и мудрого человека.  Сама  мысль  о
том, что Декла способен предать Сонандан, не могла никому прийти в голову.
   Однако слуги видят многое из того, что их хозяева предпочли бы держать  в
тайне.
   Так Скан заметил, что его господин уже не по долгу службы, как  когда-то,
а с глубоким интересом изучает основы магии - и выходит это у  него  слишком
хорошо для начинающего, к тому же - на старости лет. А в последнее время  он
стал еще и молодеть. Не то чтобы старый слуга завидовал своему господину или
не желал ему долголетия и здоровья, но всем доподлинно известно,  как  редко
настоящие маги пользуются заклинаниями, не желая тратить  жизненную  энергию
там, где можно обойтись другими способами. Заклятия отбирают жизнь и силу  -
это в общих чертах известно всем. И  потому  редко  кто  выбирает  себе  эту
страшную, полную тайн и опасностей,  хотя  и  весьма  заманчивую  во  многих
отношениях профессию.
   Дело было вовсе не в магии. Если бы Декла бубнил себе под нос  незнакомые
и диковинные слова и сочетания, даже если бы в доме стали  твориться  чудеса
или там молоко скисало, как ему и  положено  в  присутствии  колдуна,  -  не
очень-то Скан бы и переживал. Он не то успел повидать на  своей  службе  под
началом Деклы. Самым страшным для домоправителя оказался тот день, когда  он
обнаружил ранним утром смятую и скомканную одежду своего  господина,  сплошь
испачканную кровью. Он перепугался, что Декла ранен, но хозяин не производил
впечатления больного или страдающего человека.  Более  того,  он  был  таким
веселым и оживленным, каким его уже очень давно не видели.
   С тех пор старый слуга не переставал следить за своим  господином.  И  он
обнаружил связь между появлением окровавленных лохмотьев и явным  улучшением
здоровья Деклы. Скан не знал, что и  думать.  Только  глухой  не  слышал  об
убийствах, которые совершались в Салмакиде, но  он  не  мог  себе  позволить
заподозрить начальника тайной службы в таких ужасных преступлениях.  Слишком
долго и слишком преданно он служил Декле.
   Скан пришел в Сонандан очень давно, в ранней молодости.  Храм  не  принял
его, так же как не принял и никого на его памяти, - он был наглухо заперт, и
его двери не открывались со времени исчезновения  богини  во  внешнем  мире.
Молодой охотник и следопыт, пришедший из Мерроэ через  весь  Вард,  узнавший
цену жизни и смерти и постигший самостоятельно  многие  истины,  не  пожелал
покидать  все  еще  цветущую,  прекрасную  страну.  Сонандан  был   странным
государством, с его точки зрения. Здесь никто не  лгал  народу,  и  то,  что
Интагейя Сангасойя, Суть Сути и Мать Истины,  владычица  сангасоев,  пропала
без следа, не было секретом. Люди ждали  ее,  и  каждый  считал  необходимым
сделать что-нибудь для  своей  земли,  чтобы  Великой  Кахатанне  было  куда
возвращаться.
   Скан с восторгом принял все  законы,  которые  действовали  в  стране,  и
буквально помешался на армии Сонандана, страстно  желая  попасть  воином  не
куда-нибудь, а в полк Траэтаоны.  Своей  цели  он  достиг  и  несколько  лет
доблестно служил солдатом у сангасоев, особенно отличившись  в  те  памятные
дни, когда Салмакиду осадила огромная стая оборотней. Тогда  же  он  получил
несколько  серьезных  ранений,  которые  исключали  возможность   дальнейшей
воинской службы.
   Начальник тайной службы  обратил  внимание  на  способного  и  смышленого
юношу, к тому же  испытанного  в  боях  солдата.  Декла  всегда  нуждался  в
подобных людях, потому что в те времена, о которых идет  речь,  он  еще  был
известен как самый умный, преданный Сонандану вельможа, и на его  счету  был
не один удачно раскрытый заговор внешних врагов.
   Скан  хорошо  сработался  с  новым  начальником  и  постепенно  стал  его
доверенным лицом, гораздо больше, чем просто приближенным слугой. Он  считал
своего  хозяина  (и  не  без  оснований)  всегда  правым  и  был  готов,  не
задумываясь, выполнить любое  его  приказание.  И  только  в  последний  год
старого уже Скана стали одолевать сомнения. Сначала он приписал все излишней
подозрительности, воспитанной  в  нем  самим  Деклой,  -  тяжело  оставаться
доверчивым,  когда   постоянно   находишься   в   курсе   событий,   которые
свидетельствуют о чужом коварстве, хитрости и вероломстве.
   Начальник тайной службы имеет право заниматься всем,  что  ему  придет  в
голову, и не старому слуге обсуждать  его  поступки  и  решения.  Но  трудно
скрыть что-нибудь от человека, который за  пятьдесят  лет  совместной  жизни
изучил тебя как свои пять пальцев. У Скана не было ни семьи, ни детей. Декла
был его единственным родственником,  почти  что  кровным  братом.  И  старик
прекрасно видел, что с его хозяином произошли разительные перемены.  Да,  он
остался совершенно здоров, может, даже лучше стал себя чувствовать,  но  его
душа будто бы  изменилась.  Скан  был  готов  поклясться,  что  в  теле  его
господина поселился некто чужой, ему неизвестный и крайне опасный. И все  же
до поры до времени он боялся вмешиваться.
   Когда домоправитель осторожно заглянул в замочную  скважину,  то  увидел,
что его хозяин по-прежнему сидит  на  полу,  у  камина,  и  уничтожает  свои
бумаги.
   Горело быстро.
   Декла  торопился,  потому  что  ему  стало  известно,  что  татхагатха  и
Нингишзида с легкой руки хитреца Агатияра начали  его  подозревать.  В  этих
условиях он больше ничего не мог сделать для своего нового господина  внутри
страны. Но он вполне мог уйти из Сонандана, чтобы рассказать своему  хозяину
о всех слабых местах в обороне, о тайных тропах, ловушках и  засадах  -  обо
всем, чего уже не изменить и не переделать. Да,  он,  конечно,  помнил,  что
Сонанданом  правит  богиня.  Но  и  его  господин  отнюдь  не  был   простым
смертным...
   Все началось не слишком давно,  когда  дозорный  отряд  сангасоев  поймал
шпиона, пробирающегося в Сонандан со стороны Джералана. Однако злого  умысла
тагар в этом событии не было, потому  что  пойманный  на  окраине  Салмакиды
шпион оказался гномом. Он категорически отказался  отвечать,  кто  и  откуда
послал его, только нервно теребил в руках  талисман  -  сплетение  уродливых
тел, выкованное из зеленого золота, - висевший у него на шее.
   В Сонандане не было  принято  отбирать  у  пленных  их  имущество,  кроме
предметов опасных или магических. Декла  почему-то  не  приказал  проверить,
является  ли  талисман  носителем  какой-нибудь  тайной  силы.  Отчего   это
произошло, теперь установить трудно, да и не нужно. Начальник тайной  службы
каждый день лично допрашивал лазутчика, пока наконец не доложил  татхагатхе,
что  была  допущена  грубая  ошибка  и  пришедший  в  страну  гном  является
паломником, который, услышав о возвращении  богини,  хотел  попасть  в  храм
Истины. Гному принесли извинения и отпустили его без каких  бы  то  ни  было
последствий.
   С тех пор гнома несколько  раз  видели  в  обществе  Деклы,  но  вельможа
объяснял это  тем,  что  сдружился  с  мудрым  существом,  которое  является
хранителем многих тайн. Именно с тех пор он и стал заниматься магией,  делая
в ней большие успехи.
   Только сам Декла мог сказать, когда и как впервые проявил себя странный и
грозный голос, обратившийся к нему  с  загадочными,  но  весьма  заманчивыми
предложениями. Первое время старик не слушал  этих  речей,  но  с  какого-то
момента его собственный внутренний  голос  оказался  оттесненным  куда-то  в
недостижимые глубины сознания. Он  по-прежнему  ходил,  говорил,  рассуждал,
смеялся и сердился как Декла, но думал и чувствовал  как  кто-то  совершенно
другой. У  этого,  другого,  был  господин,  находившийся  в  неизвестном  и
чудовищно далеком пространстве, и враг - этот враг - был рядом,  под  боком.
Враг опасный и могущественный, и восставать против него в открытую  было  бы
безумием. Но зато можно было выяснить все  слабые  места,  все  незащищенные
участки, можно было предоставить своему господину сведения о бреши в обороне
Сонандана,  эти  бреши  можно  было  даже  создать.  А  врага  -  попытаться
уничтожить при помощи могущественного хозяина, но враг  был  надежно  храним
многими и многими защитниками. Самым главным, кто  мог  помешать  начальнику
тайной службы, был тот Декла, которого он  почти  уже  уничтожил,  загнал  в
глубь своего разума, уступив место чьему-то чужому сознанию.  И  все  же  он
существовал, несломленный, непокоренный. И  он  восставал  против  господина
своими слабыми силами.
   Эта раздвоенность ужасно мешала новому Декле, и он всеми силами  старался
истребить в себе упрямого старика,  заставить  его  признать  власть  своего
господина, но столкнулся с теми же трудностями, что и все  противники  Деклы
на протяжении ста с лишним лет. Это была серьезная  битва,  а  у  того,  кто
занял тело известного всему Сонандану вельможи, не было времени ее  выиграть
и возможности проиграть. Проигрыш означал не просто  гнев  господина,  но  и
скорую страшную смерть.
   Когда Скан  постучал  в  двери  условным  стуком  и  сообщил,  что  Деклу
спрашивает давешний гном, тот поднялся со своего места, бросил в  камин  все
оставшиеся бумаги, отпер замок и пропустил гостя.
   - Я принес тебе подарок от хозяина, - молвит гном, переступая порог. - Ты
будешь нуждаться в нем постоянно. Помнишь, как пользоваться?
   - Помню, - ухмыляется Декла.
   Если бы Скан видел эту улыбку, то, не колеблясь ни  минуты,  пошел  бы  к
Нингишзиде с  докладом:  лицо  начальника  тайной  службы  искажает  злобная
гримаса, и вот оно уже само  меняется  -  это  страшная  маска  мертвеца  со
свирепым оскалом. Глаза горят алым, а зубы,  острые  и  ослепительно  белые,
видны из-под приоткрытых пунцовых губ.
   - Тебе помогла кровь? - спрашивает гном.
   - Это прекрасное средство, - кивает вельможа. - Тебе нельзя  здесь  долго
задерживаться, давай талисман.
   - Уезжай тотчас же, - шепчет гном. - Император прислал письмо  не  только
тебе и правителю, но и еще двоим.
   - И ей тоже?
   - Да, и ей.
   - Я и не сомневался.  Если  бы  эти  глупцы  хоть  упомянули  при  мне  о
существовании письма к ней, все было бы в порядке.  А  так...  Странно,  что
влюбленный не использует малейшей возможности  снестись  с  предметом  своей
любви.
   - Они что-то подозревают.
   - У них нет доказательств.
   - Но она увидит тебя и тогда...
   - Она очень не скоро увидит меня, - говорит Декла. - Тебе пора.
   - Куда ты отправишься? - спрашивает гном.,
   - Не твое дело. Подумай лучше о себе.
   Декла выпускает посетителя через дверь, ведущую в приемный  покой.  Затем
быстро осматривается по сторонам, застегивает на себе пояс, в котором зашиты
золото и камни, и выходит через потайной ход. Он быстро спускается в конюшню
и  приказывает  вывести  коня.  Слуги,  приученные  к   беспрекословному   и
мгновенному повиновению,  не  видят  причин  изменять  заведенному  порядку.
Внезапно раздается громкий крик:
   - Господин Декла! Господин Декла!
   Это Скан, хромая, изо всех сил торопится к начальнику тайной  службы.  Он
увидел, когда зашел в комнату хозяина... Он сам не понял, что именно увидел,
но напуган этим странным и страшным и  жаждет  услышать  объяснения  из  уст
своего хозяина. Старик в смятении, но он хочет верить, что старая  дружба  и
его верность и преданность до какой-то степени гарантируют ему  безопасность
и откровенность со стороны Деклы.
   Декла вскакивает в седло с ловкостью, невозможной в его возрасте.
   - Чего тебе? - резко спрашивает он у Скана.
   Никогда за все пятьдесят лет знакомства он не говорил так с верным слугой
и другом. Скан оскорблен, напуган, но за страхом  и  обидой  все  явственнее
проступает на его лице понимание.
   - Неужели ты посмел?! - вопит он, хватая хозяина за стремя.
   Слуги, встревоженные разыгравшейся сценой, но ничего в ней не понимающие,
с ужасом видят, как изо всех сил цепляется Скан за ногу их хозяина,  пытаясь
сбросить его с коня. А Декла отбивается от него, не боясь искалечить.  Слуги
не знают, чью сторону принять, но происходящее приводит их в ужас. Они бегут
к двум взбесившимся старикам, чтобы разнять их, но не успевают преодолеть  и
половину  расстояния,  как  Декла  вонзает  в  грудь  Скана  кривой  клинок,
отбрасывает пинком бессильное тело и пришпоривает коня.
   Слугам запоминается именно клинок, которого они никогда раньше не видели,
-  кривой,  сверкающий  драгоценными  камнями,  с  каким-то  черным  тусклым
лезвием.

***

   А-Лахатал отдыхает в подводном дворце  от  споров  и  семейных  дрязг.  В
конечном итоге, и здесь  его  может  достать  неведомый  враг,  но  зато  от
остальных проблем можно спастись. Вода - это вечная любовь прекрасного бога,
и он счастлив, когда соприкасается с ней, когда принадлежит ей  и  душой,  и
телом.
   Он сидит на мраморной террасе, и пышные заросли колышущихся  растений,  в
которых   мечутся   стайки   ярких   рыбешек,   успокаивают   его    взгляд.
Изумрудно-зеленая толща воды висит у него над головой,  как  неведомое  небо
другой планеты. Да это и есть другая планета - мир,  в  котором,  по  мнению
А-Лахатала, все  прекраснее  и  совершеннее,  чем  на  суше.  Здесь  нет  ни
наводнений,  ни  засухи,  ни  войн,  ни  дворцовых  переворотов.  Мало   кто
претендует на подводное царство, и брату Джоу Лахатала  спокойно  живется  в
любимой стихии.
   А-Лахатал похож на старшего брата как две капли воды, но и  отличий  тоже
не мало. Ростом, фигурой и лицом он не отличается от Змеебога, но и кожа,  и
длинные волосы слегка отливают зеленым. А голубые глаза, которые у  старшего
имеют оттенок ясного, безоблачного неба, у младшего полны  морской  синевой.
А-Лахатал задумчиво поигрывает диковинным оружием, более всего  напоминающим
гарпун, с которым расстается в самых редких случаях.
   Он одинок и растерян. Ласки покорных русалок не доставляют ему радости  -
они бездумны и нелепы. Ощущение собственного могущества. тоже  не  помогает,
потому что с каждым  днем  становится  все  более  сомнительным.  А-Лахаталу
необходим добрый советчик и мудрый друг, но такого  не  сыщешь  на  сотни  и
сотни миль вокруг.
   Морской бог не знает, что предпринять.  С  одной  стороны,  он  чувствует
необходимость помочь Каэтане и  думает,  что  неплохо  было  бы  вернуть  на
Арнемвенд всех Древних богов. С другой стороны  -  это  его  проигрыш.  Если
Йабарданай займет подводный дворец, то вряд ли  А-Лахаталу  найдется  в  нем
место. А даже если и найдется, то слишком трудно быть вторым после того, как
долгое время правил единолично. И он начинает изобретать хитроумные способы,
которые позволят ему вернуть всех богов, кроме Йабарданая. Но потом  владыке
приходит в голову,  что  если  вернутся  все,  то  у  него  никто  не  будет
спрашивать разрешения на возвращение  Человека-Дракона.  И  А-Лахатал  опять
погружается в сомнения.
   Наяды и тритоны водят хоровод  на  песчаном  дне,  усыпанном  прекрасными
розовыми  и  голубыми  раковинами.  Они  веселы,   движения   их   гибки   и
стремительны, им неведомо чувство ужаса, которое переполняет их  повелителя.
Радостные  дельфины  описывают  вокруг   А-Лахатала   и   танцующих   круги,
присоединяясь к общему веселью. Они улыбаются и  резко  кричат,  приветствуя
Бога Морей. И он понимает, что не в состоянии отдать  это  царство  другому,
без боя уступить власть над прекрасным  и  светлым  миром,  к  которому  так
стремится его душа. А-Лахатал решает выждать.

***

   Каэтана держала серебряный кубок с вином обеими руками, словно  это  была
соломинка, в которую она, утопая, вцепилась  из  последних  сил.  А  сил  на
происходящее действительно не хватало.
   - С глубокой скорбью должен сообщить тебе,  о  Кахатанна,  что  убийства,
которые потрясли недавно весь Сонандан, участились, и теперь даже в столице,
даже днем нельзя чувствовать себя в безопасности. Вчера погиб начальник моей
гвардии - ты видела его, наверное. Похоже, что его разорвали на части  дикие
звери, но какие звери могут справиться с могучим воином и не оставить  после
себя никаких следов? - Заложив  руки  за  спину,  Тхагаледжа  несколько  раз
прошелся мимо кресла, в котором восседала Богиня Истины.
   Сегодня  утром  в  летнюю  резиденцию  татхагатхи  Сонандана,   куда   он
перебрался, чтобы быть поближе к своей богине в последние дни ее  пребывания
в стране, примчался гонец на взмыленной лошади. Известия он привез  спешные,
но  неутешительные.  Несколько  десятков  человек  были  убиты   на   улицах
Салмакиды. Те тела, которые удалось найти, были изувечены до неузнаваемости.
   Останки одного из них принесли во дворец и показали  татхагатхе.  Он  был
потрясен до глубины души.  Могучий  воин  участвовал  в  битвах,  не  боялся
смерти, но эта оказалась настолько жестокой и безобразной, что его разум  не
был в состоянии  смириться  с  ней.  Тхагаледжа  приказал  удвоить  посты  и
выставлять по ночам дозор  из  воинов  полка  Траэтаоны  с  тем,  чтобы  они
обходили все улицы Салмакиды. Но ночной убийца всячески избегал столкновения
с отрядом и предпочитал нападать на мирных жителей,  а  иногда  уничтожал  и
одиноких солдат других полков, если несчастные встречались ему. Ни один воин
полка Траэтаоны не пострадал.
   Каэтана отхлебнула изрядную порцию вина и сказала:
   - Я знаю таких зверей. Мардагайлы, например.
   - О боги! - ахнул Нингишзида.
   Воевать с мардагайлами было практически невозможно даже по меркам магов и
богов. Злобные и живучие твари, пожирающие себе подобных, подчиняющие  разум
и тело жертвы своей власти, вышли из-под контроля  бессмертных  много  сотен
лет тому. Среди богов по сей день не утихали  споры,  откуда  появилась  эта
разновидность вампиров, - все утверждали, что их никто не  создавал.  Однако
сей вопрос за давностью лет стал чисто академическим, а вот способа борьбы с
чудовищами изобрести не удалось.
   - Воевать с мардагайлами - это проблема на долгое время.
   - Еще одна проблема, Каэ. Ты уже ознакомилась с письмом императора?
   При упоминании об аите Каэ расцвела и суровое  выражение  ее  лица  сразу
помягчело.
   - Да, пусть будут милостивы боги и к нему,  и  к  доброму  Агатияру.  Они
очень помогли нам.
   - Тогда нужно что-то решить с Деклой, а потом уже заниматься  глобальными
вопросами.
   - Твоя правда, - согласилась Интагейя Сангасойя.
   Она вообще была покладистой богиней и даже принимала дружескую критику, в
разумных пределах конечно. Во всяком случае, никогда не  протестовала,  если
ей подсказывали, что делать.
   - Вызовите начальника тайной  службы,  -  приказал  татхагатха  вельможе,
который прибежал на его зов.
   - Декла не появлялся сегодня во дворце, о повелитель.
   -  Так  пошлите  за  ним  в  Салмакиду!  -  рявкнул  Нингишзида,  начиная
волноваться.
   И то, что волнение его было совершенно безотчетным,  страшило  Нингишзиду
более всего. Он ничего не мог доказать, он клял себя последними  словами  за
то, что, не желая  волновать  Кахатанну,  скрыл  от  нее  кажущиеся  мелочи,
касавшиеся Деклы и двух-трех других вельмож. И вот теперь, меря  шагами  зал
для совещаний, верховный жрец отчетливо видел картину, которую раньше упорно
видеть  не  желал  -  из  страха  ли,  из  небрежности,  из  чрезмерной   ли
доверчивости к старому и проверенному не одним десятком  лет  верной  службы
человеку.
   - А если это уже не тот человек? - внезапно произнесла  Каэтана.  -  Если
его место занял кто-то другой и  лишь  привычная  оболочка  заставляет  тебя
по-прежнему верить другу?
   - О чем ты, Интагейя Сангасойя?
   - О том, что ты думаешь.
   - Боги, боги! - схватился за голову жрец.
   - Беда в том, Нингишзида, что я не чувствую Деклу вообще,  будто  бы  его
нет в нашем мире.  Или  стена  стоит  между  ним  и  мной  -  мощная  стена,
непреодолимая моими силами.
   - Сейчас его доставят, - сказал Тхагаледжа. - Вот и  расспросим  его  обо
всем. Я уверен, сложности разъяснятся. Не может быть, чтобы  наш  Декла,  на
которого я полагался больше, чем на себя...