мился исполин. - Ты же лесной.
   - Я не лесной, а библиотечный. Просто я никак попаду в свою библиотеку. И
если события будут развиваться так и дальше, то, боюсь, никогда не попаду.
   - Сколько  шума  из-за  одного  несчастного  болота.  Внешне  беззаботный
ингевон весело тюкал топором отобранным у трикстеров, вырубая длинные легкие
кусты из орешника. - Подумаешь, болото! Пройдем нибудь, нам торопиться надо.
   - Не забывай, что это Аллефельд, - предостерег его Довалонга.  -  Бояться
нет смысла, но и пренебрегать опасностью не стоит.
   - Какой опасностью?! - взвился  Джангарай,  которому  аллоброг  с  самого
начала пришелся не по душе. Ловалонга был аристократом до  мозга  костей,  а
Джангарай, несмотря на свое происхождение, не любил  таких  холеных  молодых
людей со спокойными лицами и сдержанными чувствами.
   - Опасностей здесь хоть отбавляй, -  примирительно  вставила  Каэтана.  -
Самая страшная из них - рассориться между собой. Лучше решайте быстрее,  как
пойдем через болото.
   - Очень просто, - моментально успокоился ингевон. - Обвяжемся  веревками,
вооружимся шестами -  и  вперед.  Я  пойду  первым,  буду  нащупывать  путь.
Бордонкай - последним. Идем след в след, старайтесь ни на полшага в  сторону
не отступать. Если кто провалится - не паниковать вытащим, нас  много.  -  И
добавил неожиданно:
   - Я ведь из Тевера по болотам уходил, когда на меня розыск  объявили.  Ну
ничего. Однажды я найду того, кто убил учителя  Амадонгху,  и  посчитаюсь  с
ним. - Эти слова Джангарай говорил, завязывая на поясе  крепкую  веревку  из
запасов Каэтаны.
   Спутники, слушая его, быстро и молча собирались. Самые  необходимые  вещи
были уложены в  заплечные  мешки.  Оружие  крепко  привязано  к  телу.  Руки
оставались свободными.
   - Боюсь болот, - опять прозвучал голос Бордонкая. - Как подумаю, что. мне
придется утонуть в болоте - оторопь берет,
   - А отчего придется? - ужаснулся Воршуд. - Предсказали?
   - Нет, что ты, - испугался воин. - Это я сам  так  думаю,  что  очень  уж
страшная смерть получается.
   - Назови мне, голубчик, не страшную смерть, - полюбопытствовал Джангарай.
- Может, мне удастся довериться с богами насчет нее.
   - Не знаю, - пожал плечами Бордонкай. - По мне, лучше  погибнуть  в  бою,
чем тут завязнуть...
   Он реальным жестом отверг шест и взялся за копье.
   Когда все были  готовы  и  встали  цепочкой  друг  за  другом,  Джангарай
прощупал дно шестом и сделал первый решительный шаг. Но тут же провалился по
колено и воскликнул:
   - Ух ты!
   Всюду  вокруг  них  была  непрозрачная  липкая  жижа  Рассветало.   Стоял
молочно-белый туман, и ничего не было видно на  расстоянии  вытянутой  руки.
Беглецы понимали, что идти по болотам в тумане рискованно до крайности.
   - Откуда-то отсюда, из чащоб Аллефельда, принесли  ваши  мечи,  -  сказал
Джангарай Каэтане.
   - Лучше бы кто-нибудь объяснил, откуда меня сюда принесло, - пробормотала
она, яростно тыча шестом в дно вокруг себя.
   Джангарай шагал довольно быстро  и  уверенно  выбирал  дорогу.  Маленький
отряд двигался к центру трясины, ступая след в след и раздвигая камыши.
   - Как вы думаете, - обратился к Каэтане Воршуд, -  мы  выберемся?  Ой!  -
схватился он за поцарапанную осокой щеку.
   - Главное - не заплутать, - ответил вместо нее Ловалонга, - болото здесь.
Ну и сарвоха бы не встретить.
   - Кто такой сарвох? - спросила Каэ.
   - Болотный дух. Любит запутать дорогу и утопить тех, кто ему попался.
   - Человеколюбивый, однако, - процедила Каэ.
   - Уж какой есть...
   Они сначала даже не поняли, что  последняя  фраза,  повисшая  в  воздухе,
произнесена голосом, который не принадлежит  ни  одному  из  них.  Некоторое
время беглецы еще брели в тумане,  изредка  поглядывая  по  сторонам,  будто
могли разглядеть хоть что-нибудь. Наконец альв не удержался:
   - Кто из вас сказал: "Уж какой есть"?
   - Я и сказал, - отозвался моментально негромкий голос, - сарвох то есть.
   Альв подпрыгнул от неожиданности, но болото не пустило, так что он только
дернулся.
   - И где же ты? - мягко поинтересовалась Каэтана,  начиная  понимать,  что
Джангарай инстинктивно движется на звук этого  приятного  грустного  голоса.
Как животный инстинкт сработал у нее - неизвестно, но она  остановилась  как
вкопанная.
   - Около вас. - Голос прозвучал чуть дальше, на пару шагов правее.
   Ингевон подался было вперед, но,  почувствовав  сопротивление,  прекратил
движение.
   - Что же вы остановились? - участливо осведомился голос.
   - Отдыхаем, - приветливо отозвалась Каэтана, неслышно вытаскивая из ножен
меч Гоффаннона. - А иу-ка, Джангарай. -  Она  потянула  ингевона  за  плечо,
прикладывая губы к его уху. Тот наклонился. - Давай поменяемся местами.
   Джангарай хотел было запротестовать, но понял, что не вовремя,  и  нехотя
подчинился. Они споро справились с веревками, узлы на которых были  завязаны
как раз в  расчете  на  необходимость  быстро  освободиться,  и  Каэ  встала
впереди. Она так и не поняла, заметил ли это сарвох в жутком тумане.
   - Устали? - Голос был,  похоже,  мужской,  но  очень  высокий.  Или  если
женский, то слишком низкий.
   Впрочем, пол сарвоха Каэтану не интересовал. Она пристально  вглядывалась
в белую завесу, пытаясь определить контуры того, кто, невидимый,  говорил  с
ними. И ей показалось, что она высмотрела в тумане темное пятно. Раз ухватив
его взглядом, Каэ старалась уже не упустить эту зыбкую тень, так что все  ее
внимание было сосредоточено только на этом.
   - Ты поможешь нам выбраться отсюда? - задала она вопрос только для  того,
чтобы определить, угадала ли.
   - Смотря куда, - дружелюбно ответила тень  и  тут  же  переместилась  еще
правее. Но так как путники с места не двинулись, она возвратилась. - Я  ведь
не такой плохой, как  про  меня  рассказывают...  -  Тень  опять  сместилась
вправо.
   - Что вы видите в этом тумане? -  зашептал  Джангарай,  которому  надоело
стоять на месте.
   - Ничего, - честно призналась Каэтана. - Зато я, кажется, знаю, куда  нам
нужно идти. - Она крепко Ухватила свой шест левой рукой, зажала меч в правой
и памятуя, что сарвох держится с правой стороны, сделалa первый шаг в  левую
сторону.
   Сарвох тихо взвыл, но обострившийся слух Каэтаны уловил этот едва слышный
вой.
   - Свалитесь в трясину, - вдруг промолвил голос сарвоха прямо около нее.
   Каэтана осторожно повернула голову и обмерла.  Он  стоял  совсем  близко,
вероятно потеряв терпение,  и  был  готов  нападать.  Темная  плотная  тень,
видимая сквозь завесу тумана, была слишком велика для тихого мягкого голоса.
И стояла она как-то странно.
   - Я помогу, - убедительно сказал голос, но  Каэтана  ему  уже  совсем  не
верила.
   И когда голова на тонкой шее метнулась к ней из белого марева, она  точно
и аккуратно отрубила ее клинком.
   Из страшной раны фонтаном хлынула кровь, залив ее и Джангарая.  Маленький
Воршуд остался относительно  чистым,  если  можно  назвать  чистым  мохнатое
существо, сплошь измазанное в болотной грязи.
   Справа забилось в конвульсиях нечто огромное и тяжелое.
   Каэтана не двигалась с места, тяжело  дыша  и  заботливо  вытирая  клинок
полой своего плаща.
   - Что у вас случилось? - спросил наконец Бордонкай.
   И тут только она сообразила, что сзади, за спиной Джангарая, никто  и  не
понял, какой страшной смерти они избежали. Там  просто  доверчиво  стояли  и
ждали. Вот от этого сделалось по-настоящему страшно.
   - Я убила сарвоха, - ответила она громко, не боясь, что их услышит другой
сарвох или кто-нибудь еще, кому непременно нужно на них напасть.
   - Уже? - изумился Ловалонга. - Это он так бился?
   - А кто же еще? - ответила Каэ. Все это время они стояли на месте, и ноги
их медленно и неумолимо затягивало в трясину.
   - Нет, - сказал Джангарай, - тут  хочешь  не  хочешь,  а  надо  двигаться
вперед, иначе засосет.
   В этот момент словно покрывало тумана сорвали с болота и в небе вспыхнуло
полуденное солнце.
   Каэтана стояла первой, заляпанная грязью и темной, как грязь,  кровью,  и
смотрела  на  скользкое  тело,  похожее   на   туловище   гигантской   жабы,
поставленное на отвратительные лапы с когтями,  каждый  размером  с  хороший
кинжал. Вдоль спины шел небольшой гребень,  а  непропорционально  тонкая  по
сравнению с громоздким рыхлым телом шея была перерублена почти у  основания.
У ног Каэтаны, наполовину уже погрузившись в грязь, лежала  голова.  Обычная
или почти обычная человеческая голова с бледным  лицом  и  широко  открытыми
удивленными глазами. Отвратительно алые на фоне кожи губы были  полуоткрыты,
и изо рта торчали тонкие и острые, как иглы, зубы, чуть загнутые внутрь.
   - М-да, - сказал, глядя на них, потрясенный  ингевон,  -  как  рыболовные
крючки. Если вопьются, то уже не отпустят.
   - Я читал о сарвохах, -  прошептал  Воршуд.  -  Их  описаний  приводилось
много, но все они были разноречивы. А чтобы такая гадость... Он же не  топит
людей, он их жрет.
   - Вот теперь ты  сможешь  написать  статью  для  энциклопедии,  -  сказал
Джангарай.
   - Правда? - обрадовался Воршуд, забывая о только что испытанном  ужасе  и
погружаясь в сладкие мечты.
   Они прошли еще совсем немного. Почва под ногами  заметно  уплотнилась,  а
камыши и осока становились все гуще и гуще.  Под  конец  идти  стало  просто
невозможно, а Джангараю пришлось поменяться местами с Бордонкаем,  забрав  у
него копье, благо перспектива провалиться в  болото  уже  не  маячила  перед
путниками. Исполин взял меч Ловалонги и  стал  быстро  прорубать  в  камышах
коридор - но прошло еще около получаса,  прежде  чем  они  достигли  твердой
земли.
   Когда все выбрались  и  почистились,  смывая  грязь  водой  из  небольшой
речушки, впадавшей  в  болото,  напились  и  отдохнули  на  берегу,  разведя
маленький дымный костерок, чтобы спасаться от мошкары, Ловалонга поднялся  и
произнес почти торжественно:
   - Добро пожаловать в Аллефельд.
   - Лес как  лес,  -  заметил  альв,  потягиваясь.  -  Ничем  особенным  не
отличается. Разве что комарами.
   Ловалонга с укоризной посмотрел на  мохнатого  человечка,  но  ничего  не
сказал, а вот Джангарай недовольно бросил:
   - Не накликай беды. Ты что, не знаешь, куда нас занесло?
   - Проскочим, неуверенно сказал Воршуд. Глаза его стали беспокойньми, и он
начал озираться по сторонам.
   Бордонкай воспринимал происходящее с философским спокойствием  -  он  был
готов сражаться, если появится враг, и  готов  отдыхать  в  любую  свободную
минуту.
   - Пойдем? - спросил гемерт, устраивая поудобнее на  плече  свою  Ущербную
Луну и направляясь в лесные заросли. - Комары возле болота...
   - Ты думаешь, там будет легче? - спросил Джангарай уже вдогонку.
   Он и Ловалонга зашагали рядом.
   - Скажи откровенно, - пересилив неприязнь к аллоброгу, начал  ингевон,  -
ты-то зачем с нами идешь?
   - Я талисенна герцога Арры, и госпожа Каэтана находится под моей  охраной
и защитой.
   - Ты видел, как госпожа Каэтана рубила трикстеров в капусту? Ты-то ее как
охранишь?
   - Это не имеет никакого значения, - упрямо ответил Ловалонга. - В  бою  у
воина всегда должна быть прикрыта спина.
   Джангарай с уважением  посмотрел  на  талисенну  -  эти  слова  ему  явно
понравились. Поэтому он решил говорить откровенно.
   - Видишь ли, друг  мой,  -  начал  он,  -  нам  так  или  иначе  придется
путешествовать  вместе  и  доверять  друг  другу  жизнь,  честь,  свободу  и
достоинство. Я иду в ал-Ахкаф, потому что Каэтана учит меня фехтовать. И еще
мне нужно  узнать  у  Тешуба,  кто  убил  учителя  Амадонгху  и  могу  ли  я
поквитаться с убийцей. Это два вопроса, которые для  меня  дороже  и  важнее
моей, скажем прямо непутевой и не очень удавшейся жизни. А что гонит тебя?
   Ловалонга задумался, прикидывая, стоит  ли  признаваться  в  главном,  но
наконец решился:
   - Откровенность за откровенность. Я не помню большую часть  своей  жизни.
Но меня неотвязно преследует единственная  мысль,  и  долгое  время  я  даже
считал себя сумасшедшим: я должен выполнить некое обязательство - но  какое,
перед кем?..
   Скажу больше: еще несколько лет назад я был абсолютно невменяем и  только
недавно обрел разум. Но, как  и  госпожа  наша,  лишен  памяти  о  том,  что
происходило со мной до момента просветления. Я пришел в себя пять лет  назад
талисенной герцога Элама, по имени Ловалонга, с  мыслью  о  взятом  на  себя
обязательстве перед кем-то, мне неизвестным.  Когда  герцог  привез  госпожу
Каэтану в замок, мне очень полегчало - возможно,  оттого,  что  впервые  мои
мысли были заняты не только и не столько собой. Двойник  госпожи  был  почти
что ожившим мертвецом - немым, полуслепым,  полубезумным,  но  не  абсолютно
равнодушным. Герцог оставлял ее на мое попечение, и я  проводил  с  ней  все
время, пытаясь докричаться до нее. Однажды  она  заговорила,  будто  кого-то
искала. Я не понял ни слова, но с той поры мысль  о  моем  долге  неотступно
меня преследовала. Я открылся герцогу, но он  сказал,  что  давно  обо  всем
знает и обещает мне в скором времени избавление от душевной боли. Я  уверен,
что он выполнил бы свое обещание, но не успел. Незадолго  до  его  гибели  я
оказался в плену у трикстеров. Так что теперь никто, кроме Тешуба, не сможет
объяснить мне, в чем заключается мой долг. Одно я знаю наверняка: он  как-то
связан с госпожой Каэтаной, ибо  в  ее  присутствии  мне  становится  легче.
Надеюсь, вы не станете считать меня безумцем  после  того,  как  я  все  это
рассказал?
   - Все мы немного  чокнутые,  -  откровенно  высказался  Джангарай.  Затем
протянул Ловалонге руку:
   - Можешь рассчитывать на меня, брат.
   - Спасибо, брат. И ты тоже. - Других слов им не потребовалось.
   Однако,  когда  маленький  альв,  понурившись,  отошел  в  сторонку,  они
подозвали и его. Бордонкай оказался рядом как-то незаметно -  словно  так  и
должно быть.
   Тот день был незабываемым для Воршуда -  впервые  в  жизни  трое  человек
одновременно назвали его своим братом.
   - Ну и чем же так опасен Аллефельд? - спросила  Каэтана  несколько  часов
спустя.
   Они шли через лес, состоящий из вековых деревьев. Лесок был невысокий,  а
ноги пружинили на мягком членом  мху.  Усталость  давала  о  себе  знать,  и
путешественники уже подумывали о ночлеге.
   - Это царство Кодеша - Владыки Лесов, - пояснил Бордонкай. - И  еще  -  в
центре Аллефельда стоит один из самых древних храмов Джоу  Лахатала.  Сейчас
он, конечно, заброшен, но раньше, на заре времен, в нем  приносили  кровавые
человеческие жертвы. Да вы и сами знаете - мечи Гоффаннона отсюда.  Так  что
если верить людям, то и посейчас неупокоенные души  и  монстры,  сотворенные
Лахаталом во времена его юности, бродят по  Аллефельду.  Во  всяком  случае,
трикстеров силой не заставишь ступить на эту сторону болот.
   - Занятно, - сказала Каэтана. - А как по-вашему, насколько  эти  предания
соответствуют действительности?
   - Боюсь, что очень соответствуют, - ответил Ловалонга. - К несчастью.
   Порывы яростного ветра,  сгибали  вековые  деревья.  Небо  было  затянуто
черными тучами, и по нему метались огненные змеи. Лил косой  сильный  дождь.
Лесные твари в ужасе попрятались, притихли, затаились, - Владыка Лесов  впал
в бешенство.
   Темнокожий исполин в развевающемся зеленом чешуйчатом  плаще,  увенчанный
короной сплетенных рогов, метался в  ярости.  Его  лицо,  странное  смешение
звериных и человечьих черт, было  более  всего  похоже  на  застывшую  маску
гнева.  Изредка  он  вздымал  к  небу  мускулистые  руки,  и  тогда   молнии
принимались носиться по нему с удвоенной силой.
   В  ушах  исполина  все   еще   эхом   отдавались   слова,   произнесенные
неприязненным холодным тоном: "Я же просил тебя, Кодеш". Слово "просил" было
выделено так, что становилось ясно, какого рода эта просьба и что  просивший
имеет право повелевать.
   Сознавать это было отвратительно, а поделать  с  таким  положением  вещей
ничего нельзя. Кодеш снова воздел руки к небу, клубящемуся тучами, грозовому
и страшному, и заревел. Этот трубный  рев  всполошил  окрестности,  заставил
затаившихся было птиц брызнуть в отчаянии в разные стороны, распугал зверей,
прятавшихся по логовам, и сорвал листву с ближних деревьев. Ужасен был  гнев
Кодеша - гнев самой дикой и неукротимой природы.
   То, что жалкие людишки так просто избежали гибели на  болоте,  не  только
разозлило его, но и раззадорило. Он почувствовал нечто похожее на  азарт,  с
которым обычно выслеживал в своих лесах дикую охоту надменного зеленоглазого
братца.
   Кодеш не сильно жаловал своих родственников -  особенно  воинственного  и
жестокого Арескои. Тот вытаптывал его поля  и  луга,  безжалостно  уничтожал
священных  животных,  себе  на  потеху,  -   казалось,   мир   между   двумя
братьями-богами  практически  недостижим.  То  шаткое  равновесие,   которое
сохранялось до сих пор, никак нельзя было назвать миром - хотя и войной оно,
конечно  же,  не  являлось.  Однако  с  появлением  реальной  угрозы  братья
объединились.  Даже  безглазый  Баал-Хаддад,  Владыка  Подземного   Царства,
соизволил примкнуть к странному союзу бессмертных, не терпевших друг друга.
   Не сильно искушенный в интригах, Лесной бог плохо представлял себе, какую
угрозу может нести появление в этом мире  беспомощной  женщины,  лишенной  к
тому же памяти. То, что братья-боги засуетились вокруг этого незначительного
события, Кодеша несколько раздражало, и он долгое время просто  наблюдал  за
происходящим со стороны. Но когда  вестник  Вахаган  передал  Владыке  Лесов
недвусмысленное  пожелание  (понимай  -  приказ)   Джоу   Лахатала,   Кодешу
волей-неволей пришлось подчиниться.
   Что-то странное связывало эту женщину и его братьев-богов. Владыку  Лесов
не посвящали  в  подробности,  поэтому  ему  оставалось  принимать  на  веру
бесконечные Уверения в том,  что  маленький  отряд,  загнанный  в  Аллефельд
объединенными  усилиями  Арескои,  Малаха   га-Мавета   и   Гайамарта,   был
незамедлительно уничтожен.
   Кодеш послал на охоту сарвоха. Однако сарвох мертв, а  люди,  вырвавшиеся
от трикстеров и Муругана, вступили в сердце Аллефельда  -  самый  центр  его
владений. Что-то странное было  во  всем  происходящем,  что-то  оговаривали
коварные братья, но Лесной бог никак не мог понять, какая именно  деталь  не
дает ему покоя. Наконец он решил не изводить себя неприятными  мыс-ми  и  не
тратить более на смертных ни времени, ни сил. Аллефельд на то  и  пользуется
дурной славой, что сам может за себя постоять. Кодеш решил отдохнуть от дел,
предоставив людям право пересечь лес, - интересно, как это у них получится?
   Когда он уже окончательно успокоился, в его мозгу молнией метнулась мысль
- откуда у этой смертной мечи Гоффаннона?..
   Мертвые,  искореженные  страшной  силой,   сплетенные   корни   и   сучья
непроходимой стеной вставали перед путешественниками. Исцарапанные, голодные
и донельзя злые, они с остервенением продирались сквозь  чащу.  Хорошо  еще,
что одежда на спутниках  в  основном  была  сделана  из  прекрасной  кожи  и
прикрыта металлическими доспехами, которые хоть и тяготили своих владельцев,
но и защищали от серьезных повреждений. Плащи, легкие рубахи - все это  было
изодрано в клочья. Мошкара облепляла тучами, звеня  вилась  вокруг,  плотной
завесой маячила перед глазами. Искусанное тело горело и чесалось.
   Каэтана тихо ругалась про себя и периодически омывала зудящую кожу  вином
из фляги. Воршуду с его плотным и  густым  мехом  было  немного  легче,  чем
остальным, но и он невыносимо страдал, хотя держался молодцом.
   Идти с каждым шагом становилось все труднее, и спутники все  чаще  ловили
себя на желании лечь, вытянуться и  заснуть,  пусть  даже  во  сне  придется
умереть.
   Наконец они, едва переводя дух, с шумом и треском вывалились на крохотную
поляну.
   - Ну как Аллефельд? - ехидно спросил Джангарай, вытирая лоб рукой, отчего
пот и грязь размазались по лицу. Инг