замок, простоявший
на этом месте несколько тысячелетий? Кто смог вырезать всех его  защитников,
не оставив никаких явных следов? Хотя следов, пожалуй, было  слишком  много.
Окровавленные, закопченные камни,  развороченные  створки  ворот,  спаленные
огнем  дубовые  перекрытия  -  и   тела.   Множество   тел,   изуродованных,
искалеченных, сломанных, походящих на деревянных паяцев, которых продают  на
ярмарках для увеселения детей. По положению тел можно было догадаться, какая
страшная, кровавая битва тут разыгралась.
   Эльфийские воины лежали в самых немыслимых позах, вообще было неясно, как
они могли получить такое количество ран, не уложив ни одного из  нападающих.
Рогмо, глотая слезы, бродил по пожарищу. Вот его старый друг, конюх  Аэдоны,
пронзенный копьем в грудь, лежит,  сжимая  в  руках  обломок  окровавленного
меча, - кто-то же должен был обагрить  его  своей  кровью!  Трое  защитников
замка завалены камнями у метательного орудия - их лица спокойны... Но что за
сила смогла своротить громадные камни?
   Тело  мачехи  и  двух  братьев  Рогмо  нашел  на  руинах  заднего  двора.
Несчастная была прибита гвоздями к могучему дубу, который, вероятно для этой
цели, оставили нетронутым. И он тоскливо шелестел  своей  опаленной  кроной,
словно извиняясь перед молодым князем, что  остался  жив  сам  и  не  уберег
остальных. Рогмо никогда не любил вторую жену  своего  отца  и  ее  детей  -
отношения у них складывались далеко не самые теплые, однако смерти он ей  не
желал никогда. Тем более такой страшной смерти.
   Тонкие белоснежные руки княгини Энгурры были подняты  над  головой,  а  в
ладони вколочены длинные гвозди. Из-под  сердца  торчало  обломанное  древко
копья. Однако лицо эльфийки было спокойным и по-прежнему надменным. И  Рогмо
подумал, что в своей смерти она стала достойна его отца.
   Братья приняли не менее страшную гибель. Видимо,  они  пытались  защитить
мать, но некто не стал тратить на них время. Их изуродованные тела лежали  в
нелепых, неестественных позах, словно  юношей  подняли,  смяли,  скомкали  и
затем отбросили прочь. На их мечах не было видно даже следов крови.
   Мысль о судьбе отца он нарочно гнал прочь. Душа его сгорела  моментально,
еще на холме, когда он увидел, что стало с замком. А теперь сердце покрылось
коркой, потеряло чувствительность, и Рогмо не  жалел  об  этом,  потому  что
иначе он бы  сошел  с  ума.  Он  искал  отца  с  невероятным  упорством.  Он
осматривал трупы, от которых мало что осталось. Он  чувствовал,  что  узнает
отца, что бы с ним ни  произошло.  Когда  полуэльф  уже  терял  надежду,  он
заметил, что исковерканные створки ворот придавили  кого-то.  Рогмо  ринулся
туда и, обдирая о камни свои тонкие  руки,  стал  тащить  безжизненное  тело
защитника замка. Это и был сам Аэдона. Пронзенный стрелами, с раной, которую
можно нанести только секирой или двуручным мечом (Рогмо хорошо разбирался  в
оружии), отец лежал поверх двух мертвых человеческих  тел.  В  его  холодной
руке был крепко зажат меч, знакомый юному князю еще с младенчества.
   Полуэльф вытащил тело Аэдоны, присел рядом и положил голову отца себе  на
колени.
   - Что же с тобой сделали? - простонал он. - Кто?!
   Рогмо долго сидел на пожарище, потом тяжело поднялся и подошел  к  убитым
людям. И долго и пристально их рассматривал. Выводы, к  которым  он  пришел,
оказались неутешительными. Он был уверен, что это не люди атаковали Энгурру.
   Двое мертвецов, которые должны  были  по  чьему-то  замыслу  играть  роль
нападающих, были зарублены не отцовским мечом.

***

   Когда Рогмо понял это, то картина нападения для него прояснилась. Он  еще
не знал, кто посмел это сделать, но уже был уверен в  том,  что  коварный  и
вероломный враг, разрушивший мирный замок князя Энгурры, более всего  хотел,
чтобы вину за это злодеяние взвалили на людей.
   Преодолев собственный страх и сцепив зубы, чтобы не закричать от  горя  и
боли, которая терзала его, полуэльф стал осматривать тела жителей замка.  Он
не отводил взгляда при виде страшных ран, он искал что-нибудь, что могло  бы
навести его на след истинного убийцы, и кое-что нашел. Эльфы были  буквально
разорваны на части - их раны не могли быть  нанесены  никаким  из  известных
Рогмо видов оружия, но вполне подходили бы когтям  или  клыкам  дракона  или
гигантского льва. Это были неутешительные выводы. А главное,  юноша  не  мог
понять,  зачем,  зачем   кому-то   понадобилось   совершать   столь   тяжкое
преступление? Чтобы посеять вражду между людьми и эльфами?  Но  вряд  ли  бы
из-за этого началась война. В окрестностях Мерроэ больше не было  эльфийских
поселений. Ближайшее княжество находилось недалеко от Эламского  герцогства,
на  территории  Аллаэллы.  И  оттуда  не  стали  бы   посылать   карательную
экспедицию, хотя бы из-за невозможности что-либо предпринять. Не громить  же
подряд все населенные пункты. К тому же люди просто бы задавили эльфов своим
числом, случись между ними серьезный вооруженный конфликт.
   Еще два замка Старшего народа были в Курме и один - на землях Хадрамаута.
Но то были уже морские эльфы, и они давно не поддерживали связей  с  лесными
своими собратьями. Правда, Рогмо слышал старые предания о том, что многие их
сородичи  в  свое  время  покинули  густо  заселенные  эльфийские  города  в
Аллефельде и Тор Ангехе и, купив у морских эльфов несметное число  кораблей,
целым флотом отплыли на другой материк. Где якобы и поселились. Но вестей от
них и подавно не поступало.
   Как Рогмо ни пытался объяснить себе причину гибели своего  отца  и  всего
народа Энгурры, так он  и  не  смог  это  сделать.  Но  сказанное  вовсе  не
означало, что он опустил руки и отказался от желания отомстить. Особенно  же
невероятной показалась ему маленькая деталь: все  украшения  с  эльфов  были
сорваны, но тут же и брошены за ненадобностью - словно грабивший замок искал
какую-то  одну,  совершенно   конкретную   вещь.   Даже   венец   правителя,
представлявший собой немалую ценность, был оставлен  у  тела  князя.  Просто
Рогмо,  ослепленный  своим  горем,  не  сразу  заметил  золотую  диадему   с
бриллиантовым трилистником в навершии.
   Полуэльф поднял ее с обгоревших  камней,  вытер  рукавом  и  водрузил  на
голову. Затем поднял руку и, обращаясь к Аэдоне,  который  лежал  на  спине,
слепо уставясь в ослепительно голубое небо, раздельно и четко произнес слова
клятвы:
   - Я, Рогмо, сын Аэдоны,  Пресветлого  Эльфа  Леса,  принимаю  эту  корону
вместе с титулом князя Энгурры, а с ними -  и  ответственность  за  счастье,
спокойствие и благополучие моего народа, который  клянусь  защищать  до  тех
пор, пока смерть не заберет меня.
   Голос юноши прервался полустоном-полувсхлипом: народа, который он  клялся
защищать, уже не было.

***

   Ночь он провел в лесу, не испытывая ни малейшего страха. Рогмо был уверен
в том, что лес защитит его. А утром его ждала тяжелая работа - он должен был
исполнить свой долг и достойно  похоронить  сородичей.  Как  это  сделать  в
одиночку, князь не представлял, а обращаться  за  помощью  к  людям  ему  не
хотелось. Слишком страшное зрелище должно было предстать их  глазам,  и  кто
знает, что люди предпримут после этого? Может, ополчатся на всех эльфов?
   Ночное небо безмятежно раскинулось,  не  подозревая  о  разыгравшейся  на
земле трагедии. Сверкающие  капли  звезд  тяжело  лежали  на  черном  густом
бархате. Молодой месяц поражал своей чистотой и юностью - и  Рогмо  невольно
позавидовал его умению обновляться и возрождаться всякий раз после  старения
и смерти. Деревья тихо о чем-то  перешептывались.  Ночные  птицы  на  мягких
бесшумных крыльях парили в поисках своих жертв. Угукала сова.
   В траве шуршали и шелестели невидимые твари. В спутанных  клубках  кустов
вспыхивали  огоньки  чьих-то  глаз.  Лес  присматривался,  прислушивался   и
принюхивался к своему гостю, узнавая его, но не желая торопиться.  Тот,  кто
выглядит как свой, не обязательно таковым является. Однако  через  несколько
часов Рогмо уже точно знал - за ним наблюдают.
   - Кто ты? - раздался тихий голос, и полуэльф напрягся, чтобы  не  сделать
лишнего движения и не спугнуть своего невидимого собеседника.
   - Я Рогмо, сын князя Энгурры, Пресветлого Эльфа Аэдоны.
   - Аэдона мертв, и горе  нам  всем,  что  не  уберегли  его.  Прости,  сын
Гаронманов, что мы ничего не смогли сделать.
   - Я видел, - сказал Рогмо. - Я был в замке... Что там случилось?
   - Значит, ты новый князь?  -  Невидимый  собеседник  оставил  без  ответа
обращенные к нему слова, добиваясь своей цели.
   Рогмо не обиделся. Наверное, он бы и сам стал подозрительным после  того,
как в его лесу появился незнакомец, да еще сразу после страшной трагедии,  и
стал бы претендовать на титул погибшего. Поэтому он просто сказал:
   - Да.
   - А чем ты это докажешь?
   - На мне венец Аэдоны, и я принес клятву верности своему народу.
   - Твоего народа нет, - безжалостно возразил голос. - А  венец  мог  взять
любой, кто не поленился бы за  ним  наклониться.  Прости  нас,  -  продолжал
ночной собеседник уже мягче, - но страшные настали времена,  а  старший  сын
князя слишком много лет провел вне Энгурры. Нам нужны доказательства.
   Рогмо долго и мучительно думал. Что может быть доказательством того,  что
он - сын Аэдоны, для этого неведомого существа? И внезапно его осенило.
   - У меня есть медальон с портретом моей матери  -  Аты.  Если  вы  хорошо
знали князя и его семью, то вы должны узнать и мою мать.
   - Это было бы вернее всего, - сказал голос, как показалось  полуэльфу,  с
радостью и надеждой.
   - Тогда посмотри.
   - Нет! Сними свой медальон и брось его мне. Не волнуйся, я посмотрю и тут
же верну. - Собеседник помолчал и добавил:
   - Даже если это будет не княгиня Ата, верну.
   Рогмо, не колеблясь ни секунды, вытащил  из-под  рубахи  золотую  цепь  с
медальоном, снял ее через голову и бросил на звук голоса  -  в  кусты.  Было
слышно, как он упал на упругие ветки. В кустах тут  же  кто-то  зашевелился,
зашелестел листьями. Удовлетворенно хмыкнул.  Потом  все  ненадолго  стихло.
Рогмо вертел головой, напрягая слух, но неизвестный никак себя не  проявлял.
Несколько минут прошло в томительном ожидании.
   - Костер не хочешь зажечь? - вдруг спросил голос совсем рядом.
   - Не против, - ответил  полуэльф,  стараясь,  чтобы  интонации  его  были
ровными и приветливыми.
   - Тогда давай.
   Неизвестный пошептал что-то,  и  на  крохотной  поляне  вспыхнул  костер.
Странный в нем был огонь - лилово-сиреневый, теплый,  но  не  обжигающий.  И
Рогмо тут же вспомнил, как в далеком детстве отец водил его  знакомиться  со
своим духом-покровителем, Хозяином Лесного Огня.
   Обычно эльфы не слишком дружили с младшими  духами,  за  что  и  прослыли
заносчивыми и кичливыми. Но народ  Энгурры,  с  легкой  руки  своего  князя,
всячески привечал лесных жителей. Сильваны,  наяды,  дриады,  нимфы,  гномы,
альвы, хортлаки и цагны были здесь дорогими гостями. А также не счесть  было
домовых, леших и прочих духов, которые опекали  Энгурру,  стараясь  улучшить
жизнь ее народа и приумножить богатства княжества.
   Хозяин Лесного Огня стоял  немного  в  стороне  от  всех  этих  созданий.
Во-первых, внешне  он  был  похож  на  обычного  альва,  но  альвы  никакими
магическими свойствами не обладают, так что никто не знал, кем  он  является
по происхождению.  Сам  Хозяин  на  этот  вопрос  предпочитал  не  отвечать.
Во-вторых,  он  дружил  только  с  самим  Аэдоной,  зато  дружил  крепко   и
сопровождал его во многих странствиях. Правда, в  последнее  время  отец  не
упоминал о Хозяине в разговорах с  Рогмо,  и  тот  решил,  что  непоседливый
независимый дух отправился в иные края. Отца он не расспрашивал.  Правда,  и
сам наследник Энгурры очень  давно  не  возвращался  домой.  И  очень  давно
состоялся его последний разговор с князем Аэдоной.
   И  вот  перед  ним  сидит  странное  существо  -  мохнатое,   с   шерстью
серебристо-сиреневого цвета, круглыми торчащими ушами и громадными  лиловыми
глазами, на дне которых  вспыхивают  золотые  искорки.  В  противоположность
прочим лесным духам, Хозяин Огня был увешан огромным количеством побрякушек,
а мохнатые тонкие ножки были обуты в кокетливые зеленые башмачки с  золотыми
шариками на загнутых кверху носках. О такой моде на Барде  никто  слыхом  не
слыхивал. Маленькая челочка кокетливыми кудряшками завивалась надо лбом.
   Если это и был альв, то альв весьма и весьма необычный.
   - Здравствуй, Хозяин Огня, - сказал Рогмо.
   - Меня зовут Номмо. И ты, Рогмо, здравствуй. Прими и мои  приветствия,  и
мою искреннюю скорбь. Я любил твоего отца.
   - Что там произошло?
   - Не знаю, князь. Ты ведь теперь князь Энгурры, - сказал  Номмо,  -  тебе
разбираться. Что ты собираешься делать?
   - Как что? Искать того, кто уничтожил мой народ.
   - И не боишься?
   - Боюсь, конечно. Я же видел, что случилось с моими родичами. Но  если  я
буду просто бояться и ничего больше не делать, ты думаешь, мне будет легче?
   - Мудро рассудил, - похвалил Номмо. - Если ты так и  поступать  будешь...
Расскажу тебе, что произошло.  Потом  ты  примешь  окончательное  решение  и
тогда...
   - Что тогда? - насторожился Рогмо.
   - Узнаешь в свое время, - отрезал Хозяин Огня. - Ты голоден?
   - Кусок в горло не лез, а теперь кажется, что съел бы чего-нибудь.
   - Поесть всегда пригодится, потому что силы нужны как на радость,  так  и
на горе. На горе - еще больше, оно ведь высасывает, как комар,  и  кровь,  и
душу, и разум. Ешь и не горюй - пусть душа твоя светлеет любовью к  отцу,  а
не чернеет от ненависти.
   Пока он это говорил, крошечные существа, похожие на  мышей,  вставших  на
задние лапки, тащили к сиреневому огню большие  листья  лопуха,  на  которых
было красиво уложено угощение. Рогмо увидел груды крупных  и  свежих  лесных
орехов, несколько сортов ягод - спелых, сочных и крупных, плоды и  ароматные
коренья, мед лесных пчел, диковинного вида пахучие зерна - продолговатые,  в
плотной зеленой оболочке, и духмяные лепешки.  Оживленно  переговариваясь  и
попискивая, "мыши" притащили большой котелок  с  родниковой  водой.  Он  был
велик для них, и они несли его, сбившись  в  плотную  толпу.  Установив  все
перед Номмо и  полуэльфом,  "мыши"  отошли  в  сторонку,  ожидая  приказаний
Хозяина Лесного Огня.
   - Можете идти, и спасибо за угощение, - сказал тот.
   Довольные существа разбежались, подняв галдеж на весь ночной лес.
   - Ешь, пожалуйста.
   Рогмо не заставил себя упрашивать. У него было много вопросов  к  Хозяину
Огня, но он справедливо решил,  что  маленький  дух  сам  все  расскажет,  а
спрашивать, не зная, с чего начать, -  глупо.  И  если  собеседник  отвечает
только на твои вопросы, гарантировано, что ты не узнаешь  и  половины  того,
что мог бы услышать, если бы помолчал. Поэтому  Рогмо  умел  молчать.  Этому
искусству - искусству молчать и слушать - его долго и  упорно  учила  мудрая
Ата.
   - Я начну с того, что знаю не понаслышке. Еще несколько дней  тому  назад
весь лес пришел в волнение. Многие, из нас, независимо друг от друга,  стали
ощущать в окрестностях Энгурры небывалое скопление Зла. И чтобы  ты  не  был
вынужден спрашивать меня, какого именно, отвечу тебе сразу, что я  не  знаю.
Просто Зла - с большой буквы. Это было не колдовство и не злая  воля  людей,
которые, когда сердятся, многое могут учинить такого, чему потом сами  будут
изумляться. Это были не враждебные духи, потому что на них  в  конце  концов
можно найти управу, -  а  твои  сородичи  не  были  беспомощными  детьми.  И
заклинания знали, и воевать умели. Это было  что-то  совсем  другое.  Кто-то
шарил по нашему лесу, невидимый и неслышный, но ощущаемый, как жар  пламени,
и вынюхивал...
   Я пошел к твоему отцу и сказал: "Аэдона, бросайте это место и бегите".  И
он ответил мне так: "Милый Номмо, ты же  сам  понимаешь,  что  от  этого  не
убежать. Я догадываюсь, кто нас ищет,  и  надеюсь  только  на  то,  что  нам
удастся подготовиться ко встрече. Пойдем со мной в замок.  Я  кое-что  отдам
тебе. И если ты встретишь моего сына, когда меня  уже  не  будет  на  свете,
отдашь ему это - но только в том случае, если он примет известное  решение".
Мы пошли в замок, и там я получил от твоего отца наследство для тебя.
   Заметив, как вздрогнул Рогмо и  потянулся  к  нему,  Хозяин  Огня  быстро
проговорил:
   - Твой отец горько сожалел о том, что оставляет это наследство  тебе.  Он
так берег тебя от него. И напоследок еще раз просил тебя  подумать.  Оно  не
принесет счастья, только умножит скорбь, горе  и  заставит  страшного  врага
преследовать тебя. Но, с другой стороны, сказал мне мой друг Аэдона,  кто-то
же должен отвечать и за такие вещи. Думай, Рогмо, Князь Энгурры,  Пресветлый
Эльф Леса, какую судьбу ты  выбираешь  себе.  Либо  ты  остаешься  свободным
бродягой, равно далеким от эльфов и людей, не имеющим  никаких  обязательств
перед своим погибшим отцом и уничтоженным народом (и запомни,  что  никто  и
никогда не будет тебя  за  это  осуждать),  и  я  поищу  другого  наследника
отцовскому добру, либо ты принимаешь на себя ответственность и за  людей,  и
за эльфов, и за всех прочих живых существ - и тяжесть долга на твоих  плечах
возрастет не во сто, а в сто сотен крат. Выбирай.  -  И  грозным  был  голос
Хозяина Огня.
   - Расскажи дальше, - попросил Рогмо.
   - Ты прав. Так тебе легче будет сделать выбор.
   Не успел я получить от отца эту вещь и  уйти  из  замка,  как  неодолимое
воинство напало на него. Они пришли из ниоткуда, из другого мира. Их не было
еще мгновение тому  назад,  и  вот  они  уже  идут  тысячной  толпой.  Самое
страшное, Рогмо, что большинство из  них  были  невидимы  даже  нам,  духам.
Скопление  Зла,  ощутимое,  но  практически  неуязвимое.  Раздумывать   было
некогда. Твой отец и его доблестные воины пытались оказать им сопротивление,
но  были  убиты  вскоре  после  начала  боя.  Мы  наблюдали  со  стороны  за
происходящим, и надеюсь, что ты не станешь нас презирать за то,  что  мы  не
ринулись в бой. Если сами эльфы оказались  беспомощными  перед  лицом  своих
врагов, то куда нам? Аэдона умер легко, будь  счастлив  этим.  Твоей  мачехе
повезло меньше.
   Она не знала, где хранится этот предмет, что передал мне  Князь  Энгурры,
не знала, что он отдал его мне.  Она  только  знала,  что  он  существует  и
проклятие обладания им лежит на всем народе вашего княжества.  Ты  ,  видел,
что они сделали с ней, пытаясь узнать тайну твоего отца. Она молчала.  А  мы
не могли ей помочь, потому что сила лесных духов ничтожно мала по  сравнению
с той злобной мощью, которой обладали враги.
   Несколько приведенных ими чудовищ были вполне осязаемы и реальны -  лучше
бы все были невидимы. Ты видел  Рогмо,  и  сарвохов,  и  троллей,  и  хищных
ящеров.  Есть  также  в  нашем  мире  гарпии,  мардагайлы,  джаты.  Но  даже
мардагайлы ничто по сравнению с этим порождением Тьмы. Они рвали  эльфов  на
части, ломали их, как надоевшие игрушки. А твой народ не смог  даже  оказать
сопротивления. Мы слишком поздно спохватились!
   А руководил всем старик со странным и отвратительным украшением  на  шее.
Он-то и искал в замке ту вещь, за которую так беспокоился твой  отец.  Когда
он понял, что проиграл, то разъярился так, что приказал  громить  и  крушить
все вокруг...
   - Человек?! - ахнул Рогмо. - Значит, все-таки человек!
   - Я неверно  выразился  -  существо  в  человеческой  оболочке.  Злобное,
страшное и очень больное. Это он привел с собой людей и приказал их убить  у
входа в замок, чтобы перевалить вину на жителей Гатама.
   - Я так и подумал, - кивнул полуэльф.
   - Ты мудр. Другой бы на твоем месте не стал разбираться, увидь он то, что
и ты.
   - Что было дальше? - спросил сын Аэдоны с отчаянной решимостью  дослушать
до конца эту горькую историю, чтобы уже никогда не забыть о том, что  сделал
неведомый враг с прекрасным замком и