ем закавыка, - то  есть  что  я  пью  много,  -  простодушно
объяснил Бордонкай.

***

   Зу-Л-Карнайн слушал его с нескрываемым восторгом.
   - Пей, пожалуйста, - сказал он и опять обернулся к альву:
   - Мне ведь  действительно  интересно,  Воршуд.  В  наших  краях  существ,
подобных вашему лесному народу, не сыскать. Да и лесов, как видишь,  нет.  Я
лес увидел впервые года два тому назад. Так что ничего о вас, кроме  глупых,
как выясняется, россказней, и не слышал. Расскажи про нимф.
   - С удовольствием, - ответил польщенный таким вниманием Воршуд.  -  Видов
нимф много, и у каждой есть свое  занятие.  Например,  в  озерах  и  болотах
водятся лимнады.
   - Ну, положим, там не только лимнады водятся, - вставил Джангарай.
   - Я же о нимфах, - вспыхнул альв. - Конечно, он прав, - обратился  Воршуд
к императору, - в озерах и болотах всякой нечисти и  раньше  было  много,  а
сейчас развелось и того больше. Но лесной народ к нечисти не  относится,  он
всегда был тихим, мирным и кротким. А нимф на свете очень много - в горах, к
примеру, водятся орестиады, альсеиды - в рощах.
   - А какая же разница  между  дриадами  и  альсеидами?  -  заинтересовался
Зу-Л-Карнайн.
   - Дриада - она к дереву приставлена. Если дерево срубить или оно само  от
старости умрет - дриаде  тоже  срок  вышел.  Она  вместе  со  своим  деревом
умирает. А альсеиды вечные. Их разве что боги  или  демоны  убить  могут,  а
времени и людям это не под силу.
   - А ты, Воршуд?
   - Я - смертный.
   - Странно, - задумчиво сказал император, - я б никогда не подумал, что ты
совсем такой же, как человек. Больше всего ты похож на  духа,  какими  я  их
себе представлял. А настоящих духов я за всю свою жизнь не видел. А вы?
   Друзья переглянулись. Они не знали, стоило ли рассказывать  императору  о
всех пережитых ими приключениях. И вообще, они полностью доверились внезапно
возникшему между ними и аитой  чувству  симпатии,  но  если  они  ошибаются?
Однако долго молчать было невежливо и, как знать, может, и опасно.  Так  или
иначе, но все  понимали,  что  без  помощи  Зу-Л-Карнайна  им  не  обойтись.
Дружеская встреча давала надежду на благополучные отношения и в  дальнейшем,
но слишком много россказней ходило по Варду,  и  путешественники  продолжали
относиться к императору не без некоторой доли настороженности.
   Видимо, тот понял причину неловкого молчания и  рассмеялся.  Его  молодой
звонкий смех мог бы рассеять любые сомнения и у более подозрительных  людей,
однако друзья думали прежде всего не о себе, а о том деле, которое гнало  их
вперед - в ал-Ахкаф, - в гущу сражения.
   - Думаю, мне самому нужно рассказать вам о своих приключениях, -  наконец
молвил император. - Иначе я все  время  буду  сталкиваться  с  тем,  что  вы
постараетесь всячески сокращать свои истории, чтобы не сказать лишнего,  так
ведь?
   Каэтана  неопределенно  улыбнулась,  остальные   сумели   удержаться   от
комментариев, и только Бордонкай не то чтобы  покраснел,  но  на  его  щеках
появился легкий румянец.
   - Агатияр поможет рассказать вам мою не  такую  уж  простую  историю,  во
всяком случае не простую в тех местах,  где  она  касается  вас.  Думаю,  на
западе имеют представление о том, что мои тхаухуды  двинулись  из  фарры  на
север и в короткий срок помогли мне  завоевать  Курму,  Джералан,  Урукур  и
покорить саракоев...
   - А разве...  -  начал  Джангарай,  но  спохватился,  что  перебивает  не
кого-нибудь, а самого императора.
   - Что "разве"? - наклонился к нему Зу-Л-Карнайн, не обращая  внимания  на
то, что в гостях не видно трепета и подобострастия. Но  аите  и  вправду  не
нужен был страх, щедро перемешанный с ненавистью,  и  лесть,  основанная  на
лжи. Эти люди более всего напоминали ему своим поведением верных  тхаухудов,
и прежде всего Агатияра, который не щадил  императора,  оставаясь  с  ним  с
глазу на глаз.
   - А разве, - осмелел ингевон, - государство саракоев не имеет названия?
   - У саракоев вообще нет государства, - улыбнулся Агатияр. - Они  признали
власть императора только потому, что он дал им возможность воевать со всеми,
а не друг с другом, - ведь  этой  возможности  они  всегда  были  лишены  по
причине своей малочисленности и разобщенности.
   - Когда из Курмы мы вступали на земли саракоев, - продолжал император,  -
пришлось пересекать совершенно безлюдную пустыню,  что  нас  вначале  весьма
удивило, потому что саракои в таких пустынях рождаются, живут и умирают...
   - А зачем тебе вообще понадобились эти пустынные  земли,  аита?  -  подал
голос Ловалонга.
   - Мне не были нужны эти земли, рыцарь. Но  негоже  оставлять  у  себя  за
спиной такого врага, какими могли быть эти отчаянные кочевники. А  воины  из
них прекрасные, и я очень рассчитываю на них и в грядущей битве, и  во  всех
последующих...  Но  дайте  же  мне  рассказать  о  главном!  -  не  выдержал
император. - Честное слово, пора становиться тираном... Там, в  пустыне,  мы
провели несколько дней, Прежде чем выбрались  к  прекрасному  оазису.  Места
более красивого я тока на земле не встречал, хотя прошел  достаточно  стран.
Это было небольшое озеро, вокруг  Которого  росла  пальмовая  роща  и  цвели
удивительные Цветы, совершенно неприспособленные  к  жизни  в  пустыне.  Там
находился храм-самый  старый  на  всем  Варде  храм  Джоу  Лахатала.  И  его
вайделоты уже ждали нас со своими предсказаниями.
   Если я правильно понял, то они просто позволили нам  найти  себя,  а  для
других  странников,  караванов  шаек  и  целых  армий  оазис  был  закрыт  и
недосягаем. Пустыня в том месте казалась непроходимой. - Император помолчал.
Затем налил себе вина и виновато улыбнулся. - После посещения храма  у  меня
осталось странное впечатление  об  устройстве  мира.  Я  многого  не  понял,
признаюсь вам откровенно. Во-первых, самый  старый  храм  Джоу  Лахатала  на
самом деле является храмом  какого-то  Древнего  бога,  -  не  знаю,  какого
именно, потому что его имена и изображения уничтожены, а вместо  них  изваян
сам Джоу Лахатал и его  символ  -  Аврага  Могой,  Змей  Земли.  К  тому  же
вайделоты как-то очень странно вершат волю  своего  божества.  Они  довольно
быстро нашли общий язык с моими предсказателями - ийя, странствующими вместе
со мной от самой Фарры.
   - У нас  действительно  хорошие  предсказатели,  -  вмешался  в  разговор
Агатияр, - и они не раз бывали нам полезны. Но здесь,  похоже,  смутились  и
они. Мы провели в храме несколько недель. Оазис оказался огромным, и в нем с
легкостью разместилась наша  не  такая  уж  в  то  время  и  большая  армия.
Теперешняя, - Агатияр улыбнулся не без гордости, - вряд ли поместилась бы.
   - Меня долго не пускали в храм, - вставил аита. - Вели себя с  почтением,
но ничего толком не говорили. Зато уж мои ийя не выходили от вайделотов, все
что-то взвешивали, истолковывали, обсуждали. Не прошло и трех дней, как меня
наконец соизволили пригласить.
   Сначала объявили волю Джоу Лахатала относительно меня, но эта история  не
слишком интересная, ее я  расскажу  позже.  А  затем  предсказали,  что  мне
придется завоевывать  Урукур  дважды  -  и  во  второй  раз  мне  встретится
маленький отряд, который принесет мне удачу только  в  том  случае,  если  я
принесу его в жертву Джоу Лахаталу. Но так как божество  человеческих  жертв
официально не принимает, то  просто  уничтожу  отряд  во  имя  него;  -  Тут
император заметил выражение лица Бордонкая и поспешил договорить:
   - Нет-нет, это еще не все. Агатияр,  да  скажи  ты  ему,  он  же  оставит
государство без правителя только из-за того, чтоя стал рассказывать не в том
порядке.
   Каэтана успокаивающе положила руку на плечо Бордонкая: она понимала,  что
это только увлекательная завязка, а развязка обещает быть совершенно другой.
   Агатияр решил, что лучше продолжить ему, иначе император пострадает из-за
своей любви к эффектам.
   - Подожди, подожди, воин, - повернулся он к Бор-донкаю.  -  Стали  бы  мы
пить с тобой вино, тем более без охраны, если бы собирались убить тебя. - Он
опять обратился ко всем:
   - Странная картина обрисовалась перед  нами  во  время  посещения  храма.
Такое впечатление, что Джоу Лахатал и его воля сами  по  себе,  а  вайделоты
сами по себе: они как бы на стороне своего владыки, но  при  этом  признают,
что существует некий порядок вещей, над которым Лахатал не  властен.  И  они
считают необходимым предупреждать избранных о том, что Верховный бог  не  во
всем прав. Как они не боятся этого делать  -  ума  не  приложу,  но  все  же
делают. Потому что сразу после того, как они объявили  аите  волю  небесного
владыки, тут же дали  понять,  что  существует  и  другой  вариант  развития
событий. Каково? - Тут и советник не удержался от эффектной позы.
   - Неплохо,  -  согласилась  Каэтана.  -  И  что  же  выходит  по  другому
раскладу?
   - Выходит, что вроде как, кроме Лахатала, никто не останется в  выигрыше,
если тебя уничтожить. Собственно, воля Змеебога касалась  лишь  тебя  лично,
остальные его не  интересовали.  Но  вайделоты  тактично  дали  понять,  что
Лахатал сам не ведает, что творит.  И  поэтому  выгоднее  прогневить  его  и
принять на себя тяжесть гнева,  чем  заслужить  его  расположение,  которое,
впрочем, не отличается ни постоянством, ни глубиной... Самое  странное,  что
они не могли сказать, кто ты и  почему  мне  нужно  ссориться  ради  тебя  с
Верховным богом, которому я поклонялся всю жизнь. Только кокетливо  намекали
на то, что в тебе заинтересованы не менее важные лица, -  сказал  император.
Потом внимательно посмотрел Каэтане в глаза:
   - Кто же ты?
   - Не знаю, аита, - честно ответила  она.  -  История  моя  коротка  и  уж
совершенно не правдоподобна. А чтобы ответить на твой вопрос, мне необходимо
попасть в ал-Ахкаф и встретить там Тешуба, о котором я знаю только  то,  что
он живет  в  храме  Барахоя  и  является  одним  из  немногих  хранителей  и
толкователей небезызвестной Таабата Шарран.
   - И ты не боишься? - вырвалось у Агатияра.  -  Не  боишься  противостоять
богам, не зная, кто  ты?  У  меня  складывается  впечатление,  что  тебя  не
очень-то удивило нерасположение к тебе Джоу Лахатала, правда?
   Каэтана пристально посмотрела на Агатияра. У нее  не  было  оснований  не
верить императору и его советнику, но у нее не было и оснований  верить  им.
Слишком серьезные вещи были поставлены на карту.
   - Какое слово тебе дать, чтобы поверила в мою  честность?!  -  воскликнул
Зу-Л-Карнайн, и она  поняла  в  короткую  долю  секунды,  что  только  воины
императора, всегда держащего свое слово, могут поверить на  слово  "заезжему
рыцарю. Телохранители, отступающие от Ловалонги, не ставшие его  обыскивать,
и улыбающийся Агатияр -  все  эти  картины  пронеслись  перед  ее  мысленным
взором, и Каэ решилась:
   - Твое слово, аита!
   - Я с радостью даю его, благородная госпожа!
   - В таком случае я готова ответить на твои вопросы. Но предупреждаю  -  я
действительно не знаю почти ничего...
   - Ну не совсем ничего,  -  тонко  улыбнулся  визирь.  -  Наши  ийя  вчера
прибежали ко мне с криками: дескать, на одной небезызвестной реке  произошла
странная история - вы не слыхали о ней, дорогая Каэтана?
   - Как, однако, слухи в степи распространяются, - глядя в потолок, заметил
Джангарай.
   - Не столько слухи распространяются, сколько слуги стараются. -  Судя  по
всему, Агатияр был доволен своей работой. - Я ведь  не  зря  ем  свой  хлеб,
Ночной Король Аккарона. - И,  оставив  Джангарая  сидеть  с  открытым  ртом,
повернулся опять к Каэтане:
   - Я действительно много о вас знаю. Было бы глупо  человеку,  занимающему
мое положение и осмеливающемуся давать советы самому императору, не обратить
внимания на то, что многие связывают ваши приключения с  отдельными  частями
Таабата Шарран. Вы ее читали?
   - Нет...
   - Вайделоты прочли мне вслух всего несколько строк, - сказал император. -
Обо мне там ни слова, и этот отрывок вообще неизвестно  о  чем:  "Когда  три
бога сойдутся в степи, когда древний надсмеется над  молодым,  когда  смерть
убежит от смерти и ужас будет пронзен рогом коня, встанет на колени князь  и
падет от руки воина жрец", - они утверждали,  что  это  связано  с  грядущей
битвой. Вы понимаете что-нибудь?
   Каэтана отрицательно покачала головой.
   Ей было страшно.

***

   В ал-Ахкафе в эту ночь никто не спал: город готовился к сражению. Сновали
по  улицам  отряды  солдат,  скрипели  колеса  метательных  орудий,  которые
подвозили к стенам...
   В маленькой комнате, расположенной в  левом  притворе  безлюдного  храма,
стоявшего посреди площади, сидел седой старик и что-то сосредоточенно  писал
на большом  куске  пергамента.  Он  явно  торопился,  потому  что  писал  не
отрываясь, только изредка распрямляя  ноющую  спину  или  растирая  уставшую
руку. Глаза его покраснели и воспалились от бессонницы,  а  лицо  осунулось,
стало прозрачно-желтым и как бы село на кости.
   Старик был одет в длиннополое зеленое одеяние, а на  голове  его  даже  в
этот ночной час .красовалась зеленая чалма. Седая борода  его,  не  чесанная
несколько дней, сбилась в клочья, а одежда забрызгалась чернилами. Это и был
великий мудрец, провидец и лекарь Тешуб, живший в ал-Ахкафе  с  незапамятных
времен.
   "...Я почти уверен, дорогая моя госпожа, - писал он торопливо, -  что  вы
не застанете меня в живых. Судьба человека во время войны непредсказуема, и,
думаю,  многие,  кто  хотел  бы  помешать  нам  встретиться,   не   преминут
воспользоваться таким удобным случаем для исполнения своих планов. Однако не
это страшит меня, а то, что я не успею  сообщить  вам  самое  важное,  самое
главное. Это знание я постиг только в последнее время и, к  моему  глубокому
сожалению, не успел поделиться открытием ни с кем из ныне здравствующих моих
друзей. Ваше главное дело - выполнить мою просьбу..."
   Старик  задумался,  прикрыв  глаза,  но  тут  же   опять,   встрепенулся,
почувствовав, что может задремать, а эту роскошь он не мог себе позволить.
   "...Я обнаружил, что на Арнемвенде существует еще одна сила - не  Древние
боги, не Новые, не маги и не люди, а нечто иное, что присутствует везде, где
есть хотя бы крохотный клочок незаполненного пространства..."
   В этот момент за спиной старика  послышались  легкие  шаги.  Он  медленно
обернулся  и  увидел  подходившего  к  нему  высокого   молодого   человека,
черноволосого  и  желтоглазого,  ослепительно  красивого  и  вместе  с   тем
жестокого. Старик знал его - несмотря на невероятно древний возраст,  память
еще не подводила Тешуба.
   - Все скрипишь, мудрец? - спросил молодой человек вместо приветствия.
   - Здравствуй, га-Мавет, - спокойно ответил старик. - Я ждал тебя.

***

   - В твоем возрасте только и делают, что  ждут  меня,  -  откликнулся  Бог
Смерти. - Но ты-то, кажется, ждал не меня, а совсем другого посетителя - или
посетительницу?
   - Зачем играть словами, Смерть? - перебил его Те-шуб. - Мы оба  прекрасно
знаем, кого я жду и почему ты оказался здесь именно этой ночью.
   - Она совершила почти чудо, - негромко проговорил га-Мавет.
   - Но она бы не успела в любом случае? - спросил Тешуб о том,  в  чем  был
уверен.
   - Конечно... мы не можем рисковать.
   - Вы все равно проиграете. Если бы ты выслушал меня...
   - Прости, старик. - На губах га-Мавета появилась холодная улыбка.
   - Ты думаешь, это вы, Новые боги, приняли такое решение? - повысил  голос
Тешуб. - Нет, нет и еще раз нет! Я открыл еще одно действующее лицо в  нашей
игре, и оно пугает меня, Смерть.
   - Чем же? - против воли заинтересовался бог.
   - Оно вездесуще. Оно находится везде, где есть хоть клочок пустоты, мрака
или просто места, где может возникнуть что угодно, потому что оно пока никем
и ничем не занято.
   - Перестань рассказывать сказки, - оборвал  старика  желтоглазый,  -  нам
пора. Я и так потратил слишком много времени, разговаривая  с  тобой.  Но  я
всегда уважал тебя. Ты не боишься?
   - В моем возрасте перестают бояться тебя.
   - Разве в твоем возрасте уже не хочется жить?
   - Хотеть жить и бояться умереть - это две абсолютно разные вещи.  Хорошо,
я готов.
   Старик медленно поднялся из-за стола и отошел к колонне.

***

   - Пойдем. - Бог Смерти вытянул вперед руку безупречной формы, затянутую в
черную перчатку, и коснулся ею плеча старика. Однако  вопреки  его  ожиданию
ничего не произошло. - Что это значит? - спросил он жестко.
   - Это значит, что я еще не готов умереть. Я не выполнил предназначенного,
и ты невластен надо мной. Моя душа крепко  привязана  к  телу  и  собирается
дождаться ее.
   - Ты мудр, - прошептал га-Мавет, - ты хитер. Но ты бессилен против меня.
   - Дай мне только один день отсрочки, - внезапно попросил старик.  -  Дело
вовсе не в том, что я хочу сохранить ей жизнь или облегчить ее задачу.  Дело
в том, что теперь и вы заинтересованы в том, чтобы узнать, какой тайной  она
владеет. И гораздо разумнее было бы помочь ей  вспомнить,  нежели  рисковать
многим, стараясь погубить ее. Вы надеетесь, что ее гибель  с  вами  никто  и
никогда не свяжет? Неужели Джоу Лахатал и его братья столь наивны?
   - А кому есть дело до несчастной смертной девчонки? -  искренне  удивился
желтоглазый. - То, что она оказалась в центре  событий,  еще  ни  о  чем  не
говорит.
   - Глупцы, -  простонал  Тешуб.  -  Не  хотите  признать  очевидные  вещи,
суетитесь, совершаете одну ошибку за другой и даже не подозреваете,  что  за
вашими спинами уже высится тень. Дай мне всего лишь несколько часов!!!
   - Не могу. - Бог Смерти схватил тщедушного мудреца и поволок его прочь из
храма. Он вытащил Тешуба Ко входу и бросил его на каменные плиты у  каменных
дверей. - Завтра тебя найдут здесь мертвым и решат что это дело  рук  солдат
во время сражения.
   С этими словами он обнажил черный меч. Широко лезвие - сгусток мрака  без
единого отблеска света легко вошло в грудь старика, выпивая его душу.
   - Гордись, мудрец, - проговорил га-Мавет. -  Этот  меч  предназначен  для
богов.
   Тело старика сотрясла крупная  дрожь,  затем  он  затих.  Га-Мавет  нанес
несколько  ударов,  изуродовавших  труп,   -   теперь   было   похоже,   что
растерзанного мудреца бросили у дверей, изрубив его в пылу битвы. Видимо, он
препятствовал нападающим посягнуть на свою святыню.
   В храм бог вернулся лишь на минуту - забрать пертамент.
   На рассвете  их  разбудило  звонкое  пение  сигнального  рожка.  Каэтана,
Бордонкай, Ловалонга и Джангарай подскочили с первыми его  звуками  и  стали
собираться, не теряя ни секунды. Эйя, Габия и альв слегка  повозились  ,  иа
ложах, пытаясь оттянуть минуту подъема.
   - Скорее, - ингевон потянул альва за мохнатую ногу, высовывавшуюся из-под
покрывала, - сражение скоро начнется.
   - Не началось же еще, - буркнул Воршуд, натягивая покрывало на голову.  -
Прекрати меня дергать, пожалуйста, сейчас встану.
   - Каэ, - обратился Эйя к Каэтане, которая уже успела  умыться  и  теперь,
свежая и довольная, надевала перевязь с мечами,  -  я  хотел  спросить  вас,
можно ли будет нам с Габией превращаться в волков, если мы получим более или
менее серьезные ранения? Наши раны так быстрее затягиваются.
   - Знаю, - ответила Каэ. - Думаю, что можно. Вряд ли во  время  битвы  вам
станут задавать бестактные вопросы...
   У входа в палатку послышалось деликатное покашливание.
   - Это я, - раздался голос Агатияра. - Можно войти?

***

   - Конечно! - весело откликнулась Каэтана.
   - О, вы уже готовы! - восхитился советник, входя  внутрь.  -  Что  значит
великолепные  солдаты.  Правда,  император  вот  уже  несколько  часов   как
проснулся и донимал меня вопросом: "Ты не спишь, Агатияр?"  Вообразите,  мне
так надоело все время отвечать, что сплю, - и я предпочел проснуться.
   - Бедный Агатияр, - сказала Каэ.
   - Не страшно - отоспимся после сражения. Я, собственно, по просьбе Зу. Он
хочет, чтобы вы во время сражения находились  рядом  с