сь на борту вражеского судна.
   - За мной! - крикнула она, взмахнув мечами. - Не дадим им сбежать!
   И с яростными криками, размахивая оружием, воины Сонандана - справедливая
месть за сотни разграбленных кораблей и тысячи загубленных душ  -  пошли  на
абордаж.

***

   Все было закончено к восходу солнца. И когда  розовый  рассвет  забрезжил
над морем, сангасои уже закончили убирать с палуб "Астериона" мертвые  тела.
В живых не осталось ни одного головореза. А среди воинов Куланна и  матросов
было больше раненых, нежели  убитых.  Но  все  же  без  жертв  не  обошлось.
Семнадцать человеческих жизней унесло с собой  ночное  сражение,  и  человек
семьдесят были выведены из строя.  Корабельный  лекарь  с  помощью  Номмо  и
Магнуса перевязывал раны, стараясь поспеть одновременно всюду.
   Барнаба топтался у  капитанского  мостика,  где  Лоой  -  с  перевязанной
головой и левой рукой, обмотанной тремя слоями полотна, - тщательно  выверял
курс через пролив Удевалла. Корабль стремительно несся под полными  парусами
прямо в это узкое ущелье,  где  сталкивались  два  мощных  течения,  образуя
гигантские волны и водовороты. Лоцман Яртон, посуровевший после смерти сына,
напряженно всматривался  вперед,  ориентируясь  по  каким-то  едва  приятным
деталям. Каэ рассматривала серьезные, сосредоточенные лица матросов,  только
по их выражению догадываясь о том, насколько сложен  был  предстоящий  путь.
Ибо капитан Лоой вел "Астерион" с такой легкостью, что этот переход мало чем
отличался от всего предыдущего плавания по открытому спокойному морю.
   Вокруг внезапно  потемнело  -  это  высокие  берега  Сарконовых  островов
угрожающе надвинулись на гордый корабль,  стремясь  раздавить  его  в  своих
смертельных объятиях. Волны что было силы заколотились  о  крутые  борта,  и
также мгновенно и  неожиданно  все  изменилось:  просияло  умытое,  какое-то
совершенно особенное,  будто  бы  незнакомое,  солнце,  облегченно  выдохнул
капитан, так что по всему кораблю было слышно; стали спокойнее лица моряков,
разгладились суровые морщины и жесткие складки у рта.
   Проскочили.  Пролив  Удевалла,  Сарконовы  острова,  Хадрамаут,  страшная
гибель Мердока ап-Фейдли на Алтаре Йа Тайбрайя - все это оставалось  позади,
а впереди лежал огромный океан Локоджа,  в  котором  затерялась  прекрасная,
далекая и таинственная Имана.

***

   - Решайте сами, дорогая госпожа, - молвил Лоой.
   Компания собралась в капитанской каюте,  за  огромным  дубовым  столом  с
такой необъятной столешницей, что, казалось, карта Арнемвенда,  лежавшая  на
ней,  изображала  мир  в  натуральную  величину.   Двухнедельное,   никакими
особенными событиями не отмеченное плавание, более похожее на парение  между
небом и водой, которые, отражаясь друг в  друге  как  два  голубых  зеркала,
сливались на горизонте в единое целое, привело наконец "Астерион"  в  точку,
откуда нужно было  прокладывать  новый  курс.  По  этой  причине  капитан  и
пригласил своих пассажиров, чтобы обсудить столь  важный  вопрос  и  принять
решение с учетом всех деталей.
   - Наш путь может пролегать в три точки, находящиеся отсюда на  одинаковом
удалении: это Аджа-Хош и Сетубал - два  порта  Эль-Хассасина  -  и  Трайтон,
находящийся уже на территории Ронкадора.
   - А как удобнее?
   - С точки зрения расстояния, конечно. Сетубал. Тогда можно будет пересечь
территорию Эль-Хассасина водным путем, поднявшись вверх по Нии. Захватим  мы
еще часть дороги по Хартуму. И уже от истока реки вы  сможете  двигаться  по
направлению к Лунным горам. Но здесь есть свои "за" и "против". Преимущества
этого пути очевидны. Но Эль-Хассасин не самое гостеприимное  государство,  к
тому же Ния, хоть и судоходна даже в верхней своей части, все  же  не  самая
глубокая река мира, и потому "Астерион" может там и не пройти, особенно если
накануне было мало дождей и Ния обмелела.
   Можем мы двигаться и от Трайтона. Там нет достойных  упоминания  рек,  но
зато  дороги  королевства  Ронкадор  славятся  на  всю  Иману  удобством   и
безопасностью. Так что от Трайтона можно прямиком ехать к  озеру  Эрен-Хото,
на противоположном берегу которого находятся и Лунные горы, и храм.
   - По-моему, вы сами сказали, что нужно делать.  Выбираем  Трайтон.  Если,
конечно, нет никаких скрытых причин не принимать это решение.
   - Абсолютно никаких, - уверил Каэтану капитан  Лоой.  -  Все  в  порядке,
ветер прекрасный, и, благодаря Астериону, мы  должны  благополучно  пересечь
океан. Откровенно говоря, я страшно рад, что он нам покровительствует, ибо в
этот период года в океане Локоджа бушуют ужасные штормы.
   - И вы надеетесь не попасть в шторм, потому что нам помогает Астерион?  -
со странным выражением лица спросил Барнаба.
   Если бы  речь  шла  не  о  таком  странном  лице,  как  то,  что  было  у
разноцветного толстяка, Каэ определила  бы  это  выражение  как  откровенный
ужас.
   - Естественно, -  осторожно  ответил  капитан.  Похоже,  он  тоже  почуял
неладное.
   - Тогда нам конец, - заявил Барнаба. - Мы ведь  оторваны  во  времени  от
всего, что оставляем позади себя. Мы как бы странствуем по  будущему  нашего
мира, а поскольку мы не способны  объять  его  целиком,  то  мне  приходится
сдвигать в прошлое то будущее, которое мы уже посетили. Вам ясна моя мысль?
   - Ничего не понимаю, - откровенно сообщил Лоой.
   - А я понимаю, но не Барнабу,  -  сказала  Каэ.  -  Главное  не  в  этом.
Главное,  капитан,  заключается  в  том,  что  Астерион  не  сильнее  и   не
могущественнее остальных  богов  и  он  просто  не  в  состоянии  спорить  с
вездесущим временем. Он не пробьется к нам, так  же  как  и  прочие.  И  это
значит для нас погодные условия без поблажек. Так что готовьтесь к тому, что
мы можем на всех парусах влететь в какой-нибудь ураган...
   - Только не это, - молвил капитан. - Давайте надеяться на лучшее.
   ... А через два дня разразился шторм.

***

   Честь и слава хаанухам, умеющим строить такие корабли!
   "Астерион" метался в бушующем  океане,  то  взмывая  вверх,  поднятый  на
гребень громадной волны, то рушась вниз, в разверзшуюся бездонную  пропасть;
доски скрипели, мачты трещали, весь корабль содрогался не то от  напряжения,
не то от ужаса, но выдерживал раз за разом все более сильные удары бури.
   Порванные  в  клочья  облака  с  такой  скоростью  неслись  по  тяжелому,
свинцово-серому небу, что напоминали вспугнутых грязных и мокрых птиц. Косой
дождь изо всех сил хлестал непокорное  судно,  завешивая  мир  вокруг  седой
пеленой. Где-то наверху громыхало, изредка с неба спархивали белые молнии.
   Барнабу мучила морская болезнь. Это было удивительно,  если  учесть,  что
остальных мучили ноющие шишки и ссадины, набитые при попытках  передвигаться
по брыкающемуся кораблю. Тех, кто стоял на  вахте  у  штурвала,  приходилось
накрепко привязывать веревками, чтобы не смыло  за  борт.  Матросы  один  за
другим возвращались в свои каюты, промокшие до костей, исхлестанные волнами,
уставшие. Магнус несколько раз пытался заговорить шторм,  читал  заклинания;
шторм вроде бы отступал, утихал, и надежда  только-только  прокрадывалась  в
души измученных, доведенных до  отчаяния  людей,  как  буря  с  новой  силой
обрушивалась  на  могучий   корабль.   Ураган   казался   живым   существом,
испытывающим искреннюю неприязнь к судну, которое осмелилось плыть по океану
Локоджа.
   Каэтана  сидела  на  ложе,  изо  всех  сил  вцепившись  руками  в  резные
декоративные перила, и  возносила  благодарственные  молитвы  тому  мастеру,
который и украшение сработал на славу - крепко и надежно.  На  скуле  у  нее
была длинная царапина, на голове пара крупных шишек.  Такахай  и  Тайяскарон
были надежно спрятаны в ножны и привязаны к столешнице. Это она сделала  уже
после того, как при одном особенно сильном толчке полетела грудью на  острие
своего меча. И только ловкость и быстрота самого Такахая, со звоном упавшего
на пол, спасли ей  жизнь.  Теперь  ее  отчаянно  тошнило,  а  перед  глазами
проплывали почему-то все известные и  неизвестные  блюда  различных  кухонь,
вызывая приступы отвращения ко всему съедобному вообще.
   - Я только хочу надеяться, что это обычный шторм, а не  работа  господина
Мелькарта, - заявила она вслух после какого-то особенно мерзкого видения.  -
Иначе я просто лопну от злости...
   Наверное,  она  потеряла  сознание  или  просто  провалилась  в  пропасть
тяжелого сна, но когда ей удалось снова разлепить тяжелые веки и - с третьей
попытки - открыть правый глаз, каюту  заливало  теплое,  золотое  солнце,  а
корабль вел себя крайне прилично: не порывался выскочить из-под ног и удрать
подальше  и  уже  не  норовил  стукнуть  ее  по  голове  какой-нибудь  особо
выступающей штуковиной. Здраво оценив все преимущества штиля, она  поднялась
с кровати, спустила ноги на пол, кряхтя при  каждом  движении,  и  вышла  из
каюты. Правильнее было бы сказать - выползла.
   Похожий на смертельно больного - тощий,  посеревший,  избитый  -  капитан
Лоой стоял на своем месте, словно монумент несгибаемости моряков Сонандана.
   - Как вы, госпожа? - спросил он заботливо.
   - Думаю, что я еще на этом свете. А как у нас обстоят дела?
   - Лучше, чем плохо: многие снасти порваны, несколько повреждений обшивки,
не то чтобы серьезных, но нужно  останавливаться  в  порту,  чтобы  привести
корабль в порядок. А главное, я не  представляю,  где  мы  находимся.  Нужно
ждать ночи, чтобы сориентироваться по  звездам,  иначе  мы  можем  допустить
грубую ошибку. Но мне кажется, нас отволокло ураганом ближе к Штайру. Это не
слишком радует, но нам придется там причалить, если это так, - набрать воды,
пополнить  запасы,  подлатать  "Астерион".  Если  бы  не  ставшая   легендой
прочность кораблей Хадрамаута, мы бы уже давно кормили рыб на дне.
   - Во всем есть светлая сторона, - философски заметила Каэ.
   Сзади к ним подковылял Барнаба, согнутый в дугу, похожий на куль  муки  -
такой же серый, пыльный и несчастный.
   - Умираю! - сообщил он.
   - А голос довольно зычный. Здоровым помираешь, брат Барнаба.
   - Ты невероятно легкомысленна, - возмутился толстяк. - Мы  чуть  было  не
утонули, а ты так веселишься, будто...
   - Будто мы действительно не утонули!
   - А, с тобой говорить. - Барнаба безнадежно махнул коротенькой ручкой.  -
Я тут прикинул кое-что.  Выбирай  сама  -  или  входим  в  нормальный  поток
времени, и тогда нам  обеспечена  связь  с  покинутым  миром,  или  пытаемся
обойтись своими усилиями. Я вот о чем хотел предупредить: не знаю, как это у
нее получается, но Вселенная серьезно бережет себя от подобных шуток  -  все
придет в равновесие...
   - Ты имеешь в виду, что мы потеряем всю выигранную разницу во времени?
   - Конечно, мы ведь и так балансируем на лезвии бритвы.
   - Хорошо, что ты это сказал именно сейчас. А  то  у  меня  уже  возникало
серьезное искушение - проведать наших, попросить  помощи.  А  теперь  слушай
меня внимательно: ни  при  каких  обстоятельствах  не  нарушай  создавшегося
положения. Иначе мы не успеем. Даже если тебе  покажется,  что  будет  лучше
рискнуть, даже если тебя будут уговаривать, даже если меня не  будет  рядом,
запомни - никакого возврата.
   - Ты так заговорила, будто собралась умирать.
   - Ну что ты! Уж коли мы эту бурю пережили, то  все  остальное  -  чепуха.
Просто я хочу, чтобы ты  хорошо  запомнил  то,  о  чем  я  тебя  только  что
попросила.
   - Договорились, - сказал Барнаба, протягивая ей ладошку. - Ой! Да что  же
это за напасть такая? Разогнуться не могу...

***

   Чутье не  подвело  старого  морского  волка.  Шторм  действительно  отнес
корабль к берегам  Кортеганы,  и  через  трое  суток  пути,  после  полудня,
сидевший в "вороньем гнезде" завопил, даже не пытаясь скрыть свой восторг:
   - Земля! Впереди по курсу земля!!! - так, словно ее открывали впервые.
   Имана потрясла Каэтану своей чистой  и  яркой  красотой.  Лазурная  гладь
залива, похожего на литое стекло, упиралась в зелено-золотой берег,  который
весело взбегал вверх стайкой холмов. На  их  склонах  росли  апельсиновые  и
оливковые  рощи,  растекаясь  зелеными,   серебристыми   и   ярко-оранжевыми
полосами. Небо было таким голубым, что все остальные оттенки голубого теряли
право называться тем  же  словом.  А  по  самой  кромке  берега  рассыпались
маленькие, почти игрушечные домики - пригород порта Штайр. Вдалеке, на самом
высоком холме, в обрамлении рощ и широких синих лент  ручьев  стоял  высокий
замок, сложенный из  белого  камня.  И  на  верхушках  его  башен  горделиво
трепетали сиреневые с алым флаги - цвета королевского дома Кортеганы.
   "Астерион" бросил якорь в соседней бухте, чуть в стороне от самого порта.
Капитан Лоой собрался лично отправиться на берег, с тем чтобы позаботиться о
всем необходимом, но прежде попросил Куланна принять меры безопасности.
   - Видите ли, Кортегана - странное государство.  Не  могу  сказать  о  нем
ничего особенно плохого, я здесь редко бывал. И  вообще,  хотя  доступ  сюда
открыт всем желающим, почему-то очень мало знавал я тех,  кто  здесь  бывал.
Все больше ориентируюсь по слухам. И потому не хочу, чтобы корабль оставался
без присмотра.
   Командир сангасоев согласился с  капитаном  и  в  свою  очередь  попросил
Каэтану, которая уже  собралась  осмотреть  Штайр,  ходить  всюду  только  в
компании десятерых сангасоев и в сопровождении Рогмо,  Магнуса  и  Номмо,  а
также от порта не сильно удаляться, при малейшей опасности позорно бежать  и
на провокации не поддаваться. И хотя Каэ  понимала,  как  он  прав,  она  не
удержалась от комментария:
   - И теплую шапочку натянуть поглубже на уши...
   Но бравый командир этих слов уже не слышал.

***

   Город был такой светлый и солнечный, а люди смотрели так ясно и  открыто,
что, казалось, здесь не должны знать о том, что в мире существует зло.
   Узкие улицы,  вымощенные  зеленой  и  серой  брусчаткой,  уходили  вверх,
поднимаясь по склонам холма, на котором был выстроен Штайр. Очень  отдаленно
и архитектура, и мода, и манера себя вести местных жителей напомнили Каэтане
Аллаэллу, с той только разницей, что Аллаэлла была  как-то  привычнее.  А  в
Кортегане все время чувствовал себя приезжим чужаком. Что было очень странно
в портовом городе, где все привыкли к обилию чужеземных кораблей и матросов.
   Навстречу нашим  друзьям  часто  попадались  люди  в  одинаковых  лиловых
одеждах, скорее всего служители какого-нибудь бога.  И  хотя  официально  на
Имане поклонялись тем же богам, что и на Варде, эти жрецы не были ни на кого
похожи. Впрочем, со своим уставом...
   Многочисленные отряды стражников патрулировали Штайр  для  поддержания  в
нем  порядка  и  спокойствия.  Эти  могучие  мужчины,  вооруженные   кривыми
огромными саблями, алебардами и метательными звездами,  производили  должное
впечатление и у любого могли отбить охоту к приключениям по пьяной  лавочке.
Лучше оглядевшись по сторонам, присмотревшись поближе и к самим горожанам, и
к статуям, украшавшим крохотные круглые площади Штайра, и к цветным витражам
в окнах многих домов, Каэ подумала, что в  Кортегане  должны  высоко  ценить
грубую физическую силу. Излюбленной темой  скульпторов,  художников  и  даже
простых  маляров  были  атлеты  -  всех  возможных  цветов  и  размеров.  От
громадного - к "дух захватывающему". И это  впечатление  как-то  странно  не
вязалось с цветущими лицами,  сияющими  улыбками  и  приветливыми  взглядами
горожан.
   Немного вычурный, но легкий и красивый  храм  А-Лахатала,  сплошь  увитый
диким виноградом, стоял посреди оливковой рощи, которая вся вспыхивала белым
серебром при малейшем дуновении ветра. Статуя  морского  бога,  изваянная  в
черном мраморе, изображала некое незнакомое Каэтане существо. Она  и  прежде
сталкивалась с тем, что портреты богов не слишком походили на оригиналы,  но
сходства трудно было ожидать хотя бы по той простой причине, что бессмертные
не имели привычки позировать художникам. И все же угадать,  кто  именно  был
запечатлен, удавалось. Во всяком  случае,  на  Варде  скульптурные  портреты
га-Мавета больше всего походили именно на желтоглазого Бога Смерти; изваяния
Джоу Лахатала давали возможность угадать в них самого Змеебога, а не  любого
другого, случайно попавшегося художнику или ваятелю на  глаза  представителя
мужского пола. Здесь же, в Штайре, кто-то вконец  помешавшийся  на  развитой
мускулатуре снабдил А-Лахатала всеми признаками борца-тяжеловеса, к тому  же
явного  урода.  Гигантский  торс,  длинные  руки,  тяжело  свисающие   вдоль
туловища, мощные полусогнутые в коленях ноги - все это ничем  не  напоминало
изысканного и утонченного красавца с длинными, зеленоватыми волосами. К тому
же у А-Лахатала никогда не было такой чудовищной тяжелой сабли.
   - Что за чушь? - спросила Каэ. - Интересно, А-Лахатал видел эту жуть?
   - Дико выглядит, но не всем же родиться гениями, - успокоил ее Магнус.  -
Они старались. Посмотрите, госпожа, какой храм красивый.
   - Храм-то красивый, но мне  не  нравится  эта  статуя.  И  вообще,  здесь
слишком много мускулистых монстров.
   - Каэ, дорогая, - жалобно произнес Номмо, - не волнуйтесь  зря.  Мы  ведь
здесь ненадолго - водой запасемся, едой, и поминай как звали. А  в  качестве
казуса это даже интересно. Давайте осмотрим все как следует, будет  потом  о
чем вспомнить.
   К счастью маленького альва, потом, спустя несколько месяцев,  Каэ  забыла
эту его фразу. Иначе несдобровать бы малышу, как бы хорошо  она  к  нему  ни
относилась...
   Единственное, что выгодно  отличало  Кортегану  от  стран  Варда,  -  это
газеты,  которые  шустрые,   галдящие   мальчишки   с   непомерно   развитой
мускулатурой предлагали прохожим за мелкую медную монетку.  Каэ  с  радостью
приобрела несколько экземпляров, отпечатанных на разноцветных листках, чтобы
не путали разные издания. Пробежав их взглядом по диагонали, она установила,
что ресторан "Король Барга" приглашает  любителей  экзотической  кухни;  что
сегодня пройдет турнир  рыцарей  по  случаю  празднования  пятидесятого  дня
рождения  обожаемого  монарха  -   короля   Барги   Барипада,   семнадцатого
представителя этого  славного  рода.  В  газете  были  упомянуты  также  две
публичные казни, скачки, несколько скандалов, но имена замешанных в них  лиц
ничего не сказали нашим друзьям.
   Между тем они вынесли на обсуждение  самый  важный  вопрос:  что  считать
главной  достопримечательностью  города  и  как  эту   достопримечательность
поподробнее рассмотреть. Сангасои увлеченно  включились  в  беседу  и  через
несколько минут единодушно пришли к тому, что ресторан "Король Барга"  может
предоставить пищу как для желудка, так и для  наблюдений  и  размышлений.  И
потому предпочтительно тут  же  отправиться  в  вышеозначенное  заведение  -
пробовать блюда экзотической кухни.
   За два медяка один из газетчиков охотно стал  проводником,  и  уже  через
десять минут шумная компания сидела в прохладном полумраке просторного зала,
вчитываясь в меню, которое им подали на серебряном подносе  с  орнаментом  в
виде играющих дельфинов.
   Штайр был морским портом, и  посетителям  ресторана  не  давали  об  этом
забыть. Морская тема присутствовала всюду: в оформлении  зала,  в  картинах,
висевших в простенках, в рисунках на блюдах и  чашах,  в  вычурной  каменной
резьбе. И это могло быть по-своему  красиво,  если  бы  гармония  сплетенных
гибких тел морских тварей не нарушалась грубым вторжением мускулистой плоти.
Но человек привыкает ко всему, и спустя еще полчаса  приведенные  в  восторг
восхитительным вкусом поданных блюд сангасои и их госпожа перестали обращать
внимание на подобные мелочи.
   Хозяин ресторана знаком подозвал к себе  одного  из  слуг,  обслуживавших
огромный стол, за которым разместились десять воинов, Каэ, Рогмо,  Магнус  и
маленький альв.
   - Откуда они прибыли?
   - Не знаю, Харт. Их судно стоит не в самом  порту.  Курьер  сообщил,  что
корабль