь  вытянутом  лице,  на  котором  кожа  повисла
складками. Он подумал,  что  можно  и  заговорить,  потому  что  еще  одного
"сеанса" ему не вытерпеть. И отчаянно замотал головой.
   - Что? Передумал? - довольно ухмыльнулся воин.
   Он  бы  и  не  так  разобрался  с  этим   мерзавцем,   но   Аджа   Экапад
строго-настрого запретил шуметь, учинять  погром  в  гостинице  или  трогать
посторонних людей, а велел только потрясти хозяина,  обещая  свою  помощь  и
невидимую, но действенную защиту. Маг, как всегда, сдержал слово - никто  не
обратил внимания на трех всадников и их жертву.
   Нертус  всячески  пытался  дать  понять,  что  он   передумал   и   готов
сотрудничать. Воин вытащил тряпку у него изо рта.  Несколько  секунд  хозяин
гостиницы сидел, хватая воздух ртом и задыхаясь. Сильный пинок  сапогом  под
ребра заставил его вскрикнуть и повалиться набок.
   - Ну! Куда поехали эльф и маг?
   - Туда! - Нертус махнул головой на запад. - В Аллаэллу.
   - Зачем?
   - Мне откуда знать? Магнус сказал, что нужно возвращаться на юг Аллаэллы,
- у него, мол, там какие-то дела и помощь найдется.
   - Ты уверен? - зловеще прошипел один из всадников. - А то ведь...
   - Уверен, - прошептал Нертус, с трудом шевеля разбитыми в лепешку губами.
   - Спасибо, если не врешь, - беззаботно сказал воин.
   Двое уже сидели в седлах, и только он еще возился с подпругой, подтягивая
ремни.
   Нертус подумал было, что  на  этом  его  мытарства  и  кончатся,  и  даже
изумился, что его оставили в покое. Он немного расслабился и  закрыл  глаза,
прижавшись щекой к земле.
   А воин, поправив седло, хлопнул  коня  по  крупу,  подошел  к  Нертусу  и
хладнокровно перерезал ему горло...

***

   На закате в клубах курящейся  пыли  и  в  завываниях  ветра  возникли  на
центральной площади Аккарона трое подземных владык. Как и  просила  Каэтана,
Тиермес, га-Мавет и Баал-Хаддад отправились в Аллаэллу, чтобы разобраться  в
происходящем. Столица встретила их мертвой тишиной, пустотой, запустением  и
отзвуком пережитого страха. Даже золотые стяги с  изображением  венценосного
льва - гордые знамена Аллаэллы - трепетали и вились под  порывами  ветра  не
так, как прежде. Они будто дрожали от  ужаса  перед  тем,  что  им  довелось
увидеть. Грязные, полинялые от солнца и дождей, они утратили  свой  блеск  и
выглядели жалко и бедно.
   - Н-да, - вынес приговор Тиермес, - кто-то здесь неплохо поразвлекался.
   - Что же они с моим храмом сделали? - возмутился га-Мавет.
   Храм,  посвященный  ему,  действительно  переживал  не  лучшие   времена.
Замусоренная площадка перед входом в здание  свидетельствовала  о  том,  что
сю