ась в горло мощными острыми клыками.
   Умна была дочь Гии, и не нужно было лишний раз объяснять ей, что за  свое
долголетие оборотень Далх платил  дань  Кодешу  -  страшную  кровавую  дань,
уничтожив почти весь Согин. Это он приходил к умирающей жене охотника, чтобы
отобрать у нее новорожденных, но Лесной бог решил иначе  в  тот  раз  -  вот
почему в бреду Гия вспоминала и его, и старосту.
   Кровью своих сородичей питался старый Далх, кровью Эйи и Габии  хотел  он
заплатить своему повелителю за несколько следующих лет жизни, но и  на  этот
раз передумал коварный Кодеш. Зачем ему один старый  слуга,  если  он  может
взамен получить двух новых молодых?
   Два седых  волка-оборотня  выслушали  той  ночью  свой  приговор  в  чаще
Аллефельда.  Они  становились  зверями  каждое  полнолуние  и  обязаны  были
приносить  кровавую  жертву  Лесному  владыке.  Правда,  волками  они  могли
становиться по собственному желанию в любое другое время. И это получалось у
них тем легче, чем больше радости доставляла им теплая человеческая кровь  и
власть над жалкими слабыми людьми. По первому зову Кодеша  они  должны  были
приходить к нему как в зверином облике, так и в человечьем, - и стали  более
не властны над собой близнецы Эйя и Габия. В Согин они  вернулись,  неся  на
себе отличительные черты, ибо с той ночи глаза у Эйи были желтые, а у  Габии
- зеленые. Если, конечно, внимательно присмотреться...

***

   Яркой лунной ночью  на  перекрестке  двух  дорог,  за  чертой  небольшого
гемертского городка, чудом  сохранившегося  на  границе  с  набирающим  мощь
Аллефельдом, стояли две темные фигуры.  Кого-то  ждали.  И  этот  кто-то  не
замедлил появиться: юркий айра - посланец Кодеша - стремительно подскочил  к
двоим на перекрестке и, отчаянно жестикулируя, заверещал: его  визг  мог  бы
испугать случайного прохожего, которых, впрочем давно уже не бывало ночами в
окрестностях этого города, с тех пор как здесь объявились два  оборотня.  От
имени короля Мерроэ было объявлено  баснословное  вознаграждение  смельчаку,
который доставит  врагов  рода  человеческого  живыми  или  мертвыми.  Сумма
вознаграждения была настолько велика, что  желающие  получить  ее  несколько
месяцев  подряд  караулили  все  закоулки  города,  перекрестки   и   места,
пользующиеся дурной славой, - кто поодиночке, а кто и  вдвоем.  Участь  всех
постигла одинаковая. Утром  их  находили  растерзанными  и  изувеченными  до
неузнаваемости. А если оборотни  были  сыты,  то  просто  перегрызали  своей
жертве горло. Живым от них не ушел никто.
   Когда поток смельчаков иссяк, горожане  сразу  поумнели.  С  наступлением
темноты,  особенно  когда  луна  была  полная,  они  старались  без   лишней
надобности не выходить на улицу, тем более за черту города. И хотя то и дело
доходили слухи о загрызенном купце или погубленном  рыцаре,  странствовавших
по своим делам мимо этих мест, город со  своими  оборотнями  сжился  и  даже
признал их не таким уж большим злом.
   Вот почему некого было пугать айре - лесному духу  и  вестнику  Кодеша  -
этой ночью. Двое, ожидавшие вестника, услышали все, что им было нужно.
   Если бы на дороге находился кто-то еще, то он смог  бы  увидеть  странное
зрелище: очертания фигур вдруг-поплыли, словно  стали  таять,  а  из  облака
тумана возникли два огромных седых волка: один с желтыми глазами, другой - с
зелеными.
   Айра не смог отказаться от искушения  взгромоздиться  верхом  на  широкую
спину одного из хищников, и волки мягкими  длинными  прыжками  помчались  по
дороге, которая вела в Аллефельд, то есть, по понятиям горожан, в никуда.
   - Это страшный враг, - грозно сказал Лесной владыка, наклоняясь к  самому
лицу Габии, - и он должен быть уничтожен. Хорошо, если вам удастся убить  их
всех; но если нет - не беда. Главное, принесите мне голову этой  женщины.  Я
щедро вознагражу вас.
   Вы примкнете к ее отряду под видом  людей.  Говори,  что  хотите,  но  вы
должны сопровождать их до тех по пока вам  не  представится  возможность  их
убить. А если вы ошибетесь, то помните, что вас будет вечно преследовать  не
только мой гнев, но и гнев великого Лахатала, а от него вы не укроетесь даже
в царстве мертвых А впрочем, - тут Кодешу пришла забавная мысль, Баал-Хаддад
тоже не даст вам спуску.
   Эйя и Габия незаметно переглянулись - показалось ли им, что  рогатый  бог
зябко поеживается,  когда  говорит  о  странном  противнике?  Близнецы  были
заинтересованы впервые в жизни. Пролив в  отрочестве  чужую  кровь,  они  не
знали с тех пор ни жалости,  ни  сомнений,  ни  сожалений  о  своей  судьбе.
Боялись и ненавидели Кодеша и прочих богов, презирали людей и уничтожали их,
не запоминая ни имен, ни лиц; но тут вдруг призадумались.
   Обычно боги, и их владыка в том числе, к людям относились как к игрушкам,
которые всегда можно сломать и выбросить, если ими надоест играть; а люди не
только принимали такой порядок вещей, но и поддерживали.  Рабы,  с  радостью
несущие ярмо своего рабства, - вот кем были люди с точки зрения оборотней  и
их хозяев - богов. Что же это за смертные,  заставившие  взволноваться  всех
повелителей?  Что  это  за  странной  женщина,  в  смерти  которой  они  так
заинтересованы?
   Возбужденно переговариваясь, близнецы пробирались через чащу  Аллефельда.
Им уже было известно, что дерзкие люди,  вторгшиеся  в  Мертвый  лес,  убили
сарвоха и уничтожили Колесо Балсага. И то и другое Эйя и Габю считали  делом
совершенно невыполнимым, а потому навстречу маленькому  отряду  их  гнал  не
столько приказ Кодеша,  сколько  собственное  желание  увидеть  этих  людей,
прикоснуться к ним.
   За долгие годы близнецы приучились мыслить и  говорить  почти  одинаково.
Вот и сейчас им в голову пришла одна  и  та  же  мысль.  Может,  именно  эти
странные и опасные для богов люди помогут им избавиться от проклятия Кодеша?
И они вдруг поняли, что впервые в жизни пожалели о своей загубленной  судьбе
и назвали ее проклятой.  А  ведь  до  сих  пор  с  благодарностью  принимали
происшедшее с ними, помня, что могли умереть под клыками Далха.
   Странно, однако, подействовал один только факт, что  есть  люди,  которых
боится сам Владыка Лесов. Значит, еще не пришел конец Варду, есть надежда...
***

   Близнецы уже не шли, они бежали через  заросли,  проклиная  необходимость
передвигаться в  человечьем  облике  -  ведь  так  было  гораздо  сложнее  и
медленнее, - но бежали, спотыкаясь и падая, задыхаясь и хрипя.
   Где-то там, далеко, упрямо двигался на северо-восток  маленький  отряд  -
последняя надежда двух оборотней.
   Бордонкай сначала решил, что ослышался, с кем  не  бывает.  Но  голоса  в
зарослях напротив стали громче и наконец лес огласился радостными, криками:
   - Люди! Люди! Постойте!
   Кусты раздвинулись, и перед великаном возникли двое  -  до  того  похожие
друг на друга, что Бордонкай подумал, будто  у  него  двоится  в  глазах  от
усталости.
   - Хвала богам, хвала лесу, что мы встретили  вас,  -  радостно  заговорил
один из близнецов, обращаясь одновременно ко всем членам небольшого отряда.
   - Ужасно хорошо, что встретили, - произнес второй,  и  Каэтана  отчего-то
подумала, что это Должна была женщина.
   - Можно с вами? - хором спросили близнецы. - Мы  мирные  и  полезные.  Из
лука стреляем, дичь добывать можем. Нам бы только из леса с вами  выбраться.
Вы хоть знаете, где он заканчивается?
   - Тогда нам может оказаться не по  пути,  -  сухо  сказал  Джангарай.  Он
понимал,  что  появление  близнецов  более  чем  странно,  а  их   радостное
возбуждение несколько нарочито. - Дело в том, что мы идем не из  леca,  а  в
глубь леса и нам предстоит пересечь еще и юр Ангех.
   - У-ух ты! - изумился один из близнецов.
   Каэтана присмотрелась и поняла, что можно безошибочно отличать одного  от
другого: у говорившего сейчас глаза были зеленые, а у молчавшего  -  желтые,
Именно это сочетание желтых и  зеленых  глаз  натолкнуло  ее  на  неприятные
размышления. Оставив Джангарая разбираться  с  близнецами,  она  поманила  к
себе. Ловалонгу, Бордонкая и альва.
   - Послушайте, - шепнула она, не беспокоясь, что их переговоры выглядят не
очень вежливо. - Может, я, конечно, фантазирую и преувеличиваю, но  хотелось
бы закончить наше  милое  странствие  и  остаться  в  живых.  Вы  только  не
смейтесь, - я думаю, что это Арескои и Малах га-Мавет.
   - Этого еще не хватало, - охнул альв.
   - А зачем бы им принимать облик людей? - спросил Ловалонга.
   - Не знаю. - Каэ смущенно потерла нос.  -  Я  не  то  чтобы  уверена,  но
зеленые глаза, как у Арескои,  встречаются  крайне  редко.  Ну  а  желтые  и
подавно.
   - И правда подозрительно, - согласился талисен-На. -  Сейчас  постараемся
выяснить.
   Тем временем Джангарай, которому вновь прибывшие не понравились с первого
взгляда  какой-то  странной  повадкой  и  излишней   болтливостью,   сердито
спрашивал:
   - А откуда вы тут взялись, друзья?
   - Мы заблудились, - бойко и заученно ответил близнец с желтыми глазами.
   - Чтобы заблудиться, нужно откуда-то выйти и куда-то ИДТИ.
   - А мы и вышли, - Эйя замялся, чувствуя что черноглазый  человек  ему  не
верит, - из Элмы.
   Он нечаянно назвал город, в котором они с Габией действительно жили.
   - Есть такой город в Мерроэ на самой границе с лесом, - неожиданно сказал
Бордонкай. - Я там  когда-то  был.  Городишко  маленький  -  дыра  крысиная.
Извините, если обидно слышать, - обратился он к близнецам.
   - Да нет, - пожала плечами Габия. - Мы и сами так считаем.
   - И что это вас в  Мертвый  лес  потянуло?  -  ровным  тоном  осведомился
Ловалонга.
   - А вас? - обозлилась Габия. - Мы  же  вас  не  спрашиваем,  зачем  вы  в
Аллефельд забрели, зачем в Тор Ангех идете...
   - То-то и оно, что не спрашиваете, - вмешалась Каэтана. - Плохо,  ребята,
очень плохо, что вы не спрашиваете, не делаете круглые удивленные  глаза,  а
ведете себя так, будто вы нас тут и ожидали увидеть. Ведь место для свидания
выбрано не самое обычное, правда?
   Близнецы  немного  смутились,  но  Эйя  справился  с  собой  и  продолжил
придуманную накануне историю:
   - А мы на спор, это... поспорили то есть, что пойдем, да... А оборотни по
дороге, ну да... Вот, ну мы и...
   -  Гениальное  повествование,  -  тихо  сказала  Каэтана,  и  все  вокруг
поразились  жесткости  ее  голоса.  Даже  с  Маннагартом  она  разговаривала
веселее. Даже с сарвохом.
   - Вы случайно не поэт, молодой человек, или сказитель?
   Габия ощерилась. Она почувствовала в  этой  женщине,  стоявшей  напротив,
силу воли и духа, по сравнению с которыми сила Кодеша уже не  представлялась
необоримой. Ей стало страшно получить такого врага.
   - Он волнуется,  -  вступилась  она  за  брата.  -  Мы  и  в  самом  деле
растерялись, когда вас увидели.  Мы  ведь  тут  очень  давно  бродим.  Людей
встретить уже отчаялись. Страшно так, и нечисть всякая шатается -  еле  живы
остались. Я Габия, - добавила она без всякого перехода, - сестра его. А он -
Эйя. Вечно что-нибудь наплетет, что людей рассердит. Вы нас простите, нам бы
как-нибудь с вами.
   - Зачем? - непреклонно спросил Джангарай.
   А Эйя подумал, что если сравнивать  Далха  и  этого  воина  с  мечами  за
спиной, то он предпочел бы полсотни раз сразиться со старым  оборотнем,  чем
один раз с черноглазым, - потому что если Эйя  был  волком,  то  воин-черной
пантерой.
   Близнецы испуганными взглядами обвели поляну. На что  рассчитывал  Кодеш,
посылая их против этих людей? Разве их можно застать врасплох, -  исполин  с
секирой смотрит безразличными ясными глазами, в которых таится смерть. Габия
так и видит, как разламывается пополам ее хребет под тяжелым ударом.
   Она также видит, как опасливо косится Эйя на черноглазого воина  -  и  не
зря. Ни  один  из  тех  смельчаков,  о  пытались  заработать  награду,  убив
оборотней, не был похож на него, - ну и хвала богам, что не был. Иначе бы не
стоять близнецам на этом месте.
   Светловолосый рыцарь тоже вызывает страх. Не леденящий душу ужас, который
Габия испытывала в присутствии Кодеша, но страх как почтение к тому, кто  во
всем лучше и выше.
   А женщина... Габйя сама была прежде всего  женщиной,  и  поэтому  Каэтана
привлекала ее внимание больше,  чем  все  остальные,  вместе  взятые.  Самая
опасная, ведь именно за ее голову Кодеш обещал  награду,  именно  из-за  нее
трое богов не  могут  найти  себе  места.  Интересно,  сколько  же  ей  лет:
восемнадцать, двадцать пять, тридцать? Габию раздирали сомнения.
   А Каэтана, обратившись к своим спутникам, сказала:
   - Нет, это все-таки люди, а не те...
   "Те" она произнесла с таким выражением, что даже Эйя и  Габия  поняли,  о
ком идет речь. Поняли и остолбенели. По каким-то им одним известным причинам
эти люди приняли их за Владык и при этом разговаривали таким тоном. О  небо!
Надо уносить отсюда ноги. Нет! Надо  оставаться:  если  кто-либо  в  мире  и
сможет защитить близнецов или избавить их от проклятия, так только они...
   - Что вам от нас нужно?  -  жестко  спросила  Каэтана,  не  желая  терять
преимущества перед оторопевшими близнецами.
   - Мы... нас... - опять забормотал Эйя.
   - Нам необходимо пойти с вами, -  вдруг  решилась  Габия.  -  Вы  госпожа
Каэтана?
   - Да, - последовал спокойный ответ. Даже  здесь,  на  земле  Кодеша,  эта
странная женщина не собиралась скрывать свое имя.
   - Нас послали на поиски, - словно в омут бросился Эйя. Каэтана подняла на
него спокойные глаза. - Нам приказали выследить вас и доставить  к  Владыке.
Мертвыми, конечно.
   - А живыми мы их не интересуем?  -  насмешливо  спросила  Каэтана.  -  Не
очень-то интересно общаться вашими Владыками - у нас цели разные...
   - Мы искали вас не для этого, - выпалила Габия, - нам самим нужна помощь.
   Странное это заявление было выслушано без тени на смешки  или  недоверия.
Случайная встреча в Аллефельде - в это никто из друзей поверить  не  мог.  А
что касается помощи - ну что ж, для  того  и  существуют  на  свете  понятия
чести, справедливости и доброты, чтобы один человек мог помочь другому, чего
бы это ему ни стоило.
   Они шли по лесу и слушали торопливый, изобилующий подробностями  страшный
рассказ проклятых богом близнецов. Только  теперь,  обретя  надежду,  Эйя  и
Габия выплеснули из самых сокровенных глубин всю бездну  отчаяния  и  ужаса,
которые внушало им их положение. Близнецы хотели опять стать людьми.
   Обычными людьми.
   Жениться и выйти замуж, завести детей,  свой  дом  и  не  дрожать  каждое
полнолуние, ожидая неизбежного превращения; не таиться от  людей,  чтобы  не
быть застигнутыми врасплох. И главное - не ужасаться  больше  тому,  сколько
радости, сколько удовольствия доставляет предсмертный  человеческий  хрип  и
горячая вкусная кровь.
   - Мы ведь вконец озвереем, - горько проговорил Эйя. -  Это  сильнее  нас.
Все равно как зов Кодеша - хочешь не хочешь, а побежишь. Проклятые мы.
   - Не верю, - сказала, как рубанула своим клинком, Каэтана.
   Габия сверкнула на нее злыми зелеными глазами:
   - Понятное дело, вам проще не поверить, а прямо на месте изрубить  нас  в
куски. Только посмотрим, как у вас это выйдет. - Очертания ее фигуры  начали
расползаться на глазах, подергиваясь дымкой.
   - Прекрати! - Голос Каэтаны хлестнул как плеть.  Нет,  не  выглядела  она
сейчас юной девушкой, совсем не выглядела. И Ловалонга  вдруг  подумал,  что
даже для герцогини Элама была она слишком сильна, слишком властна.
   - Вы не Колесо Балсага. Чести мало - слабого противника уничтожить...
   - Это мы - слабый противник? - разъярился и Эйя.
   - Конечно. Вы даже сами собой оставаться не можете. О  какой  силе  может
идти речь? Ваша сила, мои дорогие, заключается в том страхе, который  слабый
человек - такой же раб, как и вы сами, - испытывает при  виде  оборотня.  Но
я-то вас не боюсь. Против меня вы бессильны.
   На  какой-то  неуловимый  миг  Габия  все  же  не   выдержала.   Раздался
предостерегающий крик Эйи - короткий и жалобный, рявкнул  что-то  Бордонкай,
замахиваясь Ущербной Луной; и уже летящая в воздухе  Габия  опять  отчетливо
представила, как хрустит и ломается ее хребет под страшным лезвием секиры, -
но тут же оглушительный удар отбросил ее далеко в сторону от исполина.
   - Не нужно, Бордонкай, - сказала Каэ.
   Она стояла, широко расставив ноги и опираясь на ореховый шест, с  которым
ходила по болоту. Им она только что и толкнула Габию-волчицу.
   - Хочешь сразиться со мной? - Каэтана говорила спокойным и ровным  тоном.
- Тогда смотри и представляй, что бы с тобой стало, если бы это был не шест,
а настоящее оружие.
   Габия зарычала, присела на задние  лапы,  оттолкнулась  и  прыгнула.  Она
была,  бесспорно,  хороша  -  эта  серебристо-белая   огромная   волчица   с
кинжально-острыми клыками в разинутой ярко-алой  пасти.  Она  еще  не  знала
поражений, и ни один шрам не испортил ее прекрасную  шкуру.  Громадные  лапы
были нацелены прямо в грудь хрупкой  маленькой  женщины,  которая  возомнила
себя воином. Сейчас Габия напьется ее крови и  получит  за  это  награду  от
повелителя.  Но  выше  награды  стоит  Счастье  насладиться  зрелищем  чужой
смерти...
   Габия не просто приземлилась на пустое место, но еще и получила увесистый
удар поперек спины, взвыла , и развернулась.
   - У тебя перерублен хребет, - спокойно объявила "жертва", - попробуй еще.
   Следующий прыжок получился  более  нелепым:  Каэтана,  не  жалея,  успела
ударить волчицу по обеим лапам.
   Рыча от ярости, Габия кинулась на нее вновь, но неуловимая  бестия  вдруг
оскалилась:
   - Ты мне надоела, упрямица.
   Как она оказалась сзади волчицы, не заметил никто. Только спутники Каэ  и
ошалевший от ужаса Эйя вдруг увидели, как напряглись  мышцы  тонких  изящных
рук и волчица забилась в стальном захвате. Одной рукой женщина держала ее за
загривок, упираясь коленом в спину, а другой обняла мощную шею противницы  с
явным намерением сломать ее. Габия билась и извивалась всем телом,  лозвонки
ее трещали и хрустели, кровавая пелена застилала глаза, и вдруг она сдалась:
стоя  на  коленях,  придавленная  сильными  руками  соперницы,   хрипела   и
извивалась на глазах у испуганного брата Габия-женщина.
   И Эйя закричал отчаянно:
   - Отпусти ее, прошу тебя! Отпусти!
   - Зачем? - ровным голосом спросила Каэтана. -  Я  сильнее.  Мне  нравится
смотреть, как она умирает. И ты смотри. Смотри и наслаждайся.
   - Нет! Нет! Я прошу тебя! Я все сделаю, мы будем твоими рабами...  Габия!
Отпусти-и-и-и!..
   Ловалонга опытным взглядом воина отметил, что Каэтана держит  крепко,  но
хватки не усиливает,  и  поэтому  Габии  смерть  не  грозит.  А  вот  страху
натерпится.
   - Мне рабы не нужны, мальчик. Я напугала  тебя  сейчас,  кто-то  напугает
позднее. Если вы предали сами себя - свою человеческую природу, - то уж меня
и подавно предадите. Наслаждайся лучше смертными хрипами сестры.
   Эйя уже не просил. Он беззвучно шевелил губами,  и  слезы  текли  по  его
посеревшему лицу. Все его тело мелко-мелко дрожало.
   - Единственный раз ты мог бы стать волком,  чтобы  защитить  сестру,  но,
именно сейчас тебе это не пришло в голову.
   - Я... я не могу... - через силу выдавил из себя Урахаг.
   - Тебе интересно смотреть, как она умирает?
   - Сволочь! - вдруг заорал Эйя, сжимая кулаки, но при этом не  двигаясь  с
места. - Ты убийца. Тебе нравится убивать! Тогда и меня  убей,  я  не  смогу
жить после этого!
   - Да ну?! - Каэтана говорила зло и насмешливо. И еще нечто такое услышали
в ее голосе Джангарай и Ловалонга, от чего побледнели. Альв только попятился
от Каэтаны, а Эйя  застонал.  Он  отчетливо  различил,  что  сейчас  к  нему
обращаются родные тех людей, которых они с Габией загрызли. И ему захотелось
спрятаться у
   Баал-Хаддада - под землей.
   - Истина, дорогие волки, заключается в  том,  что  каждого  убитого  вами
человека любил кто-то, для кого он был единственным.  Вы  заставили  умирать
гораздо больше людей, чем може